***
Разумовский был уже на полпути в солнечную Грецию, а внутри него на тонкие линии разветвлялись сомнения и угрызения совести. Его тянуло обратно к Игорю. Он уже напридумывал тысячу извинений и порывался взять телефон в попытках написать сообщение, но через пару часов самолёт приземлился в Афинах, и Сережа решил хотя бы пару дней не поддаваться эмоциям. Игорь в Санкт-Петербурге проснулся в свое обычное время и был крайне удивлен, не увидев рыжих прядей на соседней подушке. В рабочем кабинете и гостиной была тишина. Ни записки, ни сообщения не оставалось. Гром пожал плечами с мыслью, что у Серёжи есть много важных конференций, собраний, о которых он мог не предупреждать, поэтому волноваться нет смысла. Игорь все равно ничего в этом не понимает. Заселявшись в отель, Разумовский узнавал об интересных местах для туристов. Ещё в детстве со школьных учебников он видел фотографии руин древних храмов и статуй, памятников архитектуры. Несколько местных рассказали ему о музеях неподалеку. Его внимание привлекла картинная галерея, на поход в которую он забронировал билеты как только плюхнулся на кровать в номере. Звонка от Игоря за все это время не было, и Сережа в непонятном ожидании смотрел в экран смартфона, словно должно произойти какое-то чудо. Он посмотрел на время и положил телефон на подушку, распластавшись звёздочкой на кровати. Через пару часов Разумовский, уже отдохнувший от долгого перелета, направлялся по месту нахождения галереи. Окружающие пейзажи радовали глаз: в них не было привычной серости, как в Петербурге, хоть те и таили в себе особую атмосферу. Солнечные лучи приятно грели кожу, а запахи из придорожных ресторанчиков манили за собой. Купив стакан кофе со льдом, Сережа медленно проходил по улочкам города, запечатлевая красивые места на память. В голову снова вернулись мысли об Игоре. Они оба могли сейчас быть здесь, рядом друг с другом. И сколько бы Разумовский не обещал себе отвлечься от этого, он не может. Сдается, вновь устремляя взгляд на контакт в телефонной книжке. Непонятная игра в гляделки, будто Игорь почувствует его на расстоянии и позвонит, признав свою неправоту. Нет конечно, и головой Разумовский это понимал, но глупое сердце отказывалось подчиняться. Подошло время экскурсии в галерее, и Сережа попытался настроиться на получение знаний и приобщению к прекрасному. Искусство требует погружения, а это значит, что нужно освободиться от лишних мыслей. Несколько просторных светлых залов, на стенах которых висели полотна известных художников. Эстетическая часть Сергея ликовала внутри, он с восхищением вглядывался в детали, прочитывал краткую справку рядом с картиной. — Вам нравится это полотно? — внезапный вопрос задал мужчина, остановившись рядом с Разумовским. Темные волосы были немного взъерошены, черная футболка и шорты в идеальном состоянии сидели как на влитом. Он был похож на агента под прикрытием. Проницательный взгляд заставил Серёжу перестать глазеть на незнакомца и ответить на заданный вопрос. — Ээ, да, я давно хотел узнать о нем побольше, — ответил Разумовский. — А как вы поняли, что я из России? — Когда мы входили сюда, вы в порыве восхищения сказали несколько слов на русском, догадаться было не сложно, — с улыбкой произнес незнакомец. — Я Олег Волков, будем знакомы. — Сергей Разумовский, очень приятно. Олег предложил вместе рассматривать выставку, чему Сережа был невероятно рад, ведь сейчас он точно нуждался в ком-то, похожем на Волкова. По прошествии пары часов Разумовский определенно мог сказать, что его новый знакомый имел прекрасный вкус и обширные знания по части искусства. — У меня в офисе висит картина Ботичелли почти во всю стену, — произносит Сережа, медленно сходя