BeST

      Ему не хотелось никого слушать, особенно тех любителей, что лопочут о «правильно-не правильно». Хотелось жёстко въебать, особенно тому, кто этого заслуживал.       Оскар почувствовал злобу Рона ещё в воздухе, слегка пятясь. Его удар был сильным, но терпимым, словно они здоровались.       — Ты знал, да? — заново сжимая кулак. Чернокожий откашлялся, тут же выпрямляясь.       — В смысле?..       — Не корчи из себя дебила, у тебя плохо выходит.       Рон повторил удар в живот, из-за чего Оскар согнулся, едва не кланяясь.       — Кроме тебя её так жестко травануть никто не мог!       Тот стер слюну на подбородке, пытаясь заново выпрямиться. Хорошо, что они так «болтают» за школой. Лишние уши в такой истории — это проблема.       — Чувак, — милосердно, — я балуюсь исключительно травой, и то «исключительно». Я же хочу карьеру в спорте построить, а там жёсткие наркотики не приветствуются.       Рональд злобно сузил потемневшие, синие глаза, замахиваясь. Тот понимающе приложил ладонь к животу. Оскар доставляет траву в их футбольную команду. Правда, Арбород Спрингс имеет общую границу с Мексикой, так что наркотики можно добыть относительно легко.       — Ну да, себя ценного ты любишь, — саркастично ухмыляясь, — а вот её мне на зло решил отравить!       — Рон, хорош! — крикнул Оскар озлоблено, блокируя надвигающийся удар. — Да, у нас соперничество, но я ей не давал ту дурь, ясно? Она сама где-то достала.       Парень молча поиграл желваками, но кулак разжимать не стал. Оскар не убирал блока, хоть и выглядел принимающей стороной. Оба знали, что эта борьба равных.        — Повторяю, я только марихуаной балуюсь, — пытаясь убедить в своей правоте.       — О как? — зло ухмыляясь. — А где, по-твоему, она достала кокс, а? Инопланетяне подвезли?!       Ребята так любезничали ещё минут десять. Дрались, матерились — настоящая мужская дружба. Дебора стояла недалеко от машины Рона, задумчиво слушая диалог и понимая всю серьёзность предстоящего. Уизер появился возле неё, садясь и молча заводя мотор. Краем глаза она заметила, как его сокомандник заинтересовано смотрит на них.       — Наверно он прав, — начала девушка, садясь рядом. — Такая жёсткая наркота у нас в школе не водится.       — Да я сразу знал, что это не он, — расслаблено. — Не его уровень.       — Но… ты все равно его побил.       — И что? — нагловато, — Защитишь?       — Оскара? Я что, больная?       Рональд улыбнулся, откидывая чёрные волосы и выруливая прочь из школы. Сидевшая рядом Дебби понимающе смотрела на него.       — Повезло всё-таки Урсуле с тобой, — нежно. Он хмыкнул.       — Она не моя, но я за справедливость.       — Я тоже.       — Поэтому ты на ринге?       Школьница кивнула, смотря в окно на пролетающие знакомые улицы и пёстрые магазины городка. Рон взял в странную привычку возить её до дома, хоть она этого не просила.       — Мы с ней долго знакомы, и я переживаю, — пояснил он, сворачивая в родные края Деборы, — но между нами уже ничего не будет.       Она кивнула, мол, верит ему, но это было так безынициативно, что походило на вымученную ложь. Рон остановился возле её двора, потянувшись и целуя в лоб.       — Я тебя нашёл, — утверждая это и настырно глядя в морские глаза, — а всё другое пусть катится в жопу.       Дебби улыбнулась, целуя его в ответ и глядя по волосам.       — Спасибо, мальчик, — шепнув, выходя из салона и помахивая на прощание.       При людях они просто друзья, а наедине немножко больше, чем друзья. Рон по ошибке думает, что Дебби из-за этого грустит, но это не так. Она понимает, насколько они разные и готова принять этот вызов. Но, что она точно не готова сделать, так это сказать Рону, откуда Урсула взяла такую наркоту, как кокаин. Ведь она знает кто в этом городе мог её дать. И тем более знает, что лишние слова лишат заслуженной мести.              