Вкус рома и свободы на губах

      Первые лучи приветливо ласкали бледную кожу, проскользывая, как в прошлую ночь и сама девушка, в маленькую комнатку. Шторы, задёрнутые хозяйкой ещё с вечера, скрывали от глаз ранних труженников сонные личика.       Мерное сопение, блестящие от слёз ресницы и тёплое кольцо рук на чужой талии — её грело всё в ней в это холодное раннее утро. Маленькая цветочная фея — в окружении собранных ромашек и васильков не хотелось представлять её иначе — снова рядом.       Неделя разлуки терзала не одно сердце — тоска о той, кто греет тебя даже в самый ветреный день Гельдерна, причиняла едва ли не физическую боль в те дни. Но сейчас, гладя мягкие пшеничные пряди спящей девушки, она готова была забыть обо всём, лишь бы не отпускать её вновь. Отец не потревожит дня два — из них не хотось тратить ни мгновения. Её фея не знает, что им придётся разлучиться вновь.       Тревожить её вестью о вынужденном отъезде маленькая герцогиня не торопилась. Политика, этикет, ведение переговоров — вся волокита для становления послом герцогства неотъемлемая часть её будущей жизни, как не посмотри. Отец рассчитывает на неё, отказ не принимается.       Эти выезды ведь скоро подойдут к концу, а значит и для её цветочной феи время будет хватать с лихвой. Стоит лишь перетерпеть ещё три поездки. Всего три... — Не уходи, — грудь девушки сильнее прижимается к ней, когда та лишь старалась уложиться вместе поудобнее, — Прошу, побудь со мной ещё немного. — Не бойся, моя фея, я никогда не оставлю тебя, — нежный, почти невесомый поцелуй пробуждает сотни тёплых искр в чужом сердце: маленькая герцогиня не может сдержать улыбку при виде смущённого личика Марины. — Обещай, что не оставишь и не забудешь меня? — Какие глупости. Как же я забуду тебя? — Пообещай. Я хочу услышать, — полные переживаний и любви серые глаза заставляли биться сердце чаще: Карина не могла не сдаться в их плен. — Никогда, моя фея, — ещё один поцелуй, и руки обвивают чужие плечи: сердце вторит чужому, — Я никогда не оставлю тебя...

***

      Ненавистые солнечные лучи продирались сквозь плотные партеры, находя щели даже в гневе задёрнутых окнах. Вечер вновь прошёл беспокойно и бесполезно — из-за принцессы-посла вновь сорвались планы юной герцогиню, пришлось отменить заказ в цветочном, треклятый мужлан-альбинос едва не сбил её с ног в саду и не даже ни на минуту не задумался над извинением. Разгром, устроенный вчера, был скрыт усилиями горничной, подручной девушкой, кою Спивак стала вызывать к себе в разы чаще — в пределах своего герцогства она не опускалась до роли «избалованной девки», но за его границами без чужой помощи стало куда сложнее. И всё же гневаться герцогиня не переставала.       Утро как никогда раньше выходило в тягость. Назойливые лучи выводили её из себя, отменённая из-за треклятой принцессы утренняя встреча подливали масло в огонь. Так ещё и заказ у цветочного оформить не удалось! Невозможность увидеть нервную мордашку Марины в вызванном ею мандраже в конец убивала весь настрой. Спасение её оставалось лишь в одном...       Служанка постучала как никогда во время. — Прикажи подать лошадей, но предупреди, что в сопровождении не нуждаюсь. Со мной поедешь, — пропустив приветствие и оправив полы ночного платья, Карина придирчиво всматривалась в свой силуэт. — Слушаюсь, миледи, — кратко поклонившись, девушка подняла обеспокоенный взгляд, когда заметила сверкнувшую ухмылку в зеркале, — У вас запланирована личная встреча? Не стоит ли мне попросить... — Нет, — спешно отрезала Карина и обернулась к той с хорошо известным ледяным блеском в лазурных глазах, — Нас ждёт увлекательный визит к одной непослушной феи.       От представленного выражения на бледном личике по спине герцогине пробежала приятная дрожь. Свои слова она сдержит. И не важно, что теперь они уже не имеют былого светлого чувства. Пора и Марине расплатиться за свою ложь...

