«Рита, здравствуй! Тяжело нести такие вести, но больше некому. Вчера в отделение, где работает Игорь, доставили пьянчужку. Соседи пожаловались на шум участковому, тот приехал и нашел этого мужика всего в крови рядом с телом твоего отца. То ли они что-то не поделили, то ли просто белочка в голову ударила, и он зарезал его. Я ещё подумала, вдруг спутали, мало ли происходит убийств на бытовой почве. Но нет, это оказалось правдой, ведь нашли документы на имя Лебедева Александра Ивановича. Потому прими мои соболезнования. Похоронят его недалеко от могилы твоей матери, там нашлось свободное место. Мы, кстати, недавно ходили к ней, прибрались, цветы поставили. Лёша с Игорем ещё оградку починили, а то калитка заржавела. Мальчик наш совсем взрослый стал, учится хорошо, о вас с Сергеем и Олегом каждый раз вспоминает, спрашивает, как дела.
P.S. Прости, что принесла такие известия. С любовью, Юля.»
— Мёртв… Убили… — как полоумная, шептала девушка, шагая на улицу, в сад. Разум отказывался принимать жестокую реальность: теперь она действительно сирота. Хоть девушка и обещала себе не вспоминать об отце, что плохо относился к ней после смерти жены, воспоминания о временах, когда они были счастливы, рвали сердце и душу на части. Вот они празднуют её день рождения, а вот гуляют летом по парку, мама весело смеётся над папиными шутками и держит его за руку. Идя между ними, девочка чувствовала исходящую от них любовь друг к другу, настоящую, крепкую. А вот похороны мамы, она лежала в гробу, неподвижная, холодная, в любимом голубом платье. Отец держал рыдающую дочь за руку и утешал как мог, а Рита была благодарна ему за это. Когда в нём случился тот надлом, после которого всё пошло в тартарары? Неужели всё-таки это она виновата, что мама умерла? Ведь почему тогда папа сначала замкнулся в себе, а потом стал вымещать злость на ней, своём единственном и, казалось бы, любимом ребёнке? И вот сейчас, он умер. Почему тогда ей больно? От чего ей не хочется радоваться избавлению? И оно ли это? Рита не видела, куда идёт, не слышала, как её зовут, холод и боль потери завладели сознанием. Стопы и подол ночнушки стали полностью мокрыми от ночной росы, когда она зашла в самую глубину сада, туда, где редко кто появлялся. Здесь было совсем темно и тихо, только тогда девушка осела на траву и позволила себе завыть, надрывно, горько. Она снова потеряла родного человека, его не вернуть, с ним не поговорить, даже на могилу не сходить. А сегодня ведь ещё и годовщина смерти мамы; от этой мысли стало ещё хуже. «Как она там? Всё ли с ней хорошо? Я так давно о ней не вспоминала… Мамочка, прости меня, прошу!». Слёзы беспрестанно бежали по щекам, грудь разрывало от боли, вдобавок тело стало дрожать от ночного холода и сырости. Полная луна была единственной утешительницей несчастной, освещая путь тем, кто её искал. Через несколько минут рядом почувствовалось движение, и сердитый, но одновременно взволнованный голос воскликнул: — Твою ж мать! — Птица упал напротив девушки на колени и схватил за руки. — Чёрт, какие холодные! Замёрзла совсем… — подхватив любимую на руки, Разумовский прижал её теснее к себе, стараясь согреть, и быстрым шагом направился к дому. Рита же прижалась щекой к мягкой ткани толстовки и облегченно закрыла глаза. «Ты всегда меня находишь, где бы я ни была. Спасибо тебе, Птица.» — и слёзы вновь покатились по холодной коже. На пороге уже стоял Олег, держа в руках телефон, из которого доносился полный беспокойства голос Зои. Завидев Разумовского с