вниз по ступенькам. — Должно быть, это смотрится великолепно, — подмечает Олег. — Извините за нескромный вопрос, но может посидим где-нибудь и выпьем по бокалу вина? Сережа замедляется и останавливается глазами на лице Волкова: глаза, цвет которых напоминал лёд, но Разумовский не видел в них ничего холодного. Словно скрывая тайны, они были покрыты ледяной коркой, не поддаваясь никому, кто пытался хоть что-то узнать о том, что находилось там, глубоко. — Я не против твоего предложения, — согласился Сережа, — перейдем на ты? — Отлично. Да, думаю, на «ты» будет удобнее. Олег бывал в Греции каждый год за последние несколько лет и местность знал неплохо, поэтому сразу решил, куда лучше будет пойти на такое «рандеву», чтобы обоим было удобно и без лишнего шума. Волков пообещал, что зайдет за Разумовским через пару часов. Сергей показался ему очень интересным. Олег не помнит, когда последний раз видел такие горящие глаза при виде полотен и такие эмоции в разговорах об искусстве в целом. Несомненно, этот молодой человек удивил Волкова, и почему бы им не познакомиться поближе? О близких друзьях Олег забыл уже давно, да и идти на контакт было для него большой проблемой, но сейчас, увидя Разумовского, такого яркого и полного жизни, в голове, да и в сердце что-то щёлкнуло. Он не смог противиться этому, да и не хотел, наверное. Сережа явно не ожидал таких встреч, но и против не был. Волков обладал невидимым притяжением, отчего Разумовский практически без раздумий согласился на вечернюю беседу. Спокойные разговоры по душам — то, чего давно не было в отношениях с Громом. У Игоря редко оставалось на это время и настроение, а Сереже необходимо было, чтоб его кто-то выслушал. И сейчас он не мог отказаться от этой возможности. Волков ожидал Разумовского у входа в отель в назначенное время. — Мы пешком? — удивлённо спросил Сережа, не увидев рядом автомобиля. — Я предпочитаю пешие прогулки, тем более, тут не так далеко, да и по дороге много красот, — Олег поднял голову к небу и улыбнулся. До места, которое выбрал Волков, оба шли в молчании. Непонятно, было это стеснение или они просто берегли все слова для дальнейшей беседы. Сережа крутил головой во все стороны, разглядывая пейзажи и виды, а Олег тихо усмехался, поглядывая на восторг нового друга. — Вот мы и пришли, — Волков остановился, — как тебе? Спокойное море вдали дарило чувство умиротворения, лёгкий ветер трепетал пряди волос, а десятки или даже сотни огней по всей округе создавали особую красоту. Виднелись древние храмы, среди которых петляли интересующиеся туристы. Вот бы остаться тут. Рядом было небольшое заведение, куда Олег сразу же обратился, переговорив с человеком из персонала на греческом. — Сейчас нам принесут бутылку вина, а ты пока располагайся за столиком, — мужчина подмигнул и ненадолго удалился, оставив Серёжу наедине с самим собой. Олега не было рядом пару минут, а на Разумовского напали сомнения. А что если не нужно было соглашаться на это? Что он потом скажет Игорю? Что будет с этой дружбой дальше? — С тобой все хорошо? — Волков снова внезапно появился рядом и вырвал Сергея из тучи неугомонных мыслей. За короткое отсутствие его новый друг стал напряжённым, вдавился сильнее в кресло и опустил куда-то в пол свои небесно-голубые глаза. — Расслабься. Разумовский кивнул и сел поудобнее, сложив руки в замок. Олег устремил взгляд вперёд, словно пытаясь что-то высмотреть, но его глаза любовались открывшимся видом. Он чувствовал напряжение, исходящее от собеседника рядом. Его нервы были натянуты, как струны, несмотря на то, что вся обстановка предполагала релакс и спокойствие. — Наше вино принесли, — официант заговорил с Волковым на греческом, из которого Сергей