Акт II
О смысле жизни, прощении и покаянии
Поистине, совершая месть, человек становится вровень со своим врагом, а прощая врага, он превосходит его.
Френсис Бэкон
Воистину, лишь когда ты отомстил врагу, вот тогда ты его и превзошел. Иное — признание собственного ничтожества.
Торговец Местью
Умение не только видеть красивое, но и по достоинству его оценить, дано далеко не каждому, но все же Юрий входил в число достойных. Наблюдая с балкона, как солнце медленно уступало свое место сестре, он получал истинное удовольствие. Алтан и прислуга готовились встречать гостей, поэтому хозяину было не до него. Дракон тоже был начеку, мало ли кому приспичит заглянуть к ним на огонек и испортить все веселье. Может быть, деньги и связи господина Дагбаева и помогли договориться с местными органами, чтобы те не вмешивались, но им нужно быть готовым ко всему. До начала приема гостей оставались считаные минуты и молодой человек захотел насладиться вечерним закатом. — Красиво не так ли? Однако единственным собеседником, который решил скрасить его одиночество, оказался черный ворон. «Мда, компания так себе…» — почему-то подумав, что до пернатого не доходит смысл его слов, Торговец показал руками, изобразив взмах крыльев. Не то он сказал это вслух, не то птица обладала способностью читать мысли, но та соскочила с перил и молниеносно клюнула паренька в руку. — Ауч! — не ожидавший такого злостного нападения со стороны пернатого, Юрий чуть не перекинулся через перила вниз, прямо в клумбу с розами. — Ты что совсем?! Юноша попытался схватить ворона, но тот ловко перелетел на другую сторону, и снова клюнул, но теперь в шею. Это могло показаться странным, да что уж странным — это походило на безумие. Юрий и сам прекрасно понимал, потому разразился смехом, отчего слезы полились из глаз от абсурдности этой ситуации. Человек дерется с птицей — вот новость, а не ваши Чумные Доктора, демоны, Антихристы, Боги и другая сверхъестественная чепуха. Вот это должно быть сенсацией! — О боже! — сев на колени, он старался отдышаться, не упуская из виду источник неконтролируемого смеха. — Ха-ха-ха, я… я дерусь с птицей. Кому расскажи, не поверят. Ворон, в свою очередь, посмотрел на Торговца взглядом одновременно оценивающим… и хищным. — Ух, давно я так не смеялся. — Кар-кар. — Ой, ну вот не начинай. У меня выдались те еще деньки. Нервы, стресс и все такое, — пустился в диалог парень. От нахлынувших чувств он стал широко размахивать руками, то и дело, задевая пернатого, отчего тому приходилось перелетать с одного края балкона на другой. И так по кругу. — Ну а что такого? Ты знаешь, сколько моя работа высасывает из меня сил и энергии? Много! Только после того, как Юрий перестал наматывать круги и дергать конечностями во все стороны, ворон подлетел ближе, словно монолог был и вправду интересен. — Прощение — иллюзия, которая учит, лишь быть жалким и беспомощным. Месть — голод, который трудно утолить. А если ты голоден, значит, ты жив, — юноша на секунду закрыл глаза, словно ему стало больно. — Знаешь, статистика показывает, что продать свою душу смертных заставляет пять причин: месть, секс, деньги, власть и любовь. И именно в таком порядке. — Торговец понимал, что многих людей интересуют лишь низшие блага и это не могло не разочаровывать. Но именно месть стоит во главе, которая управляет всеми пороками. Все сводится к ней. Ведь кто-то мстит за неразделенную любовь, кто-то за потерянную власть, кто-то за утраченные богатства, а кто-то за неконтролируемую похоть. — Но разве это не прекрасно! Ну что, мир? Он медленно протянул ладонь, словно собираясь погладить ворона, но в последний момент передумал и отдернул руку. У него складывалось впечатление, будто перед ним дикий пес, который мог укусить в любую минуту. Заметив, что человек настроен дружелюбно, птица вспорхнула и села Юрию на плечо: — Кар-кар. И это «кар-кар» показалось мрачным и пугающим. — Именно и будь я уничтожен сейчас на месте гневом Господа, если я неправ, — Торговец вознес руки к небу с безумной улыбкой на губах. — Ну же! Давай спаси несчастную грешную душу, что ждет сегодня казни. Прям как когда-то тебя. Разумовский будет уничтожен своим же народом, который его воспевал! — глаза потемнели, и он смерил небосвод тяжелым