Марго на руках, мужчина передал ей это и попросил приехать утром, дабы поддержать и, возможно, оказать психологическую помощь. — Неси её в дом, я разожгу камин. — чётко скомандовал Волков и отправился за дровами. Птица на удивление спокойно послушался без привычной язвинки. Уложив девушку на диван напротив камина, он сбегал за тёплым одеялом и укутал продрогшую Лебедеву. Она хотела было извиниться, но он прервал её, мол «лежи, потом всё расскажешь», а сам отправился на кухню готовить горячий цитрусовый чай, который делала для него сама Рита, когда тот хандрил. Увидев вино на столе, мужчина нахмурился и недовольно проворчал: — Когда только успела? Я ж позже тебя заснул… — только сейчас девушка почувствовала, насколько сильно она замёрзла, всё-таки ещё не июль, а всего лишь середина апреля. «Как в тот раз, года два назад, сбежала, когда Хоффман…» — ногти впились в кожу ладоней, возвращая её в реальность. «Не смей вспоминать о нём! Он мёртв!» — гневно воскликнул внутренний голос. -«Знаю, знаю… Но этот чёртов холод и сырость невольно напоминают о нём. Не хочу! Пошёл прочь!» — Рита зажмурилась и не открывала глаза, пока до носа не дошёл приятный аромат, исходящий от…чая. Звякнула чашка, поставленная на столик, и Птица сел рядом с диваном на пол. В это время в гостиную бесшумно зашёл Олег и сперва вопросительно взглянул на Разумовского. Мужчины обменялись многозначительными кивками, которые могли понять только они, и затем Волков принялся разжигать камин. Это дело заняло у него буквально минут десять, в течение которых Рита молча сидела, поджав ноги под себя и пила горячий чай. Закончив с делом, наёмник сел на диван по левую руку от Марго и мягко, стараясь не давить, спросил: — Что случилось, Лебедь? Скажи, мы поможем. — Мне написала Юля. Моего отца вчера убили. Теперь я официально сирота. — отрешённо ответила она. — Вон телефон на полу лежит, почитай. — допив чай, девушка отставила на время чашку и, поднявшись, прямо с одеялом на плечах села близко к камину. Так она была похожа на печального нахохлившегося воробушка, совсем не гордого лебедя. Олег дёрнулся было к ней, но Птица понял, что Рите сейчас лучше побыть одной, и остановил Волкова. — Мы рядом, птичка. Если что, зови. — тихо произнёс он и потянул наёмника за собой на кухню. Усевшись за барную стойку, тот язвительно хмыкнул и сказал: — Ты меня удивляешь, Птица. Столько переживаний, заботы. Так полюбил её? — тот сперва промолчал, но, встав напротив окна, с горечью и обидой в голосе ответил: — А ты думаешь, только вы с Тряпкой имеете права любить её? А я так, психованный шут? Вторая личность, которую можно просто взять и запихнуть подальше?! — он резко повернулся к Волкову. — Нет! У меня тоже есть чувства, желания, стремления! И сейчас они связаны с Ритой. Ради нее я не пытаюсь задавить Тряпку, хотя при других обстоятельствах уже бы давно сделал это. Для неё я становлюсь лучше, стараясь не причинять кому-либо вред, потому что знаю — она этого не одобрит. Ради неё я держался в психушке и защищал Тряпку, хотя мог отдать его на растерзание Рубинштейну! — нервно рассмеялся Птица и, приблизившись вплотную к Олегу, прошептал: — Поэтому да, я люблю её и буду делать это всегда! Пока жива она, жив и я… Волков со спокойным лицом слушал его признание, а затем поднялся и, подойдя к нему, положил ладонь на плечо: — Теперь я точно уверен, что твои чувства неподдельны. И ты будешь рядом с ней до конца. — А ты ещё смел во мне сомневаться? — криво ухмыльнулся Птица. В янтарных глазах