***
Профессор Макгонагалл отвела Редманта в сторону. Ровным голосом заговорила: — Простите, но это немыслимо! Ваша речь звучала неподобающе. Нельзя внушать ученикам чувство превосходства. У многих ещё не окрепшие умы, они могут неправильно вас понять. Я понимаю, что вы хотели их подбодрить, но, вероятно, неверно подобрали слова. Прошу, больше этого не делайте. Редмант улыбнулся. — Я несомненно уважаю вас как педагога и волшебницу, обладающую важными знаниями. Но впредь занимайтесь своими обязанностями, а мои оставьте для меня. Поверьте, так будет лучше для всех. — Я не могу оставить это просто так! — злилась женщина, — вчера нам предоставили новые учебники, я прошлась по некоторым взглядом и ужаснулась! Никогда в Хогвартсе не позволяли просочиться таким знаниям. Теперь ваша речь… я не знаю, что и думать. Министерство одобрило эти изменения? — Безусловно, — уверил её Редманд. — Вы не готовы к новому, не так ли? Времена меняются, мы вступаем в новую эру. Если вы не готовы идти с нами, мне не составит труда с вами попрощаться. Макгонагалл сжала губы и нервно поправила очки. — Вы угрожаете мне? — Разве я могу? — Позвольте сегодня положить учеников в общем зале. Ваша речь не защитит наших первокурсников и второкурсников от ночных кошмаров. — Позволяю. — Благодарю. Редмант протянул раскрытую ладонь, благородно ожидая. Макгонагалл не спешила, но всё же ответила, протянув свою. Он легко поцеловал её кисть холодными губами. — Уложите учеников, профессор. Он проводил её взглядом, в котором таился ужасающий мрак.***
Лёжа в своём мешке для сна, Гермиона не могла поймать этот самый сон. В голове снова была каша, а страх перед увиденным улетучивался. Её бы должно это начать беспокоить, но отчего-то не начинало. «Улыбалась. Она улыбалась…» — думала Гермиона ровно тридцать секунд. После мозг практически удалил это воспоминание, решив, что ничего страшного не произошло. Невидимое существо, что терзало девочку, Гермионе было знакомо. Наверняка оно же и преследовало её, отправив в лечебницу. И снова… никакого страха, лишь странное тягучее желание найти его и почувствовать. Приручить. Накормить… Она вздрогнула. Рядом похрапывал какой-то парень, возвращая её в реальность. Гермиона привстала. Все уже спали. Глазами принялась искать Тео. Дело было непростое, но она точно знала, что он здесь. Учеников последних курсов Гриффиндора и Слизерина положили в одном углу. Честно говоря, она видела в этом что-то ироничное: все годы обучения их факультеты сталкивались лбами, но при этом большая часть уроков у них проходила именно со Слизеринцами, точно сама вселенная провоцировала их, желая, чтобы они взаимодействовали. Неудивительно, что Гермиона умудрилась попасть в эту пучину чувств к двоим парням со змеиной шкуркой. По канонам жизни они все должны были пережениться. Из бурных ссор и драк рождаются союзы страстных сердец. Даже Гарри попал в эту сеть. Осталось свести Рона с кем-то из Слизерина, и мать-вселенная будет довольна. Гермиона улыбнулась своим глупостям и тихо встала. На цыпочках перешагивая спящих, пару раз наступила кому-то на плечо и живот. Извинившись, прошла дальше. По правде говоря, она не знала, зачем ищет Тео сейчас, не знала, что ему сказать, точнее, знала, но не могла правильно сформулировать нужные слова. Возможно, она просто хотела увидеть, как он спит. — Ай! — воскликнула, прижав ладонь ко рту. — Куда собралась? Гермиона узнала этот голос, и сердце заколотилось. — Отпусти мою ногу, — прошептала она, чуть нагнувшись. — Куда ты идёшь? — снова спросил Тео. — К тебе… Он встал, и Гермиона с ужасом заметила, что он без рубашки. В зале было темно, но глаза уже привыкли и вполне себе