"Legacy of Heaven"

      Я сидела ранним утром, ещё до восхода солнца, перед открытым файлом в ноутбуке и над книгой по психологии. Покупала её без особой надежды, просматривая бегло и не слишком вникая в подробности поначалу. Прорабатывать приобретённые страхи оказалось ещё сложнее, чем бороться с ними «голыми руками», что называется. Не буду говорить, сколько раз за прошедший месяц опускались руки. Стабильная, крепчающая день за днём связь, которая укреплялась благодаря сыну. Гармония взаимоотношений, в которых никто никого не пытался притеснять и вымучивать ответ… Смахивало на сказку, в которую я верила со скрипом.       В конечном итоге поняла простую истину: ко мне открыты, но замыкаюсь именно я сама, избыточно анализируя собственные поступки. Что я сделала и не сделала, чтобы стало ещё лучше. Зашкаливающее чувство ответственности за каждый шаг, за каждую секунду, которая была затрачена на принятие решения. Первое время Геральд пытался объяснять, что всё в порядке и стоит немного дать себе поблажку, но всё же у меня не выходило расслабиться должным образом и позволить себе жить, не одёргиваясь и не анализируя происходящее.       Озаглавив список: «Я не боюсь», я поставила первую цифру в файле и закусила губу. «Я боюсь не боли, а то, что не смогу её выдержать», — первая запись. «Я боюсь не своей силы, а того, что не смогу её контролировать», — вторая. «Я боюсь не одиночества, а того, что не смогу сделать всё, чтобы защитить тех, кто мне дорог», — третья. «Я боюсь не…» — руки зависли над клавиатурой, но спустя несколько секунд список начал разрастаться, заполнив весь первый лист. Когда дошло до пятого, я невольно откинулась на спинку стула с ощущением, что стало только хуже. Замыкающим пунктом оказался страх собственной смерти. Бесполезной смерти, которая случится не в бою, не защищая сына или Геральда. Или тех, кто стал близок здесь, в кондо, в Чикаго.       Список казался бесконечным… Потерев лицо руками, я поднялась с места, чтобы сделать себе чай. В голове метался ворох мыслей, объясняющих, что всё не так паршиво, как я сама это вижу. Не сразу, но я справляюсь. И буду справляться ещё лучше. Обязана. В приоткрытой двери спальни виднелись раскинувшиеся по постели крылья дремлющего ребёнка, невольно вызывая улыбку: пока он жив, моя жизнь имеет смысл. Всё имеет смысл до тех пор, пока я могу его оберегать.       В прихожей щёлкнул замок. Я невольно дрогнула и покосилась на часы в гостиной. Почти шесть утра. Геральд вернулся с дежурства. Ещё один параноидальный страх, не имеющий под собой никаких оснований. Едва ли, обнаружив нас, Маль будет деликатно стучать в дверь или искать запасные ключи. Издав нервный смешок, я вытащила с полки над раковиной вторую кружку, засыпая в неё ещё одну щепотку заварки. Стоило озаботиться завтраком для своих мужчин. Дальше можно будет поработать над очередным списком внутренних иллюстраций, которые сбросили из издательства по электронной почте.       Демон устало потёр лицо рукой, прислонившись плечом к арке.       — Опять бессонница?       — Нет. Всё в порядке… Просто ложусь ведь рано с сыном. И просыпаюсь, соответственно, рано, — я потянулась к холодильнику, выуживая сыр, овощи и ветчину на сэндвичи. — Как прошло дежурство?       — Спокойно, как и обычно. Это тебе не цитадель, где клетки пополняются почти круглосуточно, — ощутив, как я напряглась, Геральд торопливо подошёл ближе, потянув меня к себе за руку. — Прости. Порой я забываюсь и несу чушь, которая в очередной раз заставляет тебя проваливаться в кошмары.       Я спокойно уткнулась лбом в его шею, стараясь расслабиться. Пожалуй, после преодоления очередной ступени демон в считанные дни перевернул большую часть своего восприятия. Причина была проста… Прежде мы почти не оказывались на ночь в одной комнате. Сейчас это закономерно участилось и он стал свидетелем моих кошмаров. Без вторжения в сознание. Просто память «услужливо» подкидывала кадры прошлого, заставляющие просыпаться в холодном поту, срываться и бежать проверять мирно спящего Гидеона.       По спине бережно скользили тёплые ладони, уговаривая обнимать в ответ, переключаться с «тогда» на «здесь и сейчас». И я действительно старалась, чтобы этих бессмысленных вспышек было как можно меньше. Я училась жить не прошлым, а будущим. Вот только оглядываться назад всё равно приходилось всем нам.       Я чуть улыбнулась:       — Всё в порядке.       — Уверена? — Геральд поддел моё лицо пальцами, испытующе заглядывая в глаза.       — Теперь ещё больше, — улыбка стала шире. — Садись, сейчас сделаю перекус, и отдыхай…       Вздох, и довольная ответная улыбка, но он всё же неохотно отстранился, садясь за стол. Пока я занималась завтраком, за спиной стояла тишина. Я не придала этому значения, но напрасно.       — Что это?.. — нервно донеслось из-за спины.       Вздрогнув, я обернулась. Геральд изучал файл на экране ноутбука. Торопливо протерев руки полотенцем, я попыталась захлопнуть девайс и книгу по психологии, но не преуспела. Хватило одного взгляда цвета бирюзы, вспыхнувшего едва сдерживаемой яростью. Его злило моё прошлое куда больше, чем собственное. Не то, что там кто-то был прежде. Нет. Злило, что сделать с этим ничего не выходило. Забыть, закрыть, спрятать в дальний уголок памяти самостоятельно я не могла, равно как и никого к этому старалась не подпускать. За короткий промежуток времени жизнь перевернулась с ног на голову, а я безуспешно пыталась адаптироваться прежде в одиночестве. У меня просто не было достаточной поддержки, чтобы преодолеть боль. Сейчас появилась, но я всё равно пряталась в скорлупе.       Сглотнув, я отступила от стола, внутренне матерясь на все лады из-за того, что не убрала «следы преступления» прежде, чем он всё увидел.       — Попытка терапии для себя самой. Понять, что…       — Это я понял, — жёстко оборвал Геральд. — Что мешает поговорить со мной об этом? С Пифией, если мне ты не доверяешь до той меры, чтобы обсуждать до такой степени «личное»?.. — прозвучало саркастично и несколько оскорблённо. — Ты ведь понимаешь, что мало выписать. Мало увидеть страх…       Втянув голову в плечи, я дёрнулась, снимая с конфорки вскипевший чайник. Требовалось снова заняться чем-то, что ослабит удавку стыда. Что-то механическое, простое, полезное… Нужное. Залитая заварка. Сэндвичи на тарелке и кружка перекочевали на стол. Следом — сахарница, и я поторопилась уйти из кухни. «В очередной раз бежишь?..» — насмешка в голове голосом Фенцио. Я уже давно не слышала голосов из своей подкорки, которые заставляли думать.       