блеснула безуминка, а лицо из-за лунного света стало ещё бледнее. Но Олега это не напугало, за всё время общения с Разумовским он привык к его выходкам. — Смел. — кивнул мужчина. — Но сейчас я спокоен за Лебедя. Она в надёжных руках. — Ты доверяешь её мне? — прищурившись, подозрительно спросил Птица. — Об этом ты договаривайся с Серым, я же говорю за себя. Сам знаешь, моё доверие сложно заслужить, но ты это сделал, и я уважаю тебя. Потому могу доверить дорогого мне человека. — А ты ведь тоже когда-то любил её… — протянул Птица, заложив руки за спину и пройдя немного вперёд. Луна осветила его хищный профиль и чёрные одежды, в тот момент он действительно был похож на ворона — немного, и взлетит, махая чёрными крылами. — Всё то ты знаешь… — покачал головой Олег. Достав из тайника бутылку виски, мужчина откупорил её и, разлив напиток по двум бокалам, один пододвинул к Разумовскому. Тот не отказался и, глядя исподлобья, спросил: — Ты до сих пор любишь её? — Это несколько другое чувство. — возразил наёмник и выпил содержимое залпом. Чуть поморщившись, он продолжил: — Раньше да, я выпустил из-под контроля свои чувства и влюбился. Но ради счастья Серого я переборол эту влюблённость, а потом встретил Зои. — при упоминании о ней мужчина непривычно мягко улыбнулся, а его взгляд потеплел. «Влюбленный волк уже не хищник» — Птице вспомнилась одна дурацкая цитатка из пацанских пабликов, которые были популярны в их с Тряпкой юности. Отпив немного виски, он усмехнулся собственной мысли, но вслух ничего не сказал, позволив Олегу говорить дальше: — Теперь, когда в моей жизни появилась она, вся та боль и горечь, что я испытывал после отказа Риты, ушли. Теперь счастлив и я, а не только те, кто рядом со мной. А Лебедь… — нацедив себе вторую порцию, мужчина пригубил напиток. — Она мне как сестра, которой у меня никогда не было. Сейчас к ней у меня только такие чувства, не более. — Спасибо, Волче. — вдруг раздался тихий голос. Олег вскинул голову и увидел Серёжу, а точнее, его привычные лазурные глаза. — Я рад, что мы всё прояснили. — с какой-то грустью произнёс он. — Это чистая правда, Серый. И Птица тоже сказал её. — Я знаю. — выпив, Серёжа поморщился и отставил стакан. — Что ты думаешь насчёт его слов? — вглядываясь в лицо друга, осторожно спросил Волков. — Ты ведь слышал их. — Да. И я счастлив знать, что даже если я потеряю контроль, Птица больше не причинит ей вред, а наоборот, защитит. — А что насчёт его признания? — Он — часть меня. По сути, Птица выразил и мои чувства. Так что, не вижу ничего предосудительного. — спокойно и рассудительно ответил Разумовский. — А раньше ты ревновал… — усмехнулся наёмник. — Тогда я был глупым и трусливым, сейчас всё изменилось. — уверенно и холодно произнёс Сергей. — Идём, нужно проведать Риту. — и не успел Олег что-то возразить, как тот быстрым шагом направился в гостиную. Камин горел жарко и уже успел нагреть комнату, но Лебедева всё так же была под одеялом. «Уснула?» — была первая мысль у Серёжи, но потом он услышал всхлипы и, подбежав, сел рядом с ней. — Душа моя, я здесь. Всё будет хорошо. — зашептал он, крепко обнимая любимую. Та, осознав, что Разумовский рядом, потянулась к нему, и её руки обвили его плечи, а лицо уткнулось в грудь. — Не уходи, пожалуйста. — тихо произнесла она. — Посиди со мной. И пусть Олег тоже будет рядом. — тот словно тень, бесшумно подошёл к ней, сел сбоку и молча, как пёс, уткнулся лбом в плечо. Так Мари их и застала, как всегда, втроём, неразлучных друзей. Женщина не стала тревожить их, поняв, что сейчас совсем не время. Так они и заснули в объятиях друг друга, надёжных и крепких.***
