"Legacy of Heaven"

      — Ещё немного, и мой бар можно будет переквалифицировать в детское кафе… — скептически пробормотала Пиф, глядя на Гидеона, пыхтящего над головоломкой в виде сортера. — И, признаться, я не уверена, что буду так уж против… По крайней мере, растащить двух детей куда проще, чем разнимать пьяных бессмертных.       Я невольно улыбнулась, после чего замерла на месте:       — Но ведь бессмертные не пьянеют от земных напитков.       По предплечьям побежали мурашки от воспоминаний о том, как после выпивки Марк распустил руки. Прошла неделя с тех событий. Восстановиться удалось достаточно быстро. Морально не так быстро, как физически, но всё же. Синяки на локте сошли за пару дней. Да и дискомфорта не приносили, если не считать причины их возникновения и если не цепляться за них взглядом. Так что, невзирая на августовское тепло, заполнявшее квартиру, я ходила в кофте с длинным рукавом. Не хотелось вспоминать, и я просто визуально скрыла от себя самой раздражитель в нелепой надежде, что от этого станет хоть чуточку легче. На удивление — помогло.       Не знала, до какой степени смогу сохранить лицо при встрече с Марком, если она состоится… Кажется, он избегал меня всеми доступными способами, как и я его. Мне не нужны были извинения. Не нужно было оправданий. Только чтобы эта история не повторялась впредь. И да, как и думала, я получила от оракула «выговор» за то, что не смогла сама себя обезопасить. Пифия распекала недолго. Только хмуро вздыхала, с укоризной глядя в макушку моей опущенной головы, высказав огорчение.       Наконец в кабинете владелицы бара раздался вздох:       — Мы наладили канал по приобретению глифта, если ты об этом. Контрабанда через тех, кто, как Марк, ушли добровольно к смертным, и кто не скрывается, по сути. В Чикаго подобных ему ещё четверо. Мир бессмертных, как ты понимаешь, замкнут в своём развитии инфраструктуры. Мы… — Пиф осеклась, дёрнув головой. — Они не могут созидать то, что могут смертные. Далеки от технического прогресса. Мы находим по запросу то, что требуется. Самые разные вещи: печатные станки ручного процесса, какие-нибудь инструменты, литературу, ткани… То, что для них недоступно в большинстве случаев, но любопытно или необходимо.       Я приподняла бровь. Будучи судьёй бессмертных, я не припоминала, чтобы в мои руки когда-то попадались судебные дела по контрабанде. Да и вообще не припоминала чего-то подобного за прошедшие годы, чтобы от смертных доставляли что-то или к ним. По сути, я и не знала, возможно ли это было. Там всем управляла магия, всё было достижимым и доступным. По крайней мере, мне так казалось.       — Но…       — Поверь, девочка, это делалось даже с санкции цитадели. Но, хочу заметить, с момента прихода ко власти полукровки, серафимы и советники перестали отдавать заказы через своих поверенных. Чего не скажешь о торгашах и ювелирах, заинтересованных, к примеру, минералами для украшений из мира смертных. Но работает это и в обратную сторону. Как ты знаешь, Марк… — она поджала губы, чуть нервно взглянув на меня, — Марк владел в столице лабораторией по созданию амулетов. Ему до сих пор нет равных. Не редкость, когда ставленники связываются с ним, чтобы сделать какой-то тайный заказ на какую-то безделушку со скрытыми свойствами. Я не лезу в его дела и ведение бизнеса, но вполне вероятно, что за какое-то из своих изделий он взял оплату выпивкой. Это невозможно отследить.       Нервно поёжившись, я вспомнила, как впервые попробовала глифт в небесной школе. После, как Дино со смехом приволок небольшую бутылку домой, мы попытались «играть во взрослых». Плохо было обоим на утро непередаваемо. Я не слишком любила алкоголь ещё при жизни. Что-то некрепкое и не слишком много. Бокала вина хватало, чтобы цедить его весь праздник или встречу с подругами. Лёгкий аромат марева от Мими, которая потягивала его из чайной чашки в своём директорском кабинете школы. Застоявшийся запах глифта, окружавший Геральда почти в каждую из наших последних встреч у бессмертных.       От Марка пахло, пожалуй, как от Мими. Легко, словно выпил не слишком много или сразу много залпом. Понять было сложно, и я не хотела больше погружаться в это дерьмо. Самым важным было то, что он не тронул Гидеона, как я опасалась, когда поняла, что он был пьян. «То есть с алкоголем при желании проблем нет… Прекрасно…» — хмуро пробормотал внутренний голос. Первым опасением было, что сорвётся Геральд. Нет, конечно, я помнила о проделке Гидеона в нашу последнюю встречу на территории школы. Тогда я не знала о том, на что способен мой сын. Собственно, я и не понимала этого до конца, пока сама не увидела, как вернулись глаза Пифии. Но сейчас почему-то было всё равно невероятно страшно. Особенно с учётом того, что демон захаживал в бар раз в неделю, как я поняла, или в пару недель.       Вздохнув, я подняла взгляд, рассматривая хозяйку заведения, перебирающую бухгалтерию. Вполне обычную, земную. Бумаги, счета, цифры расхода, прибыли и бюджета на закупку. Казалось, что я не попадала к бессмертным… Ровно до тех пор, пока она не подняла усмехающиеся, светящиеся, будто из них разливалось солнце, глаза.       — Виктория, это даже для смертной постыдно — так таращиться… — усмехнулась серафим.       — Прости… — я смущённо мотнула головой. — Просто сложно признать в тебе бессмертную, если не знать о даре, о твоей силе и навыках. И о мудрости, конечно.       — Ох, девочка… Это смахивает на неловкий комплимент. Но всё очень просто: если ты не умеешь адаптироваться к окружающему миру — он сожрёт тебя. Я прожила по небесным меркам порядка полутора тысяч лет. По местным… тут сложная арифметика. Сутки в смертном мире более чем несколько недель у бессмертных. Даже точных цифр нет. Мне приятно твоё внимание к этой детали. Просто потому, что я даже передать не могу, как сложно было вникнуть в эту бюрократию после того поста, который я занимала тысячу лет, оставляя лишь подписи и резолюции, соответствующие должности.       Выжав улыбку, я вздохнула:       — И всё же это весьма важно — уметь подстроиться.       — Не спорю. И более того, это доступно не каждому бессмертному. Многие, привыкшие к магии и роскоши, тут элементарно не выживают. Погибают, сами того желая. — Она снова вернулась к бумагам, видимо, чтобы не встречаться со мной взглядом, и продолжила: — Я говорила недавно с Марком. Он испытывает стыд и хочет извиниться. Боится, что ты не станешь его слушать. Если ваша беседа всё же состоится… Я прошу тебя не быть слишком строгой к нему. Нет, я не пытаюсь его выгородить… Но он здесь находится больше тысячелетия. Среди смертных… Его разум сломлен множеством потерь. Поступка это не оправдывает ничуть. Но всё же я прошу тебя отнестись с пониманием. Это его последний шанс не утратить остатки связей с бессмертными, которые более лояльны.       Гидеон, уловив моё возросшее за время монолога Пиф напряжение, оторвался от головоломки и прошёл вперёд, забираясь на мои колени и обнимая. Судя по взгляду, направленному на оракула, он не одобрял вовсе то, что блондин вообще когда-то ко мне приблизится.       — Нет, — вместо меня твёрдо произнёс ребёнок.       Пиф сглотнула:       — Как пожелает принц… — Пифия с улыбкой склонила голову. — Его Высочество не перестаёт удивлять…       — Я не буду продолжать конфронтацию. И понимаю, что его потери действительно наложили отпечаток, но… — я погладила ребёнка по спине, больше успокаиваясь сама. — Мы ещё сами не определились, какие у нас с Геральдом отношения. Кто знает, быть может, он ещё…       — Не думаю… — серафим усмехнулась. — В его последний визит что-то переменилось. Воспоминания он больше считывать не даёт, да и не нужно уже. Всё выяснили. Так что, если ты с чем-то не определилась, боюсь, он уже сделал для себя выбор. Тебе лишь нужно его либо принять, либо отвергнуть, — на меня смотрели лукаво сверкнувшие исподлобья сияющие глаза. — Но что-то мне подсказывает, что ты тоже уже смогла в себе разобраться. Единственное, что меня смущает, — ты заключила брак с полукровкой. Здесь он не имеет силы до тех пор, пока Мальбонте не спустится. Но всё изменится, когда ты вернёшься к бессмертным.       Я вздохнула:       — Не факт, что вернусь. После уничтожения водоворота… Кажется, я стала смертной снова.       — Сомневаюсь. Бывшие Непризнанные не могут вернуться к смертным. Их казнят и отправляют в Небытие. С тобой вся система, тщательно оберегаемая Равновесием, рухнула. Первая в своём роде — достаточно сильная, выжившая без крыльев, имеющая стимул, чтобы выжить, — Пифия усмехнулась. — Полагаю, покойный Престол даже не предполагал в полной мере, кому открыл путь на небеса… Мы убедились, что способности у тебя ещё есть. Это своего рода знак. Сила бессмертной ещё будет развиваться и оттачиваться… — она потянулась на своём месте, переплетя пальцы и зевнув. — К слову, полукровка глуп, если считал, что ты погибнешь от развивающейся силы. Невзирая на тщеславие, он учёл не всё…       Меня окатило холодом от макушки до пяток. «Выходит, что-то всё же не учли?..». Вспомнился разговор с Малем у моего импровизированного кладбища в парке цитадели. Он ведь говорил, что не нашёл выхода, чтобы сохранить мою жизнь. Быть может, сказал это лишь для того, чтобы надавить на сознательность? Вынудить быть покладистее и не вставлять палки в колёса его целям?.. Или действительно не знал? Ведь он уничтожил большинство из тех, кто мог бы дать ответ на этот вопрос.       Я зажмурилась, вспоминая всё, что успела выяснить до побега. И слова Фидеро в том числе. Всё сложилось достаточно удачно, чтобы спасти ребёнка и себя. Жизнь в мире, который был моим прошлым и стал будущим, позволила выжить. Здесь сила затихла, стала менее подконтрольной, но и менее разрушительной. «Быть может, потому что влияние Мальбонте испарилось. Мы не обретаемся бок о бок, не зависим от перепадов состояния и настроения друг друга. Почти не зависим, если вычесть погрешность пары снов, куда он не смог проникнуть, и того единственного раза, когда я была открыта в достаточной мере».       Наконец я потянула носом воздух кабинета, чуть пресыщенный алкоголем.       — Думаешь, я смогу выжить?..       — Уверена. Твоё тело не утратит молодости, вполне вероятно. Главное — не душить силу. Ошибка была проста: в школе обучаются не просто так годами. У Непризнанных срок пребывания на ученической скамье закономерно короче, чем у бессмертных. Но за это время их потенциал раскрывается, любая сила раскрывается подконтрольно, постепенно, и переход на каждую последующую ступень открывает новые возможности. А что было с тобой?.. — горькая усмешка, и Пифия отрицательно качнула головой. — Всего год, и выдернули на службу в цитадель. Ты миновала едва ли не десяток этапов развития, поглотив часть сил полукровки, которые Фенцио неумело запечатал. Вот только есть одна деталь… Получившийся рубец растворился…       — То есть? — хрипло поинтересовалась я.       Оракул рассмеялась, поднявшись со своего места, обходя стол и опустившись на диван рядом со мной:       — Полагаю, когда ты разрушила водоворот, то отдала всё, что держала внутри и эта заплатка рассеялась. Сосуд стал цельным, остатками мощи запечатав самого себя, когда ты выжила после падения. Сейчас он такой же, как в тот момент, когда ты стала бессмертной впервые, — гладкий, постепенно поддающийся изменению в размере и форме, — она осторожно протянула руку, тронув середину моей груди и прислушиваясь. — И не заполнен сейчас даже на сотую долю. Ты в безопасности.       Закусив губу, я посмотрела на Гидеона, сидящего у меня на руках и перебирающего ремень наручных часов, пытаясь сообразить, как их с меня снять. «Желая спасти его любой ценой, я невольно спасла ещё и себя. Чудо? Или право, которое я заслужила чем-то всё же?» — немного нервно пролетело в голове. Притянув сына ближе, я уткнулась носом в темноволосую макушку, стараясь надышаться. Открывалось всё больше нового из того, что прежде мне казалось невозможным. Я невольно ловила себя на мысли что нужно будет попросить Геральда позаниматься со мной дополнительно, чтобы развивать силу. В последние дни у нас появилось значительно больше времени, чтобы провести его вместе и с пользой. Сейчас был удобный момент, чтобы совместить приятное с полезным.       Пальцы перебрали мягкие перья детских крыльев. Невероятно сильных, как оказалось. Недавно Геральд, как и обещал, учил Гидеона летать. Такое чувство, что ребёнок только и ждал, когда ему позволят взмыть. В конечном итоге, демон, будто ужаленный, мотался за прытким летуном, чтобы подстраховать. Вот только ребёнок, кажется, невероятно довольный возможностью оторваться на всю катушку, даже не уставал. Снизился спустя два часа непрерывных полётов, спланировав в мои руки, словно пушечное ядро, и уже через двадцать минут уснул так, что танковым залпом было не разбудить.       Зато Геральд на утро кряхтел и ругался, что уже явно не готов на такие эксперименты, жаловался на радикулит, суставы и боль в позвоночнике. И всё же, судя по гордому взгляду и довольной улыбке, был рад, что ученик оказался таким расторопным и усидчивым. Я посмеивалась, нервно вспоминая, как шевелились волосы на голове, когда сын азартно улепётывал от Геральда достаточно высоко в небе, хаотично меняя направление полёта. Ещё и умудрялся разворачиваться спиной, отдаваясь воле свободного падения, но резко выравнивался и уносился обратно в небо.       Руки после первой тренировки дрожали до ужаса. Больше из страха, что всё-таки упадёт, а я не успею добежать, чтобы поймать.       Наконец, созерцательный транс рухнул из-за того, что Гидеон звонко чихнул. Я вздрогнула, вытирая его нос салфеткой. Пиф с усмешкой откинулась на спинку дивана затылком, заложив ладони со сплетёнными пальцами под голову. Для неё наблюдение за Гидеоном было чем-то сродни изучению нового божества.       — Слушай, я помню про обряд отторжения крыльев, которому подвергают бессмертных, в том числе детей, которых хотят спрятать среди людей. А есть ли обратный ритуал?.. — тихо поинтересовалась я.       — Не в твоём случае… — оракул отрицательно качнула головой.       — Я не о себе… Хоуп. Она ведь родилась без крыльев. Шерри подумывала вернуться, но я сомневаюсь, что до того, как наверху всё наладится, она поведёт туда детей, — я закусила губу, вспомнив разговор с соседкой. — В ней ведь половина демонической крови. По сути, как я знаю, достаточно пробудить силу и крылья…       Отрицательно покачав головой, Пиф прикрыла глаза.       — Это не так работает, Виктория. Хоуп больше почерпнула у смертного отца. Крылья она может получить, только умерев и став Непризнанной. Я сомневаюсь, что Шерри пойдёт на такой шаг. Нет, девочка проживёт дольше, чем среднестатистический смертный человек, но даровать крылья и бессмертие ей можно только таким убогим способом, — её голос дрогнул. — Мы когда-то говорили об этом, когда Шерри только родила.       Вздрогнув от мысли, что испытала шатенка после таких новостей, я зажмурилась, чувствуя такую гамму жалости, что стало страшно. Сын заминку уловил, любопытно склонив голову на бок и тронув мою щёку пальцами.       — Хоуп? Гулять?..       — Нет, милый. Не сегодня, — я покосилась на свои наручные часы. — Пора возвращаться домой и…       В сумке ожил смартфон, и я вытащила его, взглянув на дисплей. Сообщение от Геральда, смахивающее на набор букв без пробелов, заставило невольно улыбнуться. Мессенджеры демон осваивал куда туже, чем звонки. Сейчас знал, что я в баре у оракула и могла заниматься практикой или медитацией, потому не беспокоил. И всё же в сообщении, спустя несколько минут и тонну приложенных усилий, удалось разобрать, что он в городе и через пять минут будет на парковке, где я обычно оставляла автомобиль. Смена закончилась, и мы могли отправиться отдыхать.       Убрав девайс обратно, я застегнула на шее Гидеона подвеску, скрывшую крылья. Ребенок негодующе насупился, глядя, как я пересадила его на своё место и пошла собирать головоломку, разложенную в кресле. Один из подарков на день рождения полюбился сыну почти сразу. Повезло, что уровни сложности можно было варьировать, досыпая в поддон детали разных форм и меняя прорези. Плюс ко всему эта игрушка была максимально мобильной для того, чтобы взять её с собой почти куда угодно.       Попрощавшись с Пифией, я побрела к выходу, навесив на плечо сумку и подняв ребёнка на руки. Близился вечер. Сейчас только выкупать малыша, поужинать, дать поиграть ещё час или чуть дольше и можно отдыхать. Посетители бара уже не косились на меня как на диковинку. Как я знала, бессмертные здесь бывали только поздно вечером. Остальные посетители — простые люди, которые привыкли заливать глаза именно в этом заведении, которое Пиф выкупила десяток лет тому назад. Опасности для меня здесь никто не представлял как минимум в светлое время суток.       Вечерние улицы Чикаго, залитые мягким закатным солнцем последних августовских дней, казались мне ещё более родными. В очередной раз обругав свою забывчивость, я поджала губы и побрела к парковке. Собиралась сегодня попросить серафима сходить со мной на кладбище, когда у Геральда будет выходной, чтобы смог посидеть с Гидеоном. Не знаю, почему, но меня упрямо тянуло туда. «В другой раз…» — подумала я, увидев Геральда уже у автомобиля, прислонившегося бёдрами к багажнику и рассматривающего пару пакетов в своих руках. Один — увесистый и чёрный без опознавательных знаков. Второй — обычный и бумажный с логотипом сети супермаркетов.       Я удивлённо приподняла брови, подходя ближе и нажимая на автомобильном пульте разблокировку салона и снятие системы сигнализации:       — Привет. Что это? — я кивнула на его багаж.       — Привет. Да так… Дома всё покажу, — демон улыбнулся, забрав у меня пакет с головоломкой, чтобы и его спровадить в багажник, после чего захлопнул крышку и забрал у меня радостно заверещавшего ребёнка. — Привет, летун! Завтра снова пойдём разминаться.       Усмехнувшись, я поинтересовалась:       — Радикулит внезапно прошёл?..       — А ты не издевайся над старшими, — фыркнул Геральд, усаживая ребёнка в детское кресло на заднем сидении и фиксируя его ремнями безопасности. После моего короткого кивка всё же сел на переднее сидение, довольно вытянув ноги. — Тут определённо удобнее, чем сзади. Хорошо, что мы не взяли ту мелкую тачку с клетчатой крышей. Там у меня и спереди и сзади колени в верхние зубы упирались…       — Да уж… Компактные автомобили явно не твой профиль, — мы пристегнулись, и я завела двигатель, выезжая с парковки. — Завтра выходной?       Геральд кивнул:       — Да. Хотел предложить съездить днём на озеро, как в прошлый раз. На сей раз погода достаточно устойчивая и жаркая. Я бы хотел поплавать, да и тебе бы не помешало, мне кажется… — отметив, как я поджала губы, вспомнив о шрамах на спине, он понимающе кивнул. — Можно в футболке поверх купальника, чтобы тебе было комфортно, но моё мнение ты знаешь. Они тебя не портят и не уродуют.       Выжав улыбку, я направила автомобиль на шоссе.       — Спасибо. Я постараюсь пересилить и это. Просто шрамы… бросаются в глаза для смертных. Меня посещала идея сделать татуировки, чтобы их прикрыть… — перед глазами предстал образ Люцифера, — но не смогу, наверное.       — И не надо. Все эти художества на теле, конечно, выбор каждого, но я не любитель рисунков на коже живого человека, — сморщился Геральд. — Что сегодня нового обсудили у Пифии?..       Я понимала, что он заставляет меня немного отвлекаться от дороги специально. Вечерний трафик, повышенное внимание, но разговор не должен влиять на качество вождения. Особенно спокойный и на отвлечённые темы. Спокойно начав рассказывать о теме очередного «урока», я поделилась новостью, что «рубец» растворился и есть определённый шанс, что мой возраст всё же не придёт в движение. Демон попытался пошутить, что возраст всё равно выдают глаза. Спорить мне с ним было сложно. Вспоминалось молодое лицо советника Эрагона, по глазам которого не без труда, но можно было определить, что за плечами не одна тысяча лет.       Разговор переключился на завтрашнюю поездку. Снова с раннего утра и до не слишком позднего вечера. Я протянула демону свой смартфон, открыв приложение навигатора во время долгого светофора, чтобы определить место. Ругаясь сквозь зубы из-за мудрёности гаджета, Геральд всё же выбрал пляж на северной улице, примыкающий к парку Линкольна. Там были ещё и аттракционы. Можно было сводить Гидеона на что-то не слишком опасное. Невольно пробилась улыбка от воспоминаний, когда я сама была ещё маленькой и мама была жива. Летние вылазки в парк, сладкая вата, молочный коктейль, кино на открытом воздухе и позднее возвращение домой. За полночь, когда дороги пустые и я уже дремала на заднем сидении автомобиля, едва соображая, какую из улиц мы проезжаем.       