Преданность

Солнце начинало скрываться за горизонтом. Маленькая Азия постепенно погружалась в сумерки. Казалось, будто свет самолично покидал каждый уголок, передавая свой пост темноте. Аппарат «Искусственная почка» пищал, нарушая мёртвую тишину больничной палаты. На жёсткой койке лежала фигура человека, такая расслабленная и безжизненная, словно кто-то решил глупо подшутить и подсунул вместо пациента манекен. Тачибана спал беспробудным сном. По левую сторону от больного сидела на стуле другая фигура. Ода упёрся обеими руками в голову, погрузив пальцы в копну волос. Видеть Тачибану таким ему было не впервой, но каждый раз он отказывался покидать палату и оставался, даже если пришлось бы здесь ночевать. Он не мог его бросить. Вот и сейчас Ода неподвижно сидел, пока затёкшая спина не дала о себе знать. Он выпрямился и посмотрел на часы. Вечер. Тачибана лежал без сознания уже полдня. Это породило в мужчине новую волну тревоги, потому что обычно требовалось несколько часов, чтобы поставить его на ноги, а сейчас он даже ещё не пришёл в себя. Ода бросил вгляд на Тачибану в тысячный раз за сегодняшний день, но только теперь позволил себе ненадолго задержаться на его лице. Мертвенно бледный. Лоб поблёскивал от холодного пота в тусклом свете лампы. Под глазами виднелись синяки. Но, как ни странно, от него веяло каким-то спокойствием. Несмотря на болезненный вид, Тачибана всё равно был для Оды самым красивым человеком. Поток мыслей прервала открывшаяся дверь. Ода резко повернул голову к источнику шума, о чём пожалел, когда боль от стремительного движения пронзила шею. Но он не подал виду. В проходе появился молодой человек в белом костюме. Быстро оглядев комнату, Кирью подошёл к больничной койке. Его вечно серьёзное лицо сейчас выглядело ещё мрачнее. — Что с ним? — спросил Кирью, не спуская глаз с Тачибаны. Ода слегка поморщился. Парень с самого начала ему не понравился. Вокруг него крутились драмы и развязывались конфликты между семьями. И если на разборки якудза Оде было глубоко плевать, тот факт, что в это оказался напрямую втянут Тачибана, выводил его из себя. Он не понимал, что такого его босс нашёл в этом выскочке, что готов рисковать всем, но спросить Тачибану не решался. Скорее всего, такая реакция Оды была обыкновенной ревностью, и осознание этого злило мужчину ещё больше. — Почечная недостаточность — бросил Ода. Немного помедлив, он продолжил — Должен уже скоро прийти в себя. На последних словах голос Оды предательски дрогнул. Он стиснул зубы и бросил короткий взгляд на Кирью. Парень никак не отреагировал, а лишь продолжал стоять рядом с пациентом и смотреть на него. Ода бесился из-за того, что Кирью видел Тачибану в таком состоянии. В руках президента «Tachibana Real Estate» находился весь Камурочо. Он был всемогущ. Его имя многих заставляло содрогнуться. Тачибана был очень силён и быстр. Но сейчас он лежал перед Кирью, подключенный к «искусственной почке», без сознания. Абсолютно беззащитный, словно новорожденный котёнок. Это было неправильно, так нельзя. Мысли и эмоции снова закружились вихрем в голове. Ода понял, что с каждым разом ему было всё труднее их контролировать. Кирью пододвинул табурет и сел рядом с койкой по другую сторону. — Давно это у него? — в голосе парня прослеживалась нотка сожаления. Ода взглянул на Кирью, взвешивая слова, стараясь ответить максимально холодно. Но внутренние переживания, наложившись на стресс и усталость, мощным потоком рванули из глубины каньона к поверхности. Ода чувствовал непреодолимое желание выговориться. И он рассказал ему. Кирью слушал с пониманием, периодически кивая. Несчастье, свалившееся на плечи Тачибаны в виде серьёзных проблем со здоровьем, пришло не сразу. Ода как вчера помнил те дни, когда Тачибана был моложе и находился в полном здравии. Если и сейчас его было сложно одолеть в драке, то тогда он был вообще почти неуязвим. Почти… Когда Тачибана потерял руку, а потом почки, Ода осознал одну вещь. Независимо от того, что произойдёт, Тачибана всегда будет для него эталоном силы и храбрости. Даже с дефектами, парень не опускал руки, а сражался до последнего. Ничего более не оставалось, кроме как идти следом за ним и поражаться его стойкости. — Он — единственный человек, которому я доверю свою жизнь, — поделился Ода. Как ни странно, но разговор по душам даже с таким человеком, как парень в белом костюме, снимал с сердца бремя тревоги. Быть может, Казума Кирью не так уж и плох, по крайней мере в роли слушателя, — Если Тачибана прикажет мне прыгнуть в огонь, я прыгну. Если прикажет