ни слова не понял. — Скоро подадут закуску. — Все это ты оплатил? Ну вот, началось,— подумал Олег про себя. — Да, но только попробуй всунуть мне деньги. Взгляд Волкова гневный и холодный — Сережа впервые видит такой. Даже у сурового Игоря никогда такого не получалось. Под этим натиском Разумовский понимает, что попытки материально отблагодарить за весь этот вечер тщетны. — Расскажешь, как ты докатился до жизни такой? — Олег начинает разливать вино, вдыхая тонкий аромат бордового напитка, и протягивает бокал Серёже. Разумовский принимает вино, смущённо шепнув «спасибо». В его голове царит хаос — моменты детства, юности и осознанной жизни переплетаются, не давая сосредоточиться и упорядочить все бурлящие мысли. Сережа пытается подобрать слова, тщательно обдумывая, с чего лучше начать. А Волков терпеливо ждёт, когда Сергей осмелиться начать свой рассказ. Он видит его стеснение и беглый взгляд, что на мгновение Олегу хочется сесть напротив лица Разумовского и гладить рукой его рыжие волосы, улыбаться и шептать, что все хорошо и бояться нечего. — Я прилетел сюда только сегодня утром, — заговорил Сережа, уловив на себе заинтересованный взгляд Волкова. Его слушают. Впервые за долгое время Разумовский чувствует, что его действительно слушают, а не только лишь делают вид. На рабочих конференциях сотни, даже тысячи людей изображают заинтересованность, не желая ничего, кроме как получить больше денег — Сергей по себе знает, плавали. Гром, которого Разумовский искренне любит (или любил), уверял его в том, что с этим нельзя ничего сделать и горячиться по этому поводу не стоит. Потом перестал обращать внимание и всячески уходил от разговоров. Сергея это раздражало. Сережа рассказывал неторопливо: с личными замечаниями на ходу, вспоминал интересные истории, пару раз останавливался, задумываясь о сказанных только что словах. В моменты, когда Волков делал глоток вина, Разумовский бросал на него мимолётные взгляды, стараясь, как говорится «не спалиться». Сережа поведал и о детдоме, о тамошних условиях, о мальчишках, которые дразнили его. С улыбкой вспомнил о том, как заинтересовался компьютерами, а в последствии и программированием. — Это и стало делом всей твоей жизни? — уточнил Олег. — Именно. Волков в разговоре заметил огонек в глазах собеседника, когда тот говорил о своей работе. Видимо, этот парень действительно любит то, что он делает. Олег всегда считал, что эти люди являются одними из самых счастливых, но с Разумовским ситуация иная. Волков не хочет навязываться и в лоб спрашивать — напугает ещё больше. А этого ему точно не хотелось. — В этом году я наконец запустил свою программу — социальная сеть «Вместе», — с улыбкой говорит Сережа о своем детище. Олег вскидывает брови в удивлении и лезет в карман за смартфоном. — Стой, подожди, это ты сделал? — Волков жмёт на иконку «Вместе», открывая приложение. — Серьезно? Сережа усмехается и уверенно кивает в ответ. Столько проделанной работы не ушло даром, отчего ему становится спокойнее на душе, ведь соцсеть с каждым днём только набирает обороты. Олег рассказал, что увидел эту программу у знакомых, ну и скачал. Удобство очень радует, да и контакт с друзьями поддерживать хорошо. — Я очень рад, что оно тебе тоже понравилось, — говорит Сережа, допивая остатки вина. — Я схожу ещё за бутылкой, — Волков подрывается с места, но худощавой рукой Разумовский хватает его за запястье. — Я думаю, может закончим на сегодня? — предлагает Сергей и отдергивает свою руку от чужой, чувствуя, что не должен был делать этого жеста. Олег соглашается и уходит заплатить за вино и закуску, пока Разумовский смотрит, нет ли пропущенных звонков или сообщений от Грома. Вопреки его ожиданиям, везде