Могила твоих снов

Александр вертелся в кровати, изредка тихо стоная и вскрикивая. Ему снился Смерть в своём чёрном плаще и капюшоне. Вокруг него носился и плясал, ровно послушный шут, труп Джорджа Мэрри. Гнилое мясо висело на костях его, вызывая омерзение. Вокруг самого Александра плясали хороводом непонятные существа: маленькие, похожие на призраков. Их даже не сравнишь ни с одним известным существом. Они, как будто напевали гимн на непонятном языке, заклинание, тихо и одновременно. Темно, но его мучителей видно прекрасно. Иногда, прислужники плащеносной Смерти переключались на латинский, и Смоллетт мог разобрать всё, что они говорят. Это были ужасные фразы, от которых любой священник отрезал бы себе уши. Они говорили про рай. Он зарос сорняками, а ворота заржавели, их даже ангелам открыть не под силу. Они говорили, что ад пуст и все демоны в мире людском. Напевали про то, как Адские гончие несутся по Раю и ловят зубами те грешные души что, когда-то прокрались тайком. Это было действительно ужасно, Смоллетт кричал, закрывая уши, и чувствовал, как из них идёт кровь. Наконец, жуткие демоны смолкли. Александр с облегчением выдохнул, но его сердце тут же замерло. — Ты никогда не вернёшься к жизни. — Это был Смерть. Он стоял, склонившись прямо над ним. И рассмеялся, жутким, гогочущим смехом. Чёрная жижа затопила его, заставив Александра захлёбываться. И всё исчезло, кроме воды. Она была вполне реальна. Смоллетт открыл глаза и увидел обеспокоенное лицо Ливси. Он вылил ему на лицо воду, в надежде пробудить. На капитана даже пощёчины не действовали. — Д-Дэвид? — Смоллетт тяжело дыша посмотрел на него, а потом, его взгляд забегал по каюте. Смерти не было, он боится появляться, когда кто-то рядом. — Да, это я, — у Ливси от сердца отлегло, когда капитан заговорил. Он освободил его плечи от своих рук, и Александру показалось, что тот собирается уйти. — Прошу тебя, останься. — Не беспокойся, я не собираюсь оставлять тебя наедине. Ты же задушишь себя во сне. Смоллетт успокоился, чувствуя чужое тепло рядом с собой, и уснул. Где-то под рассвет, Дэвида разбудили. Кто-то, легонько, будто боясь, дёргал его за рукав. Ливси лежал лицом к стене с наружной стороны, и ему пришлось приподняться на локте и повернуться чтобы разглядеть гостя. В слабом свете он увидел Джима. У того были красные глаза, судя по всему, от плача, а руки были прижаты к груди. — Солнышко, что случилось? — Доктор, вы не могли бы дать мне снотворного? Я не могу заснуть, — робко протянул мальчик. — Почему? — Паренёк не стал бы плакать из-за простой бессонницы. Джим долго не отвечал. — Мне… страшно, — нерешительно произнёс мальчик. Снотворного Дэвид не очень хотел ему давать, от страхов он так не избавиться, в лучшем случае, приснится кошмар. — Ну-ка, иди сюда, — Дэвид отодвинулся освобождая место. Джим с места не сдвинулся, но после повторной просьбы лёг. Ливси укрыл его и мягко обнял, давая чувство защищённости. Вскоре, явно уставший юнга провалился в сон. Дэвид планировал подождать, пока малыш заснёт и отнести его в его каюту. Но докторским планам не суждено было сбыться, он сам заснул до того, как понял, что малец спит. Когда капитан проснулся, его взору предстала довольно странная и забавная картина: Ливси, кажется, ещё видел десятый сон, а у него под боком спал не кто иной, как Джим Хокинс. «Не удивлюсь, если сюда весь корабль переедет». Этот день прошёл не краше, чем остальные. Разве что, Ливси изрядно смутился перед ним, и попытался объяснить, почему же Джим посреди ночи оказался у него в постели. Но капитан прервал его, сказав, что его это не интересует. Он снова стал прежним капитаном. Но в ночь всё повторилось в точности, как и в прошлой. Дэвида разбудили крики из каюты Смоллетта. Только теперь, он проснулся только тогда, когда Дэвид вылил на него весь ковш. Александр схватил его за предплечья и держался, как утопающий, лепетал что-то про мужчину в плаще и, что если Дэвид уйдёт, то он придёт за ним. Ливси успокоил его, как маленького, потому, что по другому не получалось. Утром он выглядел крайне плохо, как после тяжелой лихорадки. Смерть три раза посещал капитана, решив, что раз ночью Смоллетта защищает доктор, то почему бы не заявляться днём? И три раза капитан запирался у себя и резался. В конце концов, перешёл на вторую руку из-за нехватки места. И Смерть, сражённая, уходила. Но ненадолго. Днём ему кажется, что