могли разглядеть эту прекрасную картину, за что им несомненно нужно выписать пару письменных благодарностей. — Пойдём, — холодно потребовал он, и взял её за руку. Гермиона готова была расплакаться. Больше всего она боялась почувствовать от него холод, и именно этот страх воплотился в жизнь. Она замерзает. Тео вёл её молча, немного грубо сжимая руку. Когда они вышли из зала, он завёл её в тёмный угол и тяжело вздохнул. — Что ты хотела? И почему это не могло подождать до утра? — Ты злишься на меня? Тео отрицательно качнул головой, но Гермиона видела, что он лжёт. Всё его тело выдавало то, как он сдерживает поток слов, и это, несомненно, давалось ему с трудом. — Не ведись на Драко. — Ты что-то знаешь? — ляпнула Гермиона и тут же захотела дать себе по голове. — Я ничего не знаю. — Ты больше не хочешь? Ну… не хочешь… — не могла она подобрать слова, ощущая себя самой глупой девушкой в мире. — Не хочу тебя? — помог Тео, и Гермиона кивнула, сгорая от стыда. — Может, это мне надо спросить тебя? — Я хочу! — Что хочешь? — провоцировал он. — Тебя… Тео коснулся её щеки, и коленки задрожали. — Кто знает, что я могу сделать с Драко, реши он снова попробовать тебя поцеловать. Слова угрозы прозвучали как сладкий мёд. Возможно, Гермиона сошла с ума, раз ей это до ужаса понравилось. Он злился не на неё, а на всех, кто мог бы попытаться её заполучить. — Ничего не нужно с ним делать… — тихо попросила она, поймав его ухмылку. — Ты ответила бы на его поцелуй? — Да, — не стала лгать. Тео ничего не сказал. Внимательно всмотревшись в её лицо, убрал непокорный локон. Уже не холодными ладонями обхватил её щеки. Руки Гермионы легли на его грудь, робко взывая сделать то, что он хочет. Предвкушение разливалось по всему телу от его жадных глаз. Тео не торопился, точно наслаждался теплом её заливающихся щёк. Немного наклонив её голову, наклонился сам, впиваясь в губы, не дав сделать вдох. Больше не было стыда и сожаления из-за своих ошибок, только искры, озарившие весь Хогвартс, отскакивали от их тел. Гермионе хотелось его прикосновений, и он ей давал их. Не спрашивал, как чопорные английские джентльмены её разрешения, а брал нахально, прижимая к стене. Сжимал руками талию с такой силой, что окутывала приятная боль. Гермиона чувствовала, какими горячими и упругими становятся его губы. Не сдерживая себя, в мгновение отстранения для вдоха сама припадала к ним, открывая что-то новое в себе, кусала, тянув ближе. Тео властно отвечал, захватывая её рот, говоря с ней своим поцелуем, донося то, что не стал объяснять словами. Ноги слабели. Хотелось, чтобы это длилось дольше вечности. Он касался её губ, наслаждаясь их покорностью, а после проникал внутрь. Их языки переплетались, и Гермиона не слышала ничего, кроме стука его сердца, осознавая одну простую истину: она ничего не знала о поцелуях, ничего до этого момента. Тяжело дышав, он отстранился. Пальцем провёл по её распухшим губам, словно художник, делающий последний мазок на своём шедевре. — Ты меня с ума сводишь. Гермиона улыбнулась и поправила футболку. Тео не сводил с неё взгляд. — Нужно возвращаться. — Ложись со мной, — предложил он, и Гермиона удивлённо вскинула брови. — Ты шутишь? — Я шучу смешно. Разве сейчас смешно? — Мне да, — тихо хихикнула она. — Возьми своё одеяло и ложись рядом. Раздеваться не нужно: я и так уже раздел тебя в голове. — Ну разве можно такое говорить в лицо! — смущаясь, ласково та бросила. Тео пожал плечами и, нежно взяв её за руку, повёл обратно. — Если передумаешь, знаешь, где моё место.***