***

      Похлёбка вставала комом в горле от воспоминаний о прошлой ночи. Сердце то заходило в немыслимый ритм, то вновь боязнено замирало — вдруг услышат? Кровь то пятнами выступала на лице и руках, то отлегала настолько внезапно, что забирала все краски с и без того бледной кожи. Взгляд либо цеплялся за всё, что только бросалось в голубые озёрца, либо мёртвой хваткой впивался во что-то конкретное. Пальцы поминутно пробивала дрожь — дыхание спирало. Фил не понимал причин своего недуга. Больным он чувствовал себя лишь душевно: колесом хоть сейчас пройдётся без вопросов. Но разве так бывает? Принц не находил ответа.       Вокруг галдели пираты смешанных смен — Тортуга была уж слишком близко, чтобы упускать возможность сойти на сушу — и своими басистым хохотом и пошлыми шутками раздирали только-только закравшуюся в камбуз тишину. В голове же Фила всё сливалось в сплошную какофонию, прося и без того скудный завтрак наружу. Желание было то ли заткнуть уши, то ли броситься за борт по некогда любезному предложению Ильи.       Илья...       Поймав взглядом сверкнувшие медью лохмы, Фил неосознанно подался за ними — пища и так в глотку не лезла. Пара особо шумных пиратов развернулась в его сторону, но лишь хмыкнула в перерыве между разговорами, в отличие от трёх заостренных на нём пар глаз. Фил успел заметить треклятых Угрюмого с Фазаном и, что несколько удивило того, Воробья. Маленькие карие глазки метали в него вполне ощутимые молние, однако вместо ожидаемого пиратом страха Фил чувствовал лишь неловкость и смущение. Перед глазами вновь на миг всплыла сцена примерения напарников, отчего уйти хотелось лишь быстрее. Пятна проступили на бледных щеках.       Прокравшись в след за флибустьером, Фил притаился недалеко от входа в трюм, в который рыжего юношу едва ли не втянула смуглая рука. В голове мысли разошлись к уже знакомым, непонятным ощущениям — приятном, волнующему кровь и гадкому до скрипка сердца. Две стороны одной медали — принц пришёл к этому прошлой ночью. Но признавать, что есть истина, пока не торопился.       Частое дыхание и шорохи перекрыли собой все мысли. Фил прислонился к щёлке, но света в трюме едва хватало, чтобы разглядеть две мелькавшие тени. Только когда одна из них застыла над другой принц смог разглядеть происходящее — Пуговица с хищной ухмылкой нависала над Ильёй. Была драка? Но тогда почему флибустьер так покорен? Почему он позволяет этой капитанше так скалиться над ним? Фил не понимал, и это выводило его лишь сильнее. Внутри что-то рокотало, навязчиво скреблось о рёбра.       Кровь вновь отравляло гадкое чувство — принц поспешил скрыться, когда шорохи раздались недалеко от двери.       «Да что ж такое? То сна лишаюсь, то млею невесть от чего, то вообще раздражаюсь. Может я болен?» — мысли, как и сам юноша столкнулись о преграду, едва не завалившись обратно. Руку крепко пережала чужая ладонь, в два раза шире его. Смуглое лицо удивлённо смотрело в ответ на рассеянный голубой взгляд. Звенящее в ушах гадкое чувство в миг сменилось неловкостью.       «Из крайности в крайность,» — пронеслось в застывших разом мыслях принца. — Тебя как раз и ишкал, — произнёс Шрам и по-хозяйски закинул руку на хрупкие, по сравнению с ним, конечно же, плечи, — Юра ишкренне шожалеет о швоей выходке. Давай замнём это дело? Не хочу, чтобы до капитана дошло. У него и так кошяков за душой немерено...       «Не задумывался, а ведь правда: вчера с Воробьём не только та сцена была. Как я мог забыть? Нет, не так. Как я мог забыть всё лишь от одной неловкой сцены?» — лицо принца приобрело подстать мыслям цвет, который, к счастью или нет, расценил пират по своему и решил вернуться на приличное расстояние. — Он правда вшё понял! Я ещё могу ш ним обговорить, ешли не веришь. Только капитану...       