«Упрямый взгляд зелёных глаз
Меня пьянит и вновь заводит
Остановится бы сейчас
Но что-то голос мой подводит
Я пожалею, но потом
Сейчас хочу в твоей улыбке
Наполнить светом старый дом
Ведь этот миг настолько зыбкий»
А. Картавцев
Следующим утром Кастиэль проснулся, когда первые солнечные лучи только-только появились из-за горизонта и рассеяли предрассветные сумерки. Дин в это время ещё вовсю спал. Омега тихо сопел, тесно прижавшись к альфе и уютно расположив свою голову на его плече. Лицо Дина было расслабленно, русые волосы взъерошены, губы приоткрыты, а пушистые реснички слегка подрагивали. Сейчас он выглядел таким хрупким. Таким беззащитным. Внезапно реснички задрожали сильнее, омега вздрогнул. Похоже, ему снилось, что-то плохое. Кастиэль невесомо провёл ладонью по голове Дина, пытаясь успокоить и прогнать дурное сновидение. Тот сразу облегченно выдохнул, издал какой-то тихий угукающий звук и снова расслабился. Альфа тепло улыбнулся. Он хорошо запомнил когда впервые увидел этого омежку…-/-/-
Кастиэль тогда возвращался в Тандер из дальней дороги, минуя проездом Филдландию. Этот отрезок пути он рассчитывал проехать без остановок, но день выдался на редкость жарким, и к вечеру лошади слишком устали, и им был просто необходим перерыв и водопой. И король был вынужден сделать остановку в одной из таверн пограничного с Тандером городка — Нейссера. Пока лошади восстанавливали силы, сопровождавшие его лакеи, воспользовавшись моментом и позволением короля, быстро ужинали, Кастиэль тоже решил немного передохнуть и взял себе бокал красного вина. В этой поездке его свита была совсем небольшой, а костюм ничем не отличался от тех, что носили большинство альф среднего достатка. Кастиэль не любил афишировать свой титул, и поэтому, когда его не узнали, был только этому рад. Он сел за столик и, медленно цедя вино, скучающе рассматривал отдыхавший в таверне народ. Кто-то с аппетитом ужинал, устав от долгой дороги, и предвкушал долгожданный сон. Кто-то встретился здесь с товарищами, чтобы обсудить дела. Кто-то пытался найти компаньонов для путешествия. А кто-то просто расслаблялся после тяжёлого дня. Некоторые собирались компаниями и что-то отмечали. Например, вон та шумная компания слева, похоже праздновала чей-то день рождения. Они громко галдели и звонко чокались. Чаще всего звучали тосты: «За Бенни», из чего Кастиэль сделал вывод, что именинник именно он. А потом на какой-то момент их гомон стих, и один омега из их компании взял гитару и принялся петь. Очень красивый русоволосый омежка с ярко сияющими, зелёными как густой лес глазами и такой солнечной и обаятельной улыбкой. Кастиэлю сразу эгоистично захотелось, чтобы хоть одна из его улыбок досталась лично ему. Но его, понятное дело, даже никто не заметил. А пел и играл этот омежка просто восхитительно. По крайней мере на вкус Кастиэля. Альфа как заворожённый смотрел на выступающего, не отводя взгляда и, кажется, даже не моргая. Вскоре омега закончил петь, и его красивые губы сложились в смущённую улыбку. Кастиэль почувствовал, как сердце внутри сделало кульбит. Он хотел этого омегу. И хотел не просто в смысле возобладать один раз, а хотел насовсем. Хотел сделать его своим омегой, своим мужем. И надо отметить, что несмотря на множество заискивающих перед ним омег, в том числе очень красивых и высокородных, этот оказался первым, к кому у альфы, так сказать, что-то йокнуло внутри. Компания разразилась аплодисментами, а тот альфа, который, похоже, и являлся этим самым Бенни, благодарно обнял красивого смущённого омежку. А Кастиэль почувствовал как в нём вспыхнула ревность. Наверное, если бы этот Бенни задержал объятия омежки с гитарой ещё на пару лишних мгновений, Кастиэль бы вмешался. Хотя, никакого права он сам на этого омегу не имел. Ни законного, ни морального. Но он это обязательно исправит. Теперь уходить из таверны альфа совершено не торопился. И чтобы не вызывать лишних недоумений своих лакеев, почему это их господин, который даже не был намерен делать остановку, теперь вдруг застрял тут и столь надолго, он заказал себе ужин. Причём, специально заказал утку, осознавая, что она долго готовится. А компания, отмечавшая день рождения, продолжала веселиться, лопать и пить. Понравившегося ему омежку, оказывается, звали Дином. Ди-ин. Тихо произнёс альфа. Имя ему тоже понравилось. Теперь гитару взял другой омега и начал играть что-то танцевальное, и желающие пустились в пляс. А Кастиэль уже было собрался подойти к Дину и познакомиться с ним, но в этот момент один из альф обратился к зеленоглазому омежке по фамилии — Винчестер. Кастиэль изумлённо замер. Дин Винчестер? Серьезно? Его королевское Высочество Дин Генри Винчестер, сын Джона Винчестера, короля Филдландии, кутит с друзьями в придорожной таверне? Может быть, конечно, это была шутка. Но, судя по тому, как омежка сердито зашипел на обратившегося, чтобы он был осторожнее с языком, — не шутка. Что ж. Это усложняло ситуацию и упрощало её одновременно. Подходить сейчас, просто так, к его Высочеству, явно не имело смысла. К нему толпами сватаются герцоги и принцы, а с незнакомым альфой в пыльном дорожном камзоле он даже беседовать не станет. Зато через несколько дней у Кастиэля были запланированы переговоры с королём Филдландии, и если всё пройдёт успешно и они подпишут договор о взаимопомощи и ненападении, то после он сможет официально посвататься к этому зеленоглазому баловнику. Утку с картофелем подали слишком быстро. И, судя по вкусу, это была курица.***