Рита проснулась первой. Солнце только начало подниматься, и его лучи робко касались самых верхушек деревьев. Камин уже погас, и угли лишь немного тлели. Рядом крепко спали Олег и Серёжа, укрытые чьей-то заботливой рукой. Воспоминания о том, что произошло ночью, пришли быстро, но слёз не было, только тоска и печаль владели девушкой. Кое-как поднявшись из-за затёкших мышц, она на цыпочках пробралась наверх, в ванную, чтобы привести себя хоть в какое-то подобие человека. «Быстро ты расклеилась, дорогуша. Только пару недель после выписки прошло, а уже ревём белугой.» «У меня умер отец. Я могу хоть немного поскорбеть?» — возмутилась Рита, взглянув в зеркало, рядом с собой она увидела молодого мужчину, поразительно похожего на неё: такие же пронзительные зелёные глаза, короткие каштановые волосы, островатые черты лица, в меру пухлые губы. Только тот был одет в белую водолазку, чёрные брюки и такого же цвета пиджак, небрежно накинутый на плечи. Женщина недоуменно осмотрела его и криво усмехнулась: — Недолечилась… И кто же ты, господин? — оперевшись руками на раковину, добавила она — Твой внутренний голос, дорогуша. — спрыгнув с стиральной машины, протянул незнакомец. — Я, считай, как фамильяр для ведьмы. Не зря ж тебя Птица так зовёт. — Скорее ты как он для Серёжи. — нахмурилась Лебедева. — Если ты явился, значит, с моей психикой всё ещё что-то не так. Здоровые люди, когда находятся в комнате одни, не видят кого-то в отражении, кроме себя. — Думаешь, сошла с ума? — хмыкнул мужчина. — Или стала, как твой Разумовский? — Возможно. Я ведь слышала тебя и раньше, оправдывая то интуицией. — ответила Рита, на удивление не ощущая тревоги или волнения по поводу того, что разговаривает с зеркалом. — Не думай, милая. У всех людей есть свой внутренний голос, подсознание. Просто твоё работает активнее. К тому же, я давно ощущал твоё желание увидеть меня в человеческом облике. И вот он я, можешь полюбоваться. — и мужчина покрутился, демонстрируя себя. — Как тебя хоть зовут? — вздохнула Марго, усевшись на краешек ванны. — Матвей. — коротко ответил он и вдруг вышел из зеркала. Ростом мужчина оказался гораздо выше, чем Рита себе представляла. Слегка задрав голову, женщина уже с любопытством осмотрела его и протянула: — Красиво я тебя представила. — В чувстве вкуса тебе не откажешь. — чуть поклонился мужчина. Усевшись рядом, он продолжил: — Скажи мне, почему ты плачешь из-за смерти отца? Ты ведь его не любила. Вспомни, как он относился к тебе после смерти жены. Игнорировал твои просьбы, практически всё бросил на самотёк. Ты училась сама, на родительские собрания он не ходил, а только пил. — всё жёстче говорил Матвей. И ведь не поспоришь, но Лебедева попыталась: — Он не всегда был таким. Я оплакиваю даже не его самого, а те счастливые воспоминания, что у нас есть. Когда мама была жива… — А ты помнишь, как она умерла? — раньше при этом вопросе Рите становилось плохо, сразу накрывала паническая атака. Нельзя ведь видеть ребёнку то, что тогда увидела она, семилетняя малышка. Но вместе с Пьером Марго смогла проработать и осознать этот момент. Стиснув пальцами холодную поверхность ванны, она тихо заговорила и постепенно её голос наполнялся гневом: — Её убил человек, которого она засадила в тюрьму за изнасилование. По итогу, его всё же выпустили, и он решил отомстить: пробрался в квартиру, когда там были только я и мама, и в течение