За разговором я почти не обратила внимание, как мы добрались до кондо. Пискнул пульт автоматического открытия ворот, и я направила автомобиль к подземной парковке. Мне нравилось, что всё происходило максимально спокойно и обыденно. Для кого-то весь этот набор автоматических и привычных действий выглядел бы, скорее всего, скукой. Не для меня. Я скорее пребывала в полном покое, гармонии с собой и осознании, что не боюсь на данный момент ничего.       Двигатель в последний раз рыкнул и умолк, когда я вытащила ключ из замка зажигания. Пока Геральд возился с содержимым багажника, я отстегнула сына и подняла его на руки. Кажется, я начала замечать, что он становился всё более тяжёлым и непоседливым. Вот и сейчас отчаянно болтал ногами, требуя, чтобы его поставили. «Самостоятельный…» — хмыкнула я, глядя, как он добрёл до лифта и с пыхтением нажал на кнопку вызова, едва дотянувшись. Торопливо заблокировав автомобиль, я забрала у Геральда сумку с головоломкой и завела сына в кабину лифта. Демон шагнул следом, посмеиваясь над тем, что развитие современных детей скоро начнёт ставить его в тупик.       Рефлекторно, попадая в квартиру после долгого совместного отсутствия, мы замирали на пороге, осматриваясь и ища визитёров. Появление Миндера научило быть внимательнее. Теперь прощупывали фон, прежде чем отпереть дверь, но и это не гарантировало безопасности: могли использовать скрывающие амулеты. Так что, максимальная проверка на безопасность, и только после привычно разбредались в стороны.       — Купай Гидеона. Я пока сумки разберу, — демон кивнул мне на ванную.       — Может, наоборот? Ты весь день отработал…       — Можно и наоборот, но у него спина мокрая после детского кресла, — я удивлённо посмотрела на лопатки сына, где через футболку действительно выступил пот.       — Ладно. Ты прав, — я стянула с сына обувь и понесла в ванную. — Чайник поставишь?       Демон фыркнул, унося всё, кроме головоломки, в арку кухни:       — Позже.       «Ну, позже так позже…» — я пожала плечами, взглянув на гостиную, залитую лучами закатного солнца, и улыбнулась, пощекотав радостно заверещавшего сына. Всё как обычно, но нет… Сын, вертясь, не дал усадить себя, как обычно, на стиральную машинку, остался стоять и неловко стянул футболку, следом носки, встав ногами на коврик, пока я регулировала воду. С молнией шортов возился дольше, наконец, обиженно надулся, когда пришлось просить о помощи. Собственно, причина того, почему не хотел сидеть на руках, а после и на стиральной машинке выяснилась довольно быстро. Подгузник был полон, и Гидеон кривился от дискомфорта.       Отстегнув липучки, я аккуратно переместила ребёнка в ванну, заботливо встрепав тёмные волосы на макушке пальцами.       — Ещё немного — и будет горшок. Больше это не понадобится…       — Горшок? — сын хлопнул глазами. — Что это?!       — Увидишь… — я подмигнула удивлённому малышу, поливая на его голову из душевой лейки тёплой водой. — Хочешь купаться в озере?       Гидеон насупился:       — Ванна!       — Большая ванна, правда, с прохладной водой. Там рыбки и лодки плавают, — я уловила его озадаченность и тихо рассмеялась, вспенивая отросшие волосы. — Завтра попробуешь. Только не бойся. Я буду рядом… Если не понравится — вернёмся на берег. Ладно?..       Малыш закивал, предвкушая что-то необычное на завтрашний день. Я же готовилась к очередной волне его открытий. Даже если Пиф была права и бессмертие я не утратила… Это давало мне лишь ещё большую жажду — наблюдать, впитывать каждую эмоцию своего мальчика. И бесконечно радоваться, что он улыбается, испытывая что-то новое, и я могу быть рядом, видя ямочки на щеках, раскрытые руки и слыша довольные вопли. Как это было с полётами и как будет, надеюсь, с завтрашней поездкой. Задача посетить парк аттракционов становилась навязчивой идеей.       Закончив купание, я завернула ребёнка в полотенце, надела чистый подгузник, выбросила в специальную урну под раковиной использованный и выбралась из ванной. На моё удивление, в квартире невероятно вкусно пахло… стейками. Сглотнув слюну, я удивлённо вскинула брови, но всё же предпочла для начала одеть сына, чтобы не простыл.       — Ванна свободна! — крикнула я в сторону арки.       — Хорошо. Каша готова уже вроде, — ответил Геральд из кухни.       