Осколки

Знакомство Чон Хосока с таинственным гигантом Ким Намджуном, самой энергичной и эксцентричной звездой ночного кабаре Blue Sky, расположенного всего в паре кварталов от их дома, состоялось спустя почти полтора месяца после того, как Тэхён и Чимин привели его в эту квартиру, и знакомство это было… фееричным. Впрочем, всё, чего хотя бы мимолетно касалась яркая аура Ким Намджуна, становилось фееричным. Ведь этот человек обладал просто невероятной, восхитительной, сшибающей с ног харизмой. Он обожал яркие цвета и яркую одежду (именно благодаря ему кухня в квартире Тэхёна обзавелась столь вырвиглазной расцветкой), трот и американские песни прошлого столетия, зеркала, парики, стразы и перья. Его голос всегда звучал четко и громко, как у телевизионного диктора, и, оказывается, он просто восхитительно исполнял итальянские оперные арии, читал стихи и сонеты, играл на укулеле и флейте, травил странные длинные байки, которые не смешили никого, разве что кроме Джина, и фантастически умел имитировать крики диких животных и птиц. И все эти свои умения Намджун решил продемонстрировать Хосоку ровно в первые три минуты – очень раннеутренние, спокойные и сонные минуты – их знакомства. А если учесть, что при этом он был в образе Ким Намджин: роскошный начес рыжих локонов, яркий макияж в стиле травести, в котором преобладали исключительно блестки, роскошное золотое платье и декольте 4+ размера, гроздья мерцающих разноцветными камнями украшений, разумеется, огромные каблуки, меховая накидка и веер из страусиных перьев, то… знакомство и вправду вышло фееричное. В какой-то момент Хосоку немного захотелось спрятаться под стол от этой «дамы», во всю мощь своих явно здоровых и хорошо развитых легких декламирующей ему Шекспира и показывающей, как на самом деле по утрам кричат чайки на пристани. Хорошо, что Намджин прервал в кои-то веки проснувшийся в такой час сам, по доброй воле, без криков, драк и скандалов Чимин, с довольным верещанием запрыгнувший на своего друга. Да, он и правда был исключительно тактильным человеком, Хосок уже почти привык к этому, но их отношения с Намджуном… выходили за все рамки. Хотя в них не было никакого подтекста, за исключением заботы и бережного, практически братского отношения друг к другу. Хосок даже спросил у Тэхёна, не родственники ли они, но, оказывается, Чимин и Намджун были знакомы уже больше пяти лет, и это, конечно же, накладывало свой отпечаток. Они были друг другу даже ближе, чем просто родные. Впрочем, бережно и трепетно Намджун относился ко всем обитателям квартиры. Будучи не в образе Намджун, он, конечно же, был куда менее ярким, артистичным, громким и фееричным, просто обычным парнем с очень красивыми чертами лица, который всегда строго следил за тем, чтобы все младшие были сыты и тепло одеты и чувствовали себя хорошо. В том числе Хосок, который неожиданно даже сам для себя оказался на позиции самого младшего в их странном соседстве и которого Намджун быстро взял под свою опеку и после их знакомства частенько, после того как график его выступлений сдвинули, стал подменять Чонгука и провожать Хосока от работы до дома. Он дотошно каждый день расспрашивал его о здоровье, о работе, не устает ли он, не забывал подкладывать ему и Чимину в карманы витаминные напитки с женьшенем, а заметив однажды, что Хосок по еще прохладным весенним вечерам мерзнет в той самой джинсовой куртке, которую украл для него у самого же Намджуна Тэхён, на следующий вечер встречал его из больницы с большим хрустящим пакетом, в котором лежали новенький свитер и куртка, и не просто вручил их Хосоку, а заставил переодеться в новые теплые вещи, которые на самом деле тому были ох как нужны, прямо тут же. Потом они с Намджуном спокойно прогуливались до дома. Хосок, уже ставший наравне с Тэхёном любимчиком среди интернов, медсестер и пациентов, рассказывал ему о своей работе, а Намджун читал ему стихи поэтов, о которых Хосок никогда даже не слышал, и делился новостями из дома: как Чонгук в который раз съел всё любимое печенье Юнги и довел того до белого каления, едва не получив палкой и умудрившись сломать в процессе одну из вешалок, и скандал бы разгорелся еще больше, если бы не проснулась Хэён и прицельно не забросала этих двоих подушками, а Намджун не пригрозил добавить от себя по паре лещей на каждого. Каждый раз, слыша о таких происшествиях, Хосок до глубины души поражался, ведь в их смену в квартире… всё было тихо и спокойно? Ну, не считая тех моментов, когда они будили Чимина, но для Хосока