взглядом, словно хотел предупредить, что не позволит никаким высшим силам его остановить. — Разве каждый не заслуживает спасения? Разве каждый недостоин прощения? В ответ тишина. — Кар-кар. — Вот о чем я и говорю, птичка. Прощение и Всевышний лишь иллюзия. Всегда и везде. До жалких смертных нет никому никакого дела. Кроме меня, разумеется… Они оба замерли. В вечерней тишине послышался звук открывающихся массивных ворот особняка, который сообщал Торговцу, что первый гость прибыл. — Отличненько! — Юрий раскрыл ладонь, на которую, величественно подняв голову, уместился ворон. Парень наклонился и прошептал: — А теперь лети. Лети и зови своих сородичей. Пир скоро начнется. С громким карканьем, которое не предвещало ничего хорошего, ворон расправил свои черные крылья и скрылся за горизонтом. — А мне пора встречать гостей, — с легкой усмешкой Торговец Местью снова обратил взор на алый небосвод. — Сегодня будут и танцы, и песни, и смерть, — с этими словами он покинул балкон, укрываясь в стенах особняка от посторонних взглядов.***
— Из Вас выходит прям прекрасный портье, Вадим. Наблюдать, как самый грозный из наемников в костюме тройке пытается быть вежливым, для Торговца оказалось тем еще развлечением. И стоило признать, у него вроде получалось. — Здравствуйте! — поприветствовал Дракон очередного гостя, сверкая своей не самой доброй улыбкой. — Проходите, прислуга покажет что, где и как. Главное слово «вроде». Да, внутреннюю натуру беспощадного убийцы ничем не скрыть. Юрий решил спасать ситуацию, так сказать, сгладить «острые углы». Он подошел к гостю c извиняющейся улыбкой и протянул руку в жесте приветствия. — Добрый вечер! Рад видеть Вас, — перед ними стояла молодая особа, лет двадцати пяти, с коротко -стриженными блондинистыми волосами. Юрий ее сразу узнал. Это была сестра убитого парня, что пребывал в СИЗО. Взгляд девушки выражал недоверие и легкую заинтересованность. Это не могло не ущемить достоинство Торговца, поэтому он взял ее ладонь в свою руку и поднес к губам, удостоив легким поцелуем. — Прошу простить моего коллегу, он слегка волнуется, — и улыбнулся ей. — Будьте так любезны, покажите Ваше приглашение, — девушка протянула письмо, где в правом нижнем углу красовалась подпись. Парень самодовольно усмехнулся, а в глазах заплясали странные огоньки. — Проходите, пожалуйста, если будут вопросы, то обращайтесь. Устало улыбнувшись, девушка кивнула и последовала за прислугой в особняк. — У меня и без тебя, мини-босс, все прекрасно получалось, — пробурчал Вадим, перекатывая во рту свою излюбленную зубочистку из одной стороны в другую. — Кстати, что за туфта с этими приглашениями? Зачем их вообще подписывать? — Не обращайте внимание. Простая формальность. Видимо, наемника такой ответ не удовлетворил. Ему все это казалось весьма странным и непонятным, а чуйка твердила о том, что здесь не все так просто. — Что значит, не обращать внимания? Ты меня и Его Золотейшество заставил подписать приглашение. — Во-первых, не заставил, а попросил. Вам что, так сложно? — Юрий говорил так, словно все должно быть ясно как день. — Во-вторых, это можно считать некой гарантией того, что человек добровольно сюда пришел. Нам чужие не нужны. И предугадывая Ваш следующий вопрос, я отвечу, что нет смысла подделывать подпись, если сами явиться не готовы. Судя по тому, как Вадим закатил глаза и не стал язвить, такое объяснение показалось приемлемым. — Кстати, — Торговец резко сделал выпад рукой и вытянул зубочистку у наемника. Под возмущенные возгласы та отправилась куковать в ближайшую урну. — Это не прилично. Мужчина, театрально закатив глаза, достал из кармана брюк еще, точно такую же зубочистку и продолжил свое увлекательное занятие, делая вид, что ему на все плевать. — Ну-ну. Ладно, я понял Вашу позицию, — сокрушительно покачал головой парень, признавая свое поражение, однако, строго добавил: — Но будьте с гостями повежливее. Вы не в баре, как никак. — Да понял я, понял. Не тупой. Юрий на такое заявления неоднозначно покачал головой, на что получил не сильный, но чувствительный удар локтем вбок. — Ай! Меня что, все сегодня пытаются убить?! — искренне возмутился парень на второй акт покушения за вечер. Нынче вселенная однозначно была не на его стороне. — Ты