драки серьезно ранил её ножом. Я никогда не видела столько крови и впала в ступор. Убийца уже хотел прикончить и меня, но мама из последних сил перехватила его оружие и нанесла мощный удар под лопатку. Я же пришла в себя и выбежала из квартиры, рыдая и зовя на помощь. На мой зов вышли соседи и вызвали полицию. Он уже не успел сбежать, поскольку ранение оказалось смертельным. Когда об этом узнал отец, там была ужасная депрессия, мы, собственно, оба впали в неё. И вот после этого всё и началось. До сих пор я так и не смогла понять, почему же отец отстранился от меня тогда. Может, последствия депрессии, может, тронулся умом, а я этого не понимала. — Тебе сейчас нужно беспокоиться о себе, а не о человеке, который за всё то время, что вы не виделись, даже письма не написал. — Матвей положил ладонь ей на плечо, как часто делал и Птица в знак поддержки. — Знаю, знаю. Если ты говоришь так, значит, я тоже поняла это, только ещё не осознала до конца. — с горечью сказала Рита. — Правильно, милая моя. — Матвей взял женщину за руку и осторожно поцеловал тыльную сторону её ладони. — Этот человек тебе не нужен и не стоит убиваться по нему. Прими тот факт, что у тебя есть люди, о которых необходимо думать в первую очередь, а не страдать по ничтожеству, что даже не интересовался тобой все эти годы. — жёсткость явственно ощущалась в его словах, но Марго понимала, что он прав. — Спасибо тебе за поддержку. — улыбнулась она. Мужчина улыбнулся в ответ и добавил: — Лучше самой себя тебе никто не объяснит. Как там говорил тот психиатр? — Когда ты сам примешь свою реальность, то и она примет тебя. — повторила за Матвеем Рита. — Прелестно, дорогая. А теперь приведи себя в порядок и спускайся. А то твои друзья скоро перевернут весь дом. — усмехнулся он и исчез, а через минуту в ванную постучались, и за дверью раздался женский голос: — Марго, ты здесь? Это я, Зои! — Иду, иду! — крикнула Лебедева и, поднявшись с ванны, открыла дверь. Там действительно стояла её подруга, хмурая и взволнованная. Подбоченившись, она сказала: — Собирайся, мадемуазель, буду тебя допрашивать. — В честь чего такие серьезные меры? — усмехнулась Рита, начиная умываться. — А с того, что Олег позвонил мне в час ночи и буквально приказал приехать утром! Сказал, что ты не в себе! — Волче преувеличивает. Со мной всё в порядке. — отмахнулась Лебедева. — Не лги мне, Марго! — возмущённо воскликнула Зои. — Сама же знаешь, я твоё враньё за версту учую! — в ответ ей донёсся лишь тяжёлый вздох и молчание. Тишину между ними прерывал лишь шум воды из крана. Бушар терпеливо ждала, когда подруга закончит, а когда это случилось, перегородила ей выход из ванной и сурово, без намёка на шутку, произнесла: — Маргарете Шнайдер, я не выпущу вас отсюда, пока вы не расскажете, что произошло ночью. — Моего отца убил собутыльник. Я сама от себя не ожидала такой реакции. Думала, что уже давно отпустила эту ситуацию, но, похоже, мне нужно время, чтобы всё это переварить. — опустив голову, пробормотала Рита. — За то, что приехала, тебе большое спасибо. — подняв взгляд на подругу, добавила она. — Честно. — Боже, Марго, я и не думала упрекать тебя в чём-то! — воскликнула Бушар, подбежав к женщине и крепко обняв её. — Всё будет хорошо, вот увидишь. Мы справимся! — в объятиях подруги, окутанной цветочным ароматом, Лебедевой стало спокойно. Её последние слова укрепили в ней мысль, что Матвей прав: нужно сосредоточиться на других делах, а не на человеке, которому было все равно на неё. — Идём, Зои, не