После внутренней реплики я застыла на пороге. В очередной раз комом в горле встали страх и слёзы.       — Я не хочу в это втравливать…       — Уокер… — вздохнул Геральд, — иногда я на тебя смотрю и вижу не серафима, который на своих плечах несколько лет тянул правосудие мира бессмертных, осаживая Мальбонте в желании казнить всех подряд, а обычную девчонку…       Я поджала губы, резко обернувшись.       — Что, если это так и есть?.. — выпалила с такой резкостью, что невольно сама смутилась, спрятав лицо в ладонях. — Прости…       — Наоборот. Выплесни, — спокойно ответил он. — Ты в этом варишься, не думая о последствиях. Выскажи. Если надо — кричи, плачь, но хоть раз позволь всему этому сорваться не под воздействием триггеров.       — Сын проснётся… — прошептала я.       Геральд вздохнул, извлекая из кармана брюк свой смартфон. Раздались щелчки кнопок и сигнал отправки сообщения. Я продолжала обнимать себя руками, затравленно глядя на каждое его движение. Парой глотков залив в себя безумно горячий чай, он поднялся из-за стола, за запястье утягивая меня в свою комнату. По телу ползли отнюдь не предвкушающие мурашки. Скорее, очередная волна паники от одной только мысли, что я снова что-то сделала не так. Разозлила, огорчила, обидела. «И опять о себе не думаю вовсе…».       Дверь захлопнулась с тихим щелчком, и меня поставили перед зеркалом. Геральд сел на край постели, потерев руками лицо.       — Кого ты видишь?.. — я попыталась обернуться. — Нет. Смотри в отражение.       Спорить было опасно, и я послушно смотрела в зеркало.       — Себя.       — Неверно. Вторая попытка.       — Бессмертную…       — Теплее, но нет. Третья. Подсказка: ты до сих пор пытаешься навесить на себя один ярлык, не стремясь брать ответственность за все остальные, которые должна уметь менять в зависимости от ситуации, — нервный жест раскрытой ладонью. — Кого ты видишь, Виктория?..       «Почему мне хочется сбежать?.. — поёжившись, я всмотрелась в зеркало, пытаясь понять, что от меня хотят. — Что видит он из того, что я в себе не нахожу?..». Пунцовое от стыда лицо, едва сдерживаемые обидные слёзы. Отсутствие характера, силы воли, отсутствие того, что я стремилась перенять от матери в сжатые сроки… «Я слишком слабая…» — отчётливо мелькнуло в подкорке.       — Н-не знаю…       — Думай, — в голосе Геральда звенела сталь. — Пока я не услышу внятный ответ, из комнаты не выйдешь.       — Гидеон… — попыталась запротестовать я.       — Вот именно — Гидеон. Тебе есть ради кого просыпаться и засыпать, есть ради чего жить. Эту обязанность с тебя снимут лишь посмертно. А ты к этому готова?       Я отрицательно мотнула головой, прошептав:       — Нет…       — Кто ты?       Перед глазами знакомой вереницей пролетали воспоминания о том, с чего всё началось. Молчаливые диалоги с собой, когда даже говорить было не с кем, когда я лишилась всех. Попытки удержать сознание от разрушения. Запоздалое понимание, что мне не дали бы умереть. Я выполнила лишь одну часть предназначения, которое было предопределено Мальбонте. Стала ключевым элементом его возвращения. Но этого было мало. Слишком мало… Я должна была дать жизнь. «А теперь должна её оберегать от всего, что может обрушиться каждую минуту…».       Сглотнув, я неуверенно подняла взгляд, скользя им по своему телу, лицу в отражении. Невольно поднявшиеся руки прошлись пальцами по щекам, стирая обиженную горячую влагу слёз. Я почти никогда не решала ничего. Никогда не имела выбора. Каждый мой шаг был предугадан, каждый вдох подконтролен. Каждая смерть, в которой я себя винила… Вся эта кровь не на моих руках. Я ошибалась, когда винила себя во всём, и это помогло осознать ошибки.       — Я — мать. Я — бессмертная. Я… я — верховный серафим совета, не лишённый силы, но лишившийся крыльев. Я — смертная, которая вернулась в родной мир, чтобы… — вздох, сорвавшийся хрипом с губ, — чтобы дать своему ребёнку право на жизнь. Я… сильная?..       Геральд кивал после каждого утверждения, чуть изогнув губы в полуулыбке. Прозвучали короткие, немного наигранные овации:       — Умничка. А теперь снимай футболку и шорты… — уловив мою озадаченность, закатил глаза. — Не думаю, что у тебя за прошедшие сутки выросла дополнительная рука или нога. Всё остальное я уже видел. Снимай.       Поджав губы, я неуверенно стянула с себя всё, что просили, оставшись в белье. Взгляд захотелось отвести, но Геральд отрицательно качнул головой, и я упрямо уставилась в зеркало. В памяти невольно пролетели последние сборы в нашем с Дино доме. В тот день, когда моего первого мужа казнили. Болезненно тощее тело с выпирающими костями, смахивающее на мумию. Сейчас всё было иначе. И всё же несоответствие царапало глаз, заставляя в очередной раз смахнуть со щёк слёзы.       Хотелось прикрыть грудь и живот — последствия трёх беременностей, двух родов и одного года кормления. Тело было обычным… Обычным телом рожавшей женщины, которой пришлось пережить достаточно, чтобы хотеть умереть, но утратить это право. Геральд подошёл сзади, сжав руками мои плечи. Пальцы прочертили мои руки от плеч к запястьям и обратно. Пальцы двинулись выше, собирая волосы, отводя их на спину, открывая шею и ключицы. Снова вынуждая отмечать мелкие детали, которым прежде я не предавала значения. Точнее, закрывала глаза на эти недостатки, считая, что они надёжно спрятаны. Заживший след зубов на шее. Синяк прошёл, и волосы, как правило, его скрывали. Пара царапин под грудью, тоже бывших достаточно быстро затянувшейся раной. Короткий почти неощутимый шрам на коже в районе тазовой кости.       Стиснув зубы до скрипа, я опустила голову, всё же не желая смотреть. Меня тревожили только шрамы от крыльев просто потому, что их могли заметить. На теле же, скрытых одеждой, их в разных местах было не меньше десятка. Попытка вывернуться из сжимавших плечи рук, чтобы одеться и уйти, была пресечена достаточно быстро. Поднятое пальцами лицо, но глаза насильно не заставить открыть…       Затылок обжог вздох.       — Разве ты это с собой сделала?..       — Нет… — прохрипела я.       — Верно. Это сделали с тобой против воли… Меньше, чем за десяток лет, точнее, всего за два? Три? А теперь задумайся: другая бы уже сломалась.       — Я и сломалась… И не раз, Геральд…       — Может быть, — чуть увлекающее за подбородок движение, открывшее больше обнажённой кожи шеи и место с затянувшимся укусом, коснувшееся его губами, выдёргивающее мурашки, рванувшиеся от места прикосновения. — И всё же нет. Ты прежняя… Всё такая же сильная, всё такая же отчаянно отыскивающая пути спасения, всё ещё старающаяся стать совершеннее. Вот только повторяешь одну единственную ошибку…       Я сглотнула, помутневшим взглядом следя за движением губ, скользящих по коже, гладящих дыханием:       — Какую?..       Геральд улыбнулся в отражении, обняв меня поперёк живота:       — Ты пытаешься равняться на сомнительные примеры… И при этом — сама пример, хоть и не понимаешь этого пока, — я попыталась возразить, но он лишь качнул головой, тронув губами мою шею напоследок. — Просто подумай об этом. Если не получится вычленить рациональное зерно — я всегда подскажу.       — Хорошо, — я выжала усталую улыбку. — А ещё… Знаешь, мне всё-таки жаль, что я… потеряла крылья.       За спиной раздался смешок, заставивший меня нахмуриться. Однако Геральд встал ровно позади меня, расстегнув цепочку амулета на своей шее. Раскрывшиеся базальтовые крылья развернулись, скрыв за собой большую часть комнаты. Аналогия стала понятной, когда они почти обернулись вокруг моего тела. Обняли не слабее, чем руки. Я невольно рассмеялась, всхлипывая в очередной раз. У меня были крылья… Куда более сильные и надёжные. Крылья, которые помогали не один раз едва ли не с первой встречи. Не серые, не золотые… Именно эти — антрацитово-черные.       По комнате бурлящей волной прокатилась энергия самшитов, и я развернулась в руках Геральда, притягивая в благодарный поцелуй. Губами чувствовалась знакомая улыбка. Всё равно он оставался наставником, хоть и всеми силами старался сменить амплуа. Внутреннее умиротворение возвращалось. Не столько из-за прикосновений, сколько из-за в очередной раз озвученной необходимой мне правды. Файл в ноутбуке был такой правдой лишь на половину. Мне в очередной раз нужно было подтверждение собственных мыслей. Убедиться в том, что сейчас я не одна, как бы не боялась тянуть за собой тех, кто должен… обязан жить.       — Собирайся. Пифия приедет через полчаса. Успеешь разбудить и покормить Гидеона, — тронув горячими губами мой лоб, проговорил Геральд.       — Зачем?.. — я удивлённо хлопнула глазами.       — Посидит с Гидеоном пару часов. Нам нужно кое-куда съездить. Вдвоём.       — Но… — я попыталась сделать умоляющие глаза, не желая оставлять сына.       Демон снова сурово нахмурил брови:       — Пара часов. Недалеко. Сразу вернёмся, если что-то пойдёт не так, — уловив моё состояние, чуть тише добавил: — Ему уже год. Пора учиться тому, что ты не всегда будешь рядом. Даже не в соседней комнате.       С трудом, со скрипом, но удалось себя заставить принять на веру его слова. Оставить Гидеона с кем-то, кроме меня и Геральда, смахивало на пытку. И всё же я покорно опустила голову, уходя в свою комнату, забирая свежее нижнее бельё и очередные шорты с футболкой, пока демон быстро принимал душ. Его завтрак был готов. Нужно было покормить сына, и я залила молоком кукурузную крупу, подготовила фрукты. У меня аппетита не было вовсе. Стресс или что-то ещё… не знаю. Мысли вернулись на бытовую орбиту: нужно всё убрать в стирку, иначе носить будет нечего. В шкафу оставалась только пара сарафанов.       Гидеон просыпался с трудом. Для него это время было ранним. Почти за час до привычного подъёма. Попытка завалиться обратно на подушки была мной прервана, и ребёнок капризно повис на шее, требуя уложить обратно и не тревожить. Однако с появлением в спальне Геральда довольно быстро подобрался: при мне хныкать можно было, при демоне стеснялся. Пока Гидеона унесли умываться, я торопливо перелила в тарелку вскипевшую кашу и помешивала, чтобы быстрее остыло.       Геральд вернулся с уже куда более бодрым ребёнком, болтающимся вверх тормашками, удерживаемым за одну ногу. По кухне раздавался довольный визг, от которого невольно закладывало уши. Я невольно улыбнулась, забирая сына, непоседливо отказавшегося от сидения на стуле для кормления. Пришлось оставить на своих коленках, предвкушая, что буду в каше с ног до головы вместе с сыном. И всё же уже сноровисто ухватился за ложку, крутя её в руках, вспоминая, какой стороной лучше держать.       Геральд опустился рядом, надкусывая сэндвич, и я поинтересовалась:       — Почему именно Пиф? У неё ведь смена только два или три часа назад закончилась…       — Потому что Гидеон ей доверяет больше, чем прочим, кто сюда приходит. А в баре, к слову, вчера была дезинсекция. Так что ещё пару суток там точно не будет посетителей, а значит и смен, — Геральд чуть скривился и поднялся, наливая себе сок. — И вторая причина: ей сто процентов хватит сил, чтобы его защитить в случае опасности, хоть она и маловероятна в данный момент, — из прихожей раздался стук, и он поднялся, отряхивая руки. — Я открою.       Демон покинул кухню, оставив меня с ребёнком, который резко утратил заряд бодрости и смирения, начав размазывать кашу по лицу и моим рукам. Пара безуспешных попыток успокоить увенчалась тем, что на шортах и футболке обозначились растопыренные миниатюрные детские пятерни с ароматом завтрака и вкраплениями банана. «Утро продолжает радовать, чёрт возьми…» — немного ворчливо отозвался внутренний голос. Я не любила отчитывать Гидеона, но сейчас терпение было на исходе. Впрочем, хватило одного недовольного вздоха и попытки пересадить на стул, как бунт закончился.       Я пыталась прислушиваться к разговору в гостиной, но не преуспела. Слишком активная попытка привлечь внимание со стороны сына, грохот ложки о край тарелки в попытке поймать дольку яблока. Где-то внутри исподволь поднималась очередная волна раздражения. «Это не раздражение, Уокер. Просто ты предчувствуешь, что на несколько часов придётся оставить ребёнка с почти посторонним человеком. Это снова чёртова паника, которую пора учиться осаживать, ведь Геральд прав: рано или поздно он вырастет и тебе придётся отойти в сторону…» — усмехнулся внутренний голос.       