108

если бы коноха акинори знал, чем обернётся для него эта вечеринка — он бы ни за что на свете на неё не сунулся. это случилось тёплым апрельским днём, вернее, ночью, когда кто-то из студентов решил, что ласковая погода — это прекрасный повод для того, чтобы устроить тусовку и наполнить свой дом липкими от пота и пролитой выпивки обжимающимися друг с другом полупьяными телами. коноха нечасто посещал подобного рода мероприятия: из-за своего отстранённого в первые годы обучения образа жизни он не завел достаточного количества знакомых, расхаживающих по местным дискотекам, и обычно оказывался там совершенно случайно, сливаясь со стенами в первые же двадцать минут. но конкретно в этой истории было кое-что существенно важное: коноха хорошо знал акааши, акааши был парнем бокуто, а бокуто являлся лучшим другом куро тецуро — того самого третьекурсника с химбио, который каким-то неведомым образом знал всех тусовщиков универа по именам, поэтому частенько туда залетал, приводя за собой длинный хвост из трёх человек. так произошло и в этот раз. сначала коноха хотел сослаться на дела, но узнав, что акааши тоже туда идет («бокуто-сан хочет отдохнуть после соревнований, а его отдых с куро-саном нужно контролировать»), он передумал и решил великодушно составить компанию своим друзьям. по крайней мере, коноха из всего старался извлекать плюсы: не посмотрит новый вышедший сериал от netflix — так хотя бы наснимает на камеру телефона компромат на бокуто и наделает из видео смешных скринов с его лицом, которое потом гордо поставит на аватарку их общего чата и, может быть, сбросит в какой-нибудь паблик со студенческими сплетнями, чтобы повысить охват просмотров историй на его странице. то, что он на вечеринке, коноха осознал только тогда, когда какой-то умник, именуемый диджеем на сегодняшнюю ночь, врубил басы так, что уши конохи, находящегося в тот момент рядом с колонками, готовы были буквально застонать и заплакать. музыка здесь в основном звучала попсовая, очень часто включали что-то по чьему-то заказу. если в роли заказчиков выступали девушки — они «платили» парню, стоящему за диджейским пультом, поцелуями. парни же обычно редко просили что-то поставить, но щедро приносили в дань выпивку, новую порцию закусок, деньги или сигареты, которые тот закуривал прямо на месте. коноха не следил, куда девались окурки от сигарет, но искренне надеялся, что дом не загорится, сияя ночью своими огнями на весь квартал. в вечеринках у кого-то дома коноха не любил или, вернее сказать, не понимал некоторых вещей. например, на какие деньги приобретается алкоголь и закуски (сколько коноха себя помнил, он почти никогда никуда не вкидывался — кто-то все время проставлялся, а он удачно попадал в круговорот халявы), кто потом занимается уборкой дома, не жалко ли хозяевам загашенные в хлам диван и ковер, а самое главное — как не потеряться среди толпы незнакомцев, так старательно делающих вид, что они друг другу близкие люди. близкими людьми всех присутствующих здесь можно было бы назвать, пожалуй, лишь в физическом плане: в танцах молодые и горячие тела льнули друг к другу без разбора, желая подарить и ощутить чужие прикосновения. что самое прискорбное — по углам были натыканы — разумеется, куда же без них — влюбленные (или не очень) парочки, которые флиртовали, целовались или и вовсе творили непотребства прямо в разгар вечеринки, на что коноха, конечно же, не смотрел (ну или почти не смотрел). «боже мой, дом достаточно большой, слезь с его колен!» — думал он, проходя мимо очередных героев выпуска сексуальных новостей. он вообще старался не наблюдать чужие обжимания друг с другом. исключение составляли бокуто и акааши (тщетные попытки первого уломать второго на медленный танец). прислонившись