пусто. Волков возвращается и провожает Сергея до отеля, по пути замечая его подавленное настроение, хотя совсем недавно все было нормально. Олегу остаётся только гадать, что могло случиться за эти пару минут его отсутствия, но лезть в чужую жизнь он не может. — Спасибо за вечер, было очень приятно, — благодарит Разумовский, — может как-нибудь у моря посидим? Там, наверное, тоже очень красиво. — Я только за. Тогда до встречи! Сережа поднимается к себе, громко захлопывая дверь и опускается на кровать. Он прячет лицо в ладонях, не понимая, что делать ему дальше, сколько ещё здесь оставаться, и когда Игорь наконец напишет или позвонит. На Грецию опускаются сумерки, и Разумовскому не хочется ничего, кроме как лечь спать, заглушив все переживания. Олег ещё недолго бродит среди комплекса отелей, всматриваясь в темное небо. Он давно перестал верить в искренние намерения людей — что уж поделать, так жизнь сложилась — но Сергей был каким-то другим. За эти пару часов Разумовский смог убедить Волкова в том, что не все вокруг ищут для себя выгоду. А ещё такие люди очень несчастны.***
— Я не жалею о своем выборе. Олег неторопливо перебирает ногами по галечному берегу, улыбаясь Сергею, волосы которого треплет морской бриз. Сейчас он кажется похожим на маленького ребенка, который взлохмачен после активной игры. Волкову нравится быть рядом с Разумовским — такого человека на его пути ещё не было. И, по правде, уже сейчас он не хочет его терять. — Я тоже считаю, что у каждого свой отдельный путь, который не похож ни на один другой, — Сережа садится на пустой шезлонг, опираясь на руки. Высоко в небе солнце то прячется за густым туманом облака, то вдруг показывается и слепит глаза. Особенно красиво, когда сквозь неплотные облака пробиваются снопы солнечного света, будто он льется с неба потоком. Или как будто кто-то светит огромным космическим фонарем на землю. Волков поделился своей жизнью — о тяжёлом детстве, хоть и теперь оно не казалось таким после слов Разумовского про детский дом, о решении начать военную карьеру, и что потом за этим последовало. Отсутствие личной жизни, периодическая психическая нестабильность, жизнь в окопах и палатках по несколько месяцев — это все то, что он получил за успешные военные операции и годы службы. — Я не хочу тебя пугать, поэтому рассказывать про трупы, бомбы и насилие не буду, — Олег решает прилечь рядом, делая глубокий вдох и расслабленно выдыхает. — Хорошо здесь. Сережа кивает, посматривая на жмурящегося от редких лучей солнца Волкова и достает телефон из кармана джинс. — Если ты собираешься фотографировать, то не советую. — Ну всего лишь один кадр, — уверяет Разумовский, уже наводя камеру на объект. Раздается щелк, оповещающий о сделанном снимке. Сережа доволен — хотя бы одно фото останется на память. — Удали снимок, — твердит Олег. — Зачем? Он мне нравится. Волков привстает, и Разумовский понимает, что надо бежать. Со всех ног он несётся вдоль берега, будто ему снова десять, и он ещё ничего не знает о большом мире. Но Олег быстро настигает его. — Попался! — мужчина на миг притягивает его к себе, Сережа смеётся и пытается вырваться из хватки. Волков держит крепко, не желая отпускать. Прямо напротив — глаза Разумовского. Красивые, манящие, сверкающие так, что заражают своим невидимым огнем. Олега это завораживает, что он замирает на пару секунд, слыша только отголоски слов Серёжи. Волков чувствует чужое дыхание на своих губах, подавляя огромнейшее желание примкнуть к губам напротив, сжать в ладонях его худое лицо, прикоснуться к бледной коже. — Отпусти! — практически кричит Разумовский, вырывая Волкова из непонятного транса. Он расслабляет руки, и Сергей отдаляется на пару шагов, словно его