Пиф показалась в кухне, улыбнувшись мне и радостно запищавшему ребёнку.       — Ранние пташки… Доброе утро.       — Привет. Я его сейчас умою, и пару-тройку часов хлопот он не доставит. Если что, сок в непроливайке, и…       Оракул стянула очки с переносицы и закатила глаза, забирая у меня ребёнка.       — Я умою. А тебе лучше переодеться… — усмехнулась она, устроив ребёнка на своём бедре. — Диверсант малолетний.       — Твою мать… — вздохнула я, рассматривая пятна на одежде, когда Пиф с ребёнком скрылись в ванной.       Геральд насмешливо приложил ладонь к уху.       — Что-что??? Я не ослышался?! Мисс Уокер, что за сленг?.. Какой пример вы сыну подаёте?..       Фыркнув, я побрела в спальню. Губы непроизвольно растянулись в улыбке. Ненадолго, правда. Со скрипом вытянув сарафан и толстовку на молнии, я всё же переоделась. Осень только вступала в свои права, и дни были ещё достаточно тёплыми, но сейчас, утром — довольно-таки прохладно. Прежняя терморегуляция бессмертной пока не поддавалась контролю и согреваться приходилось как обычному человеку.       Геральд уже стоял в прихожей, удерживая в руках бутылку сока и… меч, судя по всему. Тканевый чехол прятал оружие почти полностью, чтобы не вызывать вопросов у копов. Я нервно сглотнула, но сунула ноги в кроссовки, в последний раз оглянулась на довольного новой компанией сына, словно забывшего о моём существовании, и вышла из квартиры. Только автоматически прихваченная с тумбочки маленькая сумка, в недра которой улетели смартфон и запасные ключи.       Я опасливо покосилась на оружие в руках демона.       — Зачем это?       — Пригодится… — хмыкнул Геральд. — Сейчас в сторону пустыря, где были тренировки с полётами. Дальше я объясню маршрут.       — Хорошо.       Парковка была забита автомобилями впервые на моей памяти до такой степени. Руки рефлекторно дёрнулись открыть заднюю пассажирскую дверь. Убеждать себя тем, что Гидеон остался дома, выходило всё более скверно. Нервно устроившись за рулём, я дождалась, пока Геральд заберётся в салон. Автомобиль неторопливо выехал с паркинга и направился на север по широкому проулку. Эту дорогу я знала достаточно. На так называемое «лётное поле» мы ездили раз в неделю, чтобы в сумерках ребёнок мог вдоволь налетаться и потренировать крылья.       Оружие лежало на заднем сидении, и я взволновано поджимала губы, предвкушая, что в голову Геральда пришла какая-то странная идея. Всё же казалось опасным. Едва ли на нашем пути появятся копы, да и документы у демона были при себе… В конечном итоге он закатил глаза, пояснив, что для прочих и несведущих эта сталь едва ли будет казаться чем-то кроме небоевой бутафории.       Через два десятка минут автомобиль был оставлен у одной из полуразвалившихся построек. Геральд сделал глоток сока и передал мне бутылку. Губы пересохли, и я благодарно припала к горлышку. Помимо цитрусов по языку прокатился привкус какого-то зелья.       — Ч-что там?.. — неверяще поинтересовалась я.       — То, что тебе поможет, я надеюсь. Эффект рассеется через час. Так что нам следует поторопиться, — он забросил плотно закрученную бутыль в багажник, взял меч и подтолкнул меня в спину в сторону чахлого пролеска впереди. — Идём.       В голове, словно выстрелом, пронеслось воспоминание о зелье подчинения. По спине потёк ледяной пот, и я обняла себя руками. «Он не будет поступать так, как Маль. Не станет…» — убеждала я себя внутренне. И всё же дрожь в руках стала заметной невооружённым взглядом. Тёплая ладонь скользнула успокаивающе по плечам, чуть придержала за локоть, чтобы я смогла перебраться через поваленное дерево. Незначительные с виду жесты сейчас подсказывали, что я действительно в безопасности. Всё ещё тревожил привкус зелья. Незнакомого. Пока не разберусь с эффектом, будет сложно отключить страхи окончательно.       Ещё несколько шагов вперёд —и я замерла, не слыша шагов позади. Вообще, исчезли все звуки. Полностью. Шелест травы и листьев, скрип деревьев. Судя по ощущениям, я будто оглохла вовсе. Я обернулась, оглядывая пустой подлесок, в котором при желании было не укрыться. Тем более Геральду. Слишком тщедушные деревья. И ведь всего мгновение назад он шёл позади. Не взлетал… я бы ощутила движение воздуха от раскрывшихся крыльев. И тем не менее позади было пусто…       Почти…       В землю был воткнут знакомый клинок. На этом — всё. Ещё раз судорожно оглядевшись, я нервно сглотнула и попробовала позвать, но язык прилип к нёбу намертво.       Позади раздались картинные аплодисменты, и я подскочила на месте, разворачиваясь.       — Ну, здравствуй, моя светлая половина… — с усмешкой проговорил Маль. — Прятки закончились.       Сердце загрохотало в горле, оглушая стуком. Я попятилась, уперевшись лопатками в какое-то дерево, глядя на свой без преувеличения кошмар, походкой хищника двигающегося мне навстречу. Черная сетка тьмы вокруг бездонных пропастей глаз, надменная усмешка. Рост, пугавший и раньше, теперь, кажется, вовсе вдавливающий меня в землю от страха. Я попыталась заслониться руками, но понимала, что это было сравнимо с попыткой отмахнуться от субантры газетой.       Нервно шатнувшись вперёд, я всё же нашла в себе силы выдернуть клинок из земли, выставив его перед собой, вцепившись в рукоять до побелевших костяшек пальцев.       — Не подходи… — лицо свело судорогой оскала.       — Почему же? Я пришёл забрать то, что принадлежит мне по праву. Тебя, сына. И, поверь, теперь снисхождения не будет, — усмешка стала шире.       — Его и не было никогда. Тронешь ребёнка — я не оставлю от тебя даже пепла.       Взмах клинком, а раскрывшиеся массивные крылья махнули, пустив мне в лицо сор с земли. Зажмурилась всего на пару секунд, но хватило и этого. Стальная хватка вцепилась в горло, перекрывая доступ кислорода. Пальцы горячие, как и всегда. От них словно кожа плавилась. Застрявший в глотке крик: свободная рука сжала оплетённое жгутами вен запястье в попытке выдернуть силу, как прежде, и обжечь. Но в ответ тишина. Словно всё, что удалось отыскать за прошедшие месяцы и развить, забилось так же глубоко в подкорку от страха и не рисковало выбраться даже для самозащиты.       