спиной к стене и попивая светлое пиво из пластикового — храни господь экологию — стаканчика, коноха ждал пока сменится музыкальная тема и размышлял о том, как горестно было бы сидеть с каким-нибудь симпатичным парнем вот так же на диване, смотреть глаза в глаза и, возможно, даже поцеловаться с ним под влиянием алкоголя, не обращая внимания на шум вокруг. поддаться порыву, сделать это — а потом быть высмеянным в каком-нибудь гомофобном посте в интернете с прикрепленной фотографией и мерзкой подписью. возможно, даже самим этим парнем. до поступления в университет коноха старался не думать о вопросах ориентации и отношений. все свободное время занимала трудная учеба и бесконечная череда экзаменов. после переезда и поступления экзамены никуда не делись, но их на удивление стало меньше, свободного времени куда больше, так что теперь коноха мог задуматься о том, что его в романтическом плане привлекали не только девушки, но и парни. хотя… по правде говоря, девушки привлекали его куда меньше, чем парни. если совсем честно — девушки не привлекали его вовсе. все в них было хорошо — против девчонок коноха никогда ничего не имел, однако были и существенные минусы: отсутствие высокого роста, широких плеч, развитой мускулатуры тела, сильных рук, определенной энергетики, а также всего того, что находится ниже резинки шорт. короче говоря — они просто не были мужчинами, что, собственно, совершенно не делало их хуже в человеческом плане. девушки всегда были с ним вежливы, обходительны и добры, а его сокурсницы часто бескорыстно помогали с заданиями или конспектами. с окружением на учебе ему крупно повезло, так считал он сам. все началось с влетевшего в него на всех скоростях бокуто, спешно извиняющегося и рассказывая историю всей своей жизни одновременно, что в итоге привело его к вполне толерантной компании в лице встречающихся бокуто и акааши, а также куро, у которого тоже был — судя по слухам — парень по имени кенма. у самого конохи второй половинки не было и его это до поры до времени не особо волновало, но в последнее время все чаще хотелось простого человеческого… — поебаться, — смело предположил куро, подлетая с двумя стаканчиками пива. — держи, у тебя волшебный эликсир уже почти закончился. коноха смерил его осуждающим взглядом, но любезно предоставленное пиво принял. на вкус оно отличалось от того, что он пил ранее. кажется, нефильтрованное? — разве суть отношений в этом? — спросил коноха, болтая пиво в стаканчике. да, темное нефильтрованное. скоро пора будет закрывать свой пивоприемник. куро с видом знатока встал у лестницы, ведущей на второй этаж, закинув свою длинную руку на деревянные перила. если бы конохе хватило смелости его сейчас внаглую сфотографировать, он бы непременно приписал к получившейся пикче текст «знаете, я и сам своего рода ученый». — у всех по-разному бывает, все очень индивидуально, — заключил он, отпив из своего стаканчика. — но если хочешь знать мое мнение, то нет, совсем не в этом. главное, чтобы два человека сошлись в своих взглядах на определенные вещи. понятно, подумал коноха, куро из тех людей, кого тянет на философские разговоры о жизни, когда напьются. но с ним было не так скучно, поэтому прогонять его акинори не спешил. — а ты сошелся в своих взглядах с человеком, которого любишь? — я… о, ну, вообще-то да, — куро тепло и счастливо улыбнулся. было видно, что мысли и разговоры о кенме заставляют его чувствовать себя именно так. — и как такого найти? — почему-то спросил коноха и поджал губы. — иногда он сам тебя находит, — хмыкнул куро и в один присест осушил стаканчик, завоевав тем самым уважение конохи. — по-философски, — глубокомысленно выдал он и отпил из своего стаканчика. в это время к ним подскочил натанцевавшийся