током ударило. Чувства появляются двоякие, и Сережа не знает, каким довериться, и можно ли им вообще верить. Олег магнитом тянет к себе, в то время как Разумовский всё ещё привязан к другому, как ни крути. В сердце ещё горит надежда на будущее с Громом, на то, что он все поймет. Уходить на полпути сложно, когда столько уже пройдено и сделано вместе. Но прямо перед ним сейчас стоит Олег Волков. Олег, который умеет слушать и заботиться. Олег, который не уходит от разговора, когда у партнёра проблемы. Олег, который уважает интересы ближнего. И как бы Разумовскому не хотелось об этом думать, но Игорь проигрывает в этой ситуации по многим фронтам. Серёже стыдно за такие выводы, но что он может с собой поделать? Переделать Грома никак нельзя. — Холодно уже, пойдем, —безэмоционально проговаривает Олег, сунув руки в карманы брюк. Сережа ничего не говорит в ответ, лишь опускает голову и плетется следом за Волковым, ощущая на спине прохладный береговой ветер. Они быстро прощаются и расходятся в разные стороны. Олегу хочется то ли выпить, то ли разбить что-нибудь. Платить за ущерб не хочется, и он просит в номер бутылку абсента, поднимаясь к себе. Алкоголь заносит сотрудник, берет плату и удаляется из номера. Волков корит себя за привязанность. Совершенно дурацкая привязанность к рыжеволосому любителю искусства. И всего лишь за несколько дней. Это даже на подростковую любовь не похоже, это ещё глупее и смешнее. Стакан наполняется зеленоватым напитком, и мужчина делает небольшой глоток, откидываясь на жёсткую спинку стула. В голове пробегают различные мысли, но ни на одной из них Волков не останавливается. Всю жизнь прожигать в одиночку в отдалении от других было удобно ровно до встречи с Разумовским. Что случилось потом? Будто сон, в котором Олег в л ю б л е н. Влюблен, впервые за долгое время. Да практически за всю свою жизнь, чего греха таить. Он бегал от чувств столько времени, но они настигают его так неожиданно, обрывая попытки разума остановить весь процесс. И как так вышло? Олег смеётся, ощущая себя полным идиотом. Абсент обжигает горло, и мужчина морщится, прокручивая в голове последние четыре дня, что он был рядом с Разумовским. Четыре дня, которые он, по праву, может назвать одними из лучших за последние несколько долгих лет одиночества. И ему даже позвонить некому. Некому сказать о своих дурацких чувствах. В последних вызовах номер Сергея, на который даже смотреть больно. А Сережа идёт в номер со смешанными чувствами. «Позвони, как сможешь», — светится сообщение от Игоря на экране телефона. Дрожащими руками Разумовский набирает номер Грома и после нескольких гудков слышит хрипловатый голос на том конце. — Привет. Я не звонил, знаю, что ты занят, но как-то долго ты уже работаешь. Звоню спросить, когда вернёшься? Сережа молчит в трубку, будто слова растерял. — Ты здесь, слышишь меня? — переспрашивает Гром, надеясь услышать хоть слово. — Да, я здесь, Игорь, все хорошо, — выдавливает из себя Разумовский. — Пришлось задержаться, но уже послезавтра я вернусь, скорее всего. Скоро увидимся. — Ага, хорошо. Напишешь, как прилетишь, у меня тут снова завал на работе. До встречи. — Пока. Несколько фраз и не больше. Ни одного слова о том, что он его любит или скучает по нему. Вопросы сухим тоном и точно такие же ответы. И очередной завал на работе, который никогда не заканчивается. Выяснять отношения по телефону — вещь дрянная, даже с таким безэмоциональным, как Игорь. Для личной беседы Грому нужно найти время и силы, но Сергей предпримет любые меры, чтобы этот разговор состоялся.***