На утро Гермиона обнаружила рядом с собой записку, которую кто-то старательно подложил ей ночью. Прочитать она не успела из-за Гарри с Роном, точнее, из-за их голодных стонов, перерывающихся жалобами о том, что ещё пять минут — и они ни много ни мало падут голодной смертью. А идти без неё они не намерены, вдруг таинственное существо ходит по утрам в поисках их подруги. На завтраке Гермиона раскрыла записку. Сердце подсказывало, что она увидит строки от Тео. Выбрось. Свой. Кулон. — Что? — прошептала она. — Что? — спросил Гарри, поедая кашу. — Ничего, — собралась она и улыбнулась, незаметно скомкав бумагу. Её охватила такая злость, что кровь забурлила. Глазами она нашла Драко, который пристально смотрел на неё. Качнув головой, она послала ему свой ответ. Он удивлённо, будто совершенно не понимает её, нахмурил брови, а после отвернулся, больше не обращая внимание. От одной только мысли выбросить кулон жгло виски. Разве она может так поступить? Это её вещь. Она принадлежит ей. Защищает и оберегает. Тепло коснувшись его, всего на толику секунды показалось, что внутри него бьётся сердце. «Живой…» — подумала она. За окном промелькнула тень. Дамблдор. — Мне пора, — вскочила Гермиона. — Подожди! Ты не пойдёшь с нами проведать Мелиссу? — спросил Рон. — Вы были с ней знакомы? — Нет. Но разве это важно? — Уверена, с ней всё в порядке. — Это не похоже на тебя, — заметил Гарри, с беспокойством оглядывая подругу. Она улыбнулась и, ничего больше не ответив, ушла, надеясь, что призрак бывшего директора, ещё не поглощён стенами Хогвартса. Все будто испарились. Ни единой души не попалось Гермионе на пути. Не было шорохов. Стука обуви. Отдалённых разговоров. Даже ветер молчал. За углом она заметила силуэт. Он не шевелился. Боясь его спугнуть, не дыша, сделала несколько быстрых шагов на встречу. — Альбус Дамблдор! — крикнула Гермиона, и призрак в это же мгновение оказался перед ней. — Прости… — не своим голосом завыл он. — Что с вами… Она не могла прийти в себя. В горле запершило. Гермиона боролась с желанием закрыть глаза, чтобы не видеть того, что перед ней. Это был не тот волшебник, которого она знала, и даже не тот призрак, что являлся ей в первый раз. Это была разорванная душа с покусанными руками и глазами, зашитыми неровными швами. На всю щеку у него был след от когтей, а кусочки кожи свисали, точно кто-то передумал сдирать её полностью. — Как же так… — не понимала она. — Прости! — запричитал Дамблдор, — прости! — За что? Зачем вы оставили мне кулон? — Прости… — вновь повторил он, и из его рта хлынула алая кровь. Гермиона подошла ближе, словно могла помочь. Она была ошарашена. Мурашки осели на коже. Разве у призраков может такое быть? — Расскажите мне всё, прошу! Дамблдор опустил голову и через мгновение медленно поднял, точно ему потребовалось чуть времени, чтобы сбросить маску. Лицо его переменилось. Больше не было следов от когтей, свисавшей кожи, глаза открылись и блеснули чёрным цветом. Он ухмылялся. — Вы будете моей королевой? — спросил он скрипучим голосом. Гермиона кивнула, погрузившись в транс от этих завораживающих глаз. — Вы хороша… я чувствую вашу силу. Вы можете звать меня, когда пожелаете показать её всем. Знаете, как звать? — Не знаю… Он рассмеялся. — Знаете! У вас моё сердце. И оно ждёт вашей власти. Гермиона сжала кулон. Что-то прохладное накрыло всё её тело, точно морской воздух попал в лёгкие. В душе наступило спокойствие. Она словно… словно оказалась дома. — Мне нравится ваше сердце… Дамблдор поклонился. — Они все шепчут про вашу грязную кровь, но на самом деле она самая чистая, самая ценная. Дайте мне руку, — попросил он, и Гермиона без замедления протянула её. Он понюхал её запястье и с восхищением приподнял голову: — Великолепно. Мне нужно питаться, но я не посмею делать это без вашего