Уже рано темнеет. Дебора неотрывно смотрит в узкое окно раздевалки, медленно завязывая бинты на руках. Какое-то странное у неё предчувствие и она отгоняет его сосредоточенностью пред будущим боем.       — Готова?       Пенелопа, словно белый призрак появляется в дверях. На ней красивое, яркое убранство, подчёркивающее все её достоинства. Особенно татуировку роз на всю левую руку. Наверно поэтому все, кто хочет войти в банду Прайса должны тоже сделать хоть одно тату. Так сказать, тоже терпеть боль.       Дебби пожимает плечами, мягко улыбаясь.       — Как сказать… — лукавя. Пенни подходит к ней сзади, привычно заплетая волосы в тугую косу. Это их традиция пред боем и заодно — знак уважения. Когда она оканчивает, слюнявит палец, проведя им по оголенной, смуглой пояснице с татуировкой.       — Думаю, у тебя все получится, — хвалит её за выдержку женщина. Дебби кивает.       — Ты всем это говоришь.       — Не всем, а…       — … только лучшим.       Она оборачивается к ней невинно ухмыляясь. Та делает тоже самое, хватая её за подбородок. Поцелуй был невинным, с привкусом ментоловых сигарет. Дебора чувствует, что не зря заслужила её признание, хоть близость такого пламени пугает.       «Это один из последних рывков» — говорит она себе в мыслях. — «Просто терпи и однажды тебе станет легче».              Шумно, как и всегда. Девчонка стоит перед выходом на ринг ожидая слов ведущей. Сегодня новое шоу для зрителей и очередной бой для неё. Дебора знает с кем будет драться и наверно поэтому нервничает. Громкие слова Пенни чем-то похожи на глас божий.       — Дамы и господа! Сегодня мы открываем вечер, одним из боев который я лично ОЧЕНЬ ждала!       Слышится гул аплодисментов и выкрики. Дебби медленно вдыхает носом спертый воздух, крестясь и сосредотачиваясь.       — В этом углу яркий чемпион и моя любимица — Шальная!       Выходит Венди, тряся головой словно панк-рокер на концерте. Она посылает воздушный поцелуй женщине над ними и пятым пальцем мнимо перерезает горло, тыкая на врага. Дебора хрустит шеей, разминая кулаки. Это не ответная угроза, а лишь подготовка к бою.       — В этом углу настоящий тайфун и моя фаворитка — Оса!       Она выходит на свет под такие же аплодисменты и выкрики толпы. Спокойная, сосредоточенная, готовая ко всему. Краем глаза замечает Рона на верхних трибунах. Он всем видом показывает свою серьёзность. Может даже пальцы скрестил, на удачу.       — Кровь, Пот и Зубы! — в так стучит каблуком ведущая, — да начнётся бой!              Нельзя сказать, что финальные бои сложны, нет. Они смертельные. Дебора это понимает, едва уворачиваясь от ещё одного кулака Венди. Тут парой синяков или вывихом она не ограничится. Всё слишком серьёзно, ведь это враг другого сорта — сильный и ловкий, а ещё кажется она опять на наркоте. Ну и конечно главный плюс — она хорошо знает где ударить, да побольней и единственное, что её соперница может увидеть, это две длинные косы, постоянно перерезающие пространство, да резкие вспышки боли в теле.       — Я тебя предупреждала, — игриво, как пустынная змея шипит она над ухом. — Предупреждала же, да? Предупрежда-а-ала!       Дебби отскакивает от неё, стирая тыльной стороной ладони что-то мокрое и алое. Кровь наверно. После этого боя всё же стоит показаться врачу.       Венди смеется над ней, дразнит, провоцирует ударами и наглым поведением. Дебби чувствует, что устаёт, хотя много времени вроде не прошло. Это её тактика — тянуть силу и время врага. Наверно поэтому Осе так с ней тяжко.       Шальная ловит школьницу за руку и вместо того, чтобы ударить, неожиданно притягивает к себе. Девушка успевает заметить её свежую татуировку «Сrazy» на руке.       — Долго держишься, — резко беря её в какой-то странный захват, — пора на покой!       