От упоминания Пуговицы лицо Фила скуксилось сильнее, что вновь расценили иначе. Шрам не унимался в доказательствах невинности и благоразумия своего любовника напарника, ручался за его исправление и корил себя, если проглядит впредь подобные инциденты. К слову, Фил перестал его понимать едва ли не на середине, если не раньше. К Пуговице, упаси Господи, он лично на пушечный выстрел не подойдёт — слишком уж много противоречивых предубеждений сложилось на её счёт — да и о самом Воробье предпочёл бы забыть. Семейные драмы пары пиратов его не должны волновать, а становиться источником конфликтов он уж тем более не собирался. В чём и поспешил убедить Шрама, но вальяжно повисшая на его плечах рука оборвала его на полуслове. — Ну что за разборки с утра пораньше? — не скрываемо расслабленный, даже ленивый тон никак не мирился с тем образом вспыльчивого флибустьера, коего Фил привык видеть, — Дим ты Юру проведать случаем не хочешь? А то с камбуза донеслось... — Воробей, драть тебя за ногу! — в миг позабыв о своей напущенной малахольности, прорычал Шрам и скрылся по направлению к судовой кухне.       Филу лишь мог позавидовать этим пиратам в их незаурядных актёрский талантах — ему бы сейчас отыгрывания невозмутимости ой как пришлось бы на руку. Илья всё ещё недовисел на его плечах и, едва покачиваясь, посмеивался над предстоящей разборкой пиратов. От него, как в прочем и всегда, исходил тонкий шлейф рома, но в этот раз приглушённый неестественным, тяжёлым запахом дыма — так обычно пахли прогулки у трактиров и пабов, чьи завсегдатаи устраивали перекур меж пьяных разборов полётов. Фила аж передёрнуло от ударившего в ноздри едкого запах табака, не дав заметить максимально приближенное к нему тело флибустьера. — Дима не конфликтный человек, — зашёл из далека Илья, усевшись на бочку справа от принца, — Пока не трогаешь его... напарника, мирный и пушистый, несмотря на свои габариты. Но затронешь святое, и секир башка...       Слова флибустьера растягивались в непривычной для того манере, отчего не слушать, не вникать в суть речи не хотелось, как бы Фил не пересиливал себя. Из головы навязчивой мелодией не уходил вопрос — почему он позволял капитану так помыкать собой? Как такой вспыльчивый, непостоянный и гордый Илья мог терпеть подобноё от неё, но при этом заводиться с полоборота с одих лишь слов, если не взглядов других? В чём заключалась привелегия этой несносной чертовки? Почему она имела влияния и власть над ним? Почему она? — В общем, я к тому... — Что тебя связывает с Пуговицей? — выпалил неожиданно для себя Фил, так и застыв то ли с раздражённой, то ли с крайне озадаченной миной: в голове царил хаос подстать ночному рандеву с мыслями о спящем, отчего искренне хотелось выть волком, а не стоять сейчас под пронзительным взглядом медовых янтарей. — А тебя это каким боком касается? — позабыв о вальяжности разом, Илья выпустил колючки, готовый в любое мгновение скрыться под их защиту, — Наслышан уже или, дай угадаю, подслушал, да? Они ведь так любят перетереть остальным косточки, только бы языком чесать направо да налево.       Не такого эффекта ожидал Фил. Нет, конечно, он мог догадываться, что Илье неприятны темы его репутации и слухов, но чтобы настолько. Язык — враг его, давно уже нужно было уяснить. Оправдывать себя поспешностью и необдуманностью принц не особо торопился, понимая, что Илье сейчас глубоко плевать на его оправдания, а значит оставался лишь один путь. — И мне плевать кто и что тебе наплёл...! — флибустьер и дальше продолжил понапрасну распыляться, если бы чужая ладонь не помешала ему: злиться он не перестал, даже наоборот, но высказать претензии не мог. — Тссс, слышишь? — положив свободную руку на острое плечо, Фил заглянул в янтари напротив в поисках ответа: ветреная голова судорожно искала пути отступления.       