это о чем? — удивленно спросил Вадим. — Да так, не о чем. Не обращай внимание, я просто нервничаю. Мужчина посмотрел на него с пониманием и с толикой страха. Вадим чувствовал себя, мягко говоря, не в своей тарелке. Он наемник, цель которого состоит в ликвидации неугодных клану людей. Бывший военный, который может убить одной лишь зубочисткой, но в первую очередь он телохранитель, «Дракон», который ни на шаг не должен отходить от своего «сокровища». Тем более что нервы у Его Золотейшества шалили не по-детски. Он, как в детстве, спрятался у себя в комнате и не хотел выходи́ть, поэтому мужчине сейчас жизненно необходимо оказаться рядом с ним и поддержать, успокоить. Не словом — своим присутствием. Но вместо этого он должен стоять и веселить каких-то там важных особ, играя роль клоуна. Как ни странно, но от этих мыслей становилось так тошно, что даже скорая смерть Разумовского не приносила никакого удовлетворения. Заметив перемену в настроении наемника и то как тот поник, Юрий предложил: — Может, Вы проверите, как чувствует себя молодой господин? — как бы случайно обронил он и расплылся в сочувствующей улыбке. — А я покараулю и приму гостей. Думаю, несколько минут я продержусь. Невинная улыбка и полный сострадание взгляд сделали свое дело. Вадим благодарно кивнул и направился в покои Алтана, чтобы… чтобы просто побыть рядом. — Ведь кто знает, когда Вы увидитесь в следующий раз. Но его последние слова, естественно, остались не услышанными. Проводив Дракона взглядом, Юрий продолжил принимать гостей. За эти делом прошло уже около получаса, а люди все прибывали и прибывали. Зал особняка медленно, но верно наполнялся, жаждущими представления зрителями. Торговец Местью не надеялся на огромную аудиторию, но то, что он видел, не могло не радовать его эго. Почти все, кто получил приглашение, пришли, но оставался один очень важный гость, которого Юрий с нетерпением ждал. Солнце уже спряталось за горизонт и ночь накрыла Питер. Стоя за воротами особняка, молодой человек обратил свой взор в темноту, где вдалеке виднелась одинокая фигура. Он сверил часы немигающим взглядом. Девять вечера. «Ну, наконец-то. Сама тактичность». Невинная улыбка превратилась в оскал, а глаза потемнели. Перед этим человеком Торговец решил не прятать свою истинную сущность, считая, что тот видел достаточно. Когда фигура приблизилась, Юрий обратился к желанному гостю: — Здравствуйте, Игорь Константинович, и добро пожаловать! Доброжелательности в этих словах было так много, что Игорь поморщился. Все было произнесено чересчур слащаво и приторно. Его полицейская интуиция подсказывала, что перед ним стоит непростой парнишка, и именно он автор письма. — Красиво излагаешь, — вместо приветствия майор протянул приглашение. — Сочту за комплимент, — Юрий оглядел сначала протянутую руку, затем лицо и торс и лишь потом принял криво сложенный клочок бумаги. — Рад, что Вас вернули в должность. Игорь ухмыльнулся, пожал плечами и немного отошел в сторону: — И немало обо мне ты знаешь? — О великом Игоре Громе? Достаточно. На протяжении нескольких мгновений они не отрывали взгляда друг от друга, стараясь узреть в собеседнике то, что скрывалось от обычных глаз. Но их непродолжительные гляделки прервало скромное: «Кхм-кхм». — Простите, что отвлекаю, но Его Золотейшество желает Юрий, тебя видеть, — подошедший Вадим чувствовал себя так, словно подсмотрел что-то личное. — А это кто еще такой? — спросил он, когда его взгляд упал на собеседника Торговца. Узнав в ней бравого героя, Дракон присвистнул. — У-у-у, не может быть! Это же сам майор Гром! Я Ваш большой фанат! Пожав протянутую ему руку, Игорь обратился к тому самому Юрию: — Я здесь по делу. — Все мы здесь по делу, поэтому имейте терпение, — юноша развернул приглашения в предвкушении и нахмурился. Место под великим изречением пустовало. Не было ничего: ни точки, ни запятой или другой черточки, которая могла сойти за подпись. — Вы, наверное, не поняли, — скрыв свое раздражение, парень сквозь зубы любезно проговорил, — здесь должна стоять лично Ваша подпись, только тогда Вы можете пройти. Лицо майора не изменилось, а весь его флегматичный вид говорил, что он ведет игру со счетом 1:0. Юрий злился на такое легкомысленное поведение. — Я в курсе. И