в атмосферном полумраке бокуто. весь покрасневший не то от энергии, бьющей ключом из собственного тела, не то от смущения перед близко стоящим к нему акааши, чьи руки покоились у него на плечах, он с горящими глазами бесцеремонно выхватил стаканчик из рук конохи и бодро влил в себя то, что там оставалось, утоляя жажду. акааши, кажется, не сделал ни глотка за все время нахождения здесь. зато выглядел он отпадно: черная лоснящаяся рубашка, между тканью которой и его собственным телом проходило достаточное количество воздуха, и светлые свободные джинсы, удлиняющие и без того длинные ноги. коноха мог понять тот голодный и одновременно с этим наполненный любовью и восхищением взгляд, которым бокуто смотрел на акааши, но с трудом мог представить как кто-нибудь точно так же смотрит на него самого. — какая-то тухлая вечеринка, тебе не кажется, бро? — есть такое, бро. и музыка какая-то отстойная! — пошли разнесём им весь танцпол? — бро, если я увижу тут дайшо, я разнесу не только танцпол, но и его змеиную рожу! — бокуто-сан, куро-сан, а можно не надо? бокуто и куро пытались перекричать музыку, разносившуюся, кажется, теперь на весь дом, а акааши пытался тщетно перекричать их. возложив на коноху степень ответственности, а именно проследить за этими двумя и избежать приезда полиции, акааши отлучился в уборную, потирая виски пальцами. конохе не хотелось разочаровывать друга, но вскоре в зале заиграл трек montero — call me by your name, что дало парню понять — он не справился с возложенными на него обязанностями. куро и бокуто каким-то образом захватили диджейский пульт и очень скоро вошли в кураж, заряжая своим настроением всех пьянствующих студентов. заметив, что кто-то уже полез на стол — видимо, для того, чтобы исполнить сольный номер под нашумевший трек — коноха, уже порядком подвыпивший, поспешил укрыться в другой комнате, чтобы избежать возможной казни, а также сменить свой напиток вечера, потому что от пива его уже начинало подташнивать. катись куро в канаву со своим темным нефильтрованным. залетавшись в своих мыслях, в которых он направлял куро в одно место, коноха практически врезался в кого-то на входе, неловко отскакивая к стене. голова у него кружилась. он уже хотел было поднять взгляд и сказать «упс, извини, чувак», как вдруг услышал знакомый ранее голос. — так-так, кто это здесь такой неосторожный, совсем не видит куда идет? — ядовито пропели у конохи над ухом. он поджал губы, чувствуя подступающую тошноту. подняв, наконец, голову, он увидел как крупно ему «повезло» — вляпаться в такую неприятность как сугуру дайшо. тот чересчур похабно ухмыльнулся и провел языком по губам, словно готовясь напасть на свою новую жертву. это заставило коноху опустить взгляд ниже. дайшо был в джинсах, зеленом поло, а на плечах был накинут тот самый бомбер с зелеными рукавами. это его любимая шмотка, что ли? ходит, не снимая! — пронеслось в мыслях у конохи. — о, я тебя знаю! — дайшо прищурился и осклабился. его зелёные глаза сверкнули в полумраке. — тебя зовут... как та деревня из наруто. деловито хмыкнув, сам дивясь своему остроумию, дайшо отпил от бутылки, что держал в правой руке. дорогущий бренди. коноха таких напитков на общем алкострессовом столике на видел. притащил, наверное с собой, выпендрежник. коноха не сразу нашелся в ответе этому прохвосту. сперва он хотел отправить его зубоскалиться к профессионалу со словами «куро тусит там, так что тебе туда», но потом передумал, имея желание самостоятельно с ним покусаться. не то чтобы шутка так уж сильно его задела, скорее, он бы даже признал ее забавной, но это было бы ниже его собственного достоинства, а сохранять достоинство для конохи было важно. даже будучи полупьяным, он не может упасть в грязь лицом. не