всё идёт к лучшему, что он побеждает свои кошмары. Но ночь, ночь все расставляет на свои места. Ночью они приходят с новой силой. Он словно в лабиринте, у которого нет выхода, он замурован. И все дороги его ведут к центру, где поджидает голодный Минотавр, голодный до чужой боли. И он нашел себе источник еды. Через пару дней даже присутствие Дэвида не стало помогать, и ему приходилось придерживать мечущегося по кровати Смоллетта. Дэвиду было больно и страшно смотреть, как Смоллетт снова превращается в живой труп. Кожа стала бледной, глаза смотрели взглядом безумца. Он стал нести какой то бред. Иногда, из-за бессонницы, которую он стал практиковать, капитан стал терять связь с реальностью. Не считая того, что он выглядел как мёртвый, и плохо исполнял свою работу из-за недосыпа. Нёс абсолютную околесицу, видел несуществующих теней и говорил про смерть, которая хочет сыграть с ним в шахматы. Все, кроме Дэвида перестали с ним разговаривать и старательно избегали. Порой, капитан говорил вещи, которые откровенно пугали. К Джиму — всё наоборот, он с неким трепетом и осторожностью относился к нему. Всё же они в одной лодке. Дэвид не боялся, он жалел его, понимал и хотел помочь. Пытался поговорить, но бесполезно. С каждым днём Александр закрывался всё больше, время безвозвратно скользило, как между пальцев песок. Когда-нибудь, станет поздно. Дэвид с нетерпением ждал, когда они зайдут в первый порт, чтобы набрать команду, а там и до Англии недалеко, но проклятый штиль задерживал их уже какой день. Только Трелони уже не проклинал его, и не просил, как слепец не видящий истины капитана что-то с этим сделать. Но с другой стороны, приходила мысль, что по приплытию Дэвид так или иначе отдалится от капитана. И близкие люди того, и даже общество, сочтя сумасшедшим, просто запрут и забудут. Однажды, случилось то, после чего Ливси всерьёз решил взяться за друга. Смоллетт сидел за картой, прокладывая и подсчитывая путь к ближайшему порту. Еды и воды с каждым днём становилось всё меньше. И при первом порыве ветра шхуна должна незамедлительно направиться туда. Краем глаза он заметил, что в углу стоит фигура. Это был Смерть, он никогда не пропускал ни одной встречи. Каждый раз, когда якорь страданий медленно начинал тянуть моряка ко дну, он приходил и выжидающе смотрел. Александр не выдержал, поднял взгляд. Рядом, была разложена шахматная доска. А Смерть уже сидел подле, ему достались черные фигуры. За Смоллеттом был первый ход. Бестолку оттягивать неизбежное. Дрожащая рука поймала первую пешку и выдвинула её на две клетки вперёд. Смерть поднял костлявую руку, совершил ход. Медленно, неторопливо, с хитрой улыбкой на лице, которая внушала чувство, что ты сделал ошибку, и он ей воспользуется. Джим направлялся к каюте капитана. Друзья собрались у Трелони, чтобы обсудить дальнейшие действия и планы. Сквайр попросил юнгу позвать капитана. Но стоило постучать и по глупости открыть дверь, не дожидаясь ответа, как малец увидел ужасную картину. Все стены были отмечены мелкими красными мазками, и даже стол. А сам капитан стоял посередине комнаты с поднятыми рукавами и окровавленными руками. В дверь постучались, и у Александра кровь похолодела. Это доктор, что он скажет, застав его в таком виде? Он же не поверит. Но даже после того, как мужчина в панике измазал всю каюту кровью, которой так боится его кошмар, тот не ушёл, стоял и смеялся над ним. А когда Джим вошёл, то с криком бросился вон. Смерть зловеще улыбнулся в сторону капитана и последовал за мальчиком, с явным намерением причинить ему вред. — Не смей! — Закричал капитан и ринулся за ним. Смерть буквально плыл и быстро оказался позади бегущего Хокинса. Но Смоллетт нагнал их и уже схватил чёрный плащ, как тот растворился в воздухе, и капитан упал прямо на Джима, повалив их обоих. Мальчик завизжал и стал вырываться. На крики сбежался весь корабль. Смоллетт поймал мальчика за руки и пытался успокоить, но Джим и не думал. Только, когда Ливси сжал его в объятиях, тот пришёл в себя, громко шмыгая носом и тяжело дыша. — Трелони, побудьте пока с мальчиком, — сказал он стоявшему в шоке Джону, и схватив капитана за руку, рывком поднял и поволок к себе в каюту. — Что же ты делаешь?! — громко наругал его он, смачивая тряпку в тазе, и промывая израненное запястье и часть предплечий. — А если бы ты задел вены? Закончив, он поднял выше рукав его рубашки и увидел