Ничего сверхъестественного

- Проклят, как же, - забурчал растерявшийся Димка. - Кто бы тебя проклял? - Ну... Она? - Глупости говоришь. Когда это началось? Димка осторожно трогал руки и ноги брата, убеждаясь, что ничего не сломано, не вывихнуто и не побито. И только кровавый пот проступал, набухал, капельки сливались в ручейки и собирались пролиться на щелястые церковные половицы. - С ночи еще, у икон в доме мне нехорошо стало. А когда в церковь зашел... вот. - На кой тебе в церковь приспичило? - не понимал Димка. - Давай, вставай, пошли отсюда. - А сам-то... Сёмка криво улыбнулся и протянул руку. Ладонь скользила, но Димка помог брату встать, подставил плечо, братья потащились на выход - у Сёмки будто ноги заплетались. И тут навстречу им нарисовался добрый самаритянин отец Борис. Шел он в черном подряснике, или как там эта хламида называется, на груди крест, смотрел строго - вот это поп так поп, самый настоящий. Димка даже оробел бы, быть может, кабы не тревога за брата. - Невежды те, кто носят деревянного своего идола и молятся богу, который не спасает! - сурово сведя свои выразительные брови, Борис встал около братьев. От вчерашнего добродушного, ироничного падре и следа не осталось. - Деревянного своего... кого?.. - не понял Димка. - Тьху! Чушь несешь, никому мы не молимся. Сёмка, вися на плече брата, улыбался косой, извиняющейся улыбкой - отец Борис ему очевидно был симпатичен, а он вот так некрасиво себя повел. - Храм есть дом Божий, – быстро и громко заговорил на своем, на поповском, Борис. – Когда ты вошел в дом Божий, подумай, как близко Вездесущий! Здесь Бог, близ нас Он. Здесь Бог всемогущий, да благоговеет вся земля пред лицом Его! Да смирится человек! Да вострепещет грешник! - Да понял, понял, вострепетал, уже уходим, - отчаянно огрызался Димка, ошалев от такого напора. - В дом брата веди, меня ждите, - приказал Борис. - Утреню отслужу и приду. - Пшли уже! - шикнул Димке в ухо Семён. И даже сам зателепался к выходу. На улице живописную картину "красный командир тащит раненного бойца к нашим" застало несколько старушек. Видать, к утрене и шли. - Здрасти, бабушки, - из последних сил проявил дружелюбие Димка. Вместо ответного приветствия одна из старушонок осенила Сёмку крестным знамением. У Семёна из носа немедленно потекло красным. - Как есть, Антихрист, - зашептались бабки. *** Вломившись в поповский домик, Димка сгрузил Семёна на стул и заметался. - Где твоя куртка? А. Вот висит. Шнурки почему развязаны? Как не убился только. Поехали уже домой. Деревянным идолам не молись, умник выискался. А кто молился то? Димку почему-то очень задел упрек святого отца в идолопоклонничестве. Не смотря ни на что, Димон почитал себя сугубо атеистом, а тут его вообще в какие-то староверы записали. Хотя стоп, почему его? Попреки явно были обращены в сторону мелкого, который вроде как разделял Димкины взгляды на религию. Возмущенный Димка присел на корточки и принялся потуже затягивать и завязывать шнурки на Сёмкиных кроссовках. - Дим, - Семён дернул ногой. - Мне не три годика. Я сам, только отпустит чутка. - Чего ты сам? Валить отсюда надо. Димка бросил шнуровать и найденным на спинке стула полотенцем принялся утирать кровь с Сёмкиных ладоней. На полотенце оставались алые пятна, но, вопреки опасениям, больше так пугавшие Димку капельки не появлялись, ладони оставались чистыми. - Мне правда уже лучше, - решительно сказал Семён. - Ну и ладно, - ответил Димка, - на вот, морду утри, Антихрист. Сам он принялся озираться по сторонам в том смысле, чтобы ничего из своего барахла не забыть. - Отец Борис просил подождать, - напомнил Сёмка, понимая намерение брата покинуть гостеприимное кладбище как можно быстрее. - Мало ли кто чего просил, - рассеянно отозвался Димка, шагнув к дверям. - Пошли давай, предки дома ждут, поспешим. Нежданно-негаданно откуда-то выкатился кот, расшеперился на пороге и страшно зашипел, преграждая путь. - Это что еще такое? - удивился Димка. Учитывая размеры котяры и его агрессивные намерения, пробиваться с боем на выход Димка не рискнул. Отошел, сел на второй стул. Кот несколько раз мощно замел полосатым ховстищей, прицельно и угрожающе глядя на нарушителя границы, уселся в позу копилочки и умиротворенно взмуркнул. При новой попытке приблизиться к двери, кот - для дураков - повторил все с начала. Звериный оскал с длинными клыками выглядел действительно впечатляюще, и Димка сдался. - Хрен