перед этим парнем, дайшо сугуру, который пьет дорогой алкоголь, ухмыляется и глядит на него совершенно очевидно свысока, несмотря на то, что они примерно одного роста. — не мог бы ты так не улыбаться? — вежливо просит коноха, держась рукой за дверной косяк. — я, знаешь ли, с детства боюсь лошадей. — вау, крутой панч, — дайшо подался телом вперёд и схватился за тот же дверной косяк, что и коноха, но с другой стороны. — был бы. лет восемь назад. — у тебя всё равно весь лексикон примерно из того времени, я старался соответствовать уровню твоего развития. — какие милые слова льются из твоего маленького вонючего ротика, мистер клетчатая тряпка, — прошипел дайшо. — я видел такую любовь к клетке только тогда, когда был в ирландии. ты случайно не оттуда родом? тогда почему не пляшешь в юбке? — просто пост главного клоуна уже занят челом в уёбском бомбере с помойки, — почти обиженно просопел коноха в ответ. на лице оппонента отобразилась неясная гримаса. кажется, дайшо почти оскорбился тем, что его вещь сравняли с мусором. в его глазах читался разгон от «я тебе сейчас ебало начищу» до «а ты хорош, признаю». сам же коноха сегодня не хотел уступать дайшо ни на грамм, поэтому хмурил брови и упрямо смотрел ему в глаза. — сугуру! — окликнули его. на этом их игра в яростно-возмущенные гляделки оборвалась, от чего акинори постарался незаметно выдохнуть. дайшо последний раз взглянул на парня, самодовольно хмыкнул и ушел к кому-то из своих друзей, нарочно задев коноху своим плечом. коноха посмотрел ему вслед нечитаемым взглядом и сжал зубы, тихо цыкнув. из-за этого говнюка его начало мутить еще больше. — вот ты где, а мы тебя везде обыскались! — радостно приобняли его куро и бокуто, в момент подлетевшие из ниоткуда. коноха промолчал, зная, что на самом деле едва ли они его теряли. — все после нашего плейлиста попадали, не чувствуя ног, — гордо похвастался бокуто. — круто, — безэмоционально ответил коноха, пытаясь совладать с дыханием под тяжестью двух тяжеленных рук на своей шее. — а теперь погнали поиграем в одну очень интересную игру, пока половина народа еще жива, — бодренько сказал куро, сверяясь со временем. — а то я скоро уже отчалю, мне еще дома кенму спать укладывать. коноха скинул с себя их руки и приподнял бровь, потирая свою бедную покрасневшую шею. — то покормить, то уложить… — задумчиво протянул он. — ты точно его парень, а не отец-одиночка? — блин, я что-то среднее, — рассмеялся тецуро. — бро, а где твой секретарь? — мой чт- блин, да не секретарь мне акааши! — возмутился парень и живо огляделся по сторонам. — где-то тут был, сейчас тоже найдём. — ладно, — вздохнул коноха. — а что за игра? — увидишь, — куро улыбнулся своей привычной улыбкой. звонкое «блять» отскочило в черепной коробке конохи созвучно стеклянной бутылке, задорно крутящейся по гладкому паркету — старая, как взгляды куро тецуро на веселье, компанейская игра. — вы серьёзно? сидящий рядом акааши устало потер переносицу. кажется, он уже давно хотел спать и ему, как и конохе, не прельщало целоваться с кем-то без разбора, ну или видеть, как твой парень делает то же самое с кем-то другим. что же до конохи — парня у него, конечно, не было, но сам играть он тоже не горел желанием. бокуто, решивший урегулировать ситуацию «на берегу», сразу продекламировал правила. — ребята, вы все тут очень классные, но целуюсь я только с акааши и моим бро куро, — без намека на стеснение заявил он, важно ткнув пальцем в пол, а затем поспешно добавил: — и акааши тоже! — акааши тоже целуется только с тобой и с куро? — послышался чей-то смех из сокурсников. — вы втроем встречаетесь? — чего, блин? — бокуто покраснел до ушей, переполненный возмущением. — да нет, вы не поняли! пока бокуто пытался втолковать кому-то