Ничего, кроме воплей пиратов с их очередными недобайками и пошлятиной, слышно не было, отчего Илья, как не старался уловить постороннего шума, отрицательно, насколько позволяла всё ещё прижатая к губам ладонь, покачал головой. Рыжая чёлка упала на глаза от движений флибустьера, однако вернулась назад не без помощи Фила, осторожно убравшего ту за покрасневшее ухо. В голубых омутах проступал тревожный блеск ожидания, отчего-то передавшийся и медовому взгляду. Илья искренне не понимал мотивов бедового юноши, позабыв в суе о нарушенных границах, но более-менее спокойно ждал его ответа. — Не слышно ведь, правда? — тихо произнёс Фил с нервной улыбкой и поймал непонимающий взгляд, — Я не имел в виду ни слухи, ни прочую ересь о тебе. Честно. Да, признаюсь, я подглядел вашу встречу в трюме. Но! Но не всю и не специально. Мне лишь были непонятны границы... дозволиности капитана. То есть... Как бы объяснить... — чем дальше уходил в оправдания Фил, тем меньше его голос звучал увереннее и взгляд всё чаще бегал по веснушчатому лицу, — Я не понимал, почему ей ты позволял все те... Эм, странные действия? Дым в лицо и, ну.... В общем, я ничего не имел плохо на уме, когда ляпнул. Точно, просто ляпнул, не обдумав.       Выждав три тягостных секунды, Фил всё же опустил руку и в тот же момент взгляд. На вспыльчивого флибустьера не должно подобное подействовать, но от чего-то до дрожи в руках хотелось верить в лучшее. Разжигать новые конфликты сейчас как никогда не кстати и, в чём принц неохотно признавался, видеть того злым или расстроенный по его же вине он не горел желанием от слова «совсем». И дело далеко не в плане или угрозах. Ему самому становилось тошно. Словно частичка переживаний флибустьера поселилась в нём самом, не давая спокойно совладать с собою. — Ладно, проехали, — скрести руки перед грудью, Илья снисходительно выдохнул, — Но больше не суй свой нос куда не просят. Тем более в дела друзей.       «Друзей? Не послышалось? — подняв горящий голубой взгляд на флибустьера, Фил едва ли не физически ощутил, как груз, стиснувший его грудь, словно растворился вместе с долгожданным ответом, — Друзья... Значит, значит это объясняется... Так ведь? Да конечно! Кира ведь с Артом. Хотя нет, плохой пример. Вот со мной, да. Она тоже позволяла себе распускать руки, когда творил всякую ересь. Тогда... Тогда все складывается,» — расплывшись в глупой улыбке, Фил и сам не понимал тому причины. То ли от ответа этой непокорной рыжей бестии, то ли от облегчения — заморачиваться над этим, откровенно говоря, совсем не хотелось. Главное увиденное больше не тревожило принца, остальное же дела второго плана. — Дурак, — щёлкнув странного юношу по носу, Илья и сам не понимал, чему улыбнулся, — Вернёмся в трюм. До порта осталось недолго, а как вести себя ты явно не знаешь.       Ладонь флибустьера, холодная, как и в прошлую ночь, пережала запястье принца, направляя того за собой. Пуговицы или Шрама Фил не встретил, хотя и чувствовал, что за ними кто-то наблюдал. Интуиция притупилась под стуком, отбиваемым сердцем. Илья был сродни магниту, коий время от времени сбивал его внутренний компас с истинного направления — иначе Фил не мог объяснить столь несвойственные ему волнение и чувство, раз за разом будоражещее его кровь. Но какой бы помехой флибустьер не являлся, принц не винил того, поддаваясь даже крохотному влиянию. Пробуждающееся тепло глубоко в груди того стоило. Ночные обещания и мысли тщетно пытались завладеть вниманием хозяина, но, ослеплённый необычными ощущениями, тот не замечал их.       «Новый кусочек нашёл своё место, но сколько их в картине?» — улыбнувшись краешком губ, Фил сделал шаг навстречу янтарному омуту.