Удивление уже достигло апогея. И всё же я ушла в спальню, одев Гидеона в пижаму. Сын тоже удивлённо принюхивался к запахам, красноречиво похлопывая себя по животу. Условный жест того, что пора подкрепиться. К груди уже не тянулся, и от вскармливания мы отошли, когда молока перестало хватать даже на перекус перед сном. Сказать, что это меня успокаивало — ничего не сказать. Да, процесс кормления был милым и давал ту связь, которую ничем не заменить. Но только до тех пор, пока молочные зубы сына не начали приносить дискомфорт…       Гидеон сам сполз с постели и деловито побрёл в сторону кухни, намекая на то, что пора поторапливаться, иначе будет истерика на почве голода. Я, посмеиваясь, пошла следом. Самой тоже не мешало бы сходить в душ, но прежде перелить кашу и дать немного остыть. Демон стоял у плиты в домашних брюках и футболке, уже не пряча крылья и довольно потягиваясь от ощущения свободы. Видимо, предвкушал скорую разминку, которую планировал на предстоящие выходные. На столе уже стояли пустые тарелки и глубокая тарелка детской каши с ягодами. Нарезка из овощей и сыров, в небольшой пиале были орехи и сушёный чернослив. Вершили всё это изобилие бутылка вишнёвого сока и пара бокалов.       Я удивлённо хлопнула глазами, посадив сына на стул для кормления и перемешивая кашу:       — Какой повод?       — Полгода назад мы слиняли от бессмертных, — отозвался Геральд.       «Чёрт, я же совсем забыла…» — устало опустившись на стул напротив сына, я передала ему непроливайку с соком и поставила тарелку перед носом, вручив вторую ложку, чтобы учился есть сам. В кухне царило молчание. Голодный ребёнок кое-как держал «снаряд», но вскоре вспомнил, что и как следует делать, зачерпывая кашу, правда, не той стороной и начиная пищать от недовольства, что ложка до рта доходит почти пустой. Пришлось переворачивать. Дело пошло живее. Началась азартная охота за черникой и малиной по всей тарелке.       Наконец, Геральд пересыпал на наши тарелки мелкую обжаренную в мундире картошку и поставил на стол специи. Он добавлял их исключительно к готовой пище, поясняя, что иначе не чувствует вкус самого блюда.       — Что ж, думаю, стоит закончить с этим непоседой и только потом самим оттянуться, — Геральд потянулся с хрустом в плечах, взглянув в окно. — Знаешь, мне тут нравится всё больше и больше. Не только потому, что спокойно. Просто… Когда мы сбегали, я почему-то предвкушал, что это будет похлеще всякого Ада на деле. Смертные, мир совершенно другой, всё иначе, чем то, к чему я привык… Люди изменились, всё вокруг изменилось. И даже работа, которая, казалось бы, только из-за необходимости, начала приносить удовольствие.       Я чуть улыбнулась, стирая излишки каши со щёк сына.       — Здесь прогресс не останавливают искусственно. Люди привыкли выживать и делают для этого всё, что может упростить существование. И я искренне рада, что тебе здесь нравится, — Гидеон выловил последнюю малину из тарелки и победно завопил. Пришлось спускать на пол. — Отнеси его в манеж, пожалуйста, я сейчас помою посуду, и можно будет приступать.       Геральд молча подхватил радостно пискнувшего ребёнка на руки, усадив на плечо. Высота потолка пока позволяла откалывать такие номера. Гидеон снова завопил от восторга и неожиданности, обхватив голову демона. Из комнаты донеслось недовольное сопение, и, судя по всему, перебор книг на полке. Игрушки уже надоедали. После дня рождения у нас завелась коробка для них, чтобы ничего не валялось по квартире. Книг тоже прибавилось порядком. Сборники сказок заполнили полки. Страшно довольный обновками сын распределил то, что интересно сейчас и что будет интересно позднее.       Зашелестели страницы, и чуть сместился торшер, чтобы ребёнку было лучше видно. Я выполоскала непроливайку и тарелку с какими-то животными на дне, отставив детскую посуду на специальный поднос, когда демон спокойно потянул меня к столу за руку, усаживая. Со второй сковороды на тарелки переместилась пара внушительных кусков мяса. Я ощутила, как желудок музыкально напомнил, что неплохо бы и мне тоже что-то в себя закинуть.       Наконец, закончив возню с посудой, Геральд уселся напротив меня, подняв в пальцах бокал с соком.       — Что ж… За успешные полгода выживания в смертном мире. Не без приключений, но нам удаётся оставаться на плаву, — он вздохнул, со спокойной улыбкой взглянув на меня. — И я благодарен тебе за терпение.       — Спасибо тебе за эти лучше полгода после десятилетия ужасов, — я робко улыбнулась в ответ. Стеклянные бока с лёгким звоном соприкоснулись, и я сделала глоток, удивлённо заглянув в свой и принюхиваясь. — Это же не вишнёвый сок…       Геральд насмешливо поднял из-под стола бутылку красного вина.       — Опьянеть не выйдет, а вкус будет идеальным для мяса…       — Правильно, чтобы Гидеон от постороннего запаха ещё и меня «закодировал», — буркнула я, но всё же сделала ещё один глоток действительно вкусного вина. — Ладно, на диване посплю…       — Ешь, пока не остыло… — усмехнулся Геральд, подвинув к себе тарелку и приборы. — Тем более это только первая часть вечера…       Я проследила за его красноречивой улыбкой, отрезая себе кусочек стейка и отправляя в рот. Едва не издав довольный стон, накинулась на еду так, словно месяц не ела. Демон готовил редко, но так, что я готова была облизать тарелку и умолять о добавке. Он не ограничивал себя и меня «полезной пищей», предпочитая наслаждаться и чем-то «вредным» ради удовольствия. Посмеиваясь от моего вида, Геральд охотно присоединился к трапезе.       