если ты говоришь, что наслышан про меня, то знаешь, на что я способен и какие проблемы могу учинить. А разве они тебе нужны? — начал вежливо Игорь, но от Торговца не ускользнуло изящество угрозы, как и от Вадима. Заметив, как наемник собирается достать оружие, мужчина поспешил добавить: — Мне нужно только увидеть Разумовского. Не более. Потом я спокойно уйду и вы меня больше никогда не увидите. Жестом приказав Дракону оставить ненужные жертвы, парень тяжело вздохнул. Если этот борец за справедливость думал, что обыграл его, то глубоко ошибся, так как сам не до конца понимал, с кем связался. Вернув свою доброжелательную улыбку, он обратился к наемнику: — Вадим, обыщите нашего гостя и заприте ворота. Прием на сегодня окончен. Никого не впускать и не выпускать. — Понял, — ответил Дракон и направился исполнять указания. Убедившись, что у Грома, кроме полицейского значка и кошелька не оказалось оружия, Вадим отрапортовал: — Чист! — И не сто́ит сообщать молодому господину, что один из гостей хочет аудиенции с Разумовским. Не будем его зря беспокоить, — получив от наемника в ответ утвердительный кивок, Юрий вернул все свое внимание майору. — А Вас, Игорь Константинович, я прошу идти за мной. Сложенный из бледного, незнакомого Игорю камня особняк внушал трепет, даже не будучи монолитным. Чем пристальней он всматривался, тем очевиднее становилось, что отнести его к единому архитектурному направлению не получится — скорее, он был наслоением стилей, сменявших друг друга на протяжении нескольких веков. По усыпанной гравием дорожке они прошли через ухоженный сад с фигурно-подстриженными кустами, аккуратными ручейками и странно пахнущими, поразительно яркими невиданными цветами. Вкупе с площадью перед домом, все это кричало о сказочном богатстве владельца. На ходу Юрий гладил цветные листья, собирая на кончики пальцев чудесные ароматы и поднимая в воздух мерцающую в лунном свете пыльцу. Гром поднял глаза на особняк, где ставни были по-прежнему открыты, и за ним, казалось, никто не наблюдал. Они поднялись на крыльцо, где мужчина замер, хотя дверь была не заперта, а из ее недр лилась оркестровая музыка. — Что такое? — с сарказмом спросил его провожатый. — Бравый майор испугался? Не обращая внимание на колкость, Игорем овладело странное замешательство. Что если его заманили в ловушку и теперь устроят жестокую расправу? Для ловушки все это было слишком сложно… Гром мысленно отругал себя за то, что поддается нелепым страхам вместо того, чтобы сделать то, что считает жизненно необходимым. Набрав в грудь воздуха, майор перешагнул порог. Бальный зал был огромен. Наполненный золотистым и голубоватым светом, он сиял белоснежным мрамором, освещенный дюжиной великолепных хрустальных люстр. По углам стояли кадки с пышными цветами. Оркестровая музыка, словно эхо, отскакивала от позолоченных стен и фресок, заполняя все вокруг. Многочисленная прислуга сновала с места на место, разнося всевозможные прохладительные напитки и закуски. В воздухе витали нежные запахи пирога с яблоками и запеченной тыквы, слышались шелест и шарканье десятков ног танцующих пар. А там, в конце зала, стояла и пела девушка с рыжими длинными волосами в белоснежном концертном платье, усеянном блестками. Холодный свет софитов заливал все, сияя ослепительным ореолом вокруг музыкантов и превращая фигуру певицы в иллюзорный фантом. Огненные волосы неземной нимфы развивались в такт мелодии, светящиеся одежды вибрировали лучезарной красотой, а корона-обруч на голове сияла и искрилась. Сердце Грома пропустило удар от осознания того, что особа напоминала кое-кого из прошлого, которое он так решительно хотел забыть. Повсюду образовались группы смеющихся людей. Кто-то стоял у дальней стены, погрузившись в разговор с парой мужчин, выглядящих гораздо серьезнее их окружения. Какая-то парочка явно была на взводе и громко спорила, как будто кроме них, не было больше ни души. А кого-то необыкновенный драматический талант великой певицы и актрисы заставил забыть обо всем и с головой окунуться в действо, происходящее на сцене. Тут и там мелькали знакомые Игорю лица, и мужчине в тот же миг захотелось испариться, стать невидимым. От нового приступа чувства вины стало совсем тошно. — Вы еще не