мне выпить яд, я без промедления сделаю это. Я выполню любой его приказ беспрекословно. Всё это время Ода смотрел на Тачибану, не сводя глаз. Боготворил ли он его? Может быть. Для другого человека такие рассуждения показались бы нездоровыми и даже маниакальными. Скорее всего Оду бы окрестили одним простым словом — зависимость. Здорóво или нет, он не ведал и не желал ставить это под вопрос. Но одно он знал точно: он любил Тачибану всей душой. В палате нависла тишина. Монотонный писк «искусственной почки» больше не бил по ушам. Мужчины не замечали его. Они продолжали молча сидеть — Кирью вогнал свой взгляд в металлическую рамку больничной койки, анализируя услышанное, а Ода смотрел куда-то сквозь Тачибану, в пустоту. — Вы любите его, не так ли? Этот вопрос застал Оду в расплох. Он перевёл взгляд на Кирью, думая что ослышался. Парень смотрел на него серьёзным и каким-то проницательным взглядом. — Даже если так, то что? Тебе-то какая разница? — небрежно бросил Ода. Несмотря на грубый тон собеседника, Кирью слегка улыбнулся. В Оде прослеживалась искренняя преданность и максимальная отдача Тачибане в любом деле. Кирью это уважал. Он кивнул и вышел из палаты, оставив мужчину наедине со своими мыслями и Тачибаной. Ода переваривал состоявшийся разговор. Он чувствовал себя так, словно отщипнул от себя огромный кусок и бросил гореть в костёр. Упал ли он в глазах Кирью после того, как позволил себе быть с ним откровенным? Плевать. Оду совершенно не волновало мнение какого-то юнца. Но он в единственный раз был рад, что Тачибана находился без сознания и не наблюдал этот поток слов и души, иначе бы Ода умер от стыда. Словно услышав последние мысли, Тачибана зашевелился. Тут же отбросив самокопание в сторону, Ода придвинулся к нему. Наконец, парень открыл глаза. Завидев знакомое и почти что родное лицо, он улыбнулся, насколько ему позволяли силы. — Ода… — Я здесь, всё хорошо, — Ода пододвинул стул вплотную к больничной койке и слегка наклонился, чтобы лучше слышать. — Что-то я сегодня долго спал. Извини, что заставил тебя побеспокоиться, — Тачибана виновато улыбнулся. Даже находясь на хлипкой границе между сном и сознанием, он умудрялся шутить и улыбаться. Поистине невероятный человек. — Да что ты, это пустяки. Главное, что ты очнулся, Тачибана. Сейчас поднимем тебя. Тачибана был похож на последний тлеющий уголёк в камине, вот-вот грозящийся угаснуть, но всё равно продолжающий непонятно откуда черпать энергию. Нужно было немного помочь ему разгореться, и тогда весь мир будет уничтожен огнём. Парень понемногу приходил в себя. Он оглядел палату. Бросив взгляд на дверь, он спросил: — Кирью приходил, да? На этих словах Ода окаменел. Неужели Тачибана всё слышал? Это был конец. — Да… — как-то неопределённо ответил Ода и потупил взгляд. — Судя по его голосу, он не ожидал увидеть меня здесь. Ода промычал, мысленно всё глубже проваливаясь под кафельный пол больничной палаты. Он всё ещё надеялся, что Тачибана не полностью пребывал в сознании и ухватил лишь начало их разговора с Кирью. Но все надежды Оды были разбиты в пух и прах. — Ты произнёс потрясающую речь в конце, — продолжал Тачибана. Его голос был тихим, и это делало его по-особенному нежным, — Я впечатлён. — Ты… всё слышал, да? — вопрос Оды был скорее риторическим. Он чувствовал, как его собственный голос тоже становился всё тише и тише. — Так точно. Тачибана смотрел на Оду, не сводя глаз. Парень догадывался о его отношении к себе. Не секрет, что Ода уважал своего лидера и восхищался им. Но тот факт, что его искренне любили, заставлял сердце биться чаще. К нему подступало давно забытое чувство. За все эти годы бесконечной борьбы, безуспешных поисков сестры и ведения бизнеса, Тачибана ещё ни разу не «давал слабину» и не позволял эмоциям взять вверх. Именно это и спасало его шкуру до сих пор. Но любопытство разыгрывалось всё сильнее, побеждая холодную рассудительность, и подстрекая парня развивать события дальше. Ему было интересно заглянуть под маску напускного высокомерия и узнать, кем Джун Ода являлся на самом деле. Видеть его таким ошарашенным было непривычно. Но Тачибана подметил про себя, что сейчас его друг выглядел довольно мило. Он решил кое-что проверить. — Значит, сделаешь для меня всё, Ода? И в огонь бросишься, и с двадцать пятого этажа спрыгнешь? Ода ещё больше сжался. Чувство стыда с каждой секундой просачивалось в кровь, словно адреналин. Он начал оправдываться, пытаясь спасти своё положение, что, мол, выпалил это на эмоциях и не имел ввиду ничего такого. Тачибана терпеливо слушал его и