эти утренние вопли стали уже едва ли не привычкой. Ну и, разумеется, те рейды на Тэхёна, которые практически каждое утро устраивал Чонгук. Хотя… Хосок скорее чувствовал себя неуютно, когда этих самых рейдов не было. И если сопоставить все факты, то легко можно было понять, что основным эпицентром беспокойства в их квартире был Чонгук. Который успевал пошуметь и поставить всех на уши во все смены. Ну, не всех, а Тэхёна и Юнги, к доставанию которых питал особую страсть. Всех остальных, слава богу, сия участь миновала. Но даже Чонгук не решался нарушать в квартире покой в один из самых трепетных и завораживающих моментов – когда Намджун перевоплощался в Намджин. Хосоку уже доводилось наблюдать за этим, каждый раз, когда выход Намджин в кабаре был запланирован позже полуночи, и это было одно из самых залипательных зрелищ в его жизни. Ни одна знакомая девушка в его жизни не красилась так артистично, изящно и красиво. Да даже все эти красавицы-актрисы из дорам. Намджин любой из них могла дать фору на сто миллионов очков вперед. Это была подлинная магия. Все, кто в это время находились в квартире, затаив дыхание наблюдали за тем, как Намджун раскладывает на кухонном столе все свои пузыречки, баночки, зеркало, тюбики и кисточки и… начинает творить. База под тон. Тон. Консилер. (О да, спустя пару подробных объяснений Намджуна, что к чему, Хосок мог сам начинать вести свой бьюти-блог.) Несколько видов теней. Обязательно блестки на веки. Идеально ровные длинные черные стрелки. Накладные ресницы, напоминающие крылья экзотических бабочек. Стразы. Пахнущая розой и еще чем-то очень завлекательным пудра. Скульптор. Хайлайтер. И, разумеется, последним штрихом – ярко-алая помада. Следом в дело шли парики и платья. Всего 30 минут – и перед ними был уже совершенно другой человек. Другая. Хосок мог поклясться, что в этот момент Намджун как будто переставал существовать и оставалась лишь Намджин. И это было правда… просто потрясающе. Хосоку было невероятно любопытно увидеть Намджин на сцене и понять, что та делает в кабаре, ведь об этом у него были весьма смутные представления, почерпнутые из фильмов, которые Хосок когда-то очень давно смотрел. И Намджун пообещал ему, что обязательно пригласит как-нибудь его на шоу. Но потом. Ведь сейчас Хосоку по ночам нужно спать и восстанавливать свое здоровье. Они все вообще слишком сильно пеклись о его здоровье. И, с одной стороны, это было безумно приятно, а с другой… немного начинало раздражать. Ведь в последнее время Хосок чувствовал себя просто превосходно; да, он иногда всё еще быстро утомлялся, и его организм принимал не всю еду, но за исключением ночных кошмаров и нескольких свежих шрамов физические последствия его «встречи» с Хёнджином сошли практически на нет. А вот ментальные… Хосок просто старался не погружаться в них. И если с уличной фобией ему помогали справиться ребята, то вот с отвращением к собственному телу… Стоило ли ему смириться и просто жить с этим? В конце концов, Хосок за последнее время научился просто-таки виртуозно избегать зеркал, чтобы не видеть в них свое отражение, особенно лицо, на котором, словно позорную метку, Хёнджин оставил памятный шрам – тонкую полоску, тянущуюся от уголка левого глаза до уголка губ . Хосок искренне ее ненавидел. Как и все те следы укусов на бедрах, плечах и спине, зажившие неровными белесыми жгутами. Ровно тринадцать штук. Чертова дюжина. Хосока тошнило едва ли не каждый раз, когда он вынужден был касаться их – во время переодевания, умывания или приема душа, что уж говорить про то, чтобы смотреть на них. И уж тем более показывать. Раньше он вполне мог позволить себе щеголять перед другими парнями в трусах, ну или хотя бы без футболки , но сейчас… всё пряталось под одеждой. Как можно скорее. От себя. И от других. Возможно, с этой проблемой ему бы помог справиться хороший психолог. Ну или хотя бы простое удаление шрамов. Но на это нужны были деньги. Внушительные. А их у Хосока, конечно же, не было. А просить еще что-то у ребят, которые и так отдали ему всё до последней воны и сейчас кормили его за свой счет, было бы полным свинством. Тем более это не было жизненной необходимостью, в отличие от лекарств Чимина. Поэтому Хосоку стоило просто стерпеться и привыкнуть к тому, что всё… теперь так. И вряд ли уже изменится. Он – жив. Пожалуй, пока стоило сосредоточиться исключительно на этом. А со всем остальным он разберется. Потом. Или нет. И просто свихнется и однажды спрыгнет головой вниз с крыши высотки. Черт его знает.