Олег свалился в сон только посреди ночи, когда ни сил, ни нормальных мыслей уже не оставалось. Пустая бутылка абсента одиноко стояла на журнальном столике, шторы были задернуты, телефон лежал на полу подле дивана. Раздался звонок. Из-за громкого рингтона Волков встрепенулся ото сна, пытаясь прищуренными глазами найти телефон и нащупал его рукой внизу. — Да? — Доброе утро, Олег. Прости, что разбудил, — голос Разумовского в трубке заставляет мигом проснуться. — Ты можешь через часик подойти к галерее, в которой мы встретились? — А сколько времени? — Двенадцать сорок три, — говорит Сережа, и Волков, пару секунд помедлив, отвечает, что будет на месте. После вчерашнего болит голова, и идти никуда нет желания. Видеть Разумовского тоже не хочется, но раз уж Олег сказал, что придет, то деваться некуда. Лучше всего надеть маску холодности, что он всегда и делал с другими людьми. Только здесь другой человек, что совершенно меняет дело. Волков приводит себя в порядок, пытаясь заглушить мысли о том, как себя вести на встрече с Сережей, и в итоге забивает на это, оставив разрешение сложившейся ситуации судьбе, богу, жребию и всему остальному. Олег подходит к зданию галереи в назначенное время, но Разумовского на месте не оказывается. Если это какой-то розыгрыш, то это ни разу не смешно. Он смотрит по сторонам, но рыжей макушки все равно нигде не наблюдает. И зачем он только согласился? — Олег! — через пару минут из здания галереи выходит Сережа, неся картину в обёрточной пленке. — Привет. Волков удивлённо смотрит на объект своей влюбленности, стараясь сохранить самообладание и не ляпнуть что-нибудь эдакое. — Здравствуй, — отвечает Олег, удивлённо вскинув брови. — Зачем ты меня позвал? — Это тебе, — Разумовский передает в руки Волкова картину. — Там то, что ты заприметил на той нашей экскурсии. Олег с удивлением принимает подарок, догадываясь, какое полотно скрыто в обёртке. Сережа просто взял и подарил ему картину? — Спасибо, но не стоило, правда. Внутри Волкова сотнями фейерверков распускается счастье, и он уже мысленно придумывает, куда повесит эту картину в своей холостяцкой квартире, когда приедет домой. Но важнее то, что перед ним сейчас стоит Разумовский. С непонятной улыбкой, когда за изгибом губ таится что-то другое, старательно спрятанное от других. Олега немного потряхивает, словно шестнадцатилетнего подростка перед объектом своей влюбленности. Он пытается сказать что-нибудь, чтобы не выглядеть идиотом, но слова испаряются в голове, оставляя лишь имя Разумовского, которое бьёт набатом. — Мне очень приятно, — Волков выдавливает из себя улыбку, смотря на Серёжу, который мнется с ноги на ногу. — У тебя что-то случилось? — Я улетаю сегодня в Петербург. Олегу как будто нанесли удар под дых. Он надеется, что Разумовский не слышит его чертовски громкого пульса, который выдал бы Волкова с потрохами. По телу бегут тысячи маленьких капель пота, а грудь болезненно горит прошибающей насквозь болью. В глазах напротив проскальзывает что-то родное, направляя тепло на Олега, и тот делает пару глубоких вдохов и выдохов, шагнув вперёд к Серёже и заключая его в крепкие объятия. Разумовский чувствовал, как глубоко дышит Волков, пытаясь успокоить своё сердцебиение от такого резкого и неожиданного шага, будто не планировал так поступать и это всего лишь необъяснимая спонтанность. — Во сколько у тебя рейс? Сережа открывает телефон и говорит назначенное время в электронном билете. Олег понимает, что у него есть несколько часов, чтобы успеть. — Пока, — с грустью шепчет Разумовский, не в силах долго смотреть на Волкова. Олегу хочется сказать «до свидания» или «до встречи», но здравый смысл указывает, что продолжение этой истории вряд ли будет возможным, как бы Волкову этого не хотелось. Сейчас они разойдутся, встретятся перед вылетом Серёжи, и тогда их пути разминутся. — Прощай.***