кивал, слегка улыбаясь. — …но можно сказать, что да, я сделаю для тебя всё, — закончил Ода и сдался. Всё, что можно было сделать, он сделал. Сейчас огласят смертный приговор, и в этом тусклом свете палаты он погибнет. — Наклонись ко мне, — чуть слышно попросил парень. Ода послушно наклонился ближе к Тачибане, оперевшись правой рукой о раму койки и готовившись расслышать всё, что босс хотел ему высказать. Он ожидал упрёки в проявлении слабости и был настроен принять на свою голову ушат кипящей критики. Но вместо этого Тачибана лишь поцеловал его в щёку. И всё. Прикосновение губ ощущалось как удар электрическим током. У Оды замерло сердце. Вот, значит, какова была его казнь. — Ты так верен мне, Ода, — глаза Тачибаны блестели. Наконец-то, он принял здоровый вид. — Так заботлив. Я очень ценю это. Он накрыл руку Оды своей. Ода не мог поверить своим глазам. Если бы не тепло руки Тачибаны, он бы подумал, что спит. Мысли о том, что босс испытывал к нему похожие чувства, будоражили сознание. Ода не шевелился, боясь, что от одного движения всё рухнет, или, что ещё хуже, исчезнет, оказавшись всего лишь вызванным усталостью наваждением. Они так и продолжили сидеть. Не убирая руку, Тачибана прикрыл глаза. Через какое-то время Ода осмелился посмотреть на него. Чёрные, как крыло летучей мыши, волосы были непривычно взъерошены. К щекам приступил румянец, а губы слегка порозовели. Такой живой и такой красивый… Ода пересилил себя и перевернул руку, обхватив ладонь Тачибаны. Он провёл большим пальцем по кисти руки. Несмотря на то, что парню на протяжении всей жизни приходилось наносить чёткие и болезненные удары, его кожа была очень нежной, без единой мозоли. В чём секрет? Их взгляды пересеклись. Оде пришлось собрать всё мужество, чтобы не отвести глаза в сторону. Тачибана смотрел ему прямо в душу, как будто Ода и так уже её не распахнул. Чтобы окончательно не сойти с ума от игры в гляделки, мужчина решил перевести внимание с себя и подался немного вперёд. Его ладонь скользнула под руку Тачибаны и слегка сжала её у локтя. Парень повторил движение со своей стороны, и теперь их руки оказались сплетены вместе, словно Инь и Янь. Взгляд Оды привлекла татуировка. Летучая мышь рассекала воздух, стиснув когтистые лапы. А ведь если так посудить, то у них были парные татуировки, что было очень распространено среди влюблённых на Западе… Ода сморгнул, прогнав глупую мысль. Это не смогло ускользнуть от Тачибаны, и он вопросительно посмотрел на мужчину. — Что-то не так? Кажется, это был идеальный момент, чтобы хоть как-то обсудить с Тачибаной то, что они оба чувствуют. Адреналин постепенно отступал; на смену ему приходил здравый смысл. Судя по действиям Тачибаны, у него тоже были чувства к Оде. Осталось только понять, какие. — А что ты чувствуешь ко мне, Тачибана? — спросил Ода, поразившись своей смелости. Тачибана улыбнулся. Чёрт, как же ему это шло. Парень больше ни при ком не позволял себе даже малейшей улыбки, но когда они оставались с Одой наедине, он даже иногда мог засмеяться. От мысли, что у них уже было нечто наподобие маленькой тайны, шли мурашки по коже. Их руки до сих пор были сплетены; ладонь Тачибаны так и лежала сверху. Неожиданно он дёрнул локоть Оды на себя. Мужчина потерял равновесие, но успел подставить свой левый локоть по другую сторону Тачибаны, так, что теперь он нависал над ним. Ода оказался в опасной близости до парня. Он сделал серьёзную ошибку, взглянув ему в глаза. — А ты сам как думаешь, что я к тебе чувствую? — прошептал Тачибана, обжигая Оду горячим дыханием. Не дав мужчине ответить, он впился в него губами. Ода охнул и дёрнулся. Такого он точно не ожидал. Тачибана скользнул по предплечью Оды и положил левую руку ему на шею, надавливая, и тем самым углубляя поцелуй. Ода замер, стиснув зубы. Кровь снова застучала в висках от возбуждения, но где-то в глубине души взывали остатки разума. Не слишком ли они торопятся с этим? Но Тачибана был чересчур наступательным, и мужчина сдался, впуская его. Язык жадно скользнул внутрь. Через какое-то время, их губы влажно разделились. Раскрасневшиеся, они смотрели друг на друга, и ни один из них не желал разрывать зрительный контакт. Тачибана нежно провёл по щеке мужчины, ощутив лёгкую щетину подушечками пальцев, затем завёл руку ему за шею и притянул к себе. Они снова слились в поцелуе. На этот раз Ода тоже пустил в ход язык. Так они целовались на протяжении минуты. Когда они разделились, чтобы набрать воздуха, Тачибана дотронулся до груди Оды, ощутив каменные мышцы под рубашкой. — Я тоже люблю тебя.