Некоторое время в кухне стояли только дребезг приборов по тарелке, мои не слишком приличные стоны от того, как всё было вкусно, и тихие довольные смешки. Пришлось включать свет, поскольку в кухне стало довольно темно: село солнце. Ужин был действительно поздним. Я любопытно потребовала винную бутылку, знакомясь с этикеткой. Пятилетняя выдержка, мерло производства Род-Айленда. Полусухое вино с ярко выраженным ягодным купажом. Вечер становился восхитительным до безумия.       Геральд чуть отклонился на стуле, выглянув в гостиную.       — А я-то думаю, чего так тихо… Гидеон уже вырубился, — я попыталась выбраться из-за стола, но демон мотнул головой. — Сиди. Я сам отнесу в комнату.       — Спасибо… — я вздохнула, глядя ему вслед.       Из гостиной послышались возня и неторопливые шаги. Улыбаясь, я разлила остатки вина по бокалам, убрала посуду в раковину, залила водой и побрела с бокалами на террасу. Здесь я почти никогда не бывала. Днём там было слишком жарко, вечером же, как правило, Гидеон быстро засыпал, и я всегда составляла ему компанию. Сегодня почему-то в сон не клонило. Поставив бокалы на широкий, обитый деревом поручень, я облокотилась о него руками, глядя в сумеречное небо. Свет фонарей с улицы почти не мешал. Тьма едва рассеивалась, но мне всё равно не было страшно.       Покой в той пиковой стадии, когда не хочется даже думать о том, что когда-то может всё измениться. Глоток вина — и бокал в пальцах после короткого импульса силы стал прохладнее. Я улыбнулась. Практиковать какую-то элементарную магию было довольно просто. И тем приятнее было осознавать, что с каждым разом это становилось всё легче и легче. Не требовало усилий.       На талию осторожно легли тёплые ладони. Неожиданно, но снова не занервничала. Только лёгкий скачок адреналина от того, что Геральд подошёл неслышно. Я только чуть обернулась всё же, чтобы убедиться, что это именно он. Демон осторожно перехватил пальцами мой подбородок, приподнимая лицо немного выше. Спокойное прикосновение поцелуя. По телу скользнула первая волна довольных началом мурашек. Он чуть усмехнулся, отстранившись и взяв в пальцы бокал.       — В кухне ещё один пакет. Там ноутбук и планшет для тебя. Я у Фреда проконсультировался, что выбрать, чтобы тебе было комфортно работать, — проговорил он, отпивая вино.       — Зачем?.. — я почувствовала, что щёки и уши вспыхнули от смущения. Или это всё же вино начало действовать? — У меня ведь офисные девайсы есть и…       — Я думаю, тебе всё же стоит иметь свою технику. Тем более с оглядкой на будущее, — его ладонь скользнула по моему животу, привлекая немного ближе. — Мне нравится наблюдать за тобой во время рисования. И такой подарок показался вполне актуальным.       Вздохнув, я откинулась затылком на его плечо, снова глядя на небо, пытаясь вспомнить, когда последний раз испытывала подобные эмоции. По всему выходило, что очень давно. Нет… Дело было не в подарках. Важным было внимание. Желание немного разгрузить от рутины, сделать приятное. Приготовленный ужин, забота о Гидеоне, то, что происходило сейчас. Эта спокойная ласка. Именно ласка… Мне нравилось, как к щеке прижались губы, проследовав невесомо к виску. Нравилось, что я не стремилась вывернуться из объятия, остановить поглаживающую живот руку.       Отставив бокал, завела руку выше, чуть притягивая к себе за шею. Пальцы перебирали короткие тёмные волосы на мужском затылке. Усмешка в губы. Короткие чувственные поцелуи, будоражащей волной ласкающие губы, не переходя черту, не торопясь перегнать желания. Издав довольный вздох, я уже готова была растечься в его руках, но футболка задралась из-за смены положения, ладонь тронула оголившийся живот. Тело прошибло сотней разрядов, и я резко дёрнулась вперёд, ухватившись руками за поручень.       Спешно оборвавшаяся нега злила меня саму. Геральд за моей спиной отступил, напоследок тронув мой затылок губами.       — Прости… — прошептала я.       — Ничего. Просто ещё не время… — он забрал опустевшие бокалы. — Спасибо, что разделила со мной этот вечер. Пора спать…       Я молча кивнула и опустила голову, пытаясь унять дрожь и понять, в чём была загвоздка на сей раз. Меня не пугали его руки. Ни единого раза… Прикосновения к спине, возможно, после утраты крыльев вызывали панику. Что же произошло сейчас?.. Почему это случилось, если я хотела бы уже попытаться пересечь черту, установленную прежде. Позволить себе больше, позволить чувствовать и испытывать удовольствие от прикосновений. В голову ничего не шло, кроме… Мотнув головой, я вспомнила наш разговор на пляже.       «Неужели всё ещё стесняюсь своего тела?..» — окончательно растерявшись, подумала я. Скользнув своей ладонью под футболку, я провела подушечками пальцев по плоскому животу, пытаясь уловить неровности текстуры кожи. Ничего не отвлекало. Кожа гладкая. Просто белые полосы растяжек становились заметнее именно визуально. «Но ведь с этим можно справиться, втирая в кожу масла?..» — попытка себя убедить. Стало стыдно. Обломала весь вечер из-за своей зажатости.       