передумали? — раздалось прямо над ухом. Как демон-искуситель, Юрий стоял и нашептывал: — Посмотрите, разве они несчастные люди? Разве они похожи на тех, кто жалеет о своем прибытии здесь? Знаете кто они? Лишь жертвы обстоятельств, которым я дам шанс, избавиться от тяжких мук. Майор сглотнул, сильнее натянул кепку на глаза и с усилием отвернулся, чтобы остаться незамеченным. Но тут его взгляд зацепил на противоположной стороне зала блондинистую макушку, и мужчина не смог поверил глазам. — Димка… — шепотом произнес Гром. Он не мог винить своего лучшего друга, и даже мог понять. Но видеть его здесь до глубины души больно и обидно. Ему стало жарко, несмотря на легкий весенний морозец снаружи. Зеленые глаза полные немого удивления и решимости обратились на Игоря. Дубин виновато улыбнулся и одними губами прошептал: — Прости… — и быстро скрылся в толпе. Игорь знал, что ничем хорошим этот вечер не закончится, а потому собрался образумить напарника. Мужчина уже готовился последовать за Димой, как вдруг чья-то рука довольно фамильярно опустилась на его плечо, и он вынужден был остановиться. — Видите, даже Ваш друг и напарник не смог упустить такой шанс, — продолжал подначивать Торговец, с улыбкой наблюдая за открывшейся картиной. — Ну же, давайте. У Вас есть еще шанс передумать и присоединится к нему. Более того, Вы станете тем, кто положит начало торжеству, как ВИП-гость, — он достал из кармана помятое приглашение: — Вам всего лишь нужно подписать… — Веди дальше, — строго приказал Гром, игнорируя протянутую ладонь. — Как грубо, — парень забавно надул губы, как маленький ребенок, и состроил грустную мордашку. — С Вами всегда так сложно? — Только по пятницам. — Обожаю людей с чувством юмора, — широко заулыбался Юрий, явно оценив шутку. — Они дольше мучаются. Поднявшись на второй ярус, они остановились возле двери Разумовского, где их уже ожидал Вадим. — Только без глупостей, иначе тебе несдобровать, — смотря тяжелым взглядом, предупредил Игоря Дракон. — И у тебя десять минут. Я покараулю. На такое заявление Гром скептически хмыкнул, но руки в примирительном жесте поднял: — Верю-верю. — Что же, раз обмен любезностями прошел, — вежливо прервал Торговец, зарождающийся конфликт и присел в театральном реверансе. — Можете войти в обитель Чумного Доктора, Игорь Константинович. Закрыв глаза, мужчина медленно открыл дверь.***
Игорь наблюдал. Человек мог отбрасывать очень большую тень, но мало за кем следовала такая тьма, какую когда-то принес с собой Сергей и какая с мерзким карканьем кружилась теперь над ним. Вороны, почему-то всегда следовавшие за мужчиной, напоминали о судьбе, ждущей каждого человека. Наши души были потрепаны, почти как лоскутья у них в клювах. Однако, когда Гром вошел в комнату, он оказался не готов к тому, насколько смертным Разумовский выглядел сейчас. Алое небо, посыпанное пеплом. Седая прядь в его волосах, потерявшая свой цвет. Когда-то яркие рыжие локоны, словно солнце, теперь походили на его отголоски. На нем был одет белый костюм с черной рубашкой, а сам он стоял у окна и наблюдал за бледной луной. Даже не видя его лица, Гром мог поклясться, что оно исхудало, вытянулось, а темные мешки у него под глазами выдавали в нем того, кто слишком много повидал и слишком мало спал. Но как и подобало человеку его характера, он стоял стойко. Игорь улыбнулся: Сергей не растратил привычек. На нем не было знаков отличия, кроме шрама на груди — памятки о самой первой их «дружеской» встрече. Многие в Питере, да и по всему миру, боялись его, а некоторые уважали. Но каждый из них, казалось, мог с легкостью сломать того, кто стоял сейчас перед Громом. Глядя на него, майор чувствовал нечто неуловимое. Нечто, что нельзя было ухватить, как пристально ни смотри. Возможно, эта толика загадочного и притягивала к нему окружающих. Но почему-то именно Игорь здесь. Зачем? Сколько они не виделись? Год или два? Как бы то ни было, на данный момент это не имеет никакого значения, Сергей Разумовский перед ним, и он от чистого сердца признается в себе в том, что рад его видеть живым и невредимым. — Здравствуй… — еле слышно прохрипел Гром, делая неуверенный шажок вперед. Пути назад нет. — Здравствуй, Игорь, — Сергей медленно повернулся и взгляд голубых глаз был обращен на