Чтобы понять, что из себя представляет Джон Винчестер, перед аудиенцией с ним Кастиэль решил посмотреть на него со стороны и, надев холщовую рубаху и свободные штаны из мешковины, направился в таком виде в сад возле резиденции, куда обычно приглашали прибывших на переговоры гостей и послов, а сейчас обитал Его королевское Величество Джон Винчестер. — Добрый вечер, Ваше Величество! — обратился к королю Филдландии Кастиэль. — Как Вам наше королевство? Джон с удивлением обернулся к дерзнувшему заговорить с ним простолюдину. — Добрый. Пока твой господин не узнал, что ты ведёшь беседы со мной, — усмехнулся король Тандера. — А королевство ваше… не чета нашему, конечно. Кастиэль внутри уже возмутился, но постарался сохранить бесстрастное выражение лица. — Филдландия столь прекрасна? — приподнял брови король Тандера. — Ещё бы! — фыркнул Джон. — У нас и природа лучше, и воздух, и люди даже! Вот скажи мне, неужели ты воспринимаешь всерьез своего короля? — Почему бы мне не воспринимать его всерьез? — нахмурился Кастиэль. Король Филдландии рассмеялся. — Почему? Да, потому что он слишком юный, слишком самоуверенный и слишком упёртый остолоп для того, чтобы носить корону! А вы все безмозглые простофили ему доверяете своё королевство! Кастиэль сердито свёл брови к переносице и сжал губы в плотную полоску. Не выйти из образа становилось всё сложнее. — Неужели ты думаешь, что в случае войны он сможет грамотно руководить армией? Да если между нашими королевствами случится война, я завоюю весь Тандер за один день, помяни моё слово! — убеждённо выдал Джон. Так всё. Это уже слишком. Похоже, переговоры можно отменять. Кастиэль прокашлялся и вздёрнул голову: — Полагаю, мне стоит представиться… — Брось, мне абсолютно всё равно до твоего имени, — перебивая, небрежно махнул рукой король Филдландии. Ну-ну. Левая бровь Кастиэля приподнялась вверх: — Перед Вами Кастиэль Новак. Я полагаю, то, что переговоры не состоятся, можно даже не озвучивать. Карету Вам подадут немедленно. Столь шокированное лицо Джона мечтали бы увидеть множество художников мира.***
Джон, разумеется, укатил домой. А Кастиэль остался весьма расстроен и озадачен. Вместо договора о ненападении, по сути, назрел военный конфликт. Джон в любой момент может напасть на Тандер и тогда пострадают мирные люди. И эта проблема куда серьёзнее, чем то, что теперь ему не посвататься к Дину Винчестеру. Эх, если бы ему удалось заключить союз с Дином до всей этой ситуации. Тогда бы их брак сам по себе служил гарантией мира между королевствами. Хотя, учитывая то, как к нему относится Джон, он бы и раньше ни за что не отдал сына ему в супруги. Тем более, Дин ещё и старший сын. А значит его муж не только забирает вместе с омегой принадлежащие тому земли, но и в дальнейшем становится королём Филдландии тоже. А теперь о союзе с понравившемся омежкой можно забыть окончательно. И придётся воевать. Хотя… есть ещё один вариант.***
И этот вариант сработал — Кастиэль уезжал из Филдландии с законным супругом Дином Винчестером. Что обеспечивало мир между королевствами и исполнение мечты Кастиэля. Вот только желания Дина он тогда не учитывал, но решил, что такому озорному омежке будет лучше и безопаснее под его присмотром. А то догуляется до того, что проснётся после пьянки с чужой меткой, а может ещё и беременный. Только Дин, похоже, его мыслей не разделял и был весьма сильно расстроен. Он изначально смотрел на альфу как на врага — тяжёлым воинственным и настороженным взглядом. И совершенно не улыбался. Хотя, именно в качестве атакующего противника альфа и прибыл в их королевство. Логично, что омега его опасался. Но взгляда не отводил. Только взволновано облизывал свои пухлые губы. А учитывая тот ультиматум который он собирался озвучить, Кастиэль захотел попробовать предварительно настроить Дина к себе хоть немного более благодушно и решил сделать ему комплимент. Но, похоже, не вышло. Дин только покраснел и рассердился. А на омегу, судя по взглядам, рассердилась вся его семья. Похоже, альфа зря упомянул, что Винчестер пил. Что ж, Кастиэль никогда не умел выказывать расположение. Дин ершисто и обиженно выдал, что «его это не касается». Наивный омежка. А когда Джон Винчестер успокаивающим тоном сообщил, что омегу за его дерзкую фразу и, видимо, за тот вечер в Нейссере будут сегодня сечь, Кастиэль решил, что настало время открывать карты. В конце концов, с ним Дин в любом случае проведёт день куда более приятно, нежели оставшись тут. Король Филдландии согласился. И Дин тоже согласился. Только смотреть стал на него ещё более сердито. Он даже клинок взял с собой и, надеясь, что альфа не заметит, спрятал его во внутренний карман камзола. Убить