You are! No, you are!

— Ну и что это было? — стараясь не выдать раздражения в голосе, поинтересовался Бен, едва за ним и Джеком закрылась дверь их номера. Пора было собираться в путь. Сегодня был большой и важный день. Им предстояло сыграть с непростой сборной Дании, но сосредоточиться никак не получалось. — Ты про что? — с невинным видом поинтересовался Джек, хотя в его глазах плясали бесенята. Он так внимательно и в тоже время вызывающе смотрел на Бена, что у того побежали молнии по затылку, а кровь начала долбить в уши. — Ты на Хендо сегодня только что не залез ещё, — буркнул он недовольно, переводя взгляд на свои шлепки. Для большей сосредоточенности он пошевелил пальцами ног и сфокусировался на них. Помогло. — А ты что, ревнуешь? — раздалось насмешливо и подозрительно близко. Бен снова поднял взгляд и оказалось, что Джек стоит уже к нему вплотную. — Вот ещё! — фыркнул Чилуэлл, но понял, что проигрывает не только битву взглядов, но и вообще. Он не собирался ничего предъявлять Джеку и уж точно не хотел, чтоб это смотрелось сценой ревности, просто ему было неприятно. Понятно, что все они, так или иначе, вступали в тесные контакты между собой, Мейс вообще был любитель тактильных ощущений, постоянно то обнимет, то прижмется, и в этом не было ничего такого. Да и сам Джек постоянно на ком-то вис, кого-то толкал, задирал, в общем, был собой, но то, что увидел сегодня на тренировке Бен, было другое. — Ты ревнуешь, Чилли бой, — этим своим мерзким тоном победителя выдал Джек, растягивая буквы. Черт, ему наверняка ещё и в кайф это всё было. И зачем он только начал этот разговор, мысленно отругал себя Бен. Грилиш взял его за подбородок, вынуждая снова посмотреть ему в глаза. — Да черт меня дери, ты реально ревнуешь! — весело заржал он. — Не паясничай! — хлопнул его по руке Бен, пытаясь держаться спокойно. Получалось плохо, потому что когда пальцы Джека касались его кожи, всё летело черти куда и мозг переставал работать в штатном режиме. Бенджамин абсолютно точно знал, когда это всё началось. Его другое отношение к Джеку. Они прошли через сложный период, в котором было место всему — и разочарованиям, и недопониманию, и угрозам дружбе. Бен знал, что он сам виноват в этом: повел себя в определенный момент как идиот и чуть было не потерял Джека навсегда. Пока он решал для себя, что важнее, Грилиш широко шагал по острову с репутацией алкаша, дебошира и человека низкой социальной ответственности. Когда Бен видел в сети его пьяные фотки — как он обнимается с другими парнями, что творит на вечеринках — то прекрасно отдавал себе отчет, почему Джек это делает. Из-за него. Именно он, Бенджамин Джеймс Чилуэлл, был всему виной. Он изначально не воспринимал Джека и его к нему чувства всерьез, где-то терзался сомнениями в их наличии вообще, а местами думал, что Грилиш со всеми такой, как с ним. Любвеобильный Джек Грилиш. Душа компании. Звезда вечеринок. Типичный ирландец, но по-настоящему любивший Англию. И когда после всего, через что они прошли, после всего разочарования, что испытал Джек в отношении Бена, тот просто принял его у себя дома, моментально откликнувшись на звонок, англичанин понял, что между ними действительно что-то другое. Чилуэлл очень хорошо помнил тот день, и, наверное, он останется в его памяти как один из самых значимых. Он просто приехал на машине в Бирмингем, к дому Джека, покаяться. Были риски, что того нет дома, или что он не один, или что спит пьяный, да черт, было миллион вариантов, но Бен всё равно сделал это. Выбрав в списке контактов номер и нажав кнопку вызова, просто стал ждать, что ему приготовит судьба. Та приготовила ему хриплый голос, практически моментально прозвучавший в динамике. — Что случилось, Бенджи? — буднично поинтересовался этот самый голос, от которого периодически рвало крышу с петель. — Ты дома? — Утвердительный ответ. — Откроешь? Он ожидал чего угодно, но Джек встретил его с широкой улыбкой и взглядом, полным тепла. — Я всегда ждал тебя, Чилли бой. Вот тогда Бен и понял: другое. Такое, из-за которого прощают если не всё, то многое. Такое, что можно ждать человека всегда, ни на что, особо, не надеясь. Такое, что ты творишь откровенную херню, только ради того, чтоб убить время в ожидании. Такое, за что ты готов покаяться перед собой за свои ошибки и сомнения. Сколько времени они потеряли, пока Бен наводил порядок в своей голове? Хотя может так и нужно было, чтоб понять, что с этим человеком у тебя другое. Окончательно он убедился в своих ощущениях, когда