будем напрягать наших мужчин. — похлопав по плечу девушку, Рита вышла в коридор и направилась в спальню, чтобы переодеться. — Я с тобой схожу. Заодно новости про Макса и Дениса расскажу. — улыбнулась Зои. — Как они там, кстати? А то давно не было вестей. — Да всё в порядке. Оба работают, и похоже собираются переезжать из Швейцарии. — В смысле? Когда? — Рита остановилась и повернулась к Бушар. — Через месяц примерно. А они тебе не писали, что ли? — недоуменно похлопала глазами девушка. — Может, и писали. — задумалась Марго. — Я в последнее время не проверяю почту. — Думаю, скоро позвонят. — открывая дверь в спальню, сказала Зои. — Надо самой набрать. — переодеваясь, ответила Лебедева. Облачившись в длинную трикотажную юбку кремового цвета и коричневый топик, женщина надела привычные украшения, без которых не представляла жизни, собрала волосы в низкий хвост и вышла из-за ширмы. — Идём, а то и правда напугаем парней. Пробило девять утра, когда Зои и Марго появились на кухне, где уже сидели все остальные. Улыбнувшись и поздоровавшись, обе молча прошли к своим мужчинам. Те синхронно отпили из чашек, но пока ничего не сказали. После завтрака к Рите подошла Мари и, деликатно придержав за локоть, спросила: — Дорогая, что случилось? Олег и Серёжа мне ничего не говорят, но я же видела вчера, как тебе было плохо. — Мой отец был убит своим собутыльником. Но я не стану больше лить по нему слёзы, он этого недостоин. — холодно произнесла Рита. — Но спасибо большое за поддержку, я правда очень ценю это. — уже намного мягче добавила она. — Мне очень жаль, милая. — тяжело вздохнула Мари. — Но мы все рядом, и если будет нужно, обязательно говори об этом. Договорились? — Да, мадам. — улыбнулась Марго и крепко обняла женщину. Затем, вымыв посуду, вышла на террасу, туда, где сидел Серёжа. Завидев её, он сразу подошёл к ней, взял женщину за руки и нежно прикоснулся губами к тыльной стороне ладоней. — Как ты? — мягко спросил мужчина, не отрывая взгляда от неё. — Получше, сердце моё. Прости, если напугала. — смутилась она и отвела взгляд. Сергей покачал головой и, аккуратно взяв её за подбородок, заставил посмотреть на себя. В любимых зелёных глазах плескалась тоска и печаль, что бы их обладательница там ни говорила. «Ей всё равно тяжело. Но я помогу ей справиться, не оставлю её одну!» — и окутал теплом своих объятий. Рита обняла его в ответ и уткнулась носом в шею. — Я скучаю, Серёж. Хочу повидать их обоих. — прошептала она. — Мы пока не можем поехать туда. — сожалением произнёс мужчина. — Но уже ведь три года прошло! Неужели думаешь, ФСБшники ещё ищут тебя? — Всё может быть, душа моя. Я не хочу, чтобы из-за связи со мной посадили невиновных. — Может, стоит написать Игорю? Наверняка он знает, что там по настроениям в высших милицейских чинах. — Нет. — уверенно произнёс Разумовский и отстранил от себя Риту. — Из-за тех писем, что мы отправляли друг другу, нас могут вычислить. — покачал он головой. — Но если бы о нас прознали, мы бы не стояли здесь, а уже были в суде. Срок давности преступлений, особенно тех, что вы с Птицей сотворили, может быть продлён. — Вот именно, жизнь моя. Потому мы не едем в Россию! Я всё сказал. — холодно закончил мужчина. — А если… — начала было женщина, но была остановлена горящим взглядом янтарных глаз. — Никаких если, птичка. Я не хочу, чтобы вновь повторилась та ситуация с Оллардом. Ясно? — строго спросил Птица. — Птиц, пойми! — умоляюще протянула Марго. — Я не была у матери уже три года. А теперь ещё и отца