***

— Да погоди же ты! — вырвав свою руку из хватки чужой, Кира пыталась разглядеть в изумрудный глазах признаки то ли болезни, то ли первых намёков душевного расстройства, — Какое судно? Как отправляемся? Что ещё за Тортуга такая? Да и в конце-то концов, зачем нам сын цыганки?!       Упомянутый юноша лишь добро улыбнулся новому другу и травнику заодно, который к слову понимал столько же, сколько и сестра — ровным счётом ничего.       Вернувшись в комнатушку, Сменкины застали Арта в полной боевой готовности в сопровождении такого же взбудораженного смуглого юноши. На объяснения страж распыляться не стал, а потому, впихнув пришедшим их вещи, он потянул их в сторону пристани, попутно обсуждая с новым другом одним лишь им известный план. Вик, в отличие от Киры, покорно шёл вслед и дожидался, пока они договорят. Лучницу же подобное пренебрежение задело и, ухватившись за первую возможность, устроила допрос. Однако лишь один Крип поддержал инициативу хозяйки, что действовало на нервы девушки ещё сильнее. — Буша поможет с переплавкой к острову, — закрывая собой цыгана от греха подальше, Арт развернулся ко Сменкиным, — Нужно спешить! — Заче-ем? — страдальчески протянула Кира, но за другом последовала. — Кем, — поправил ту с милой улыбкой Буша, за что и получил в ответ пылающий карий взгляд, — Молчу. — Фил. Он должен прибыть туда сегодня или уже прибыл. Я же говорил, что вчера видел его! А ты — алкаш да алкаш. И сразу скажу: нет не приснилось, и да, доказательства имеются. Записка, — завидев впереди пристань, Арт прибавил шаг, остальным же приходилось лишь поспевать за ним, — Буша, не отставай. Веди скорее к своему приятелю. — Полегче, братка. Меня не спугнёшь, так друга. Он парень не плохой, но незнакомых побаивается.       «Братка? Надо же, Арт умеет заводить друзей быстрее Фила, — расслышать разговор парней стало в разы сложнее, когда ветер с моря стал заглушить собой всё вокруг, поэтому Кире ничего не оставалось, кроме как уповать на поддержку брата.       Арт окончательно потерял способность здраво мыслить — в этом девушка больше даже не сомневалась. Напиться вдрызк с первым встречным куда не шло, но нестись сломя голову по наводке какого-то куска бумаги — край. Достоверная ли она? Что в ней было? Точно ли Фил её оставил и хотел ли вообще посылать их за собой? Почему же он вообще оставил записку и ускакал с пиратами дальше, если знал, что друзья здесь и ищат его? Кира понимала, что Фил ветренный человек с одной лишь свободой на уме, но не настолько же. В конце-то концов, в Филдоре его дом, друзья, семья...       «Семья? Он постоянно избегал этой темы, да и Арт уворачивался ровно также. Провожал его. А что МЫ знаем он?» — осознание пришло неожиданно, поставив лучницу в тупик. Они и правда много не знали о друге, хотя тот едва ли не лично был знаком с их роднёй, бывал в их домах. О Филе они знали лишь поверхностно — тогда почему она так уверена, что он не сбежал по собственной воле? Его ведь так влекла свобода, может он и ухватился за шанс обрести её. Побег от ответственности был в его духе. — Кир, я не знаю, о чём ты думаешь, но я переживаю не меньше, — Вик приобнял её за плечи и слегка коснулся щекой тельца Крипа, покорно сидевшего на плече хозяйки.       Брат всегда умел уловить настроение лучницы, что её всегда удивляло, но безмерно радовало и даже вызывало некую гордость. Похвасться такой эмпатией среди членов семьи могли лишь единицы. — Братец, что ты знаешь о Филе, кроме его нрава и глупых шуток?       Вик покасился себе под ноги, застыв так на пару мгновений, но после поднял озадаченный взгляд — он понял, к чему та клонила. — Не может быть, — отрезал сразу же травник, несмотря на пронзительный взгляд карих глаз, — Разве он мог? Я не верю. Прости, Кир, но я правда не могу в это поверить. Он не настолько безрассуден. Всему есть разумное объяснение. — Но если нет, тогда как нам поступить? Тащить насильно домой? А если он скроется от нас, как мы прибудим? — Тогда свяжем, — холодно отозвался Арт: страж слышал всё, в отличие от Буши, напевавшего себе что-то задорно под нос. — Свяжем? — очки травника не помешали обернувшемуся стражу разглядеть широко открытые в удивление карие глаза, — Не слишком ли жестоко, Арт? Мы ведь говорим о нашем друге! — И моей работе, — буркнул уже себе под нос Мещеряков и вместе с Бушей подошёл к спавшему у ящиков рыбаку: Сменкины не ответили на его последние слова и остались позади.       «Не нравится мне эта затея,» — заключила с досадным вздохом Кира и посмотрела на полотно морской глади. Где-то вдалеке, приближаясь к берегам острова, чёрнела на фоне стройная фигура пинка, но видеть лучница могла лишь сливавшееся с небом море с клочками облаков. Пираты на два шага впереди — отрицать бессмысленно.