его, значит, собрался. Отличное начало семейной жизни, нечего сказать. Клинок Кастиэль отобрал. А Дина чуток припугнул. Пусть всё-таки хоть немного уважает и не забывает, что он король и может сделать с ним всё что угодно, вплоть до казни. Не сделает, конечно, но омеге это знать не обязательно. Тандер Дин рассматривал с восхищением и широко распахнутыми глазами. Было видно, что ему понравился город. Омега старательно рассматривал скульптуры и здания, парки и магазинчики. Провожал взглядом проезжавшие мимо экипажи. Старался рассмотреть улочки. Это было приятно. Альфа с гордостью отслеживал его взгляд. Но по прибытии в замок Дин начал привередничать. Кастиэль сначала решил, что будет игнорировать все его выпады и тогда омеге надоест. Но Винчестеру не надоедало, он напротив распалялся всё больше и больше. Когда половина сервиза за обедом оказалась разбита, а весь стол и пол залит вином, альфа решил, что довольно. Кастиэль попросил слуг их оставить. У него возникло сильное желание перекинуть наглеца через колени и от души нашлёпать по его восхитительной заднице. Но для начала альфа решил попробовать более гуманные методы. Тем более, судя по немного испуганному взгляду Дина, тот понял, что доигрался. И на удивление, этого оказалось достаточно. Стоило Кастиэлю перейти на строгий приказной тон, Дин как по мановению волшебной палочки стал абсолютно покорным. Вытягивая вперёд руки по просьбе альфы, он, похоже, был уверен, что его будут по ним бить, но всё равно послушался. Уже на этом моменте в сердце альфы начала закрадываться жалость. А когда омега уже устал удерживать вручённую ему посуду, и его руки начали подрагивать, Кастиэлю даже захотелось прервать это наказание (хоть он сам и назвал его «упражнением», на самом деле первый термин подходил тут куда больше). Ему было жалко так старающегося удержать несчастное блюдце Дина. Но Кастиэль должен был соответствовать образу жесткого и хладнокровного альфы, поэтому он просто попытался подбодрить омегу и подошёл к нему, чтобы успеть поймать посуду, если она всё-таки выпадет из его ладоней. И Дин действительно справился. Потом они с ним приветствовали граждан королевства. И Дин практически не упрямился перед этим. Должно быть осознал способности Кастиэля к выдумыванию всяческих «упражнений».***
А вечером Кастиэль пришёл ставить ему метку. Дин, понятное дело, очень испугался, увидев его в своей спальне. Омега смотрел на него каким-то взволнованным затравленным взглядом и, кажется, от осознания безвыходности ситуации даже уже был готов заплакать. Поэтому альфа поспешил его утешить, что ему вовсе не обязательно вступать с ним в интимную связь. И это Дина немного успокоило. Кастиэль поставил ему метку. Громкий вскрик Дина резанул по сердцу, и альфа инстинктивно тут же крепко прижал его к себе. И уже сделав это, осознал, что так и следует: физический контакт с альфой уменьшает боль. А зелёные глаза омежки, которые совсем недавно смотрели уверенно и нахально, наполнились слезами. Неужели это настолько больно? Кастиэль почувствовал, как его захлёстывает чувство вины. Если бы Дину ставил метку не он, а альфа, с которым у них была бы взаимная любовь, омежке не было бы столь плохо. Кастиэль накрыл ладонью только что поставленную метку, и, похоже, это помогло. Дин отстранится и объявил, что собирается спать. Без Кастиэля. И альфа предоставил ему эту возможность. А сам ещё долго не мог уснуть, осознавая, что он, как заправский тиран, против воли принудил омегу стать его и заставил носить свою метку, от одной постановки которой его несчастный невольный супруг кричит и плачет. Поэтому Кастиэль отправился в кабинет, где попытался отвлечься, и дописать несколько писем. И каково же было его удивление, когда он, услышав шум возле своей двери, распахнул её и ему прямо в руки свалился обнажённый по пояс Дин. Судя по заалевшим щекам, омега смутился, но постарался этого не показывать, и возмутился, что метка Кастиэля слишком болит. Но это было объяснимо: альфа и омега после постановки метки должны находится рядом. О чём он и сообщил Дину, и предложил лечь в его постель. Омега ожидаемо, отказался. Но, видимо, болело слишком сильно и Дин остался в его кабинете и расположился в кресле. Кастиэль молча лёг спать. Дин какое-то время поёрзал в кресле — похоже, там метка тоже ныла, и всё-таки рискнул опасливо прилечь на самый краешек его постели. Кастиэль облегченно выдохнул. И старательно сделал вид, что уже давно спит.***
В следующий раз, когда он снова оказался с омегой за трапезой, Дин очень старался идеально соблюсти этикет, и надо отдать ему должное — у него прекрасно получилось. Только в какой-то момент его левая рука резко дрогнула и омега даже выронил удерживаемый в это время стакан. Должно быть, поставленная вчера Кастиэлем метка дала о себе знать. А Дин так испуганно на него посмотрел. Наверное, предположил, что его за эту неловкость будут упрекать, а то и наказывать. Его муж теперь его боится. Приплыли. Кастиэль постарался его успокоить, положив руку на ладонь омеги. Дин облегченно выдохнул и даже поблагодарил. Оказалось, он может быть таким лапочкой.***