Разумовский собрал свои немногочисленные вещи, а до вылета оставалось пару часов. Сдав номер, он отправился в аэропорт. Греция покорила его своими красотами. Безусловно, он будет прилетать сюда ещё не раз. Богатая культура, огромное количество научных деятелей, художников, архитекторов, музыкантов, великолепные пейзажи — все это подкупало Серёжу. Но сейчас ему предстояло покинуть эту теплую страну, покинуть человека, который стал ему очень близок. Он прилетит обратно в родной Питер, где город покрыт некой дымкой, а люди в нем всегда носят с собой зонт. Олег тем временем изо всех сил спешит в аэропорт, лишь бы только не опоздать, найти Сергея среди всей толпы пассажиров. Он берет такси и, сидя на пассажирском сиденье, крепко сжимает подарочную коробку. Нервы немного шалят, но Волков чувствует — успеет. Тысячи людских голосов в залах ожидания сливаются в единый громкий и бесконечный, как только он оказывается в здании. Олег просачивается сквозь толпу, высматривая знакомую фигуру. Он старается не пропустить ни одной рыжей макушки, и вдалеке показывается та самая. Разумовский что-то сосредоточенно изучает в телефоне, его чемодан стоит рядом. Волкову нужно собраться с силами. Он уверенно идёт вперёд. Ступает словно по полю, усыпанному бомбами. И кажется, что по минам Олег шел бы куда спокойнее, чем напрямую к Сергею. — Серёж, — твердым голосом проговаривает Волков, остановившись. Разумовский поднимает голову, отрываясь от смартфона, и его лицо застывает в искреннем удивлении. — Олег? Что ты здесь делаешь? — Это тебе, в ответ, в знак взаимности, — Волков протягивает коробку в руки Сергея, — там редкое дорогое вино, очень вкусное. Сережа отнекивается, но у Олега баранье упрямство, поэтому подарок приходится принять. Волков смотрит на Разумовского, а сердце норовит выпрыгнуть из груди, что на ум так по-дурацки шаблонно приходят есенинские строчки. Олег внезапно кладет руки на плечи Серёжи и мягким поцелуем касается его лба — это все, что он может сделать прямо здесь и сейчас. Ни долгих поцелуев, ни прощальных объятий, ни томных речей. Лишь невесомый поцелуй, в который Волков вложил всю любовь, что хранит в себе. — Прости, — голос сильно дрожит, но Олег успевает сказать это, чтобы Разумовский услышал. Сережа молчит, чувствуя остатки секундного тепла чужих губ. Волков без объяснений разворачивается и уходит, теряясь в толпе, словно странствующий по земле призрак. Разумовский стоит на месте, как вкопанный, держа эту несчастную бутылку, и бегает глазами по залу, а в мыслях лишь одно — он ушел.***
Самолёт удачно приземляется, и салон оживает после четырех часового перелета. Сергей медленно сходит с трапа самолёта и, заказав такси, меньше, чем через час, с удовольствием откидывается на спинку любимого дивана. Кровать в спальне небрежно заправлена Игорем, который как всегда спешит на работу по утрам. Что-то остаётся вечным. Разумовский смотрит на время и отправляется в центральный отдел полиции. Он знает, что Гром чертовски занят, знает, что тот может выставить его одной рукой за шкирку, но для Серёжи такой разговор не терпит отлагательств. Осталось донести это до самого Игоря. Работа в отделе кипит, и в Серёжу пару раз чуть не врезаются сотрудники, бегающие из стороны в сторону. Он ищет глазами Грома, который выходит из кабинета Прокопенко, получив очередной отцовский нагоняй. Вдалеке виднеется рыжая макушка, и Игорь удивляется такому внезапному появлению. — Привет, — Разумовский тянет руки для объятий, но Гром только опускает их и заключает одну Сережину в свою. — Привет, ты здесь как? — Мне поговорить нужно. Есть место, где нас бы никто не потревожил? Игорь окидывает взглядом помещение отдела и широкими