Могила твоих снов

— Доктор, Ливси! Вы слышите меня? — Кто-то настойчиво тряс за плечо Дэвида, который лежал на деревянной койке, а на его груди сопел Хокинс. Ливси, в силу усталости, не сразу проснулся и не открывал глаз, лишь сонно промычал: — Джон, прошу вас, потише, — и мысленно окончил фразу: «Джиму ещё нужно поспать». — Прошу вас, вставайте. Вам нужно это видеть. — Эти слова напрягли доктора. Что же могло случиться, неужели капитан скончался? Дэвид осторожно повернулся, и уложил Джима, стараясь не разбудить. Но встав, утерял свое спокойствие, и вопросительно взглянул на Трелони: — Что случилось? — Сильвер убит. Его зарезали. Ночью. — Трелони дышал так, словно бегал, как гончая. Ливси не ответил. Он торопливо поспешил к другому концу блокгауза, где стояла лестница. Сильвер лежал с мёртвыми глазами. Плед был скинут в сторону, живот зиял тремя кровавыми дырами. Все прошедшие дни пират спал внизу. Ночью было слишком холодно, чтобы лежать далеко от огня. Но вчера, тот яро отказывался ночевать внизу. В конце концов, его и отправили наверх. Теперь он убит. — Кто это сделал? — Трелони уже принял угрожающее выражение лица. — Кроме меня и доктора, людей, способных стоять на ногах здесь всего двое. — Вы правы, — задумчиво произнес Ливси, попутно осматривая тело одноногого. Но последнее влекло его мало. — Бен Ганн, у вас были причины ненавидеть этого пирата. — Меж тем, Трелони принялся распрашивать. — Признавайтесь, это вы убили его? — Я?! — Раскаявшийся разбойник в страхе выпучил глаза. — И подходить к нему не смел. Клянусь вам, я не убивал! Доктор, вы верите мне? Доктор? Но Ливси уже не было. Он незаметно спустился вниз, к Смоллетту. Капитан, судя по всему, спал. Дэвид откинул плед, и в его предплечья тут же вцепились кошачьей хваткой. Но врач был упрям. С суровым видом он отцепил от себя, хоть и набравшие немного сил, но всё же слабые руки. Смоллетт снова вкогтился в него, пытаясь оттолкнуть, и закричал. В этот момент, в комнату спешно спустилась вся команда. — Друзья мои, прошу вас, выйдите на несколько минут. — Доктор кивнул, давая понять, зачем ему это нужно. — И возьмите Джима с собой. Явно проснувшемуся мальчику, было бы не в радость видеть то, что сейчас будет и слушать крики. А предстоящий разговор, не предназначался для его ушей. Бен закутал его в одеяло и подхватил на руки. Когда все исчезли, Ливси принялся буквально сдирать плед со Смоллетта, который судорожно держался за него, не давая стянуть ниже живота. Капитан истерично кричал одну и ту же фразу: «Не трогай меня! Отпусти!». Но Дэвид был непреклонен. Действительно, панталоны (надевать на него кюлоты пока что доктор посчитал ненужным и причиняющим лишние неудобства) были в гораздо большей крови, чем могло вытечь за всю ночь. Руки и часть рубашки тоже были частично в засохшей крови. — Так я и думал. Это ты сделал! — Дэвид зжал челюсти, желваки ходили ходуном. Он был недоволен и очень серьёзен, и эти почти несвойственные его обычно спокойному лицу эмоции, откровенно пугали. — Не бейте… пожалуйста… — Смоллетт обнял живот руками и подтянул ноги. Глаза затравленным зверем неотрывно смотрели на доктора. В груди больно кольнуло. Александр не доверял ему, боялся, ежеминутно ждал подвоха. Что тот превратиться в одного из тех монстров. А сейчас, Дэвид лишь усугубил всё. Появилась какая-то странная жалость, не та, что обычно, к другим пациентам. Нечто другое. Было горько смотреть, как этот живой человек умирает изнутри. — И не стал бы. — Ливси медленно поднёс руку и накрыл ладонью его. — Мне только нужно знать: зачем? Александр не ответил, он отвернул голову и отнял руку. Пронзительный взгляд синих глаз снова сменился безжизненным страданием. Дэвид пожалел, что спросил. Такое ощущение, что он был готов приручить боязливого дикого волка, и в последний момент спугнул. Ливси знал ответ на свой вопрос, но хотел услышать его от капитана. Он подался вперёд и обнял капитана в успокаивающем жесте, только бы тот перестал так невыразительно лежать. Александр привычно попытался вырваться, громко мыча, но доктор сжал обе его руки в своей. Забрался коленями на постель, так, чтобы большая часть сапог торчала снаружи, и второй уложил себе на колени, приобнимая. Смоллетт застыл и напряжённо глядел на него. — Прости, я напугал тебя, — раскаянно произнёс Ливси. — Но сейчас тебе нельзя вставать. Я вообще удивляюсь, как тебе это удалось. Прости меня, я всего лишь хочу помочь. Интересно, с каких пор он стал говорить с ним на «ты»? Он едва знал капитана, и питал к этому мужественному и рассудительному человеку глубокое уважение, а сейчас, разговаривает, как с ребёнком. Дэвид осторожно опустил его на прежнее место, и медленно, боясь спугнуть, начал раздевать его, чтобы подлатать разошедшиеся