Но через несколько часов альфа перехватил кулак Винчестера, когда тот пытался впечатать его в лицо конюха. Нет, Дин, конечно, вправе командовать его лакеями, альфа не возражает, но чтобы вот так сразу дойти до рукоприкладства — пожалуй, чересчур. Кастиэль предотвратил движение руки омеги и потребовал объяснений, ожидая услышать какие-нибудь нелепые обвинения конюха. Но вместо этого, к своему изумлению осознал, что лакей открыто признаёт, что отказался подчиняться его супругу, пренебрежительно называет его филдланцем и явно не считает своим правителем и господином. И это он преспокойненько сообщает Кастиэлю. Остаётся только догадываться, что же тогда он мог сказать лично Дину. А конюх, и возможно остальные слуги тоже, считает, что альфа позволит и одобрит такое отношение к своему мужу. Что ж, это зря. Король объявил наказание. Дин расстроенно заморгал и опустил взгляд. Он подумал, что Кастиэль приказал публично наказать его, своего мужа? И даже не попытался возразить. И, судя по высказанному дерзкому предложению конюха сделать наказание сильнее, так решил далеко не один Дин. Ну, ладно. Конюх сам напросился. Увидев, как вздрогнул и начал бледнеть Дин, который снова принял всё на свой счёт, сразу захотелось успокаивающе обнять, прижать к себе, и расцеловать это испуганное солнышко. Но Кастиэль пока ограничился тем, что положил руку ему на плечо, а после того как внёс ясность, увёл оттуда омегу. Дин был искренне удивлён, что его защитили. Неужели он считал Кастиэля способным позволить кому-то обижать своего омегу? Или настолько жестоким, чтобы приказать публично высечь своего супруга на глазах у прислуги? Хорошенькое же у альфы амплуа. Он-то ожидал, что придётся убеждать Дина, что он строгий и суровый, дабы тот не шалил, а теперь выходит наоборот. Нужно убеждать запуганного омежку, что ему можно доверять.***
А после поездки к владениям Дина, которые вошли в состав Тандера, в тот момент, когда Винчестер вошёл в дом альфы, Кастиэль понял, что Дин далеко не просто красивый и обаятельный омежка с солнечной улыбкой. Он ответственный, искренний и заботливый. Винчестер сильно переживал за своих подданных, а в тот момент, когда рыженькая девушка выплеснула ведро воды на Кастиэля, вообще так за неё испугался, что в попытке уладить ситуацию, даже принялся обнимать своего супруга, хотя до этого момента даже не подходил к нему близко. Естественно, король простил девушку. Он бы и так её простил. Но забота Дина об этой омеге его тронула. Также Винчестер переживал, чтобы альфа не обидел остальных жителей деревни и взволновано следил за каждым его словом и движением. Не верил в то, что Кастиэль распорядился помочь людям не с целью снискать их благосклонность. Да и сам Дин его всё ещё опасался. Но метка, вероятно, продолжала сильно беспокоить, и омега даже не стал возражать против присутствия альфы в его спальне. А Кастиэль пришёл к нему вовсе не потому что собирался надавить или приучить Дина к своей компании в постели. Он просто представил, как омега опять будет мучаться из-за болящей метки и как будет терпеть, сжав зубы, до того момента, пока не станет уже совсем плохо. И поэтому решил это сразу предотвратить.-/-/-
Дин снова заёрзал. Кастиэль прижал его к себе, обнимая. Заодно поправил съехавшее с Винчестера одеяло, укутывая его плечи. Омега тут же расслабился и, обхватив альфу левой рукой в ответ, дальше спокойно засопел. На губах Кастиэля снова появилась мягкая улыбка. Он бы с удовольствием сейчас поцеловал Дина в щеку или уголок губ, но опасался потревожить его сон и ограничился тем, что погладил его ладонью по спине. Винчестер прижался к нему ещё ближе и уткнулся носом в его шею. Это оказалось слишком приятно. Альфа замер, стараясь совсем не двигаться.-/-/-
Кастиэль помнил тот день, когда убедился, что его омега смелый и самоотверженный. Дин, не раздумывая, бросился в глубокие воды холодного озера и спас ребёнка. Но только после этого Дин заболел. И Кастиэль впервые в жизни за него испугался. Вот тогда альфа понял, что омега ему не просто нравится. А гораздо, гораздо больше. Кастиэль очень сильно переживал за него. И безумно боялся потерять. Донимал Донателло, заказал уйму микстур у аптекарей и потребовал срочно доставить токайского вина, не скупясь высокой цены. И когда Дин, наконец, поправился, Кастиэль был так счастлив, что готов был исполнять любые капризы и желания омежки. Да, и Дин, казалось, стал к нему более благосклонен. Уже не ершился как раньше, и иногда дарил ему свои искреннее и солнечные улыбки. Альфа млел от радости и уже даже начал мечтать, что когда-нибудь они смогут стать полноценной парой.***