Панически разлетающиеся мысли, бессилие, беспомощность. Разум пытался что-то вытолкнуть из подкорки, но не выходило из-за волны ужаса, сковывавшего тело в предвкушении очередной волны агонии. По ледяной коже лица потекли слёзы, появилось понимание, что всё действительно закончится здесь и сейчас. Сила воли «сдалась» под напором продолжающих сдавливать горло пальцев. Ещё немного — и хрустнут позвонки. Здесь и сейчас невозможно выжить. Нет того исцеления, что было доступно в мире бессмертных на ступеньках школы, когда Белиал применил силу в упреждение моих дальнейших действий.       «Гидеон… — напомнило подсознание. — Умру я — следом убьют его. Убьют Геральда и Пиф. Всех обитателей кондоминиума, призванного стать «ковчегом» для тех из бессмертных, что вкусили несправедливость скрытого мира…». Мозг судорожно пытался отыскать хоть какой-то способ выйти из положения, и я узнала этот выход. Я пробовала это сделать. Весьма успешно. Только нужно собраться с силами. Выдернуть то, что осталось, хоть этого и мало, но должно хватить хотя бы на один удар. Может, не летальный, но уж точно может хватить времени, чтобы позвонить Пиф и попросить укрыть Гидеона ещё надёжнее.       Разжала пальцы, провисая в захвате, удерживающим шею. В висках пульсировала кровь, и я невольно улыбнулась от того, что внутри что-то поднимается, словно волна гейзера, стремясь пробиться через узкое «горлышко» того самого сосуда, на котором полгода назад растворился чёртов рубец. Обоняние резануло колыхнувшаяся энергия ландыша. Я уже и не помнила, когда она была до такой степени насыщенной. Но сейчас, словно в издевательство, словно напоминая, что это моё «последнее чудо», перед тем, как я безвозвратно погибла бы.       Всё тянется бесконечно, но на деле прошла лишь пара десятков секунд. Пальцы начали нагреваться, а под кожей — растекаться расплавленный свинец, уравнивая температуру сдавливающей руки и собственный жар тела. Распахнула глаза, глядя в усмехающееся лицо монстра, поднимая и чуть разводя руки в стороны, уже чувствуя, как из кончиков пальцев выбивались лучи, формирующие знакомые сферы — непроглядно тёмная и источающая обжигающий свет. И плевать, что на месте подлеска, вероятно, останется оплавленная воронка…       Губы искривились в усмешке, говорить нормально уже не выходит:       — Гори. В. Аду.       Резко сведённые ладони вытолкнули обе силы в… пустоту.       Импульс сорвался вперёд, проносясь по подлеску, выдирая с корнями деревья и кустарники, поднимая комья почвы. Я дрожа смотрела на то, как разрушительная волна уносилась всё дальше, рассеиваясь знакомыми, подобно лезвиям, продолговатыми вспышками тьмы и света, затихая в отдалении. Сил было немного, они не плескались, как в прошлый раз в переполненном сосуде, норовя разорвать меня в клочья. Нет. Сейчас это смахивало на короткую вспышку.       Я продолжала стоять перед воткнутым в землю мечом, в гарде которого поблёскивал крупный камень утяжелителя, безмятежно отражая пока ещё теплое осеннее солнце. «Он не мог нас найти… Зелье. Иллюзия, повлечённая тем, что было в соке, выдернувшая всё самое страшное из подкорки. Не более, но и не менее. И я… Я справилась?..» — пролетело в голове, когда сжала в кулаки вспотевшие ледяные ладони. Страх отступал невероятно быстро, словно удалось понять, что сейчас я на своей земле. Здесь у меня больше шансов выжить, спасти и спастись. Здесь я не ведомая вслепую по хитросплетениям чужой воли.       За спиной послышались шаги, выдёргивая из мыслей.       Дальнейшее на уровне рефлекса: сила растрачена. Осталось только перманентное преимущество физической атаки. Бросок вперёд — выдернутый из земли клинок выписал короткую, отнюдь не аккуратную, но достаточно тяжеловесную петлю, рассекая воздух и ударяясь в дерево в дюймах от головы Геральда, высекая щепки, отскочившие и оцарапавшие его щёку. Всё ещё спокойный, продолжавший упрямо смотреть в мои глаза, он стёр рукавом капли выступившей, слишком яркой в лучах солнца крови.       — Умничка, — прозвучало действительно похвалой. Не насмешливой. — Теперь запомни это состояние, Уокер.       Я сглотнула, опустив клинок. Руки подрагивали: на смену страху и срыву в истерику подступала злость. Злость за то, что против меня использовали самое страшное. С трудом успокаивая снова поднимающуюся силу, я сделала всего пару шагов вперёд, сокращая расстояние между нами. Взлетевшая ладонь готова была впечататься в мужскую щёку, но была перехвачена тёплыми пальцами. Рывок вперёд, сводя на нет дюймы, притягивая за талию до хруста в рёбрах, не позволяя вывернуться.       Подрагивающий от гнева собственный голос я едва узнала:       — Отпусти. Немедленно…       — Для начала — поговорим, — спокойно ответил Геральд, но в голосе отразилась знакомая сталь, болезненно вскрывающая потаённые уголки где-то внутри меня. — Потом выпущу, и можешь делать, что в голову взбредёт. Зелье в объёме было рассчитано всего на час действия. И я помню, чем тебя накачали прежде. Не стоит думать, что не учёл этого. Оно было необходимо для одной простой истины; поначалу ты даже не вникала в образ полукровки. Зелье сделало его собирательным из самых страшных моментов твоей памяти, но недостоверным. Однако страх путал всё понимание до последних минут. Угадаешь почему?..       — Почему же?.. — едва ли не прошипела я, обнажив зубы от негодования.       — Ты искала выход и нашла его. Как и всегда его находишь. Сила пришла в движение, когда в подкорке осело понимание, что Мальбонте здесь быть не может. Не сейчас. Слишком всё было одно к одному: Пиф, поездка, зелье, оружие, понимание, что я бы не ушёл, появись здесь полукровка… Когда паника отступила, на первый план вышло выживание любой ценой, активировавшее силу, которую ты подсознательно прятала, опасаясь вспышек и прорывов в сознание. Тёмная часть силы не исчезла. Просто ты сама прятала её, не решаясь применять. Вот и всё, — демон вздохнул, отводя с моего лица встрёпанные ветром волосы, продолжая упрямо и жёстко всматриваться в моё лицо, ничуть не смущаясь гневного оскала. — И меч был оставлен не случайно. Ты забываешь, что здесь полукровка теряет большую часть своих сил. Он не знает этого мира и чужд ему. Физически у тебя есть преимущество, если ты сумеешь им верно и вовремя воспользоваться. Как с ножом на крыше дома в Миннеаполисе. Не пробудилась бы сила — иллюзию можно было попытаться поразить сталью…       Клокочущий в теле гнев не торопился оседать. Я всё ещё чувствовала, как подрагивают губы, готовясь разразиться то ли криками, то ли бранью. Испуг окончательно прошёл, оставляя только разбитость и пустоту внутри от того, как резко схлынули страхи. Вот только слёзы, кажется, высохли окончательно, словно кто-то перекрыл плотиной бесконечное озеро, оставляя их где-то там… позади. Далеко, где разум ещё метался, пытаясь определить: смертная я или бессмертная. Хватит ли сил на сопротивление, или я так и останусь болтающимся на шее балластом, который не в состоянии дать отпор даже собственной памяти.       