Закусив губу, я побрела с террасы обратно в гостиную. Свет горел только в ванной, примыкающей к комнате Геральда. Как я знала, там был только душ, а не ванная. В голове проскочила странная идея, которую я не стала даже обдумывать, только торопливо стянула футболку и джинсы вместе с бельём, юркнув в приоткрытую дверь.       Геральд стоял под ниспадающими струями горячей воды. Крылья скрыты для удобства мытья. Упирался руками в стену, опустив голову, на которую падали прозрачные капли, стекая по спине, пояснице, ягодицам и ногам. Возбуждающее зрелище заставило внизу моего живота затянуться первому, давно позабытому узелку возбуждения. Одёрнув себя от желания остановиться и удрать на половине пути, забрав вещи, я немного несмело прошла за стеклянную перегородку.       Ладони легли на мгновенно напрягшиеся плечи демона, обвели руки до локтей кончиками пальцев, вернулись и начали спускаться ниже, прочерчивая бока, спину, с перекатывающимися мышцами. Улыбнулась, заметив пробежавшие по коже Геральда мурашки, сделав ещё один шаг вперёд, обняв за пояс, прижавшись грудью к его спине. Послышался вздох, а следом — тихий смех, он развернулся, резко, но осторожно поменяв нас местами, прижав меня спиной к стене душевой кабины.       Поддев пальцами лицо, чуть хрипло проговорил в мои губы:       — Не стоит переламывать собственные ограничения. Это может подождать…       — Я… я хочу… — сглотнув, подалась вперёд. — Хочу хотя бы попробовать.       Жгуче впившиеся губы. На сей раз не сдерживаясь, выписывая горячим рванувшимся языком то ли символы, то ли руны в моём рту. И я ответила так же отчаянно, подаваясь вперёд, насколько позволяло положение, поднимаясь на цыпочки, вытягиваясь вдоль его тела и опутывая руками плечи и шею. Лаская их пальцами, чувствуя, что мурашки бегут теперь уже по телам у обоих. Второй узелок напряжённо затянулся, когда ощутимое возбуждение упёрлось в низ живота. Сейчас мне не требовалось закрывать глаза, чтобы попытаться подменить образ. Мне самой хотелось продолжения. С ним… Потому, что знала: он не будет причинять боль.       Подхват под бёдра, тело охотно поддалось, охватывая демона ногами за пояс. Положение совершенно непривычное, но тем лучше: чем меньше похожего с тем, что было прежде, тем проще принять происходящее и довериться, ведь сейчас всё будет совершенно иначе. Чуть выше — и поцелуй оборвался, смазанной линией смещаясь на шею, проскальзывая языком к ложбинке между ключиц, ещё ниже. Чуть сжатая ладонью окружность груди, что массировал, пропуская между пальцами до остроты поднявшийся сосок, на котором спустя мгновение сходятся губы.       Я дрогнула, чувствуя, как даже от этого низ живота дёрнуло предвкушающим спазмом. Вторая грудь — прокатывающийся в губах сосок, обведённый горячим языком. Бессознательно выгнувшееся тело скользнуло ниже, и до очередной волны возбуждённой дрожи почувствовалась упирающаяся в ягодицы эрекция. Кусаю губы, упрямо глядя в глаза, чувствуя, как от одного ответного взгляда в оттенках насыщенной бирюзы всё внутри воспламенилось. Нетерпеливо заёрзав, я нахмурила брови.       Скользнувшая по щеке ладонь заправила мои влажные волосы за ухо.       — Не стоит. Ты не готова… Я не хочу, чтобы на утро мы избегали даже в глаза друг другу смотреть, — тихо проговорил Геральд. — Поверь, это было бы лучшей ночью для меня, но сейчас следует притормозить…       Я поджала губы, готовясь разразиться бранью, но… поняла, что он прав. Возбуждение — это уже много в моей ситуации. То, что я не выворачиваюсь в таком положении — чудо. Лёгкая обида, но понимание, что так действительно будет лучше. Так будет правильнее, чтобы не разбить едва достигнутое внутреннее равновесие, которое только сейчас, сегодня начало понимать, что моё тело представляет не только физический интерес, невзирая на недостатки.       Несмело кивнув, я опустила взгляд, покидая душевую и вытягивая с полки одно из полотенец, чтобы замотаться в него и уйти к себе. Молча, испытывая стыд, что всё же наступила на горло своим «хочу». Спешно просушенные вторым полотенцем волосы, и я собралась было уже сбежать, когда перехватили за запястье. В сумраке погасшего в ванной света, насмешливо сверкнули бирюзовые глаза Геральда.       Меня подтолкнули к спальне демона в спину, отобрали полотенце и загнали под одеяло. Когда демон устроился позади, расстегнув амулет и укрыв меня крылом, я нервно задёргалась, разворачиваясь лицом, и хмуро буркнула:       — Сын проснётся…       — Я проснусь с рассветом и, так и быть, выгоню тебя из постели к нему… — усмехнулся Геральд. — Спи, Виктория.       — А что было бы, если бы я захотела продолжить?.. — прищурившись, поинтересовалась я.       К бедру красноречиво прижалась всё ещё напряжённая плоть, заставив воздух застрять в лёгких. Вспыхнув, я сползла ниже, протиснув руку под его подмышкой и притиснувшись лбом к изгибу шеи Геральда. «Что ж, как минимум, не я одна этой ночью осталась не удовлетворена… Хоть он и прав, что торопиться не стоит…» — ворчал внутренний голос.       Слуха коснулся шёпот:       — Если бы ты захотела продолжить, завтра бы изменилось всё. И не факт, что в лучшую сторону… — тёплые губы тронули мой лоб. — Всему своё время, королева…