суть своих слов и сам запутывался в них пуще прежнего, коноха откинул руку назад, слегка зевнул и тут же поспешно прикрыл рот. перед глазами маякнула бутылка бренди, зажатая в бледной жилистой руке. — так неинтересно, в чём тогда смысл игры? — негромкий, больше риторический вопрос конохи был непременно услышан человеком с самым острым слухом в этой комнате, не иначе. — смысл в том, чтобы ты недовольно ныл всю игру и портил всем настроение своей обделённой рожей, — огрызнулся дайшо, хитро прищурившись в его сторону. коноха сжал челюсти. — у тебя благодаря ней есть хоть какой-то шанс. лицо куро, который уже хотел было прийти на помощь, в момент приобрело выражение лица кролика багза банни из популярного мема. его воображаемый индикатор уважения к конохе повысился до предела, ему хотелось крепко пожать руку со словами «ученик превзошёл своего учителя». дайшо, спрыгнув со своего высокого стула, на котором восседал точно на троне, гордо прошествовал через весь круг и, небрежно пнув бутылку ногой, склонился прямо над конохой, заглядывая ему в глаза. — крутите вашу сраную бутылку, пидрилы. после пятого круга напряжённого ожидания, перешёптываний и громких эмоциональных возгласов оживлённой молодёжи, допивающей остатки алкоголя и катающей бутылочку из-под мартини туда-сюда, коноха немного успокоился. кажется, после стычек с дайшо жизнь решила проявить к нему свою благосклонность — бутылка ни разу не указала на него. строгих правил установлено не было (кроме бокутовских, конечно), но удивительнейшим образом поцелуи происходили только между парнями и девушками. два из них забрал дайшо, причем с двумя разными. целовались по-всякому, как кому нравилось — акинори старался не рассматривать. на седьмом круге какие-то ребята, устав ждать своей очереди, начали целоваться между собой и их решили дисквалифицировать со свистом; на восьмом коноха уже откровенно скучал, а на девятом — отлучился под предлогом «смочить горло». уже знакомая кухонька на первом этаже, довольно миниатюрная по сравнению с домом в целом, встретила коноху тусклым освещением ночной подсветки где-то под вытяжкой, небольшим погромом в шкафчиках и приличной кучей пустых бутылок и банок из-под пива. искренне посочувствовав хозяину, коноха пробрался поближе к барной стойке в поисках чего-нибудь выпить. он бы не отказался и от простой воды, но на глаза попался почти полный бокал какого-то коктейля с порядком подтаявшим льдом. выкинув из бокала соломинку вместе со всеми своими брезгливыми замашками, коноха опрокинул в себя практически все за раз. прохладная жидкость наполнила рот и побежала по горлу, обжигая его, что не возымело должного эффекта улучшения состояния, к величайшему разочарованию конохи. на языке оставался странный вкус и от удивления парень раскрыл рот, впуская в себя теплый воздух. — пиздец, теперь от этого коктейля у меня изжога, — хрипло констатировал коноха, схватившись рукой за желудок и жалобно заломив брови. и дёрнул его чёрт выпить эту дрянь! — это не изжога, ты просто влил в себя почти чистую спиртягу, божий одуванчик. только этого еще не хватало. коноха тихо простонал в себя. сзади одобрительно хмыкнули. послышались приближающиеся шаги: кто-то старательно переступал через мусорные пакеты, но всё равно запнулся о пару звенящих бутылок. — чего тебе? — вздохнул коноха, не убирая руки от разъярённого желудка. — насосался и пришёл поиздеваться над пьяным беззащитным человеком? — это ты беззащитный? — хмыкнул дайшо и смерил коноху оценивающим взглядом. — ты бы хоть закусил, а то бухаешь паль как мой дед. — передавай привет своему деду, — буркнул коноха, залезая на столешницу, где увидел щедро нарезанный лимон в миске. — он умер. — будешь много пиздеть — скоро с ним увидишься. не то