***
С похоронами покончено. Всё сделано в самом лучшем виде, который только и может быть. — Покойся с миром, Мэри, — это был единственный раз, когда существо молилось. Теперь единственный маленький цветочек может напомнить о юной деве, чье лицо когда-то освещала яркая улыбка. Маленький холмик останется здесь навсегда. Проведя взглядом по небу, девочка застыла, ей больше нечего здесь делать, возможно, стоит вернуться, но не сейчас, она хочет ещё прогуляться, она не может вернуться в таком состоянии. Хотя вообще, надо? Ну, может, если только попрощаться.***
Два дня девочки не было в вампирском обществе, когда та вернулась, взгляды вампиров были целиком направлены на неё. Никто раньше не видел аристократку в настолько подавленном состоянии, она же всегда была высокомерной и излишне веселой, что частично не свойственно вампирам. Теперь девушка подходит по всем стандартам. Идти в особняк не хотелось, она не сможет спокойно посмотреть в глаза отцу. Молча глядя на детишек, что и не подозревали насколько их судьба будет ужасна в будущем, тошнило, ведь теперь полукровке настолько хотелось покончить со своей человечностью, что её будто раздирало изнутри. Если бы не это человеческое чувство, она смогла бы спасти подругу, не помешкала бы — и всё было бы хорошо. Теперь становится ясно, что Ферид подразумевал под алчностью людей. Они могут убить даже своих собратьев, ни капли совести. Девушка имеет четкое намерение стать полноценным вампиром. Да, пусть её мать этого не хотела, но дочь просто так не может, она не хочет потерять кого-нибудь ещё. — А вот и наша потерянная вернулась, — сзади раздался ехидный голос. Ответа не последовало, хоть и серебровласая остановилась. — Что случилось? — Вельт вышел вперёд, внимательно всматриваясь в лицо. — Ты будто смерть увидела, — она промолчала, Лакус невольно дёрнул бровью: — Эй, Лиза-тян, серьёзно, что случилось? — Мэри… — хриплым голосом, наконец, выдавила из себя полукровка. — Она умерла, её убили люди. — Мэри? Это разве не твоя подруга-человек? — удивительно, что солдат до сих пор её помнил. Сереброволосая кивнула. — Люди убивают своих же? Да они безжалостны, — для него это было всё не настолько важно, но парень понимал, что его подруга сейчас не в лучшем состоянии и шутить не время, хоть один вампир позаботиться. — Пошли, тебе стоит отдохнуть. — Вельт взял её под руку, думая поскорее увести. — Я хочу выпить крови, человеческой, не хочу больше быть полукровкой, — до этого её красноречивая речь превратилась в какую-то сильно скомканную. — Потом, я дам тебе своей. Парень прекрасно понимал, что жить как бессмертный не такое уж удовольствие, как многим может показаться. Девушка сломлена — и как бы её же действия не стали роковой ошибкой, ради этого он даже пожертвует своей крови. Почему-то ему хочется о ней позаботиться, хочет удержать её до последнего. «Раньше я думала, что он слишком наглый и взбалмошный, а оказывается я была не права», — кое-как ещё соображал подросток. Её увели. Троица направлялась к особняку. Смотря на пугающихся детей, её пробирает отвращение. Она больше не хочет жить, не хочет быть собой. Девицу довели до комнаты, оставив в гордом одиночестве. Задернутые кое-как шторы, откуда лишь один лучик света пробивался, большая кровать, неравномерно закрытая пологом, и девочка, что лежит на ней, смотря безжизненным взглядом в потолок. Так и пролетела пара часов. Настал вечер, как сама полукровка думала, ведь света больше не было. Стук в дверь, показалась чья-то светлая голова, а затем уже и полностью тело. За ним ещё одно существо, но более массивное. Ни у кого из них не было улыбки на лицах. — Ты вернулась? — Ферид присел на кровать, не свойственное ему спокойствие сразу вызвало удивление. — Не зря ты сказал, что люди алчны. Они не жалеют даже своих сородичей. — Поэтому я и говорил, ты не должна была связываться с ними, милая. Спустя два дня на глаза снова накатило слезы. — Я… я больше не привяжусь к человеку, — она снова рыдает, молча, чтобы никто не слышал. — Правильно, — отец обнял свою дочь, что теперь уткнулась в его грудь и плакала навзрыд. Впервые он показал себя как настоящего родителя, но, возможно, и в последний. Ведь Ферид знал, что так случится. Он уже давно всё выяснил, теперь же будет скрывать этот факт долгие годы, чтобы навечно скрыть факт своей причастности. Всё ради своей цели. — Эй, Кроули, почему же ты не обнимаешь мою милую дочурку, ты же видишь, как она плачет, — маска, одна за другой меняются эмоции. Эшфорд, что растерялся, ведь мужчина даже не знал, как надо успокаивать в такой ситуации. В прошлом, после гибели своих сородичей, он смирился. Хотя в данной ситуации важную роль играет их возраст. Ему было двадцать пять, а ей — пятнадцать. Целых десять лет разницы. Вздохнув, тринадцатый прародитель присел рядом с семьёй, немного нервно поглаживая девушку по макушке, ведь сейчас тот чувствовал себя не в своей тарелке. Но делать нечего, она потом свыкнется, он это знает.***
Наступил следующий день, будучи дома, девушка не чувствовала себя настолько подавленной. С утра она снова встретилась с развеселым Феридом, потом переговорила с Кроули, рассказывая, что случилось пару дней назад. Попытавшись её снова утешить, Эшфорд отстал от девочки. Ближе к полудню Элизабет случайно встретилась с Микой, хотя этого даже не планировала. Ему она тоже рассказала полную историю. Возможно в парне теперь выросла ненависть к людям и желание забрать Юи как можно быстрее. Полукровка рассказала о своём желании стать полноценным вампиром, Хакуя молчал. Он ненавидел так сильно и людей, и вампиров. Но отговаривать не стал. Так они и разошлись, теперь аристократка всё больше времени проводила в особняке. — Знаешь, Кроули, я хочу выпить крови, но не Ферида, а человека. — Не спеши с этим, — спокойно ей отвечал прародитель. — Если бы не моя человеческая часть, я бы никогда не потеряла Мэри; и я поняла, что ненавижу людей. — Послушай, Лиза, ты всегда успеешь стать полноценным вампиром, сама же знаешь, что когда-нибудь он это устроит, — под «он» мужчина подразумевал Ферида. — Но поверь, жить не ощущая ничего, тоже приносит мало радости. — Знаю, но я уже, итак, ничего не чувствую. Они замолчали. — Решай сама. Так Элизабет и отправилась к отцу, чтобы сообщить о такой приятной для него новости.