Осколки

– С тобой точно всё хорошо? – все-таки не выдержал Джин и спросил у вяло ковыряющегося в тарелке с рисом Хосока, тут же получая в ответ два просто-таки убийственных взгляда – от Тэхёна и Намджуна, в кои-то веки выкроившего время, чтобы наконец-то поужинать со всеми ними. Да, Джин помнил, что они еще неделю назад договорились не доставать мальчишку вопросами, потому что даже самому полному и неэмпатичному идиоту было очевидно, что в последние пару недель, после того ночного происшествия, с ним не всё в порядке. И что тот сам расскажет им, что его тревожит. Когда будет готов. Ну или им все-таки удастся выпытать из молчащего, как партизан, Юнги, что же все-таки случилось между ними в ту ночь. Но Джин, сердце которого болезненно сжималось каждый раз, когда он смотрел на мальчишку, просто не мог не спросить. Он так переживал за него. Все они переживали. Что просто не могли не… – Да-да, я просто немного устал, – сразу поняв, что обращаются к нему, немного нервно передернул плечами Хосок, даже не отрывая взгляда от своей тарелки и очевидно не собираясь больше развивать эту тему. К чему ребятам знать о его внутренних терзаниях, когда они впервые за очень долгое время смогли собраться все вместе, чтобы вот так вот посидеть вместе на кухне за столом, поужинать и поболтать… о чем-нибудь хорошем. А не о тех причинах, из-за которых Хосок просыпался в слезах практически каждую ночь. Не о Мин Юнги и тех жутких словах, что он сказал ему, вновь разломав только-только собравшего себя Хосока едва ли не до основания. Мин Юнги, которого, разумеется, здесь сейчас не было. И быть не могло. Ведь разве мог ТАКОЙ, как он, сидеть за одним столом с таким, как Хосок. Как с ним вообще хоть кто-то мог хотеть сидеть за одним столом, разговаривать, жить и уж тем более дружить и строить хоть какие-то отношения? Хотя… кажется, могли абсолютно все, кроме Мин Юнги. Но почему-то именно этот придурок и его мнение имели для Хосока самое большое значение. И как бы Хосок ни старался изменить это, у него ничего не выходило. Он был слишком зациклен на Юнги, на том, что случилось, и на тех словах, что он ему сказал. По крайней мере, пока. Но Хосок искренне старался верить в то, что время всё изменит. И, возможно, его переезд, который он потихоньку, разумеется, втайне ото всех начал планировать. – Хватит доставать ребенка, дай ему спокойно поесть, – огрызнулся на Джина Намджун и вернулся к своему прерванному рассказу о новой рождественской программе, к которой они так тщательно готовились всем клубом и на которую Хичоль с удовольствием приглашал абсолютно всех обитателей их квартиры, включая дремлющую на коленях у Чонгука Коко, выселение которой откладывалось всё дальше и дальше. И могло не состояться вообще. Ведь Чонгук и Чимин уже почти приучили гадить это прекрасное пернатое создание в одно-единственное место – возле ботинок Юнги, а больше веских доводов для выселения Коко пока никто не мог придумать. Тэхён, конечно, пытался, не раз и не два, но Чонгук нашел пару аргументов, после которых красный и тяжело дышащий Тэхён не то что забывал о Коко, но порой не мог вспомнить даже собственное имя. Впрочем, сейчас это было не так важно, ведь Намджун получил свое первое приглашение на ТВ-шоу, правда, Хичоль приказал ему ни в коем случае не принимать его, чтобы подогреть к себе еще больший интерес. И это было просто потрясающе. Ведь раньше сам Намджун бегал по кастингам, причем исключительно неудачно, а теперь… теперь продюсеры будут бегать за ним? Всё это отчетливо походило на сказку, в которой Ким Хичоль был его крестной феей. И не только для него. Но еще и для Джина, прогресс которого отмечали все работники кухни и который (с такой-то зарплатой) после Нового года наконец-то собирался отправиться на курсы и получить настоящую поварскую специализацию. А еще Ким Хичоль, кажется, был крестной феей для откровенно недолюбливающего его Тэхёна, ведь его картины, висящие в одном из залов Rainbow Gallery, привлекли огромное внимание со стороны посетителей клуба, и у него впервые в жизни… была очередь на его работы? И еще несколько предложений от крупных галерей, которым наконец-то понадобились его картины для выставок. Вот только сам Тэхён всё еще не слишком был рад такому покровительству, ведь Чонгук и все эти девицы вокруг него… очень сильно его нервировали. Чонгук же такой красавчик , и все эти усыпанные блестками дрыгалки просто не могли не вешаться на него. И это бесило Тэхёна. Просто жутко. Но еще сильнее его бесило то, что эта работа была куда более безопасной и высокооплачиваемой, чем нелегальные бои. И что Хичоль предложил Чонгуку постоянную работу в клубе. Не только в качестве главного надзирателя в его модельном курятнике, но и в качестве… фотографа? Когда узнал, что Чонгук всегда мечтал об этом, и увидел результаты двух пробных съемок, которые были не так уж и плохи. Да, Чонгуку не хватало опыта, и сломанное запястье не добавляло ему профессионализма, но все-таки… И нет, Тэхён не был настолько ревнивым придурком, чтобы заставить его отказаться от безопасной высокооплачиваемой работы, которая в перспективе вполне могла стать работой его мечты, и вернуться туда, где однажды его с легкостью могли бы просто убить или покалечить. Тем более партнер Ким Хичоля, Чо Кюхён, имел достаточное