Но следующий день сильно выбил его из колеи. Кастиэль завершил дела и намеревался отобедать со своим мужем, а потом позвать его куда-нибудь прогуляться вдвоём. Заметив выходящего из конюшни Гарта, который уезжал этим утром на прогулку вместе с Винчестером, альфа спокойно поинтересовался, где собственно сам Дин, чтобы пригласить его к обеду. Гарт, на удивление, вместо того чтобы ответить, растерянно оглянулся по сторонам и со словами: — «Должен быть здесь, Ваше Величество», — быстро пошёл к входным воротам. Кастиэль нахмурился. Он и так знает, что Дин «должен быть здесь». Альфа тоже поспешил за ним. У входа Дина не было. Но дежурившие на воротах стражники рассказали, что совсем недавно его омега обнялся с каким-то альфой, перекинулся с ним парой дружеских слов, а затем они весело направились вперёд по улице, возможно, в одну из таверн, ибо тот альфа предложил пойти именно туда. Кастиэль почувствовал, как в нём начали закипать гнев, обида и ревность. Он его, значит, ни разу не взял как супруг, ни разу не тискал, да даже в губы не целовал, кроме одного раза при заключении союза, а какой-то чужой альфа запросто распускает на него свои лапы! И омега позволил. Да как Дин посмел! Своего альфу, своего законного мужа, он значит сторонится, не целует, не обнимает, а тут, пожалуйста! Да ещё и на глазах у всего честного народа. Стыд и позор. Даже стражники, пока рассказывали, уже глаза отводили в сторону. Ничего, он сейчас быстро найдёт этого гулёну и вытряхнет из него всю дурь. Кастиэль приказал сейчас же собрать отряды и прочесать все ближайшие трактиры и таверны. Нет, король, конечно, понимал, что Дин его совсем не любил и не хотел, а этот альфа, возможно, мечта и любовь всей его жизни. Кастиэль сердито сжал губы в плотную линию и резко распахнул дверь очередного трактира. Но надо же хоть немного иметь честь и совесть. Неужели Дин не понимает, что позорит не только своего мужа, но и себя, и своё королевство? В одной из таверн разом протрезвевшие от неожиданно ввалившихся в зал воинов во главе с самим королём посетители рассказали, что совсем недавно Его Величество Дин употреблял пенные напитки вместе с каким-то альфой вот за этим столиком, а затем поднялся с ним по лестнице в одну из сдающихся гостям комнат. Взбегая вверх по ступенькам, охваченный яростью Кастиэль выдернул из ножен клинок, с мыслью, что если застанет омегу за изменой, то прибьёт обоих. Но Дин не может ему изменять. Просто не может. Он же его омега, его супруг, он клялся ему в верности, в конце концов! Альфа толкнул дверь в единственную закрытую наверху комнату. Дверь ожидаемо, оказалась запертой. Стукнув по ней кулаком всего раз, Кастиэль, не думая, выбил её с плеча. С грохотам ворвавшись внутрь, он увидел лежащего на кровати голого Дина и обернувшегося к нему какого-то альфу с расстёгнутой ширинкой. Чтобы пронзить ублюдка насквозь хватило секунды. Сошвырнув его на пол, Кастиэль ринулся к Дину. Нагой омега с кляпом во рту был привязан руками к спинке кровати. На щеке Винчестера, похоже, краснел, след от удара. Дин смотрел на него своими зелёными широко распахнутыми глазами полными страха, боли и отчаянной надежды. Что же, получается, его обожаемый и ненаглядный супруг, которого он чуть ли на руках не носил, сейчас действительно ему изменял? Изменял, наплевав на все устои, на свадебные клятвы и на свою честь и гордость. В дешёвой комнате дорожной таверны, практически на глазах у всех. Как же больно это было осознавать. Как же стыдно принять такой позор. И безумно обидно. Или то, что Дин связан, могло означать, что действо происходило без согласия омеги? Но сюда-то он шёл без всякого принуждения. Дин под его взором испуганно сглотнул и тихо позвал: — Кас, — едва различимо сквозь кляп, но альфа прекрасно понял. Так его зовёт только он. Внутри что-то дёрнулось. Дин, его Дин просил его о помощи, о пощаде. Связанный, беззащитный. И даже если он сейчас ему изменял, а, возможно, именно так всё и было, как бы Кастиэль не злился, убить его он не мог. И бросить его здесь тоже. — Кас, пожалуйста, — умолял Дин, а зелёные глаза до краёв полные тревоги, блестели влажным блеском. Альфа глубоко вздохнул и разрезал стягивающие руки омеги верёвки. Дин глубоко и облегченно выдохнул и вынул изо рта кляп. На лестнице послышался топот стражи. Ладно, Кастиэль разберётся со всем позже. Сейчас просто нужно прикрыть Дина и увезти его отсюда. Альфа дёрнул омегу на себя, чтобы закрыть собой его наготу от вбежавших в комнату воинов, а затем укутал Винчестера в свой плащ и повёл в карету. По пути в замок Дин выглядел бледным и слегка дрожал. Впрочем, не удивительно. Наверное, начинал понимать, что произошло. Но на хмурящегося альфу он почему-то смотрел с каким-то удивлением. — Кас, ты же видел, я был связан, — весомо произнёс Дин, похоже полагая, что этот факт должен его полностью оправдать. Что же, на левой скуле омеги действительно назревала большая гематома. Но откуда Кастиэль знает, было это сопротивлением или какими-то «играми». В конце концов, Дин по своему желанию обнимал этого альфу, по своей воле потащился с ним пьянствовать, а потом сам пожелал с ним уединиться. О чём король тут же и сообщил своему непутёвому супругу. Омега выглядел изумлённым. Растерянно заморгал и яро продолжил убеждать его, что физической близости с тем альфой он вовсе не желал. Кастиэлю было сложно поверить. Хотя внутри он безумно хотел, чтобы это оказалось правдой. Но если, всё-таки, предположить, что Дин действительно не хотел, а тот мудак насильно его раздел и… Его омегу изнасиловали? Кастиэль почувствовал как его накрыла волна ледяного холода. — Он тебя… — слова застряли поперёк горла,— …не порвал? — несколько переиначил вопрос король. Дин ответил, что тот ублюдок не успел вставить в него свой поганый член. Кастиэль выдохнул. Альфа очень хотел, чтобы это оказалось правдой. Но омеге он бросил едкую фразу, чтобы не акцентировать внимание Дина на том, что он по-прежнему переживает за него, несмотря на всё произошедшее.***