разрешения. Вы позволите мне? — Чем вы питаетесь? — спросила она. — Грейнджер! — кто-то окликнул её, и она начала приходить в себя. Призрак исчез. Драко грубо потянул её за рукав и стал трясти. — С кем ты говорила? — Я не помню. — Ты бледная, — он поднял руку, словно хотел коснуться её кожи, но остановился, сдержав порыв. Его голос стал на удивление мягким, шёлковым. Таким голосом говорят либо с возлюбленными, либо с умалишёнными. Гермиона горько улыбнулась, прекрасно понимая к кому она относится. — Ты что следишь за мной? — Даже если и так, то что? — уже возвращая свою привычную манеру, отошёл от неё, не дожидаясь ответа. Внимательно оглядев пустоту, вновь спросил: — Ты вообще ничего не помнишь? Куда ты шла? — Шла по делам, а потом… — она замялась. Из воспоминаний точно вырвали кусок, но это не напугало её, хотя и должно было. — Зачем пошёл за мной? — Как ты меня достала со своими вопросами, Грейнджер. Ты задаёшь их по тысяче в секунду. Я не шёл за тобой, случайно увидел, как сама с собой болтаешь. Надо было пройти мимо? — И записку, конечно же, не ты оставил, — ядовито отметила она. Драко тяжело вздохнул, прижав ладонь ко лбу, казалось, его раздражает каждое её слово. — Я не оставлял тебе ничего. — Прекрасно, — она развернулась, чтобы уйти и тут же остановилась. Тео с Пэнси на небольшом от них расстоянии о чём-то говорили. Гермиона юркнула за угол и быстро потянула Драко за собой. Он не сопротивлялся, значительно повеселев. — Как интересно… — плавно произнёс он, легонько толкнув её плечом. — Помолчи, пожалуйста. — Боишься, что нас снова увидят вместе и заметят, с каким возбуждением ты на меня смотришь? И прости прощай недоотношения с Тео? — Большей ерунды не слышала. — Тогда зачем прячешься? Гермиона не знала, что ему ответить, так как ответа для себя самой у неё также не было. — Я знаю почему, — заявил Драко, и у Гермионы заколотилось сердце. Она предполагала, что он может сказать, и это сочетание слов из его уст могло стать для неё молнией, рассекающей небо. — Мне не интересно слушать твои предположения! — нервно отмахнулась она, надеясь, что его это остановит. Драко выглянул из-за угла, и Гермиона снова его потянула на себя. — Подожди чуть-чуть, пожалуйста! — Сейчас будет более странно, если я неожиданно появлюсь, а следом за мной ты с растрёпанными волосами. — У меня не растрёпанные волос… — не успела она договорить, как Драко вытянул руку и одним движением устроил гнездо у неё на голове. Она схватила его кисть, стараясь как можно сильнее согнуть ему палец, желательно вообще сломать, чтобы неповадно было. Драко улыбнулся от её агрессивных попыток, совершенно не сопротивляясь. Гермиона сдерживала смех, который вообще не должен был прорываться. Вся эта картина была неправильная и глупая, но весёлая до безобразия. Когда ещё у неё будет возможность покалечить Малфоя с его полного позволения? — Силёнок маловато, — заметил он, перехватив её руки, — или боишься сделать мне больно? — Боюсь не сделать, — улыбнулась она. — Пойдём, они, наверное, уже ушли. Стоит выйти по одному, чтобы подстраховаться? — саркастично, но явно довольно прыснул Малфой. — Да, выйди первый. — Либо выйдем вместе, либо я схвачу тебя за руку и проведу по всему Хогвартсу, — продолжал веселиться он. — По-твоему, я собака, чтобы выгуливать меня? Драко оценивающе оглядел её и с задумчивым видом погладил подбородок указательным пальцем, словно действительно обдумывает этот вопрос. Гермиона настолько смутилась от такой бестактности, что не нашла слов для возмущения, лишь ожидала ответ, кем же она является. — Для собаки ты слишком непослушная, — усмехнулся Малфой, — может, сова? Так же глаза