с тобой, золотая рыбка, - признал он поражение, снял куртку и пошел ставить чайник. Сёмка тихо угорал на своем стуле. - Чего ржошь? - окрысился Димка, брякая ковшом с водой о подкопченый чайник. - Впервые вижу сторожевого кота, вот чего, - невозмутимо сообщил Семён. - Инфернальная скотина, - поделился мнением Димка. Пока грели чайник, пока дули чай с окаменевшими сушками (сушки располагались в плетеной корзинке на столе и братья дружно решили, что можно без спроса), кот не покидал сторожевого поста. - Джульбарс, блин, - досадливо прокомментировал в какой-то момент Димка. На что кот, лежавший на спине, вытянул лапы и загнулся какой-то невообразимой буквой греческого алфавита. Очевидно в такой изогнуто-выгнутой, но при этом парадоксально казавшейся вполне расслабленной позе сторожить было отнюдь не плохо. Кот насторожился, поставил топориком уши и элегантно утек с траектории движения двери раньше, чем братья услышали, как в сенях затопало - вестимо, хозяин возвратился. - Отче, ты где кота дрессировал? Чисто пограничная овчарка он у тебя, - пожелал знать Димка, едва поп ступил на порог. Искомый кот, сидя в сторонке, жмурился и весьма ехидно улыбался усатой своей харей. - О чем ты, чадо? - с самым благостным выражением лица осведомился Борис, вешая на крючок подмокшую на плечах куртку. - Кот как кот. Мышей ловит, молоко лакает. - С таким котом барбоса заводить не стоит, - не согласился Димка. - О, чаек горяченький, - потер ладони Борис. - Я как раз замерз. Он цапнул из плетенки сушку, попытался с ходу разгрызть - ничего не вышло - налил себе чаю и уселся третьим за стол. - Ну что, - провозгласил он насторожившимся братьям, - плохо дело, а? Димка, и так подозревавший, что дела так себе, уставился на ксендза в ожидании разъяснений. Сёмка удрученно покачал головой и, сжав губы, уставился в стол. - Служение идолам, недостойным именования, есть начало и причина, и конец всякого зла, - возвестил Борис. - Так говорит Господь Бог: обратитесь и отвратитесь от идолов ваших, и от всех мерзостей ваших отвратите лице ваше. - Да не служит он идолам! - в сердцах хряпнул кулаком по столу Димка. - Не поклоняйся идолам, сделанным руками, но поклоняйся живому Богу, сотворившему небо и землю и владычествующему над всякою плотью, - гнул свою линию священник. На Сёмке уже лица не было. Димка побледнел от злости. - Ваши предложения какие? - Молиться в храме с Вечери до Первого часа три ночи подряд. От Господа спасение праведникам, и поможет им Господь и избавит их от нечестивых и спасёт их, ибо они на Него уповают. - Знаешь что, падре? Я про Вия кино смотрел, знаю, чем молитвы ваши заканчиваются. - А меня спросить не надо? - поднял взгляд Семён. - Нет! - рявкнул Димка. - Спасибо этому дому. Собираемся, уходим. И так угрожающе посмотрел на кота, мол, только попробуй поперек порога лечь, что хвостатый немедленно убрался на печку, скинул оттуда подушку и ушел в глубину. Семён послушно поднялся, потянулся за своей курткой. - Зря, - произнес Борис, казавшийся внезапно потерянным и опустошенным. - Бога нет, понял? - Димка навис над ним, все еще сидящем на стуле подле стола. - Сколько ты там свои писания ни цитируй, толку от них никакого. - Разве, упав, не встают и, совратившись с дороги, не возвращаются? И вы вернетесь. - Хренушки, - уверенно ответил Димка. - Ты нормальный мужик, но, не обижайся, мозги у тебя фигней забиты. Спасибо за приют. Прощай, отче. *** - Зачем отца обидел? - недовольно спрашивал Сёмка, шагая вслед за братом под ледяным моросящим дождем по кладбищу. Окружающий мир удивительно гармонировал с его похоронным настроением: холодно, мокро, уныло, кругом кресты да памятники, покосившиеся в грязную бурую траву. Хотя под каким прикорни на вечный покой - впишешься. - Он не знает ничего, а туда же, спасать рвется, - сквозь зубы процедил Димка, широко топая к калитке, через которую они вчера попали на злополучное кладбище. - А может и спас бы? - Бормотанием своим? Я тебя умоляю... Смотри-ка! Димка вдруг резко затормозил, так что Сёмка по инерции ткнулся ему в спину. - Что там? На вчера насыпанном над безымянными костями холмике гордо возвышался вымахавший за ночь куст чертополоха. Крупные цветы особенно ярко полыхали на фоне тоскливого монохрома поздней осени средней полосы. Чертополох уверенно растопыривал во все стороны мощные колючки и выглядел так, будто всегда здесь был и никуда исчезать не собирается.