Нежность

      Они целовались самозабвенно, не стесняясь никого и ничего.       — Мы сбежим, слышишь? Сбежим от твоего психопата и ты начнёшь такую новую жизнь! О, мы будем разъезжать по всей Европе, словно по одному городу, ну, как только эта дурацкая война закончится — влюблённо шептала Мата, выцеловывая кажую родинку на теле любимой, — Любовь моя, ты влюбишься во Францию, я уверена.       — А как же дети? Я ведь не могу просто бросить их так — в отличие от своей легкомысленной возлюбленной, Антони смотрела на будущее гораздо серьёзнее.       — Да и на счёт войны я бы не хотела так торопиться, кто знает, кто выйдет из неё проигравшим…       — О, милая, мы наймём им лучшую гувернёрку в Европе, я проконтролирую это лично, моих денег вполне хватает! — рассмеялась Мата, запуская пальцы в волосы и в считанные секунды уничтожая свою безупречную укладку.       — А на счёт войны… Не беспокойся, у меня есть приятные знакомые как среди плохих парней, так и среди хороших, так что проигравшими мы не останемся никогда! — смех смуглой девушки невероятно заражал, так что Бауманн не смогла удержаться от улыбки, утыкаясь носом в плечо любимой и чувствуя, как её шаловливые руки уже во всю разрушают и её причёску.       — Я этот кошмар, между прочим, два часа сегодня укладывала — добродушно проворчала женщина.       — А я бы на твоём месте подстриглась бы покороче, между прочим — Авторитетно заявила Хари.       — Волосы по плечи тебе бы пошли.       — Посмотрим, у меня всегда будет время обкромсать себе волосы. Но время прямо сейчас я хочу провести только с тобой.

***

      — Знаешь, я подумала и решила, что всё же была не права по поводу твоей причёски. Длинные волосы тебе шли замечательно — пробормотала девушка, раз за разом проводя подушечками пальцев по надгробию, словно перебирая чужие пряди.       Она не присутствовала на похоронах — вряд ли бы семья Антони оценила то, что к могиле припёрлась какая-то незнакомка — поэтому навестила могилу ночью, когда её уж точно никто бы не смог заметить.       — Представляешь, я тут дней пять назад связывалась с Плотцем, у него, кстати, начальник новый, Филлипом зовут, прямо как твоего старшего, и он обещал в случае чего предоставить политическое убежище в Германии нам обеим. Обидно, правда? Пришлось  отказаться, думаю, я всё же останусь жить в Лондоне на некоторое время. И разберусь с Тапутти. Нет, серьёзно, она чертовски этого заслужила. Хорошо, любовь моя? —