выпучиваешь. — Сова?! — выпучила она глаза, будто по волшебству, и тут же стушевалась, быстро задышав. — А ты знаешь кто? Осел! — Очень оригинально, — сложил он руки на груди. — Ладно, пошли, сова. — А ещё индюк! — не могла успокоиться Гермиона. — Ага. — И… червяк! Он незаметно для самой Гермионы взял её за руку и пошёл вперёд, пока она продолжала выдумывать для него ругательства, которые то ли не долетали до его ушей, то ли приносили молчаливое удовольствие. Когда он её отпустил, Гермиона и не поняла, как они оказались в школьном коридоре. Словно ошпаренная, отскочила от него и недовольно скривилась. — Успокоилась? Если высказала не всё, можешь отправить письмо с продолжением. Хотя… зачем отравлять, и сама доставить сможешь. Сова, — он улыбнулся и развернулся, чтобы уйти. Гермиона что-то крикнула ему вслед, сама не до конца понимая, что именно. Должно быть, пару синонимов к слову «придурок», а после побежала на урок прорицания, до которого оставалось пять минут.***
Класс был погружен в медитацию. Повсюду горели свечи и пахло вербеной. Окна были завешаны и не пускали солнечный свет. Профессор Трелони сидела на своём кресле с закрытыми глазами, высоко подняв голову, периодически принюхиваясь. Ученики молчали, наслаждаясь бездельем. Гермиона поглядывала то на дверь, то на пустое место рядом с собой. Тео снова опаздывал. С тоской открыв учебник, она прошлась по строчкам, которые, как казалось, никто не планировал изучать, включая преподавательницу. Когда дверь тихо отворилась, Гермиона радостно улыбнулась вошедшему, он же молча прошёл и сел не рядом с Гермионой, а сзади неё. В груди всё сжалось. Она повернулась и с надеждой взглянула на него. Тео свою голову не поднял. Сглотнув несколько камней, вернулась к учебнику. В голове завитали сотни мыслей, и ни одна из них не была оптимистичной. Голос Трелони на мгновение спас от панихиды, что разыгралась в душе Гермионы. — Вы настроились, дорогие? — кто-то закивал, кто-то тихо сказал: «Да». Трелони улыбнулась и встала, точно призрак проплыла по классу, оглядывая присутствующих. — Сегодня необычный урок. К нему нужно подготовить свою душу… Гермиона, не контролируя себя, фыркнула, и все разом посмотрели на неё. Гарри издал смешок, Трелони сделала вид, что не заметила, продолжая вещать: — Наша душа — тонкая материя. Хрупкая, невесомая. Чтобы услышать её, нужно отпустить все чувства и эмоции, освободить разум. Но самое главное — её нужно успокоить, иначе, увы, она не скажет ни слова. Моя душа совершенно спокойна, оттого я могу говорить с ней часами! Сегодня я научу вас делать то же самое. Она прошла к своему столу и подозвала кого-то. Тео буквально сразу оказался возле неё. Гермиона судорожно попыталась поймать его взгляд, но ничего не вышло. Он не желал отвечать ей. — Раздай всем, будь так любезен, мой милый мальчик, — попросила Трелони, вручая ему пакет с травами. Тео прошёлся между рядами, оставляя каждому по одному пучку связанному тонкой верёвочкой. Когда он подошёл к Гермионе, она не выдержала и шепнула ему: — Почему ты не сел со мной? — Потом поговорим, — ответил он, ни на секунду не задержавшись. Гермиона готова была завыть от обиды. К холоду от Драко она привыкла, но вот холод Тео ранил слишком сильно, словно ей в грудь вонзали глыбу льда. По классу завитали чаши и чайнички, приземляясь по одной на парту. Чаши были очень красивые: фарфоровые с фиолетовыми мазками и глубоким дном. Гермиона покрутила свою чашу в руках, зачарованно разглядывая. Такая красота могла храниться в домах величественных магов и украшать подносы аристократичных домов. Прежде она не держала такое в руках и ощущала некий трепет вперемешку с удивлением, что именно