…он бьётся, как бился в сердцах и висках, живой человечьей весной. в. в. маяковский
кружок лимона в чае тонет слишком медленно; венька успевает досчитать до тридцати шести и накрыть пустым стаканом нахальную зелёную муху. она долго бьётся в стекло, а потом затихает. венька похож на неё. может, глупостью. может, навязчивостью. может, большими глазищами. он пока ещё не знает — чем, но похож. ребята из футбольной команды заканчивают полдничать и поднимаются из-за стола, оставляя веньку в полном одиночестве. жанна тоже уходит. жужжание мухи аккомпанирует законсервированным мыслям и лимону, который так и не тонет.***
на дне нептуна весело и холодно, и где-то в груди лопаются пузырьки от лимонада. пальцы сплошь в сине-зелёной краске (волны-кружочки-спирали), в счастье и густом просмоленном воздухе. венька заливается хохотом, когда на него случайно переворачивают ведро ледяной воды. правда, он уверен, что случайности не случайны: жанна в перламутровой бирюзовой накидке подбирается близко-близко и смеётся, взлохмачивая мокрые мальчишечьи вихры. — в эту смену нептуном можно называть тебя! гельбич улыбается так, что начинает сводить скулы. холодно же. смазав свой побледневший рисунок на плечах, он чертит на её запястье морскую звезду.***
у фортепиано шершавые клавиши и фальшивит едва ли не весь верхний регистр. солнце палит через зелёные витражные стёкла, и кажется, что помещение затоплено игривыми бликами и всплесками. венька щурится, разглядывая пустой зал. сдувает пыль с крышки многовекового инструмента. чихает и, утерев веснушчатый нос рукавом, негромко зачитывает: — в наших жилах — кровь, а не водица. мы идём сквозь револьверный лай, чтобы, умирая, воплотиться в пароходы, строчки и другие долгие дела. венька знает наизусть кучу стихов, потому что когда-то посещал литературный кружок. венька не знает, кому их рассказывать. может, клавишам. может, витражу. может, деревянным скамейкам. жанны там нет: она готовится к танцевальному мероприятию. венька зажимает до третьей октавы, и клавиша отзывается высоким вибрирующим треском. он не умеет играть.***
около костра они сидят почти рядом: отделены лишь одним-единственным титяпкиным. венька искоса наблюдает за тем, как жанна записывает в потрёпанный синий блокнот несколько несвязных слов:бог материя чудо семья планет солнце млечный путь небо
гельбич увлечён разгадыванием того, что бы это могло значить, и мягкий голос ирины михайловны доносится до него как сквозь плотный туман: — веня, а расскажи нам что-нибудь, пожалуйста. венька не то чтобы ошарашен просьбой, просто у него подкашиваются коленки и мгновенно холодеют кончики пальцев. но он всё-таки встаёт с места, пускай немного нерешительно, и направляется в центр импровизированного круга, на ходу перебирая в памяти стихотворения. останавливается на особенном. — на земле огней — до неба… в синем небе звёзд — до чёрта. если б я поэтом не был, я бы стал бы звездочётом. венька смотрит на жанну: в её глазах тлеют прощальные искорки от костра и зажигаются яркие летние звёзды. что было дальше — гельбич помнит плохо; кто-то приволок из корпуса гитару (такую же древнюю, как фортепиано) и вручил её серёже домрачёву. неменяющейся чередой: “изгиб гитары жёлтой”, густой запах хвои и приятный жар где-то слева. ещё — “милая моя” и глухие раскаты далёкого грома. в тот вечер она так и не сводит с него взгляд.***
расставание всегда переносится тяжело. расставание с практически незнакомым человеком — вдвойне тяжело. зелёные шероховатые мысли бьются в мозгу, как муха в стеклянную стенку стакана. венька сомневается, что выдержит ещё хоть секунду, если что-нибудь не предпримет. поэтому, когда все исчезают в столовой, он тайком пробирается в чужую комнату и подбрасывает в рюкзак жанны записку. убористым почерком на помятом листке — отрывок из стиха маяковского:«ты не думай, щурясь просто из-под выпрямленных дуг. иди сюда, иди на перекрёсток моих больших и неуклюжих рук».
прохладный воздух застревает в лёгких, когда “вергилий” отчаливает; позади — лучшая смена в лагере, впереди — дом, родители, учёба… венька задумывается настолько, что не замечает, как чья-то ладонь неожиданно протягивает ему сложенную вчетверо страницу блокнота. он вздрагивает и поднимает глаза. жанна. она молчит, но не уходит, пока гельбич трясущимися руками разворачивает листок. на одной стороне — уже известные ему загадочные слова, а на другой… адрес? видя, как недоверчиво глядит венька, жанна улыбается тепло-тепло и делает к нему шаг, прячась в неловкие объятия. он цепляется за её острые плечи, как за последний спасательный круг. — я обязательно напишу тебе, — торопливо шепчет венька в русую макушку и пытается не умереть от взрывающихся в груди пузырьков. солнце опускается в воду, подсвечивая горизонт, но не тонет. …случайность?