шагами идёт вперёд, утягивая за собой Серёжу. Они проходят мимо вереницы удивлённых лиц всех работников, скрываясь за одной из массивных железных дверей, которая громко захлопывается Громом. Игорь подходит к Разумовскому и целует его — резко, быстро, на автомате, словно этот поцелуй очередное задание, которое нужно безукоризненно выполнить. Отработанные движения, не имеющие никакого чувственного фундамента. Сережа поддается, тает, как лед на теплых ладонях, растворяясь в медвежьих объятиях Грома. В голове Разумовского так постыдно всплывают кадры с Волковым. Сережа начинает сбиваться с ритма поцелуя, отрываясь от потрескавшихся игоревых губ. — Стой, подожди, — Сережа отходит на шаг назад, не давая Грому даже на сантиметр приблизиться. Игорь, насупив брови, недоуменно смотрит на Разумовского, ожидая объяснения сей сцены. То он просит больше ласки, больше интимных моментов наедине, а сейчас самостоятельно отдаляется. Гром, если честно, запутался. — Игорь, мне нужно кое-что тебе объяснить, — полицейский после этой фразы скрестил руки на груди, приготовясь внимательно слушать. Серёже эта поза не нравилась никогда — слишком напряжённая, — я соврал тебе. Разумовский делает громкий вдох, пытаясь как-то расслабиться перед сложным разговором. Получается из рук вон плохо, но это необходимо сделать. — Я не был ни на какой конференции, я был в Греции, — лицо Игоря застывает в удивлении после этих слов. Сережа говорит о причине своего внезапного отлёта — о том, что ему нужна была передышка из-за их с Игорем сложных отношений, а внутри все кричит, указывая на Грома — истинную причину. Разумовскому хочется прямо здесь расплакаться и закрыться от всего мира, повысить голос на Игоря, выговорить все, что накипело за долгий период. И Сережа говорит об этом. Говорит быстро, запинаясь, активно жестикулируя, устраивая перед Громом целый моноспектакль. Он знает, что сегодня, сейчас они расстанутся. — Мы больше не можем быть вместе, Игорь. Гром молча кивает. Он не хочет ни слова ответ проговорить, только взглядом своим суровым сверлит. Сережа чувствует непонятное облегчение, а Игорь уходит, ничего не говоря, оставляя Разумовского одного среди серых бетонных стен допросной комнаты.***
Громкий крик чаек раздается по всему морскому побережью. Волны вздымаются вверх, с шумом опускаясь обратно, создавая брызги. Погода сегодня хорошая — словно день, когда должно произойти что-то счастливое или радостное. Гул голосов группы туристов раздается неподалеку, и Олег даже слышит русских. Сегодня — день, когда можно вдоволь насладиться красотой, побыть наедине с собой и своими мыслями. Только без другого человека рядом это уже не то. Волков смотрит вдаль, словно гипнотизируя далёкое море, перебирает в руках камни, бросая их в воду. Чувство одиночества быстро возвращается, налегая с новым витком, когда все надежды на что-то совместное с человеком испаряются. Олег снова молчит, будто только что с места военных действий вернулся. И говорить не хочется ни с кем. Солнечный диск начинает клониться к закату, небо окрашивается в розово-оранжевые оттенки, и свет падает на воды моря, создавая неописуемую красоту. Волков поднимает голову вверх. Темные волосы треплет ветер в разные стороны, и он чувствует в себе силы закричать на весь мир. Сзади слышатся шаги, и на плечо ложится чужая ладонь. — Не поможешь? Перед глазами та самая бутылка вина, родной голос Серёжи и теплая улыбка, которая кажется Олегу спасением от любых бед. Разумовский присаживается рядом и легко касается губами лба Волкова. Сердце стучит спокойно, и его больше не тревожат никакие сомнения — он рядом с тем, кого любит.разучусь целовать, и когда-то вернусь сказать, что море, море, я остаюсь.