Время сделало нас полукровками

– Жень, ты в порядке? – задумавшийся Егоров не заметил, как Пëтр подошёл к нему совсем близко. Нет, Женя не был в порядке. Утреннюю бурную ссору с Ольгой чудом не услышал ещё спящий Данька, настроение не поднимала даже работа в студии над новой метал-оперой. – Да-да, у меня всё хорошо, Петь, ты отлично поработал, – вот тут он ни капли не лукавил, работал Елфимов, как всегда, на совесть. – Но если вдруг хочешь поделиться, могу выслушать за кружкой пива, – видимо, у Жени всё-таки не получилось сделать невозмутимый вид, так что Пëтр не мог не проявить в очередной раз своё участие. – Ну раз ты предлагаешь, пойдём, – Женя похлопал его по спине и начал собираться.       Идти до приличного бара было не больше десяти минут, и несмотря на лёгкий морозец было принято совместное решение не брать такси. Женя шагал, положив руки в карманы и не видя ничего перед собой – тревожные мысли не покидали его. Они не были с Петром такими уж близкими друзьями, несколько раз неплохо сидели в баре – то воспоминание из Минска у Жени до сих пор подëрнуто флëром лёгкого алкогольного безумия – общались в основном на профессиональные темы, но почему-то Женя не сомневался, что именно с ним он сможет поделиться своими проблемами. Пётр всегда был располагающим к себе: в разговорах слушал внимательно, не перебивал, сам обо всех говорил с теплом и неизменным оптимизмом.       В баре Пётр с присущим ему чувством такта начал разговор со своих учеников. О них, как и о музыке он рассказывал с деятельной любовью – слушать его было всегда интересно. – Танюша мне сразу сказала, что на Голосе он до финала дойдёт, – Пëтр продолжал рассказ о каком-то очередном юном даровании, а Женя аж сморщился от упоминания супруги – сам-то он про Ольгу с таким теплом сейчас говорить не смог бы. – Всё хорошо? – внимательный взгляд мужчины не упустил изменение настроения собеседника. Конечно, пары кружек пива Жене было недостаточно, чтобы напиться, но внутренней свободы уже хватало, чтобы начать рассказывать: – Мы поругались с Олей. В очередной раз. Она меня упрекала, что я не уделяю ей внимания, что думаю только о работе, – "А ещё что я её не хочу", – но последнее Женя не собирался озвучивать. – А у меня действительно после работы хватает сил только на Даню, и то не всегда, и я уже ничего не хочу. Наверное, Оля права, и я плохой муж. Говорить дальше было трудно, а от проницательного взгляда Петра хотелось скрыться, и Женя со стоном уронил голову на руки. Тот всё понял правильно и заказал ещё пива. Такая поддержка Жене была по душе. – Вот скажи, Петь, ты же с Таней давно вместе? – после небольшого перерыва продолжать было легче. – Почти 15 лет. – И вы никогда не ссоритесь? – Очень редко. – И в чём ваш секрет? – Жене было очень интересно, потому что они с Ольгой ругались очень часто, особенно после рождения сына. Пётр почему-то задумался на несколько секунд, но всё же ответил: – Наверное, потому что мы с самого начала были честны друг с другом. Мы оба знали, чего мы ждём от брака, и мы это и получили. – И ты ни разу не жалел? – откровение за откровение, беседовать о личном с Петром было легко и приятно. – Нет, ни разу. Танюша – лучшая супруга, которую я мог выбрать. И если простишь мне непрошенный совет, – Женя кивнул, призывая продолжить, – сначала пойми, чего хочешь ты сам. В нашем ритме жизни иногда сложно просто остановиться и задуматься.       Пётр положил ладонь на скреплённые в замок Женины руки и легонько сжал. Разговор продолжался ещё около часа, но личные темы больше не поднимали, перебрасываясь смешными случаями из жизни и творческими байками. На прощание Петр крепко обнял Женю и произнёс: – Пиши и звони, если захочешь выговориться или просто пообщаться. Одному всегда непросто переживать такие периоды, – и у Жене стало теплее на душе. Почему-то Петру хотелось доверять.

***

      За ближайшие три месяца отношения с Ольгой так и не наладились: они ссорились, не занимались сексом, и только при Дане и Жениных родителях притворялись идеальной семьёй. Всё стремительно катилось к разводу, и Женя не знал, что с этим делать. Женя не знал, как так получилось, что заниматься новым альбомом, общаться с Петром ему стало интереснее, чем проводить время с супругой. Было ли это всегда или началось недавно? Чувство вины разъедало Женю изнутри, и он компенсировал его, проводя большую часть свободного времени с Даней, который взрослел и умнел не по дням, а по минутам.       Редкие свободные часы Женя проводил, пользуясь предложением Петра и наслаждаясь их становящимися всё ближе дружескими отношениями: по-настоящему тесное общение в его жизни было скорее исключением. Елфимов выслушивал его с редким интересом и проявлял заботу в мелочах – с ним Женя чувствовал себя… свободнее? Это чувство лёгкости было парадоксально в своей простоте и стремительности. С уменьшением дистанции между ними Пётр становился всё более тактильным, со смехом он объяснял это своей любвеобильностью: он обнимал при встрече и прощании, касался рук, проводил по спине – физический контакт был не более, чем дружеским, но странно волновал Женю. Прикосновения не хотелось прерывать, покалывание было не брезгливым, как обычно, а будоражащим.       И однажды ночью после их очередной долгой беседы Женя проснулся от смутных ощущений-фантазий горячих шершавых подушечек пальцев на своих предплечьях и собственного возбуждения. “Только не снова”, – после осознания у него похолодело в груди от тревоги.