профессор Трелони хранила такие ценности. — Вытяните пару веточек, положите их в ваши чаши и залейте водой из чайника. Желательно делать это с закрытыми глазами, чтобы не видеть, какие травы берете, это должен быть выбор вашей души, а не разума. Гермиона сделала всё, что сказала профессор. Глупость это или нет, но ей очень хотелось услышать свою «душу», чтобы она сказала ей всё, что она слышать не желает. Чтобы против её воли, крича, заставила очнуться. Чтобы… она открыла глаза и поняла, что сжимает чашу с такой силой, что ещё миг и она расколется. Немного смутившись, огляделась по сторонам, не заметил ли кто её эмоций. Убедившись, что никто, налила в чашу воду. Трелони объясняла, что делать дальше: — Закройте глаза, дорогие, расслабьтесь, вдохните запах своей души. Погрузитесь в неё. Я начну отсчёт. Десять, девять, восемь, семь… Её голос превратился в магическую мантру. Гермиона почувствовала резкий запах, неприятный для её носа. Будто что-то склизкое проникло внутрь. Она сморщилась, борясь с приступом тошноты и вдохнула снова, решив, что нужно преодолеть отвращение для разговора с душой. Какое-то время ничего не происходило, пока тишина не стала перебиваться еле уловимыми импульсами, точно кто-то принялся пускать ток ей под кожу. В ушах зазвенел голос воспоминаний: Вы будете моей королевой? Ваша кровь чиста… Ток усилился, а голова закружилась. Испугавшись, Гермиона открыла глаза. Перед ней стояла профессор Трелони с обеспокоенным видом, что, стоит заметить, нечасто бывало. Она нежно коснулась головы Гермионы и с толикой печали посмотрела в её чашу. — Черна… она так черна. Гермиона также посмотрела на свою воду, и сердце сжалось: она была чёрная как смоль, густая и непроглядная. — Что это? — спросила она, ничего не понимая. — Ваша душа боится говорить, моя милая девочка. Она прячется. Кто-то пытается держать её в оковах. — Но как это может быть… — прошептала, еле пробивающимся голосом. — Ммм… я, пожалуй, заберу это, — смутилась профессор, забрав чашу Гермионы, — Теодор! — тут же воскликнула она на весь класс, утратив всякий интерес к кому-то ещё, — дайте посмотреть, что у вас. — Моя душа молчит, — немного грустно усмехнулся он. Гермиона не спускала с него взгляд. Отчего-то его лицо успокаивало, и тёмные мысли отходили на второй план. — Она не молчит, а говорит! — радостно оповестила Трелони с любопытством разглядывая его чашу. Гермиона последовала её примеру. Тео выбрал веточки Сакуры, оттого его вода окрасилась в нежно-розовый цвет. Шея у Гермионы начала ныть, поэтому она бесцеремонно повернулась полностью, не скрывая своей заинтересованности. Тео этот жест оценил, легко улыбнувшись одним уголком губ. — Ваша душа влюблена! — решила Трелони, и Гермиона замерла от её слов. Их глаза с Тео встретились, не упуская этот миг. В горле запершило, и она нервно раскашлялась. Тео засмеялся и взглянул на свою чашу. — Вы уверены, профессор? Может, это не душа, а желудок? Я немного голоден, вот и произошла путаница. Трелони не уловила издёвки в его голосе и принялась объяснять парню свою правоту. — Какой же желудок! Это душа. Посмотрите, она оставила послание! — Послание? Она ещё и писать может? — игриво удивился Тео, и Гермиона еле сдержала смех. — Да… — серьёзно согласилась Трелони, — душа выбирает разные способы. Если не может сказать, то пишет! Ваша совершенно точно влюблена! Тео снова взглянул на Гермиону уже серьёзным осмысленным взглядом. В глазах его промелькнула та самая искра внезапно зарождающейся любви. Точно испугавшись не увидеть в глазах Гермионы ту же искру, он вернулся к чаше и принялся вытаскивать веточки Сакуры, что так предательски выдали послание от его души.