мужчину перед ним. Лицо Разумовского озарила грустная улыбка, и он тихо прошептал: — Ты тоже пришел? — Да, — майор сглотнул застрявший в горле комок нервов. — Но только не затем, зачем пришли остальные. Подойдя к окну, мужчина встал плечом к плечу с Разумовским. Лунный свет освещал комнату, но темные тени не желали уходить, а потому, вблизи, Сергей выглядел еще мрачнее. — Много пришло? — Много. — А ты я смотрю, немногословен, — саркастически усмехнулся Сергей, хотя его душа в этот момент болезненно сжалась. — Бороду решил отрастить. Серьезно? — Да иди ты! — беззлобно проворчал Игорь, быстро проведя ладонью по щетине. — На себя посмотри. Что ты со своими патлами сделал? А? — Не поверишь! Решил сменить имидж, — с вызовом ответил Разумовский, поглядывая на майора. Он горделиво положил руки на пояс и высоко вскинул подбородок. — А вот ты себя запустил. Сейчас они беседовали, словно старые друзья, которые долго не виделись. Игорь рассказал, как две недели назад к ним в участок перевелся некий Петр Хазин. По его словам, тот представлял собой смесь Сергея и кота голубых кровей — на такое сравнение Разумовский многозначительно закатил глаза, словно старался узреть свой мозг изнутри. Хоть Гром и говорил о рабочей рутине исключительно в деловом ключе, от рыжеволосого не укрылось, что при каждом упоминании Хазина тон его менялся, а на лице проскакивала глупая улыбка. Сергей хотел было пошутить, не влюбился ли бравый майор, но решил, что из его уст это будет звучать неуместно и очень жестоко. Разумовский, в свою очередь, рассказал об отважной девушке, Лере Макаровой, которая тоже не прочь помогать людям. Он не стал говорить, что она некоторое время носила личину Чумного Доктора, да и их знакомство и прочие моменты решил опустить. Сергей попросил Игоря лишь об одном: если судьба сведет этих двоих, то майор присмотрит за ней. Получив в ответ на свою просьбу легкий кивок, он благодарно улыбнулся. Для обоих мужчин время шло очень медленно, так же как для людей, которые нашли родственную душу. Как будто не было всех убийств, смертей, преступлений и ненависти. Однако ни один из них не забывал, кто кем являлся на самом деле. — Мне, конечно, поздно просить прощение, — глухо сказал Разумовский и впервые за время заточения снова почувствовал себя живым. Слова давались ему с трудом. Он обнял себя за плечи, и его начала бить дрожь. — Но мне жаль… правда жаль, — говорил он, едва справляясь с нахлынувшими переживаниями. — Я поддался ненависти и жажде отмщение, чтобы сломать твою жизнь и заставить страдать… — Но в итоге погубил и свою, — слова майора вызвали дрожь, когда он закончил за него фразу. — Я виноват в той же мере, что и ты. Может, и больше. Я должен был остановить тебя любой ценой. Будь я безжалостным… я спас бы всех. Мне не хватило на это силы, — Игорь смотрел на него, как солдат на солдата, и видел, как вновь опускаются его плечи под незримым бременем собственных проступков. Мужчина встретился с ним взглядом. — Мы оба виноваты в их гибели. — Игорь? — прищурившись, Разумовский всмотрелся в его лицо, а затем положил руку на плечо. — Почему ты признаешь свою вину? — Я взял на себя ответственность, — сказал Гром, и Сергей увидел, что он точно так же бежит от обещания надежды и прощения, как делал это майор. — Одна ошибка повлекла за собой множество других. Вот мое наказание, — добавил мужчина, качая головой. — Взять на себя ответственность — значит сделать первый шаг к прощению, Сережа. — А как свершить второй? Казалось, Разумовский был на грани отчаяния, но он выдержал взгляд майора и задержал дыхание. В пустой комнате голос Игоря прозвучал особенно громко. — Простить себя. С этими словами он потянул руки и ткнулся губами в рыжую макушку. — Закрой глаза, — прошептал Игорь тоном, как будто отец дает свое напутствие сыну. — Я прощаю тебя и простил давно. Сосредоточься на этом чувстве. На боли. Она росла у тебя внутри, и ей некуда было деться в этом жестоком мире, некуда вылиться. Почувствуй, как она поднимается из груди, доходит до носа, до ушей, грозит поглотить тебя целиком, но на самом краю отступает. Не прячься от нее. Почувствуй, как ее волна разбивается о тебя. Вот это и есть сила. Обрати против боли свой разум, пусть она отхлынет от тебя. Пусть эта сила позволит тебе выстоять сегодняшнюю ночь. Я буду рядом. Разумовский почувствовал, как боль изливается из него с каждым всхлипом. Как горячие мозолистые пальцы прикоснулись к одной щеке, потом к другой, и прилив отчаяния, сдавивший грудь, отступил. Навалилась болезненная дремота, сквозь которую отдаленно звучал голос майора. — И даже на пороге смерти верь, надейся и люби. Сергей медленно открыл глаза и сквозь мокрую пелену обнаружил, что стоит один в холодной комнате. Лишь в памяти его вдруг возник знакомый голос и, словно ветер из окна, донес до него: «Прощай, Сережа…» — Прощай, Игорь…***