следы порезов. Одни были почти свежие, от других остались лишь шрамы. Ливси поднял удивленный взгляд. Капитан смотрел в пол, ему было стыдно перед Дэвидом, но только перед ним. — Такого я не ожидал… Зачем? Александр, зачем? Неужели ты считаешь, что это решит твои проблемы? — Ты не понимаешь! Он боится крови, я не мог иначе! Дэвид, я начал с ним игру, он выиграет, убьёт меня! — Успокойся, это лишь видение, плод твоего воображения, — пытался вразумить его Ливси. — Нет! Он же играл со мной. Он хотел убить Джима! — У него начиналась истерика, впрочем, Дэвид тоже был близок к этому. — Почему ты не веришь мне? Почему не хочешь? Я не могу так больше! Тебе просто плевать на мою боль… — Он обречённо опустил голову. — Мне не плевать, поверь. Я хочу помочь, позволь мне помочь тебе. — Доктор положил руку ему на плечо в поддерживающем жесте. Смоллетт оттолкнул врача и посмотрел на него безумными глазами. — Чем ты можешь мне помочь, Девид?! Ты не сможешь мне помочь… Нет, сможешь, сможешь убить меня, чтобы избавить от этого кошмара! Он преследует меня! Прошу тебя, убей меня! — Не могу, я доктор, я не убиваю. — Глаза Дэвида были заполнены печалью. — Не убиваешь? Не смеши меня, ты убил столько пиратов! Что тебе стоит убить такое жалкое существо, как я?! Из горла Александра вырвался истеричный смех, громкий переливающийся вопль. Доктор схватил его за плечи и с силой тряхнул. — Александр! Успокойся. Ты не избавишься от этого кошмара, пока не отпустишь его. Это в прошлом, когда же ты поймёшь?! В самом пике вспышки сумасшествия его силы иссякли, и капитан без сознания упал на Дэвида. Ливси с облегчением выдохнул. Признаться, он испугался, как за Александра, так и за себя. Если у него начнутся приступы безумия, то будет вдвойне плохо. Дэвид закончил перевязку, уложил его у себя и удалился из каюты. Мозг требовал отдыха от этой наводящей ощущение полного безумия атмосферы. Доктор решил немного побыть с Джимом. Мальчик был ему, как родной сын, нахождение его рядом создавало чувство чего-то родного. Это было то, что именно ему было нужно. К тому же, ребёнку нужна чья-то поддержка, да и с Трелони и остальными начнутся расспросы. Юнга был в кают-компании, он сидел на стуле со стаканом воды в руках, вода в нём сильно покачивалась. Сам мальчик весь дрожал и смотрел в одну точку. У него был шок. Сквайр сидел рядом, вероятно, он пытался привести Хокинса в себя, но безуспешно. Дэвид присел на колено перед мальчиком и накрыл широкими ладонями детские ручонки. Тот вздрогнул, как ото сна пробудился. — Доктор! — Он сиганул к нему в объятия, крепко прижимаясь к груди любимого человека. — Ну-ну, мой мальчик. — Ливси погладил его по волосам и поднялся, держа его на руках. Шагнул к двери. — Дэвид… — Остановил было Трелони. — Позже, — спокойно прервал его тот. Каюта Джима была самой маленькой, но много мальчику и не надо было. Тёплая кровать и место, чтобы повернуться — всё, что ему нужно было. Читал и играл в шахматы с другими он обычно в кают-компании, там все собирались. Доктор помог Джиму переодеться, одежда юнги была заляпана в крови. После чего, юнец обессиленно упал на постель. Ему стало спокойнее рядом с доктором, и он начал приходить в себя. Ливси завалился рядом, опираясь спиной о стену, Джим придвинулся и положил голову ему на колено. Раньше Хокинс побоялся бы так сделать, но, сейчас, это произошло как-то автоматически. Тёплая рука легла ему на макушку и стала почёсывать, Джим очень любил, когда доктор так делал. — Прости капитана, он не собирался причинять тебе вреда. Ему просто показалось, что за тобой кто-то гонится. — Я и не злился, просто немного испугался. Всё вокруг стало так плохо, я всего боюсь, — признался мальчик и погруснел. Доктор взял его под мышки и поднял выше, чтобы голова того лежала у него на груди. Такой холодный, как будто замерзает заживо. — Ох, Джим, ты не представляешь, как я устал. Я так хочу помочь, и тебе, и капитану. Но у меня не получается, — на лице у Ливси стояла такая печаль, что Джим думал, будто он сейчас заплачет, хоть это было и не так. Джим устроился удобнее и посмотрел ему прямо в глаза. — Значит, я буду вам помогать, — ответил Джим. — Ох малыш… — Дэвид крепко прижал к себе ребёнка. Признаться, у него часто мелькала мысль о том, как сильно он бы хотел, чтобы Джим был его сыном, не приходилось бы так часто расставаться. Но увы, у мальчика своя семья и своя жизнь.