Зажмурившись, я опустила голову, переваривая услышанное и раскладывая всё по полочкам. Поворотное утро, вскрывшее последний гнойный нарыв внутри, выпуская наружу то, что отравляло. Оставалось только прижечь эту застарелую рану калёным железом, чтобы зараза не смогла вернуться и укорениться там, где ей больше нет места.       В подсознании мелькал последний достоверный образ Маля с рассечённым шрамом от виска к подбородку на лице, который он не смог затянуть после удара Торендо канделябром. Серафим стремился убить, чтобы защитить меня и Гидеона, но сам пал, пожертвовав своей жизнью. Полукровка безвылазно обретается в цитадели, утратив всех союзников и сторонников, которые могли быть под рукой на случай необходимости удержать шаткий трон. До тех пор, пока ищейки не утвердятся в том, что цель обнаружена, и не дадут маршрут, едва ли он появится…       «Но мы ведь предельно осторожны, да?..» — нервно вопросила всё ещё засевшая глубоко внутри глупышка Вики. И хотелось скривиться от того, как глупо прозвучал этот внутренний голос перепуганного событиями ребёнка, который не в состоянии расценить уровень опасности. Ещё более слабого и бессознательного, чем Гидеон сейчас, погружённый в кошмар с первого вздоха в своей жизни. Мы действительно максимально осторожны. Были изначально и продолжаем скрываться.       Я вздохнула, не поднимая головы:       — Мне удалось уяснить этот урок, — спокойный взгляд Геральда продолжал прижигать мою макушку. — Благодарить за него я не буду по понятным причинам, но он действительно многое расставил по местам… Только впредь, прошу, давай обойдёмся без экспериментов.       — И без рукоприкладства. Я заслужил от тебя оплеуху, но крайне не люблю, когда женщина распускает руки, — холодно ответил демон. Помолчал и неожиданно добавил так же холодно: — По крайней мере, до тех пор, пока в спальне не погаснет свет.       Подняв голову, я удивлённо вытаращилась на него, наблюдая, как секунду назад полностью серьёзный взгляд начал искриться знакомой усмешкой. Терпеливо вздохнув, я выпустила рукоять всё ещё стиснутого клинка и попыталась вывернуться из его хватки, чтобы уйти обратно к машине. По ощущениям меня удерживали кандалами, оставляя только возможность дышать. Даже не дёрнулся, лишь внимательно с долей иронии впился взглядом в мои губы, всё ещё гневно поджатые.       — Думаю, стоит вернуться. Времени прошло достаточно. Сын может начать нервничать. В этом случае его даже Пиф не сможет успокоить, — проговорила я, предприняв ещё одну безуспешную попытку отступить. — В чём дело?..       Резкое разворачивающее за пояс движение, и лопатки впечатались в крону недавно сохранившего голову Геральда на месте дерева. Я сглотнула, выжидательно застыв, прижатая к шершавому стволу от макушки до пяток. Без капли паники, без страха, невзирая на случившееся меньше десятка минут назад…       — Знаешь, Виктория, я всегда видел тебя либо мямлей, либо забитым паникёром. Твоей вины в этом нет… Только изредка прочувствованная мной твоя злость начинала что-то будоражить. Но я никогда прежде не видел её вблизи. Попытки копировать холодность Ребекки, язвительность Фенцио, спокойствие Дино, импульсивность Люцифера… И многие-многие заимствованные клише поведения, которые не показывали настоящую тебя. Только страх… — он сглотнул, подавшись вперёд, минуя попытку ожидаемого поцелуя и приближаясь губами к моему уху. — Но даже страх тебя не показывал настоящей до такой степени, до какой сегодня показала злость.       Меня окатило волной жара. Провокационное положение, всё ещё медленно оседающая упомянутая злость. Разум начало раздирать противоречием: меня сознательно выбили из равновесия, заставив взглянуть на свои страхи под другим углом, а сейчас накатывающая волна возбуждения была совершенно неуместной. И спровоцировал именно Геральд. Так какого дьявола именно сейчас голова вероломно кружилась от ощущения тесно прижатого мужского тела, запаха крови, уже медленнее сочащейся из его щеки.       Резко отступив, демон поднял с земли валяющийся меч, убрал его в валяющиеся рядом ножны и сделал один шаг по направлению к тропинке, ведущей туда, откуда мы пришли, протянув руку, приглашая ухватиться. Впервые на моей памяти именно в этом жесте было предложение определить уровень собственного доверия после… испытания?.. «Это ведь было именно испытание для моей силы воли и желания жить, — немного насмешливо пронеслось в голове. — И, кажется, я не провалила его, как бывало в школе…».       Вздохнув, я всё же отлепила спину от дерева, ухватившись за его ладонь. Пальцы переплелись уже почти привычным успокаивающим жестом. И пусть сейчас от покоя я была так же далека, как сам Геральд от серьёзности большую часть времени, и всё же результат был наглядным. Напоследок оглянувшись на учинённый в основательно поредевшем подлеске погром, я побрела следом, увлекаемая за руку в сторону автомобиля. Мысли были где-то далеко, анализируя то, как сила пришла в движение. Обе их части. Вспомнился водоворот, заполненный кровью и белыми перьями…       — Бессмертные не смогут засечь мою вспышку силы? — нервно поинтересовалась я.       — Уокер, я не настолько глуп, чтобы не подстраховаться амулетом, понимая, что, если ты всё же выпустишь тёмную часть, могут действительно поймать, — отозвался Геральд. — Всё в порядке. Единственный раз, когда нас наверняка засекли, когда ты исцелила Джеферсона, но опять же мы достаточно резво унесли ноги, чтобы не попасться на крючок.       