Две фигуры стояли под светом полной луны и наблюдали, как весь ночной мир предстал перед ними, словно покрытый серебристой краской. — Очень жаль, что Вы не останетесь, — с мнимым сочувствием проговорил Юрий и открыл ворота, ведущие на свободу. — Такое представление пропускаете! Желваки заиграли на скулах мужчины, но он не обратил внимание на адресованную ему реплику. — Мне это не интересно, — безучастно ответил Игорь и отправился прочь от этого места. Но не успел он пройти пару метров, как до него долетели слова: — Почему? — подождав, когда Гром остановится, парень продолжил: — Почему Вы не хотите отомстить? — несмотря на длительное существование и на то, что на этот вопрос Торговцу отвечали не единожды, его голодное естество требовало ответов, — Разумовский отнял у Вас все. Друзей, родных, любимую девушку и нерожденное дитя. Погубил десятки невинных жизней и разрушил столько же. В его словах не было и капли сожаления, лишь твердые и неоспоримые факты. Горькая и тяжелая правда. Прежде чем Юрий смог хоть что-то произнести, Игорь развернулся и взглянул тому прямо в бездонные глаза. — Человечность. Одно слово. Лишь одно слово заставило Торговца Местью неодобрительно покачать головой. — Что? — ему послышалось? И по-детски, словно маленький ребенок, он переспросил. — Какая к черту человечность? — Ты не поймешь, — горестно вздохнул Гром, достал из куртки сигарету и чиркнул зажигалкой. — Я встречал в своей жизни множество людей и… нелюдей, но в каждом из них была толика человечности. Глаза Торговца покрыла черная дымка, а губы оскалились в усмешке. Луна, как искусный гример, при помощи игры света и тени придавала ему еще более устрашающий и более чудовищный вид. Серая тень, что отбрасывал Юрий, увеличилась в размерах и странно трепетала, словно над головой плескалось море, а вниз падали отблески. — А в тебе нет и капельки, — тонкой струйкой выдохнув дым из легких, закончил Игорь. — Человечность? Вы хоть сами верите в то, что говорите? — слова мужчины и его наивность не на шутку рассмешили юношу. — Ха-ха-ха! Казалось бы, взрослый человек, закаленный в битвах, а верит в сказки про добро и зло. Вот умора! — успокоившись, он заговорил медленно, сопровождая слова характе́рными жестами. — Вижу же, что Вы хотите в это верить. Я понимаю Ваше желание спасти всех и каждого, но пора снять розовые очки и увидеть мир в истинном свете. И людей в том числе. — речь была примитивно-ясной, без полета мысли, афористичности и трибунной патетики. — Может, тогда Вы поймете, что не все достойны прощения и спасения. Торговец ощутил, как в самой глубине его тела что-то заледенело: в том и беда, что он — не человек, и для него человеческие эмоции настолько чужды, что его будут вечно мучить люди со своим неугасимым энтузиазмом. Хоть бессмертие даровало ему мудрость, но отняло терпение. Мало того что ключевая фигура покидает сцену, так после беседы с Разумовским от Грома разит спокойствием и всепрощением, а это не входило в его планы. Разве что… В голову юноши пришла одна мысль, и он едва не улыбнулся, поняв, что это может помочь. Раз ему не удалось выпустить ненависть и гнев майора наружу, он повеселится по-другому. Торговец Местью никогда не уходит с пустыми руками. Быстро подавив зарождающуюся улыбку, он на полную включил свою невинность и уставил взгляд в землю: — Тогда в чем смысл? — Смысл чего? — Игорь взглянула на него широко раскрытыми глазами, до конца не поняв вопроса. — Всего. Прощения, человечности, жизни, — Юрий поднял взгляд и увидел, как что-то угасает в глазах напротив. Опять. — Смысл жизни? — переспросил мужчина, не понимая, где разговор свернул не