По прибытии в замок, Кастиэль отвёл Дина в выделенные ему покои и отправил к нему Донателло, чтобы тот осмотрел его на предмет травм требующих медицинского вмешательства. Сам альфа медленно опустился в кресло своего кабинета и решил попытаться успокоиться. Выходило плохо. Ещё несколько часов назад он спокойненько себе строил планы о том, чем бы лучше развлечь своего супруга этим вечером, а тут оказывается омежка уже и сам прекрасно справился с нахождением развлечений! Нет, Кастиэль, конечно, понимал, что насильно мил не будешь — Дину он не нравился и омега совсем не желал ни его, ни его общества. Понимал, что Дин бы с удовольствием предпочёл ему иного альфу из своих знакомых. Прекрасно понимал. Но то, что Дин вот так вот, возьмёт и пойдёт в открытую водить шашни с первым подбившим к нему клинья альфой, король не ожидал никак. Да, ещё и так, что всё это станет достоянием общественности. Было больно. И весьма обидно. В конце концов, чем он заслужил такое? Да, он вынудил Дина стать своим супругом, не особо беспокоясь о чувствах и желаниях Винчестера, и это, как ему подсказывала совесть, несомненно было жестоко по отношению к омеге. Но такой шаг был оправдан тем, что был необходим не только для удовлетворения прихотей Кастиэля, но и для благополучия королевства. Обоих королевств, на самом деле. И с того момента, как Дин стал его супругом, альфа, по мере возможности, старался быть с ним более чем любезным. Король не просто привёз и закрыл его в своём замке, формально представив народу, а полноправно наделил его всеми положенными почестями и полномочиями. Не давил на него, не обижал (не считая того небольшого эпизода во время первого совместного ужина), старался сделать так, чтобы омега чувствовал себя максимально комфортно, пытался радовать... И даже не воспользовался своим правом взять его как своего законного мужа, в конце концов! А Дин берёт и при первой же возможности вешается на шею какого-то чужого альфы! Который тут же лезет в его штаны. И теперь всё королевство стоит на ушах и обсуждает личную жизнь Кастиэля, которая внезапно стала публичной. А он, тот, чьи чувства от произошедшего пострадали больше всего, должен сохранять трезвость рассудка и разрешить эту ситуацию. Кастиэль потёр пальцами переносицу. В кабинет заглянул Донателло. — Я пришёл сообщить Вам, Ваше Величество, что при осмотре Вашего супруга жизнеугрожающих повреждений, а так же травм, требующих срочного вмешательства, я не обнаружил, — доложил лекарь. — Однако, Вы должны знать, что осмотр не был полным из-за категорического отказа Вашего омеги. А приказа пренебречь его желаниями я не получал. — Да, всё правильно, — кивнул король. — Благодарю Вас. Значит Дин не пожелал обнажаться перед лекарем. Либо просто от стеснения, либо потому что не хотел, чтобы тот что-то увидел. Кастиэль задумчиво нахмурился. Донателло кашлянул. — Вы, Ваше Величество, не сообщали о желании получить от меня информацию есть ли основания полагать, что против Вашего супруга были совершены насильственные действия… — А они были? — Альфа встревожено прищурился, со всем вниманием, смотря на говорившего. Он вовсе не для выяснения обстоятельств произошедшего отправил лекаря к Дину, но раз уж он сделал какой-то вывод, то почему бы Кастиэлю его не выслушать. — Поскольку, как я уже упомянул, осмотр был не полным, я не могу дать Вам окончательное заключение, — продолжил лекарь, — но… — он нахмурился, — подобные телесные повреждения я уже один раз видел. У изнасилованного омеги. Альфа тяжело сглотнул. Дина насиловали. Его мужа. Его омегу. Значит, Винчестер солгал, о том, что урод не успел. Или, может быть, тот подонок лишь пытался?.. В любом случае, это было жутким кошмаром для Дина. Внутри боролись противоречащие чувства. С одной стороны, если всё происходило так, как предположил Донателло, это означало, что его омега искренен и собирался сохранить ему верность. И это, по логике, должно было порадовать альфу, но с другой стороны, это означало, что его омежку изнасиловали (или активно пытались) и только от одних мыслей, какой ужас пришлось пережить его супругу, делалось дурно. — А как он… морально? — уточнил король у уже собиравшегося покинуть его кабинет лекаря. — Морально? — Донателло невесело усмехнулся. — Ну-у… он полагает, что Вы собираетесь отправить его на эшафот. Кастиэль фыркнул. Лучше бы Дин боялся этого до того, как потащился гулять с тем мерзавцем. Но чтобы сейчас омега сходил с ума, ожидая казни, альфа совершено не хотел. К тому же, мало ли Дин на эмоциях каких-нибудь глупостей наделает. Типа прыжков из окна и попыток побега или ещё чего-либо подобного. Поэтому