чтобы коноха старался его хорошо разглядеть — перед глазами немного плыло — но дайшо не выглядел злобно, скорее даже наоборот: он услужливо улыбался, будто ему очень нравилась эта игра под названием «кто кого больше укусит, при этом не касаясь». — а ты сбежал, потому что расстроился, что нецелованным остался? — дайшо бедром упирается в барную стойку. — ещё чего, — отвечает коноха, катая кислый лимон на языке, предчувствуя, какой урон он сегодня нанёс своему капризному желудку. — и я не сбегал никуда. отошёл просто. кто ж знал, что это место всяких чертей притягивает? ну или чертил. дайшо в принципе кажется не таким уж и неприятным, если молчит. откинув бомбер на стул, он остался в своём зелёном поло, кажущимся почти чёрным при таком освещении. локтем сугуру деловито упирался в деревянную столешницу и попивал бренди, а коноха старался больше не глазеть на него, чувствуя на себе прожигающий взгляд двух заинтересованных зелёных огоньков. за окном, укрытым жалюзи, давно гуляла поздняя ночь. куро, наверное, уже смотал удочки и уехал домой, а коноха задницей сидел на холодной столешнице в паре метров от его заклятого врага. струйкой выпуская воздух ртом, парень пытался не замечать надоедливого кухонного гостя, который явно не понимал, что ему здесь не рады. — если что, блюй в раковину, ок? — обязательно воспользуюсь твоим сраным советом и развернусь в твою сторону, — процедил коноха, поджав губы и сильнее схватившись за край столешницы. — смотри сам не обделайся. — я таким не занимаюсь, — дайшо говорил в спокойном тоне, граничащим с самоуверенностью. — не пью парашу, вот и не страдаю потом. «зато из-за тебя страдают другие» проносится в голове у конохи, хотя вслух он произносит нечто напоминающее саркастичное «как я за тебя рад, умник». коноха запускает руку в волосы, зачёсывая назад длинную челку. кажется, ещё несколько секунд — и он сорвётся, засунув свою светловолосую голову под ледяную воду, бьющую из крана, чтобы хоть как-то охладить пылающие щеки. — попробуй нормальный алкоголь, почувствуешь разницу, — великодушно предлагает дайшо. — может, полегчает. коноха молча смотрит на его самоуверенную рожу и думает о том, что дайшо такой противный потому, что он гетеро. где-то в подкорке сознания парень, конечно, понимает, что от этого на самом-то деле ничего не зависит, но сейчас ему жизненно необходимо в чем-то его обвинить, чтобы было дайшо за что не любить. сугуру делает глоток своего напитка и как-то уж слишком настойчиво протягивает бутылку. коноха тяжело сглатывает, засматриваясь на то, как длинные узловатые пальцы обхватывают изящное горлышко и крепко держат. принимая бутылку, словно нехотя, он соприкасается с ними своими — горячими, живыми, человеческими. руки дайшо — холодные до безобразия, но почему-то обжигается именно коноха. змей. прохладное толстое стекло приятно холодит ладонь. он смотрит в зеленые, хитро улыбающиеся глаза напротив, оказавшиеся непозволительно близко, подносит бутылку к разомкнутым подрагивающим губам и гордо делает глоток. ему наплевать, что дайшо из нее только что пил. вкус действительно отличался от всего, что пробовал коноха сегодня или вообще в жизни. он горький и сладкий одновременно, он и колет, и обволакивает язык, он гладит горло, и коноха теряется в ощущениях, прикрывая глаза. дайшо пьёт отвратительно восхитительный алкоголь. — а ты ничего такой на самом деле, если смотреть издали, — ядовито шепчет сугуру, но почему-то приближается настолько, что может позволить себе упереться руками в столешницу, на которой сидит коноха. — а ты ничего такой, если на тебя не смотреть, — не остаётся в долгу коноха, неосознанно переходя на шёпот. — ну и дрянной же у тебя язык. коноха готов поклясться, что он дрожит весь — от поджилок