потеряла. Ещё я очень соскучилась по Лёше Макарову, Пчёлкиной, Дубину, да даже по Грому. Прошу, отпусти! — в отчаянии крикнула она. — Тряпка тоже давно не видел своих родителей, но он же не плачется. Понимает, что сейчас ещё не время. В этом я полностью его поддерживаю. — Птица вновь приблизился к любимой и, положив ладони на плечи, добавил чуть мягче: — Услышь меня, птичка: мы это делаем ради твоего блага. Если ты уедешь одна, мы ж с ума сойдём здесь от волнения! — Рита упрямо опустила голову и нахмурилась. Головой она понимала, что Разумовский прав, но сердце так рвалось туда, в Петербург, что стал ей родным, к людям, которых она считала не менее близкими, чем Олега и Серёжу. — Я знаю это твоё поведение, женщина. — подозрительно прищурившись, сказал Птиц. — Даже не думай сотворить какую-нибудь ерунду! — Да не буду я. Молчу вообще! — раздражённо рыкнула Марго и быстрым шагом прошествовала мимо такого же злого Птицы к входу в дом. — Если узнаю, что кто-то помог тебе сбежать, ему придётся худо. Даже если это будет Волков. Поняла? — донёсся до неё голос, наполненный холодом. Это напрягло её, ведь обычно он психовал, а сейчас…изменился. Стал ещё жёстче, но при этом хладнокровнее. Это понимание немного испугало Марго, ведь она привыкла к другому Птице: вспыльчивому, словно порох, яростному, полному эмоций. — Я поняла, Птиц. Сопротивляться не стану, главное, не причини никому вред. — всё так же стоя к нему спиной, спокойно ответила она, хотя у самой внутри всё напряглось. — Неужели и правда он может что-то с нами сделать? — по привычке она обратилась к внутреннему голосу. — Отвыкла ты от его истинной сущности, дорогая. На самом деле Птица — жестокий садист и убийца. Потому советую на время затаиться, иначе не избежать тебе его гнева. Сама помнишь, что он может натворить, если по настоящему взбесить его. — рядом возник Матвей, прислонившись боком к косяку двери и сложив руки на груди. Сегодня он был одет в тёмно-зеленый джемпер и чёрные свободные брюки. — Благодарю за понимание. — так же прохладно ответил ей Птица и, развернувшись, ушёл в сторону пляжа, что расположился неподалеку от их дома. Он ходил туда, когда ему необходимо было подумать и остыть, ведь злобу на Риту он бы никогда не выплеснул. Лебедева повернулась к Матвею и боязливо прошептала: — Я никогда его таким не видела. Что с ним? — Он беспокоится о твоей безопасности, потому и не отпускает. А то, что разговаривает так, это понятно. До него наконец-то дошло, что криками от тебя ничего не добьёшься, и нужно говорить спокойно. Но сейчас в нём всё равно горит злость, потому он перешёл на угрозу. — Думаешь, она что-то значит? — Ты спрашиваешь, может ли он действительно привести её в исполнение? — получив кивок, Матвей продолжил: — Может. Поэтому он и сказал, что плохо придётся тому, кто тебе поможет. Твою персону он не упомянул. — как кот, потянулся тот, а его глаза сверкнули интересом. Рита посмотрела на него с немым вопросом в глазах. — Милая моя, ты до сих пор не поняла? — усмехнулся Матвей, приблизившись так близко к собеседнице, что ей пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в глаза. — Всё это Птица делает, потому что любит. — от его проникновенного голоса по коже женщины пробежали мурашки. — Он ведь и раньше признавался в этом. — смущённо ответила она, отведя взгляд в сторону. — А теперь Разумовский доказывает свою любовь ещё и адекватными поступками. Так что на твоём месте я бы не паниковал раньше времени. Сейчас он остынет и сам придёт обратно, вот