Кастиэль решил отправится к своему супругу. Отчитать омегу за его безалаберное поведение, включавшее в себя объятия и пьянство в компании того альфы, которое привело к таким ужасным последствиям. Объяснить ему неразумному, что он сегодня, вот так вот, легко опорочил честь и достоинство их обоих. И припугнуть, что в следующий раз его попытки заигрываний с другими альфами закончатся тем, что Кастиэль действительно устроит казнь и отправит его в преисподнюю. Дин на это, скорее всего, взволновано захлопает глазками, покорно опустит свою русую головку и смиренно наобещает отныне быть паинькой. Тогда альфа ещё немного поворчит на него для профилактики, а потом они отправятся ужинать. Но стоило Кастиэлю распахнуть дверь в спальню его омеги, как он тут же забыл о всех своих планах. Совершено нагой, бледный, с искусанными до крови губами, весь в слезах, дрожащий как листочек на холодном ветру, Дин сидел, забившись в самый дальний угол кровати, и нервно цеплялся руками за исцарапанные коленки. Кроме ставшей ещё более яркой гематомы на заплаканном лице, теперь альфа увидел и множество страшных синяков на животе и ногах омеги. Заметив мужа на пороге, Винчестер испуганно дёрнулся и сжался, максимально отодвигаясь подальше. На Кастиэля словно вылился ушат ледяной воды. Кого он сейчас собрался воспитывать? Его несчастного омегу только что били и насиловали, а он до сих пор не сделал ничего, чтобы его утешить после пережитого кошмара. Только наоборот, подлил масла в огонь, сообщая, что ему не верит, чем заставил Дина решить, что его ещё и ждёт суровый приговор. Разумеется, бедный омежка не выдержал всего свалившего на него и дошёл до истерики. О чём только Кастиэль думал? Правильно, в первую очередь о своей уязвлённой гордости и своих задетых чувствах. Ещё про то, как произошедшее выглядело для подданных королевства. А о том, что его несчастному, измождённому супругу после случившегося теперь свет белый не мил и жизненно необходима поддержка до его разума не дошло. Альфа глубоко вздохнул и пошёл к своему измученному омеге. Дин тут же вздрогнул и зажмурился. Ох. Перепуганный и загнанный, он, похоже, решил, что Кастиэль собирается его ударить. Внутри всё сжалось от жалости. Альфа сел на постель и очень аккуратно притянул Дина к себе, бережно обнимая. Омега глубоко вдохнул и поднял на него свои заплаканные и изумлённые, но всё такие же выразительные и красивые зелёные глаза. Кастиэль сильнее прижал к себе своё настрадавшееся чудо. А Дин, по щекам которого снова потекли слёзы, начал бормотать, что не изменял. Признал свою вину за прогулку с тем мудаком, но, глотая слёзы, клялся и раз за разом повторял, что не изменял. Было очень похоже, что он был искренен. Альфа решил его успокоить и погладил рукой по спине, но Дин тогда стал плакать лишь сильнее. Говорил, что никогда и не хотел быть с тем альфой, а считал его только другом. Снова, и снова повторял, что не изменял. И Кастиэль поверил. Слова омеги успокаивали терзания его души о том, что тот альфа был желанен в отличие от Кастиэля. Значит, измены действительно не было. Насилие нельзя считать за измену. Его омега хотел сохранить ему верность. И сейчас отчаянно старался убедить в этом альфу. Может быть, конечно, он говорил это лишь из-за страха приговора, но Кастиэлю почему-то казалось, что Дин сейчас честен. А Дина трясло крупной дрожью. Рыдания делались только громче, а его заплаканное, но всё равно прекрасное лицо бледнело всё сильнее. Кастиэль перешёл к утешающим словам и принялся осторожно перебирать пальцами волосы омеги. Это помогло. Дин постепенно стал успокаиваться. И тревожные мысли Кастиэля утихали вместе с ним. Альфа погладил его по спине. Сказал, что всё закончилось. Что он с ним. На всякий случай. Если омега вдруг не понял. Дин всхлипнул и нерешительно поднял на него взгляд своих блестящих от слёз выразительных зелёных глаз. И неожиданно принялся просить прощение за то, что пошёл гулять с тем ублюдком. Признавал, что поступил глупо. Снова всхлипывал. Вот только второй волны слёз им сейчас не хватало. Кастиэль смягчил его самокритику, сказав, что омежка просто слишком доверчив, и поцеловал русую макушку. Дин прижался к нему. Так отчаянно прижался. Словно от близости к нему зависела его жизнь. Кастиэль, продолжая его обнимать, плавно уложил его на кровать. Дин охотно лёг рядом с ним и устроил свою голову на его плече. Взъерошенный, измученный, со слипшимися от слёз ресничками и огромной фиолетовой гематомой на левой скуле. Даже смотреть больно. — Сильно болит? — поинтересовался альфа, осторожно проводя пальцами вдоль края синяка. Дин попытался убедить его, что сейчас ему уже намного лучше, но от Кастиэля не ускользнул тот факт, что омега морщится от боли, когда напрягает лицевые мышцы. Альфа покачал головой и снова принялся перебирать волосы омежки. Они мягкие, теребить их так приятно. И Дин успокаивается. Омега расслаблено выдохнул, прикрыл глаза и довольно скоро засопел, уснув. Тогда Кастиэль осторожно подтянул одеяло, укрывая Дина, и решил тоже немного поспать. В конце концов, со всем остальным он может разобраться завтра. Дин важнее.***