туда, но ответа все же не находил. — Ну-у-у… он в том… Видя, как майор пытается найти слова, Торговец поспешил ответить за него: — По сути, мы — просто осколки души. Мы не выбираем, кем родиться, чем заниматься, даже родню не выбираем. Просто плывем по течению, как опавшие листья, и ни на что не можем повлиять. Гром поглядел на него со странной решимостью: — По-моему, ты неправ. Мы делаем других счастливыми! Это доступно каждому из нас! — Может, и так. Но счастье недолговечно. Юрий почувствовал, что его слова обескуражили мужчину, когда его плечи поникли под грузом непрошенных воспоминаний, а руки держащие сигарету, начали мелко дрожать. — Все в мире обладает этим недостатком, — продолжил он, а мысленно аплодировал своему мастерству ставить жалких зазнавшихся людишек на место. — Счастье, птички, деревья, насекомые, люди — все это однажды исчезает. Наверное, в этом и есть их предназначение. Они ненадолго остаются с нами, а потом умирают, а некоторых насильно у нас отнимают. Парень призвал на помощь все свое уныние, чтобы погрузить сердце Игоря в бездну печали: — Я знаю, звучит невесело, но смысл жизни скрывается в мести. — В мести? — удивился мужчина, а потом закрыл глаза, тщательно выговаривая: — Око за око — и весь мир ослепнет. — Верно. Но, может, люди тогда научатся видеть сердцем, а не глазами. Тот, кто ставит месть смыслом своей жизни, бессмертен, — Торговец говорил так вежливо и предложение его были так естественны, что в его слова невозможно было не поверить. — А Вы будете медленно умирать под грузом вины и беспомощности. Видеть кошмары и призраки прошлого, лелея надежду на то, что прощение принесет хоть капельку облегчение. Губы майора задрожали, а взгляд, которым он смотрел на собеседника, мог соперничать со взглядом побитой собаки, но Юрий не собирался останавливаться: — Все те люди, которые сюда пришли, утратили смысл своей жизни. Они явились по своей воле. Их никто не заставлял, поэтому не сто́ит делать из меня вселенское зло. Наоборот, им теперь есть к чему стремиться. Но знаете, что хуже всего? Сегодняшний вечер возможен только благодаря Вам, Игорь. Благодаря Вашей человечности и прощению, — на этих словах черная тень накрыла особняк, перекрывая свет от луны. Стая воронов закружилась в смертельном танце, а их непрерывное карканье разрушало ночную и уютную тишину. — Мой новый друг привел соратников, а значит, нам пора заканчивать беседу. Несколько секунд Юрий, не отрываясь смотрел на Грома, потом медленно подошел и ловко выхватил тлеющую сигарету. — Мне Вас даже жаль, майор. Ведь смысл Вашей жизни… — он сделал глубокую затяжку сигаретным смогом и когда заговорил, вместе со словами из его рта вырвались сизые клубы черного дыма. — В бесконечных страданиях. Не успел Игорь ничего сделать, как почувствовал, что этот туман, нежный и пахучий, проник в его легкие, обессиливая, словно колыбель перед сном. Перед глазами все поплыло. Очертания окружения растворились. Желтый свет из окон особняка стал мутнеть. Жуткий гул и вовсе затих где-то вдали. Когда мужская фигура бессознательно рухнула на землю, Торговец прошептал в темноту: — Курение и вправду убивает, — с разочарованием заключил он и выкинул окурок в траву. Сделав пару глубоких вдохов и выдохов, парень успокоился и привел себя в порядок. Ну подумаешь, какой-то там майор не будет присутствовать, так себе трагедия. Обидно, конечно, но план пьесы можно подкорректировать. Он, как-никак, мастер своего ремесла. Его тяжкие думы прервало до боли знакомое карканье. — И снова здравствуй, — обратился Юрий к тому самому ворону, с которым вел беседу в начале вечера. Птица уютно разместилась у него на плече, и юноша любовно погладил ее по хохолку. Он мог поклясться она даже «заурчала». Пройдя на территорию особняка, Торговец Местью развернулся и еще раз осмотрел тропинку, на которой луна подсвечивала одинокий силуэт. — Кар-кар. — Не переживай ты так. Майор скоро очнется, — легким взмахом руки он закрыл ворота, а вслед за этим над особняком вновь пронеслось хриплое карканье воронов похожее на удары сухих костей, на треск срезаемых ветвей, на шум падающих камней. — Твои друзья правы. Сцена готова, зрители на местах, а актеры на позициях. Пора начинать представление. Пора утолить свой голод.