Я тебя никогда не забуду

Женевьев, герцогиня Окделл, отняла мокрые ладони от лица и с удивлением огляделась. Она плакала? Что могло случиться? И вообще, почему она сидит на полу в малой гостиной, а не отдает распоряжения дору Фабио, ведь сегодня такой торжественный день! Она стремительно поднялась, отряхнула подол платья и направилась к двери, бросив мимолетный взгляд на изящное каменное панно, изображавшее замок. Она его очень любила, и частенько порывалась забрать в столичный дом, но что-то всегда останавливало. Может, действительно, все же забрать? Но не в Олларию, в Надор, их официальную резиденцию. Женни вздохнула. Замок Надора, роскошный, недавно отреставрированный, никогда не внушал ей таких теплых чувств, как Горик. К тому же Алан покоился в усыпальнице Гориков, и она, приезжая сюда, словно встречалась с ним вновь. Ее размышления прервала знакомая мелодия смартфона. Младший сын на днях установил ей трек из новомодной рок-оперы, которая с успехом шла на сцене Королевского музыкального театра. Звонила Изабель. — Мы подъезжаем! — прощебетала она. — И они еще не поссорились! Женевьев рассмеялась. Все уже и надеяться перестали, что эта парочка продолжит многовековую традицию семей Окделлов и Алва и пойдет под венец. Ричард и Эухения ругались как минимум раз в неделю и мирились после этого месяц. Последний раз это случилось полгода назад, и с тех пор молодые люди не общались. — Ну что поделаешь, — грустно резюмировала Исабель Алва, — видно, в этом столетии союза не будет, к тому же приближается Излом, а он всегда чреват неприятностями. Может, и не стоит в такой момент играть свадьбу? Женевьев промолчала тогда, а про себя подумала, что молодые люди из их семей шли под венец в периоды войн, эпидемий и политических конфликтов, и их это не останавливало. Просто у Эухении характер взрывной, и ревнива старшая дочь соберано Кэналлоа до безумия, вся в папеньку, да и похожа на него, как две капли воды. Даже синие глаза унаследовала. В семействе Алва это бывает нечасто. Но хорошо, что помирились! Прочитав в Интернете, что первая красавица Талига замечена на светском рауте с наследником графа Валмона — виконтом Сержем Вальме, и что молодые люди не расставались в течение вечера, будучи крайне довольны друг другом, Ричард в тот же день вылетел в Алвасете, предупредив мать и брата кратким сообщением по мессенджеру. Эдди потом сообщил матери, что братик прихватил с собой обручальный браслет, приготовленный год назад. Одеть его на белоснежную ручку Эухении мешали их постоянные ссоры. Но тут герцог Окделл действовал стремительно. Явившись в Алвасете, он, не дав пораженным Изабель и Рамону и слова сказать, объявил, что просит руки их дочери. Родители мгновенно дали согласие и объявили Эухении, спустившейся в гостиную, что она просватана, вот жених перед ней, совет им да любовь. Хитрая скромница опустила очи долу и, промурлыкав, что покорна воле родителей, приняла браслет. Об этом сразу же известили Женевьев. Та была уверена, что девушка сама подстроила утечку информации в СМИ, не желая мириться первой. Недаром же училась на компьютерных технологиях. Впрочем, какое это имеет значение? И вот теперь все семейство ехало в Горик, чтобы отметить событие. По традиции, сложившейся со времен Эдит Горик, дочери Ричарда, первого графа Горика, помолвки членов семьи Алва и Окделлов проходили именно здесь. Конечно, надо было еще раз обойти дом и посмотреть все самой, хотя на дора Фабио можно было положиться, как на надорскую скалу, но Женевьев решила, что еще успеет. Ноги сами понесли ее в северное крыло замка, в портретную галерею. — Вот видишь, — сказала она Алану, коснувшись полотна. — Все наладилось. И ей показалось, что муж подмигнул ей в ответ. Она медленно двинулась вдоль стены, разглядывая портреты предков. Родители Алана, его дед, кансилльер Джорж Окделл… Роберт, Льюис… такие похожие и такие разные. Перед портретом Ричарда Окделла она задержалась дольше. Генерал и соратник легендарного Рокэ Алвы, Первого маршала Талига, погиб во время Каданской кампании в тридцать пять лет, прикрыв отход талигойских сил. Через неделю войска Талига разгромили армию Каданы и взяли столицу. По приказу Первого маршала пленных не брали. Сам Рокэ Алва умер через год после этого: открылись старые раны. Правда, злые языки утверждали, что в могилу его свела тоска. А еще через три года единственная дочь Ричарда, Мария Окделл, стала герцогиней Алва, подарив в браке супругу шестерых наследников. Женевьев часто думала о том, что, по-видимому, навсегда стремясь положить конец кровной вражде, Ричард и Рамиро обручили своих детей — Диего и Эдит. Договор был подписан незадолго до гибели Первого маршала. Со временем обмениваться брачными браслетами хотя бы раз в столетие стало традицией. Как и то, что опекунами несовершеннолетних детей в случае смерти главы семьи по воле герцога Алвы и графа Горика могли стать только представители их фамилий. Тогда и родилась поговорка: «Верны друг другу, как Окделлы и Алва». Женевьев двинулась вперед и чуть не споткнулась. Под ногами сверкнул золотой ободок, и она подняла с пола кольцо с черным камнем, обрамленным золотым плющем, и надписью «Верен» на ободке. Кольцо показалось смутно знакомым, хотя она могла поклясться, что такие роскошные карасы ей не встречались. У него была слегка повреждена шинка, но Женевьев, хоть и с трудом, надела его на палец и слегка погладила черный камень. Я тебя никогда не увижу, я тебя никогда не забуду, — запел смартфон. …Медленно открывающаяся дверь малой гостиной. Красивый мужчина в окровавленной рубашке… Женевьев опустилась на пол, прижимая к груди кольцо. «Тебе удалось, это! Удалось!» — слезы покатились из глаз, но она не пыталась их вытереть, не сводя взгляда с улыбающегося ей с портрета Ричарда Горика. — «Все было не зря, ты успел! Спасибо! Спасибо! Только так жаль, что я тебя никогда не увижу.». Она поднесла кольцо к губам и повернулась к портрету Фредерики. Показалось, или они тоже слегка улыбнулась? «Ты не зря его там оставила, правда? Не зря? Ты знала?» — Мама! — ворвался в сознание голос старшего сына. — Что с тобой? Что случилось? Ты плачешь? Почему? Ричард склонился к ней, помогая подняться. За ним стояла Эухения, испуганно глядя на будущую свекровь. — Эрэа Женевьев! Вам плохо? — Мне хорошо, — ответила Женевьев, вновь касаясь кольца. — Вы даже не можете представить себе, как мне хорошо. КОНЕЦ