швы и смыть кровь. Тело под ним ожидаемо дёрнулось, но ничего не последовало. Смоллетт молча позволил врачу сделать всё, что ему нужно. Тихо и бездвижно, как последние три дня. Когда Ливси закончил и убрал всё, он вышел, чтобы известить друзей о том, что можно возвращаться. Грей отдыхал под тенью на бочонке, закуривая трубку, а Бен сидел неподалёку, устроив на коленях Джима, который снова задремал — бывший пират привязался к мальчонке. Трелони же, несмотря на палящее солнце с мушкетом в руках шагал вдоль ограды. — Друзья мои, простите, что так бесцеремонно выгнал вас. Но мне нужно было срочно осмотреть капитана и сменить повязки. Мне легче делать это с ним, пока никого нет рядом, вы понимаете? — Всё в порядке, доктор, — ответил ему Абрахам. — Думаю, никто не в обиде. Верно, мистер Трелони?! Упомянутый махнул рукой и кивнул, но наверное, и не услышал оттуда, о чем идёт речь. — Но, всё-таки, кто мог убить Сильвера? — Негромко подал голос Бен. — Клянусь богом, что я не делал этого. — Успокойтесь, мистер Ганн. Вас никто не обвиняет в этом, — ответил ему Ливси. — И всё же, — сказал Грей. — Это уже не важно, друг мой. Кто бы это не сделал, у него были серьёзные причины лишать жизни этого негодяя. И думаю, сам Сильвер предпочел бы такую смерть, нежели виселицу. После этого разговора, тело Сильвера благополучно закопали. Весь обед, который доктор уделил себе для отдыха, как и довольно заработавшийся Грей, он размышлял, что же именно произошло сегодня утром между ним и Смоллеттом. Сам капитан, который по мнению любого вёл себя и выглядел так, словно родился пару дней назад (Ливси знал, что, в некотором смысле, так и произошло). Этот человек потерял всё: честь, уверенность и здоровье, а, возможно, и рассудок. Эти события оставят глубокую рану в его душе, которая будет кровоточить вечно. Ему эта экспедиция стоила больше всех, как и несчастному Джиму. Мальчику пришлось смотреть на изнасилование. Хотя, вряд-ли он воспринял его так, как Смоллетт. Маленький ребёнок ещё не понимает всю суть этого действа. Доктор сейчас чувствовал себя крайне запутано. Несомненно то, как он последние три дня обращался со своим пациентом, выходило за рамки дозволенного по отношению к такому человеку. Возможно, должно быть стыдно даже разбираться в этом, но он не чувствовал никакого из ранее известных ему чувств. Это не похоже на любовь, простую жалость, и уж тем более на страсть. Просто какая то странная потребность уберечь, успокоить, выходить. Не зря отец в детстве называл его слюнтяем. Ведь, такая нежность и излишнее добродушие по отношению к близкому, была присуща лишь женскому сердцу, либо мягкодушному человеку. Возможно, от этого он и стал доктором. Оставив эти печальные мысли, Ливси как раз собирался вздремнуть, и в силу тёплой погоды не стал укрываться чем-то кроме своего же камзола. Но едва закрыл глаза, как кто-то дотронулся до его плеча. Дэвид открыл глаза и увидел перед собой Джима. — Мальчик мой, что случилось? Почему ты встал? — Простите, я помешал вам… Можно, я побуду с вами? Мне очень нужно. Мальчонка стоял слегка согнувшись и дрожал. Голос был тихий, явно спросонья. Должно быть, его мучили кошмары. Джим был уже в штанах, но всё в той же компании пледа. Ливси вздохнул и подвинулся, освобождая место для Джима. Хокинс неуверенно прилёг рядом, и не расслабился, даже когда его обняли со спины. Доктор заметил его напряжение. — Джим, скажи мне, что тебя гнетёт? — Н-ничего, всё в порядке, правда. — Джим старался придать голосу уверенности. — Ты уверен? Ответа не последовало, и доктор уже поудобнее приобнял мальчика одной рукой, решив, что разговор окончен и закрыл глаза, как тот снова заговорил: — С капитаном ведь всё будет хорошо? — Ну конечно же. — Ливси хотел, чтобы его тон получился веселее. — Простите… — Хокинс начал всхлипывать. — За что мне прощать тебя? — Дэвид привстал и посмотрел в лицо своему маленькому солнышку. Но оно смущённо отвернулось, спрятав лицо. — Это… Это, всё из-… из-за меня, — Джим подхватил икоту от плача, прямо, как маленькие детишки ещё даже не его возраста. — Это я нашёл…хик… карту. Ливси хотел что-то сказать но запнулся. С одной стороны, это действительно так, но с другой… — Джим, не смей себя винить. — Дэвид коснулся пальцами золотистых прядей, которые успели хорошо отрасти за всё время, что они провели на острове. — Это вина взрослых, ты не знал, на что идёшь. Джим повернулся и посмотрел на него мокрыми глазами. — Значит, хик- вы не сердитесь? — Ну конечно же нет. Но тебе стоит думать, прежде чем удирать с корабля а потом угонять его, — нарочито строго пожурил его Дэвид. А после, чтобы доказать, что он не зол на Джима, игриво обнял его и завалился вместе с ним. Хокинс радушно хихикнул и уже в какой раз заснул.