Через несколько минут показалась знакомая площадка с выщербленным, поросшим сорняками, бетонным покрытием. Я дёрнулась к бедру, вытягивая из сумки ключи от автомобиля и снимая тихо пискнувшую сигнализацию. Внутри улеглось едва ли не всё. Даже пробился лёгкий стыд за то, что едва не наградила за такой «урок» пощёчиной. Пройдя к водительскому месту, я устроилась за рулём, глядя вперёд, на пустырь, и вспоминая, как на нём произошёл первый самостоятельный полёт Гидеона. Счастливая улыбка, которую я бы не увидела никогда, судя по всему, останься мы наверху, не сумей скрыться.       Хлопнула задняя дверь после того, как на сидение был небрежно брошен меч в текстильном чехле и ножнах. Следом — передняя пассажирская, когда Геральд сел рядом. Я положила ладони на руль, но двигатель почему-то запускать не торопилась.       — Слабой быть отвратительно… — сорвалась с губ пролетевшая в подкорке мысль.       — Ничуть. Признание собственной слабости — первый шаг к её преодолению, — проговорил Геральд. — Уверен, ты уже слышала эту реплику. Я тоже слышал. Не так давно, к слову, и так же, как и ты, от Пифии. Я признал свою слабость и заменил её злостью. Желанием причинить боль тем, кто заставил её прочувствовать меня. Злостью, которая сейчас работает во благо.       Я сглотнула. Неожиданно хлынула к лицу кровь, когда в памяти проскочила его реплика про рукоприкладство.       — Что ты имел в виду, когда говорил насчёт погасшего света в спальне? — отметив смену настроения и состояния, мой спутник оглушительно расхохотался, и я окончательно смутилась. — Несмешно…       — У каждого есть скелеты в шкафу. Секс — это не только средство продолжения рода. От него можно получать удовольствие в совершенно разных формах, если, разумеется, они не являются какими-то личными табу или тем, что причиняет больше боли, чем удовольствия, — демон широко улыбнулся, откинувшись на сидении. — Рано ещё для таких разговоров…       Закатив глаза, я пробормотала:       — Ну да, наше сближение с крейсерской скоростью за последний месяц совершенно не повод для понимания желаний друг друга…       — Виктория, меньше получаса назад ты готова была убить меня взглядом, а сейчас выпытываешь такие подробности о моих интимных предпочтениях, — прозвучало насмешливо и с ноткой азарта, попытки спровоцировать. — Успешно учишься переключаться…       Втянув носом воздух, я опустила ладонь на ключ, чтобы завести авто.       — Возможно, ты прав. Глупая надежда снять стресс, тобою же и организованный…       Молниеносно сжавшие запястье тёплые пальцы прервали поворот ключа в замке зажигания. Рывок в сторону переднего пассажирского кресла заставил почти всем корпусом навалиться на подлокотник. Я внутренне усмехнулась, сохраняя абсолютно серьёзную мину. Впрочем, судя по всему, подскочивший сердечный ритм он распознал мгновенно, продолжая удерживать пальцы на моём пульсе. Вторая рука легла на затылок, притягивая предельно близко к лицу Геральда.       Хриплый шепоток в дюйме от губ:       — Попытка провоцировать, Уокер?.. — он усмехнулся, выпустив мою руку, чуть придерживая, чтобы подлокотник не впивался в рёбра. — Не думаю, что ты готова попробовать что-то новое в столь короткие сроки. Боюсь, в этом случае выйдет не «снять стресс», а добавить больше, хоть и другого плана.       «Издевается…» — поджав губы, подумала я, резко опустив одну ладонь под пассажирское кресло и толкнув его под сидение назад до упора. Внутренне порадовавшись тому, что не успела пристегнуться, я не слишком быстро и ловко, но перебралась на бёдра демона, огорошено застывшего подо мной от скорости развития событий. Едва не хохотнув от его вытянувшегося лица, я резко наклонилась вперёд, замерев, копируя его же выходку, в дюйме от губ, но избегая поцелуя.       Голова кружилась от того, до какой степени я начала принимать решения быстро. Хочу — делаю, а не взвешиваю сутками, стоит ли срываться в очередное пике, которое может причинить боль. Сейчас это было возможным и стало реальным в обход всё ещё обретающихся где-то глубоко в подкорке страхов. В тандеме с растущим градусом возбуждения проносилось, что я совершенно не то пыталась в себе блокировать. Не силу, не собственное мнение и желания. Прятать стоит именно эту неуверенность и страхи.       Под ягодицами наметилось ответное «любопытство», и я усмехнулась:       — Оставим попытки в прошлом.       Рука нырнула в промежуток между дверью и пассажирским сидением, нащупывая рычаг, позволяющий откинуть спинку кресла. Немного давления — и Геральд оказался почти в горизонтальном положении.       — Твою мать!.. — пролетело по салону от неожиданности. — Всё больше начинаю понимать, что авто изобрели представители ада, либо по их чертежам.       Я хохотнула, расстёгивая молнию на толстовке, стягивая её и отбрасывая на заднее сидение:       — История об этом умалчивает. Однако сейчас этого достаточно…       — Вполне, — отозвался Геральд, прочерчивая ладонями мои ноги от колен к ягодицам. — Начинаю подозревать, что платье ты надела неслучайно…       Попытка обиженно отползти обратно на водительское место была торопливо прервана рывком за талию вперёд. Отведённые с лица волосы, собранные в пригоршню на затылке, чтобы не мешались. Попытка забрать долгожданный поцелуй, накрывшаяся медным тазом. Горячие губы стремительно скользнули ниже, лаская мою шею, чуть обводя языком ярёмную венку, набирающую скорость в частоте ударов пульса. Чуть подвигающее выше движение ладоней, притягивающее за бёдра, сползшая лямка сарафана, открывающая доступ к груди.       Едва не чертыхнувшись от втянутой в горячий плен рта окружности соска и груди, я ухватилась обеими руками за подголовник пассажирского сидения. Приподнявшаяся юбка сарафана обнажила ягодицы, утянутые в обычное хлопковое бельё. Короткий и слишком звонкий шлепок всё же сорвал с губ ругательство под тихий смешок. Вторая грудь — и очередное вращение мира вокруг головы. Молния на спине расслабилась, увлекаемая пальцами демона, позволяя верху сарафана спуститься ниже. Я закусила губу, проваливаясь в какое-то непонятное ощущение свободы от собственной зажатости. Возможно, сказывалось то, что можно было не сдерживаться из опасений разбудить Гидеона в дополнение к рухнувшим ограничениям.       