***

      Благоухание цветов, которые она планировала ощутить по прибытию, заглушал запах рыбы, коя ближе к пристани лежала чуть ли не на каждом столе. Благо, чем дальше Карина уходила, тем разнообразнее становились прилавки и дышать становилось в разы легче. Площадь же встретила юную герцогиню ароматами выпечки, фермерских продуктов и трав мелких лавок, конкурирующих с садоводами-любителями. Люди сновали меж них в дневной суе, не обращая особого внимания на три фигуры в плащах — ярмарка в самом разгаре. Какое простым людям дело до незнакомцев, если чуть ли не из под носа сосед уводит товар? Карине же было только на руку.       Обойдясь на сегодня сопровождением лишь служанки и навязанного стража, юная герцогиня высматривала в толпе мелькавших вывеску уже знакомого цветочного. Синий, подстать филдоровскому традиционному цвету, плащ скрывал от посторонних глаз официальное платье её и брошь на галстучке — символ Гельдерна. Выход на площадь не ознаменовал официальных встреч или визитов, но Карина не хотела изменять своим принципам и намерению пустить пыль в глаза тем, кто смел усомниться в ней. Хозяйка цветочного не причастна к произошедшему, но будет не лишнем представить ей образ особенного клиента, чьи заказы превыше всего.       Юная герцогиня пребывала не в лучшем настроении, как успела заметить стражу служанка. Сон испортил утро, но день упускать она явно не намерена.       Колокольчик раздался над головой стража, пропустившего дам вперёд, однако остался снаружи ждать следующего поручения зарубежной гости. — Добро пожаловать в мою лавку, — лёгко поклонившись, хозяйка улыбнулась морщинками у уголков рта, — Новый товар появиться чуть позже, но, надеюсь, имеющийся придётся вам по вкусу.       «Значит она ушла, печально. В план не входило её отсутствие. Что ж... Но выезд не должен остаться безрезультатным,» — алые, голубые, нежно-розовые и пунцовые лепестки пестрели перед льдинами двух её глаз: бесспорно, они вызывали отклик в её душе, но сердце больше не трогали. Глаза остановились на белоснежных, совсем невинных и чистых среди прочих лепестках, сливаясь со всеми лишь ядовито-желтой сердцевинкой. Тихие шаги хозяйки растаили среди мыслей герцогини. — Нарциссы - прекрасный выбор для осознавших свою глупость бывших возлюбленных, — пригладив короткими пальчиками пару бутонов, хозяйка поймала недоумевавший холодный взгляд. — Это почему же? — Нарциссы означают «возобновления чувств», миледи. Но лишь белые, жёлтые уже совсем иное. Не зря ведь людей сравнивают именно с этими цветами. Они больше, чем украшения. Они могут сказать то, что мы сказать не смогли. — Иные значения говорите, — от пришедшей мысли ухмылка сама напрашивалась на губы девушки, — Поможите составить букет?       Глаза хозяйки загорелись торговым интересом — не понять того, что дело привлекло её не только материальным обеспечением, невозможно. Покрутившись у прилавка, женщина раскрыла значения наиболее красивых растений, но, к сожалению юной герцогини, только положительные и любовные. В её затее им не было и места. — Это всё, конечно, удивительно и познавательно, но меня не интересует, — остановив хозяйку от очередной попытки рассказать о розовых гвоздиках, Карина сменила улыбку на снисходительную, — Есть ли у цветов негативные значения?       