увидишь. — Надеюсь. — вздохнула женщина, глядя вдаль, туда, куда ушёл Птица. — Не расстраивайся, Марго, ещё успеешь съездить к своим. — пытаясь утешить, Матвей положил ей ладонь на плечо. — Главное, что ты и твои близкие в порядке и безопасности. — Твоя правда. — кивнула она. — Мне его проведать? — Ты сама всё уже решила. — ответил её собеседник и растворился в солнечных лучах. «Да, ты прав, я уже решила.» — закончила разговор женщина и, захватив с собой вязаный кардиган бордового цвета, что лежал на кресле, отправилась вслед за возлюбленным.***
Песчаный пляж был тих и задумчив весной, ещё не было шума отдыхающих, лишь плеск волн нарушал прелестную тишину. Утро выдалось солнечным и тёплым, но возле воды было прохладно, потому Рита похвалила себя за предусмотрительность. На другом конце пляжа она заметила Разумовского и пошла ему наперерез. Вскоре женщина сумела догнать его и ласково позвала: — Птиц, ты здесь? — мужчина тут же обернулся, и привычное золото сверкнуло в глазах. — Как ты меня нашла? — растерянно спросил он. Лебедева улыбнулась и, подойдя ближе, взяла его за руки. — Прости меня, пожалуйста. — мягко начала она. — Я дура, что заупрямилась, не желая тебя слышать. Теперь поняла, что ты желаешь для меня лучшего, потому и запретил ехать в Петербург. — Удивляешь ты меня, птичка. — усмехнулся Разумовский. — А где же твоё порой баранье упрямство? — Засунула куда подальше. — хохотнула Марго. — Сейчас оно явно лишнее. — Согласен. Мы оба переборщили: что ты с крепостью, что я с угрозами. — Птица бережно прикоснулся ладонью к щеке Риты и приблизился к ней вплотную. — Всё равно ведь люблю дурынду эдакую. — Ну блин, Птица! Так хорошо начал! — шутливо прикрикнула на него Лебедева, а потом рассмеялась, глядя на удивлённое лицо рыжего. — Эй, я тебе тут в любви признаюсь, а ты ржёшь! — в свою очередь возмутился он. — Птиц, я и без всяких слов знаю, что ты любишь меня. А я люблю тебя. Всё просто. — женщина крепко обняла возлюбленного за шею, окутав его своим неизменным ароматом, от которого Птица, да и Тряпка сходили с ума. Почувствовав мужские руки у себя на спине, Рита расслабилась и снова улыбнулась. — Спасибо. — За что? — За то, что рядом, за то, что подарил мне свою любовь. После парочка прогуливалась по кромке пляжа, держась за руки. Раньше бы Птица обязательно высказал своё "фи", но сейчас он ощущал приятное чувство тепла и умиротворённости. Крепче сжав ладонь Марго, мужчина засмотрелся на женщину. Та почувствовала его внимательный взгляд и, смущённо улыбнувшись, спросила: - О чём думаешь? - Как нам с Тряпкой повезло, что ты выбрала нас, таких неправильных и искалеченных. - вздохнул Птица. - Как бы ванильно это не звучало, но твоя любовь действительно спасла нас. - остановившись, Разумовский поцеловал её руки и, глядя в глаза, серьёзно добавил: - Ты - наш свет, птичка. И мы никому его не отдадим. Веришь? - Верю. - таким же тоном ответила Марго, изо всех сил борясь с желанием кинуться ему на шею. Мужчина словно прочитал её мысли и, коварно усмехнувшись, вдруг подхватил Риту на руки и закружил. Та сперва вскрикнула, чисто из-за неожиданности, но потом быстро обхватила его за шею и рассмеялась. Её смех был столь заразителен, что Птица тоже засмеялся, и ему так захотелось кое-что крикнуть, что он не стал сдерживаться: - Я люблю тебя, птичка! Люблю! - А я тебя! - радостно вторила ему Рита и поцеловала в щёку. "После такого он должен был сделать предложение!" - послышался весёлый голос Матвей. "Всё будет, я уверена."