***
Все последующие дни Цзинъи работал над собой и своим поведением. Он старался чем больше попадаться на глаза Саньду Шэншоу и у него это неплохо получалось: Ваньин всё больше и больше раздражался при виде Ланя и готов был уже пустить в ход цзыдянь, но каждый раз его останавливали адепты Юньмэн. Вздыхая и закатывая глаза, он откидывал подчиненных и уходил, а наш шаловливый брюнет с милой улыбкой наблюдал за этим и мысленно планировал следующую шалость. Но, несмотря на свои шалости, Цзинъи очень много изучил будучи в Пристани Лотоса. Такой охоты, тренировок и традиций в Гусу Лань встретить было бы сложно, поэтому Лань постоянно удивлялся всему новому, но с радостью спешил пробовать чем и зацепил внимание учителей, а те в свою очередь постоянно рассказывали свои мысли Цзян Чэну, от чего тому не было где скрыться. — Как же он мне надоел! Везде этот щенок! Нигде не скрыться! Это заговор? Определенно это заговор против меня! — Ваньин рвал и метал, но решил ни за что не сдаться и вытерпеть надоедливого Ланя до конца их учебы. Он не колеблясь выгнал бы его из ордена, но гордость и, брошенный ему вызов, терзали сердце. Сжимая кулаки за спиной и стискивая от злости зубы, он с каменным лицом смотрел на все проделки Цзинъи и мысленно представлял, как ломает тому ноги. Его злой настрой подпитывали учителя, что так и норовились похвастаться своим «прекрасным учеником из Гусу!», от чего Саньду Шэншоу ощущал нарастающую злобу и головную боль. Но однажды все проделки щенка и надоедливое поведение, перекрыла одна картина. Цзинъи каждый вечер, в полном одиночестве, стоя на руках писал правила ордена Юньмэн Цзян. Несмотря на отсутствие хорошего осветления, парень усердно вырисовывал иероглифы и, хоть был уставшим после тренировок, не останавливался пока заполненных листов не набиралось много. После эти листы сжигались в небольшом костре и Лань уходил в свою комнату. Как заметил, Цзян Чэн, сие действие занимало достаточно много времени и ложился адепты поздно даже по меркам Юньмэн Цзян. В первый раз, Ваньин хотел было остановить парня, но долго сдерживая злость не позволила ему и он решил подчиниться гордости и дать Ланю пострадать от собственной глупости. Позже мужчина осознал, что сам каждый вечер наблюдает за щенком и не уходит пока тот не сожжет последний лист, исписанный неаккуратным почерком. Не понимая или не желая понимать причины, Цзян Чэн все чаще стал замечать, как ищет взглядом упертую фигуру, что натягивает тетиву лука и старается не реагировать на насмешки, когда стрела попадает мимо цели, вместо этого же натягивает следующий раз и пробует снова. Ваньину больше не надоедали разговоры учителей и он, изображая безразличие и злость, поглощал восхваления от старых сплетников.***
Стоя на стрельбище, Цзян Чэн проверял луки на прочность. Со стороны казалось, что он сосредоточен и любой подошедший мгновенно получит наказание цзыдянем, что не хотел никто. Поэтому подходить к угрюмому главе адепты не желали, предпочитая оставлять Саньду Шеншоу в гордом одиночестве. Перебирая оружия и размышляя о своем Цзян Чэн не замечал, как вокруг него становилось все тише и тише, а небо обволакивали первые ночные цвета. Черные густые волосы начинали сливаться с пространством, а фиолетовое ханьфу, казалось, излучало некую, не от мира сего, ауру. Наблюдая за главой Юньмэн Цзян, Цзинъи еще больше убеждался в том, что ночное время ему подходило больше, а фиолетовые искры цзыдяня, которые выскакивали в моменты злости, очаровывали своей силой, придавая мужчине нечеловеческую красоту. Цзян Чэн вздохнул и отложил лук в сторону: — И долго ты собираешься наблюдать, юный господин Лань? — Повернув свое лицо так, словно около него никого не было, он вскинул надменно брови. — Неужели пришли на ночную тренировку? — Саньду Шеншоу, этот ученик извиняется за столь грубое поведение и просит великодушного главу Юньмэн Цзян простить его. — Сложив руки в извинениях, протараторил он и склонил голову. Его блестящие, гладкие и шелковистые волосы тут же обволокли его голову, скрывая лицо за черной пеленой. Несмотря на это, Ваньин прекрасно видел, как подрагивают уши адепта и уже научился понимать, что это значит. — «Значит тебе нравится это? Чертов щенок Лань.» — Рука главы непроизвольно потянулась в сторону головы юноши и, пока Цзян Чэн не сообразил, погладила парня по макушке. Лань Цзинъи от шока замер, а уши покраснели. Мужчина же продолжал гладить, уже осознавая силу своих действий. — «Так значит мой план сработал…»