Ночью омега несколько раз просыпался и взволновано звал его. Снова засыпал только оказавшись в объятиях альфы. Кастиэль крепко обнимал его и грустно сжимал губы. Какая же сильная моральная травма случилась у его супруга, и как ещё долго Дин будет так взволновано дёргаться по ночам. А когда Кастиэль смазывал ему синяки, Дин неожиданно поцеловал ему руку. Это было безумно приятно, но осознав, что омега это сделал через силу, чтобы проявить ему почтение, альфа отдёрнул руку. А глаза Дина неожиданно наполнились болью. Он грустно опустил взгляд и извинился. Неужели это было искренне? А Кастиэль как будто его отверг. Идиот. Пришлось объяснить омеге, почему он так сделал и признаться, что ему вообще-то очень приятен такой жест. Дин умиротворённо выдохнул. Значит в итоге понял его. Хорошо. Обрабатывая омеге синяки на бёдрах, Кастиэль, на правах альфы, супруга и врачующего, не задумываясь раздвинул его ноги в стороны, взявшись за коленки. А Дин от этого внезапно впал в панику. Резко побледнел, задрожал, весь напрягся, сжался и зажмурился. Альфа сначала даже не понял, что произошло. А потом сообразил. Такое движение с его омегой уже недавно проделывали. С совершено иными намерениями. Дин выглядел безумно испуганным. И в этот момент Кастиэль осознал, несколько сильно и глубоко ранил его омежку тот мерзавец, собираясь им возобладать. Дин сопротивлялся не только потому, что он был уже замужем и ему было не положено вступать в близкую связь с иными альфами, а будь он свободен, то всё запросто могло было быть иначе. Омега не просто не желал его, Дина перспектива секса с тем уродом ужасала. Это было для него настолько противно и настолько кошмарно, что сейчас даже похожее на действия того альфы движение вызывало такой резонанс. Кастиэлю удалось успокоить омегу, заверив его в том, что король слово своё держит в любом случае, и он может не волноваться. И даже убедил Дина показать альфе его задницу. Нет, Кастиэль верил Дину, что войти тот подонок не успел. Но ведь он мог травмировать омегу, начав пытаться, или пихая в него свои поганые пальцы. Король попросил омегу лечь на живот и выставить напоказ пятую точку. Дин повиновался, и одно это уже возбудило и не слабо. А когда лежащий голышом и смущённо краснеющий омежка (Кастиэль видел, как заалели его щёки и шея) сам раздвинул свои упругие ягодицы, покорно демонстрируя альфе свою дырочку, король почувствовал, как его орган резко наполнился кровью и сильно натянул штаны. Колечко мышц вокруг отверстия омежки было плотно сжато и к счастью ничем не травмировано. Так и захотелось положить свои руки поверх ладоней Дина, огладить кончиком пальца вход, поцеловать… Кастиэль поспешил уйти к рукомойнику и облить лицо холодной водой. Потому что он не железный. И он возжелал. Безумно возжелал взять своего омегу. Но он непременно сдержит своё слово. Дину не стоит волноваться.***
А вчера вечером они с Дином разбирали пришедшие письма. С ним работать выходило быстрее, веселее и приятнее. И кроме того, Винчестер был достаточно смекалистым и помог Кастиэлю несколькими дельными советами. Всё-таки у него замечательный муж. Хоть и взбалмошный, иногда.-/-/-
Внезапно воспоминания Кастиэля прервал тихий стук в дверь. Альфа нахмурился. Кто мог дерзнуть прийти в спальню короля в пять утра? Может быть слуги просто случайно чем-то брякнули. Но спустя несколько минут робкий стук повторился. Кастиэль взглянул на безмятежно сопящего под его боком Дина, и осторожно, стараясь никак не потревожить сон омежки, встал с постели и направился к двери. На пороге стоял один из его лакеев. — В чём дело? — сердито приподнял брови альфа. Потому что, либо случилось что-то чрезвычайное, либо его лакей настолько потерял стыд, что посмел вломиться в спальню короля, ещё и тогда, когда он с супругом. — Ваше Величество, я прошу простить меня за моё столь бесцеремонное вторжение в такой неподходящий час, — так, похоже, слуга всё-таки не спятил, — но возникшая ситуация требует того, чтобы Ваше Величество немедленно оказались в курсе происходящего… — Я понял. Говори, что стряслось? — взволновано потребовал Кастиэль. Лакей глубоко вздохнул. — На Филдландию движется несколько военных отрядов, Ваше Величество. Кастиэль нахмурился. Филдландия, разумеется, его волновала. И он готов защищать и помогать родному королевству Дина, но вообще-то его обороной в первую очередь занимается Джон Винчестер. И несколько военных отрядов — это совсем не армия, Филдландия легко сможет дать достойный ответ и своими силами. Отчего же его подданные решили, что об этом событии непременно нужно немедленно доложить своему королю? — И все отряды под флагами Тандера, — добавил слуга. — Что?! — альфа изумлённо поднял брови. — Как такое могло случиться? Так. Ладно. Я сейчас буду. Кастиэль прикрыл дверь, быстро оделся, стараясь не шуметь, и прежде чем уйти, бросил долгий взгляд на Дина, которого к счастью не разбудила эта суета. Омежка продолжал себе тихонько сопеть, обхватив рукой подушку. Альфа глубоко вздохнул и, бесшумно ступая по паркету, вышел из спальни.