Слишком быстро подступающее возбуждение вынуждало оттягивать момент до победного. И всё же стремилось взлететь ещё выше, когда одна рука пропала с бедра и раздался щелчок ремня, пуговицы и скрежет молнии неизменных тёмных джинсов. Возбуждение ощущалось закономерно острее, когда пальцы отвели ластовицу в сторону и возбуждённая головка, дразня, проскользнула по расходящимся лепесткам плоти. Дёрнулась, пытаясь опуститься, но положение не слишком удобное, к тому же вторая удерживающая рука продолжила сжимать за талию, ограничивая манёвр.       Снова беспощадная ласка губ и языка, игра с затвердевшим до безумия соском. Прошипев что-то невнятное, я заработала второй звонкий шлепок, негодующе покосившись на Геральда. Расширенный зрачок в сверкающей ехидством и сарказмом бирюзе впился в ответ в моё раскрасневшееся от растущего возбуждения лицо…       Пробилась мягкая усмешка:       — Только теперь понимаю, чего я себя лишал, когда получалось уединиться лишь ночью, в темноте, — притягивающее всё же ниже движение. — Ты даже примерно не представляешь, как красива…       Не успеваю ни смутиться, ни ответить. Плавное вхождение выдернуло изнутри прерывистый стон, взлетающий к потолку автомобиля. Попытка привыкнуть, не дать разуму упорхнуть в никуда слишком быстро. Закусила губу, пытаясь взять инициативу в свои руки, однако этой милости я лишена. Сжатые тёплыми ладонями бёдра задали удобоваримый темп, и пришлось подстраиваться под неторопливые движения, которые стесняют и сидение, и крыша слишком низкого для такого «приключения» седана.       И всё же тело нашло наиболее удобное положение, чтобы эта «попытка снять стресс» оказалась максимально удачной. Колени уперлись в сидение, и появилась толика наглости, чтобы оторвать от себя руки усмехнувшегося Геральда, придавливая их к заднему сидению, заведя за голову, сплетя пальцы. Короткий наклон, изгиб в пояснице — и нашедшийся требуемый угол для получения достаточного удовольствия. Хотелось жмуриться, но сдержалась, наоборот, опуская взгляд, наблюдая… Оценивая.       Приоткрытые губы, раздувшиеся крылья носа, закатывающиеся глаза. Лишал себя зрелища не только он. Я тоже редко когда успевала ловить эмоции во время секса. Всё было излишне торопливым, излишне редким, без права дать волю накатывающим эмоциям, которые, как правило, к финишу били через край. Скользнувший под кожей шеи кадык от слишком шумной попытки втянуть воздух, сглотнуть пересохшим горлом манил впиться губами в знакомую тонкую полоску шрама, который теперь не просто застарелая травма, а нечто куда более сложное.       Порывистый наклон и кончик языка «пробежал» от края до края, улавливая различие текстур кожи, мурашки, рванувшиеся в стороны, и низкий гортанный стон. Чуть повысилась скорость, и пальцы сплелись ещё крепче, едва не склеивая вспотевшие ладони. Участились стоны, заполняя удушливый воздух в салоне. На сей раз без смущения и стеснения, отдаваясь моменту на сотню процентов из ста возможных. Зубы слегка сошлись на мочке его уха, задевая край языком. И снова стон.       Не умея сдерживаться, всё же с трудом, но вытянул пальцы, обнимая, притягивая за затылок в глубокий и до такой степени яростный поцелуй, что не успела вдохнуть душный, пахнущий телами и страстью воздух, где-то в подсознании жалея, что не открыла окно в автомобиле прежде, чем преступить к этой экзекуции. Больше не пытался контролировать ритм, позволяя насладиться ведущей ролью, ощутить разницу между «можно» и «хочу». И я невольно улыбнулась, чувствуя себя хозяйкой положения, наслаждаясь скользящими прикосновениями, давлением на поясницу в попытке ощутить его ещё глубже в себе.       Скорость чуть выше — и скапливающееся в низу живота напряжение начало подбираться к границе собственного терпения так близко, как я только могу выдержать. Сжатые ладонями ягодицы, какой-то едва знакомый взгляд Геральда скользил по доступному для обозрения телу, в нём смешалось слишком многое из того, что я привыкла видеть в обычное время, но сейчас он гладил каждую часть не меньше рук, кажется. Ритм поменялся снова, когда волна разрядки накатила на обоих, мешая мыслить трезво, понимать происходящее достаточно, осознавать пошлость акта: два беглеца во всех смыслах, наслаждающихся короткими мгновениями свободы, один из которых сумел приручить свою боль, а вторая — бесконечные страхи.       Привлекающее ближе скольжение ладони от крестца к лопаткам. Поглаживая обнажённую спину, собирая волосы, отводя их на одно плечо, лаская поцелуем шею. Короткая усмешка на губах, в которые я секундой позже впилась, чтобы заглушить крик от волны глубоких ударов в собственное тело, чувствуя пульсирующий орган в себе, готовый к общему финишу. Ощущения смешались, и впервые нет желания замедлиться, оттянуть. Есть только «здесь и сейчас». О прочем подумаем чуточку позже.       Геральд упёрся ногами в пол автомобиля, прижав меня к себе и зафиксировав, нарастив скорость до возможного переносимого предела. Стоны — обрывистые, музыкальные, общие — слились с какофонией звуков пошлых ударов тела о тело. Нет смысла останавливаться, да и нет желания.       Рванувшийся по телу жар от паха заставил подавиться криком и почти без чувств рухнуть на тяжело вздымающуюся грудь демона. Губы непроизвольно растянулись в улыбке. Тела всё ещё соединены, и тепло, наполняющее низ живота, продолжало пульсировать некоторое время. Я приоткрыла мутные от удовольствия глаза, рассматривая профиль Геральда, пытающегося успокоить дыхание.       — Начало положено?.. — тихо поинтересовалась я.       — Если только зачесть как разминку… — хрипло хохотнул в ответ демон, чуть повернув голову в мою сторону. — И ты действительно невероятно красива.       Я чуть приподнялась, уперевшись локтем в спинку сидения. Пальцы прошлись по затянувшейся на его щеке царапине. Снова полное отсутствие ехидства и сарказма во взгляде. Только уверенность в том, что сейчас всё идёт так, как нам нужно. «Справлялись прежде, и сейчас справимся…» — я чуть тронула уголок его рта поцелуем.       — Спасибо… Пора домой, — я вздохнула.       — Ты сильная, Уокер… И когда-нибудь сама это поймёшь, — тронув мой лоб губами, проговорил Геральд. — И я рад буду стать этому осознанию свидетелем…