до густых ресниц — из-за того, что дыхание ледяного дайшо по-странному горячее и почему-то греет ему лицо. конохе никто никогда не поверит, если он скажет, что сидя ночью на столешнице в чьей-то кухне, одурманенный градусом дорогого бренди и хищно сияющими зелеными огоньками, он целовался с дайшо сугуру, чувствуя, как его узкие и сухие губы касались его — пылающих, слегка припухших. бутылка с недопитым эликсиром веселья выпала у него из рук и — лишь чудом не разбившись вдребезги — тяжело покатилась по всей кухне. за пределами комнаты был слышен чей-то громкий задорный смех, улюлюканье, свист, играла музыка, а кто-то даже подпевал. все звуки и шумы доносились до конохи как из вакуума. несмотря на то, что дайшо был хладнокровным — целовался он горячо. одной рукой коноха упирался в столешницу, стараясь не завалиться назад от внезапного напора со стороны, а другая — оказалась на шее у дайшо, от которого доносился терпкий запах парфюма, крепче всякого алкоголя вскруживающего голову конохе. дайшо умело вёл в поцелуе, подминая коноху под себя, по-хозяйски обращаясь с его губами и языком, заставляя задыхаться от наваждения и наслаждения одновременно, тихо постанывая в поцелуй. дверь скрипнула в тот момент, когда дайшо удобно устроился между ног конохи, которые ранее были враждебно скрещены. где-то что-то упало. конохе показалось, что это его дурацкое сердце. их совершенно очевидно кто-то заметил. — блять. дайшо отпрянул от него так же быстро, как и набросился упоительными минутами ранее. его взгляд был сродни бешеному, хотя сам он выглядел испуганно, словно малолетний пойманный хулиган. он спешно обернулся на скрипнувшую за спиной дверь, прислушался к звукам и тихо выругнулся ещё раз. а потом ещё. и ещё. коноха, ещё не отошедший от поцелуя, непонимающе наблюдал за ним, мечущимся из стороны в сторону. дайшо с такой силой сорвал свой бомбер со стула, что тот жалобно покачнулся и, не удержавшись, шумно повалился на пол, заставляя коноху испугаться и сжать ноги вместе. дайшо, собравшийся уже выскочить прочь, вдруг решил обернуться и взглянуть на него. — слушай, это… — его рука застыла в нерешительном жесте, а сам он шевелил губами, пытаясь подобрать слова. — хуйня какая-то. случайно вышло. я вообще-то не гей ни разу, у меня девушка есть. надеюсь, ты понимаешь, что это должно остаться только здесь? — остаться только здесь? — хрипло переспросил коноха. — никто не должен узнать об этом. усёк? коноха неверяще смотрел на его губы, которые ещё несколько мгновений творили удивительные вещи с ним, а теперь говорят такие жестокие и грубые слова. он пару раз моргнул, откинул прочь наваждение в виде слезящихся от обиды стеклянных глаз и вспомнил, где и с кем он находился. — да не вопрос, — коноха взял себя в руки и постарался привнести в свой тон как можно больше небрежности. — мне, кстати, и не особо понравилось. дайшо в последний раз окинул его удовлетворенным взглядом, хмыкнул и был таков. ушёл «по-английски», присвистнул бы умник куро. ушёл как самый настоящий мудак, совершенно очевидно вынес вердикт коноха. спрыгнув с насиженного места, он похлопал себя по щекам и, запнувшись о собственную ногу, привалился к скользкой металлической раковине. не раздумывая больше ни секунды, коноха шмыгнул носом и сунулся под ледяной напор воды, наплевав на волосы и рубашку. вытянул его оттуда акааши, закрывая кран и бросая в друга полотенцем. кажется, за эти несколько мгновений коноха успел продрогнуть до костей. акааши понимающе-виноватым взглядом смотрел на парня. коноха покачал головой и впечатался лицом в махровое полотенце, стараясь не задумываться о том, где оно могло побывать. если бы у конохи акинори спросили откуда он знает дайшо сугуру — он бы ни за что не ответил правду.