количество связей и влияния, чтобы сделать уход Чонгука из этого кровавого бизнеса весьма и весьма безболезненным. В конце концов они просто собирались выкупить его долг и позволить Чонгуку отработать его в течение ближайших пары-тройки лет. Возможно, если дела Тэхёна с его картинами пойдут хорошо, то он поможет разделаться Чонгуку с его долгом еще быстрее. И тогда они наконец-то смогут быть по-настоящему свободными. Разве это не напоминало сказку? Однако не у всех них дела шли так же замечательно и ярко. Чимин, получивший от Хичоля весьма странное предложение по участию в их новых перформансах, где работники клуба просто красиво спят на сцене, а всякие извращенцы наблюдают за ними, ответил мужчине категорическим отказом, ни за какие коврижки не соглашаясь бросить свою работу в зоопарке. Особенно тогда, когда им наконец-то удалось наладить питание утконосов и те перестали гадить круглосуточно семь дней в неделю, значительно облегчив Чимину его работу. Хэён могла похвастаться разве что новой ультрастильной стрижкой от Хосока и на себе самой, и на десятке париков, на которых она позволила ему тренироваться. А сам Хосок… Помимо того, что он отчаянно, по осколку вновь пытался собрать себя и свои разбитые душу и сердце, его дела с работой парикмахером в небольшом салоне неподалеку шли на лад. Настолько, что он уже отказался от дополнительных часов работы в клинике, предпочитая проводить их на новом рабочем месте, ведь за час работы со стрижками он зарабатывал в пять раз больше, чем уборщиком. К сожалению, у него пока не было достаточного опыта и количества клиентов, чтобы перейти работать в салон на полный день, но это уже было хоть что-то. И с такой прибавкой к зарплате… он действительно мог позволить снять себе что-то подороже одного угла с Юнги в квартире Тэхёна. Однако об этом пока Хосок предпочел умолчать и, чтобы избежать лишних вопросов, сославшись на усталость, сбежал в комнату спать. Вот только он умудрился забыть на кухне подаренный ему ребятами (несмотря на все его возражения) после той жуткой ночи новенький телефон и, собираясь зайти на кухню за ним, невольно подслушал разговор, который явно не предназначался для его ушей: – Кстати, никто не знает, почему Хосок вдруг ни с того ни с сего решил спать на полу? – В голосе Намджуна звучало то же неприкрытое беспокойство, что и каждый раз в голосах всех остальных, когда они спрашивали у него, как дела. – Чимин? – Вполне очевидно Тэхён обратился к тому, кто больше всех мог знать о постельных делах Хосока, потому что, несмотря ни на что, продолжал спать рядом с ним каждую ночь. Даже на твердом полу, а не на удобной постели. – Может, по той же причине, по которой Юнги предложил Намджуну поменяться с ним спальными местами? – Хосок впервые слышал, чтобы голос Чимина звучал так недовольно и зло. – А он реально такое предложил? – В голосе Чонгука, который, как и Хосок, да как и большинство из них, явно не был в курсе этой просьбы, звучало откровенное недоверие. – Да, – подтвердил Намджун. – И что ты ему сказал? – Ты согласился? – Конечно, сто пятьдесят раз, – то ли недовольно, то ли насмешливо фыркнул Намджун. – Послал его на хрен – и всё, мне и на своем месте неплохо. – Ты случайно не догадался узнать у него причину такой просьбы? – уточнил Джин. – Ну я же не совсем тупой… – И что он сказал? – не удержавшись, влез в разговор Тэхён, как будто Намджун собирался утаить от них эту жизненно важную информацию. – Он долго и вдумчиво объяснял мне мотивы всех своих поступков, начиная с рождения и заканчивая этой просьбой, а потом мы вместе ели мороженое и расчесывали все мои шубы, парики и боа. – В голосе Намджуна звучал столь откровенный сарказм, что кому-то от него вполне могло бы стать плохо. Впрочем… Хосоку и без него было просто отвратительно. Особенно после того, что он услышал. – То есть он послал тебя, – озвучил очевидный ответ на вопрос Тэхёна Чонгук. – Всё как обычно, – подтвердил Намджун. – И… что нам с этим делать? – Голос Чимина дрожал так же сильно, как и сам Хосок. Да, он с той самой ночи сам не мог спать в их общей с Юнги постели, но… то, что Юнги действительно пытался поменяться с кем-то, потому что Хосок был НАСТОЛЬКО ему отвратителен, окончательно добило его. Хотя после тех слов… Зная, что Юнги чувствует к нему на самом деле, глупо было ожидать чего-то иного. Но кто бы знал, как хотелось… – Пока не накалять ситуацию и ждать. Они – не маленькие. Сами разберутся, – на правах старшего вынес окончательный вердикт Намджун. – А если не разберутся? – Если не разберутся, то тогда и будем думать, что делать. Джин, ты не нальешь мне еще чашку этого чудесного… Остаток разговора осторожно на носочках развернувшийся и вернувшийся в комнату Хосок уже не слышал. Впрочем, это ему уже и не было нужно. Ведь та часть разговора, которую он подслушал, не только разбила в Хосоке то, что ему с таким трудом удалось склеить за последние две недели, и довела его до очередной безмолвной истерики, но и позволила Хосоку окончательно укрепиться в своем решении. Переехать. Как можно скорее. Подальше отсюда. Даже несмотря на то, что это может расстроить ребят. Кажется, у них в больнице на информационной доске для персонала висела пара объявлений о поиске соседей, и начать, наверное, стоило с них. Причем сразу же. Завтра.