их вместе вызвали в сборную. Он с колотящимся, как у птицы в силках, сердцем ехал на базу, с нетерпением ожидая встречи. Они больше не пацанята из молодежки. Джек — капитан своего клуба, его лидер, уже легенда города, главная трансферная цель топ-клубов, а Бенджамин теперь чемпион Европы в составе одного из сильнейших клубов Англии. Как теперь всё будет? А стало ещё лучше, чем было тогда, в юности. Потому что Джек был собой, ни капли не изменился, только что заматерел и, сука, чертовски похорошел. Этот самый первый момент встречи, когда Грилиш приподнялся с массажного стола для того, чтоб крепко обнять дорогого для себя человека. Именно в этот момент Бен понял, что теперь будет ещё лучше. От этих объятий было так легко и волнительно одновременно, что сомнений в том, что всё реально будет хорошо, не возникало. Потом были ночи вместе, постоянное времяпрепровождение рядом друг с другом, взгляды, касания, тихие беседы и Бен окончательно съехал. Поплыл. Потерял голову. Называйте это как угодно, но глупо было этого сторониться и бояться. Теперь у них всё было по-другому. Теперь у них всё было хорошо. И вот именно потому, что стало по-другому, Бену было неприятно то, как вел себя Джек. — Эй, приятель, ты в порядке? — заботливо уточнил ирландец, вплетая пальцы в волосы соседа по комнате и чуть массируя подушечками кожу его головы. — Ты где вообще? Черт, кажется, Бенджамин слишком углубился в размышления и потерялся во времени. — Я в порядке, — опомнился он и осторожно убрал от себя руку Джека. Действительно бережным движением, а не резко, чтоб не выглядело, будто ему неприятно. Ему было приятно. Даже слишком. — Так что там по ревности, малыш? — включил Грилиш снова свой мерзкий тон и нацепил эту блядскую ухмылку. Ему нравилась эта игра, поэтому он ещё и щелкнул Бена по носу. — Прекрати себя так вести, — сдерживаясь из последних сил, потребовал Чилуэлл. Он действительно хотел объяснить Джеку, что это не сцена ревности, а просто ему не нравится такой порядок вещей. — Ты ведешь себя как мудак иногда! — Это флирт, Бенджи, — хрипло рассмеялся ирландец, запрокинув голову. — Нормальные люди называют это флирт. — Ты флиртуешь со всеми! Это неприемлемо! — Почему? — искренне удивился Грилиш. — Я такой. И тебе это нравится. — Нет, не нравится, Джек, — чуть тише сообщил Чилуэлл, — не нравится. Фух. Наконец он сказал это так, чтоб было понятно, что это не ревность, а нечто иное. — Что именно тебе не нравится? — И снова этот прищур с морщинками в уголках глаз, эта блядская ухмылка. Мозг опять ехал не в ту сторону. — То, как ты ведешь себя с Хендо, и позволяешь ему распускать руки, он человек, знаешь ли, тоже… такой, — Бен неопределенно взмахнул рукой в воздухе и зачем-то сделал круг по комнате. — Тебе не нравится, что я флиртую со всеми, а ты не думал, что таким образом я флиртую с тобой? — вдруг совершенно другим тоном поинтересовался Джек, схватив Бена за руку и заставляя остановиться рядом с собой. Щеки Бена вспыхнули румянцем. Джек обожал это в нем. Его заводило то, как Бен реагирует на провокации. — Не думал, — буркнул Чилуэлл, чуть наклонив голову в сторону. Конечно, он не думал. Он искренне надеялся. — Ну и зря, — хохотнул Джек, дергая собеседника и привлекая к себе. Он провел ладонью по волосам Бена, нежно погладил скулы и коснулся большим пальцем губ. — Мне не нужен никто, кроме тебя, Чилли бой. Я же не спрашиваю о том, что вы там творите с Мейсом, пока я не вижу, или о ком ты мечтаешь, принимая душ. — Так ты тоже ревнуешь? — широко распахнутые глаза Бенджамина, полный удивления и открытый взгляд сносили Джеку башку на раз. — Ни за что, приятель, — чуть подался вперед Грилиш, явно намекая на определенный ход событий. — Я же знаю, что ты только мой. Сопротивление было бесполезно. Эта приятная мягкость чуть солоноватых губ Джека всегда была особенной для Бена. Ни с чем несравнимой. Можно было поцеловать тысячу губ, но вкус этих было не забыть. Да и не хотелось, в общем-то, забывать. Его манера целоваться отличалась от любой другой и была настолько особенной — дерзкой, пьяной, эмоциональной, очень ирландской — что Бен не променял бы эти моменты ни на что другое. — И скажи Фодену, что, если он ещё раз положит руки тебе на плечи, я вырву ему их с корнем, — на секунду прервав поцелуй, прошептал Бенджамин, утыкаясь лбом в плечо Джека. Тот фыркнул ему в губы. — Заткнись уже. Мы теряем время. В заявку на матч в тот день Бенджамин не попал, сославшись тренеру на некоторую мышечную усталость в ногах.