Вопрос поставил женщину в тупик на пару добрых секунд. Видимо, образ столь грациозной и воспитанной девушки не вязался с чем-то грязным и уж тем более оскверняющим в её же понятиях. Но желание нажиться перебороло внутренний ступор, поэтому хозяйка перешла к противоположной полке. — Вас интересует разочарование в ком-либо или безразличие? Есть ещё глупость, — указывая на жёлтые гвоздики, редкие цветки иберийки и герань, хозяйка старательно вглядывалась в холодный лик покупательницы, — Есть, конечно, и цветы чёрного оттенка, но их мало. Однако означают они исключительно противоположное, как и засушенные. Заинтересованы? — Безразличие звучит привлекательно, но, — протянула Карина, заметив в углу прилавка стебли засохших цветов, — Что насчёт тех?       Хозяйку не мало удивил выбор юной герцогини. И, в самом деле, кто выбирает едва ли не мусор? Тем более они и скрыты от глаз покупателей из-за своей неприглядности. Однако женщина всё же положила их на прилавок, чуть зардев щеками. — Розы были прекрасны ещё дня три назад. Они означали любовь и страсть, могли раскрыть чувства дарящего, но теперь, — коснувшись засохшего бутона, хозяйка заметно изменилась в лице, — Лишь обратное. Конец любви. Обман или предательство одного из влюблённых. — Прекрасно! — не считаясь нисколечки с чувствами женщины, Карина протянула ей пару монет, — Этого хватит, я надеюсь? Всё же цветы уже мертвы, и продать другому вы их не сможете.       Приняв плату, хозяйка покосилась себе за спину: задняя дверь тихо хлопнула. Торопливые шажки проскрипели по ветхим половицам и замерли перед дверью.       Карина, стоявшая с букетом всё это время перед прилавков, не могла оторвать горящий от ожидания взгляд от полуржавых петель. Сейчас они скрипнут, и та, ради которой она потратила едва ли не час личного времени, предстанет перед ней. Обомлеет, возможно вновь побледнеет от дрожжи и дурных мыслишек в её милой головке. Юная герцогиня предвкушала этот момент — стебельки еле слышно хрустнули под её тонкими пальчиками. — Прости, тётушка, я задержа... — серебряный взгляд упал на ухмылку герцогини, —... лась. — Ну что за манеры? — пробубнила в негодование хозяйка, заставив застывшую девушку поклониться: ухмылка герцогини загорелась пуще прежнего, едва скрывшись за букетом.       Марина бледнела на глазах, принося в первые мгновения волны долгожданного восторга герцогине. Именно такая, какой Карина себе её и представляла, не раз за сегодняшний день прокручивая в мыслях их встречу. Опущенный взгляд, чуть подрагивавшие руки и губки. Юная герцогиня забылась при виде своей цветочной феи. В нежно-голубом, летнего покроя, платье Марина напоминала себя прошлую, до побега из Гельдерна. Сердце сдавило от мелькнувшего перед глазами воспоминания — букет прошелестел сухими листьями, вернув её холодный рассудок.       Сделав решительный шаг к покачнувшейся девушке, Карина обожгла ту вновь ледяным взглядом и протянула в дрожашие руки букет. Улыбка, едва ли не перераставшая в оскал, горела на алых губах. — До встречи, цветочная фея...       Тихий звон огласил об уходе юной герцогини и её спутников, растворившись в вязкой тишине, окутавшей в миг цветочную лавку. Марина не вымолвила не слова — стебли окончательно сломились в цепкой хватке оцарапанных рук.