Единственное, что Дебора успевает сделать, это вдохнуть. Треска нет, как в дешевых фильмах, но всё внезапно чернеет. Звуки, запахи и даже свет софитов, в пылу которых проходят бои, меркнет. Девушка не чувствует ничего, кроме чистой, истинной боли, что раскалённым металлом разрезает нервы, сводя сума.       Шальная что-то сделала. Что-то очень болезненное, страшное, и Дебби не помнит, как падает в песок. Она не помнит, что делает дальше ведь боль разрывает с середины, до неестественного крика, и единственные слова, которые она как-то успевает расслышать, это громогласное:       — Во-о-оу, и побеждает Шальная! Ну кто бы мог подумать…              Всё кончено. В этих двух словах вся теперешняя жизнь.       Всё кончено. Венди победила, а она проиграла.       Всё кончено. Дебора держит на весу свою руку видя её, но не чувствуя.       Всё кончено. Она не верит в это, но она же и потеряла единственный шанс, ради которого жила, боролась, отказывала себе во многом и никого не жалела.       Всё кончено. Навсегда.       — Дебби!       Рон вбежал в раздевалку как к себе домой, тут же ощущая страшную беспомощность. Девушка не обращала внимания ни на него, ни на его слова, просто выпав из мира. Парень впервые видит её такой — неестественно бледной, избитой, с пустым взглядом смотрящей сквозь свою руку. Внешне Дебора не выглядит аномально, но Рон прекрасно знает какими коварными могут быть травмы.       — Как ты? — склонившись над ней, маленькой и беззащитной. — Я могу?..       — Нет, не можешь.       Беловолосая женщина устало выдохнула сигаретный дым, оперевшись на дверной косяк. Рон узнал в ней ведущую боев и свою некую соперницу — Пенелопу. Мысли сразу крутнуло. Он поднялся, закрывая собой девушку.        — Каждый боец знает на что он идёт, — нагло, почти учительским тоном говорит женщина, — и каждый несёт ответственность за это.       — Она ещё ребенок, какая к черту ответственность! — резко вспылив. Пенни безразлично повела плачем.       — Она сделала татуировку, значит она готова к боли. И к проигрышу.       — Это бесчеловечно!       — Учи меня, учи, — закатывая ярко-серые глаза, снова совершая затяжку, — а то я не знаю.       — Ты хоть представляешь, что я могу сделать? — зло начинает он. — Ты хоть знаешь кто мой папа?!       — А ну просвети, — нагло улыбаясь. Рон уже было хотел что-то ей крикнуть, но неожиданный удар в бок сорвал не начавшуюся гневную тираду. Он удивлённо обернулся, ведь ударила его именно Дебора.       — Завались, мальчик, — холодно сказала она, сверкая кошачьим взглядом. Уизер в непонимании отступил.       — Деб?..       Школьница поднялась со скамьи, всё ещё держась за руку. Взгляд её был до странного грозный.       — Что? — нахально. — Думал тебе можно говорить? Или думал, что мы уже друзья, а может даже что-то большее?       Девушка медленно подошла к Пенелопе, целуя её в щеку. Та, с завидным восхищением приобняла её за плечо, будто защищая, любуясь происходящим.       — Может ты даже думал, что я с тобой пересплю и ты выиграешь то дурацкое пари?       Рональд ошарашено глотнул воздух — тело неестественно застыло. Собственные глаза не моргали, до боли и рези смотря на вдруг совсем чужого человека, что минуту назад был близким и ранимым. Женщина заинтриговано подняла бровь, выдыхая сигаретный дым.       — А твои мозги не посещала мыслишка, что я тобой играю? — ухмыляясь через силу. Парень почувствовал, будто его ударили. При чём чётко так, под ребро, выбывая оставшийся кислород из груди.       — Ты был мне нужен, чтоб отточить навыки и покупать харчи, вот и всё, — Пенелопа понимающе закивала. — Смешно даже, что ты на это купился.       Опять тот же удар, опять чувство боли. Рон не знает что сказать — в голове всё перемешалось.       — Теперь я проиграла, а значит, ты мне не нужен, — говорит Дебби спокойно. И нет причин ей не верить, как и что-то доказывать, извиняться, ведь… Она права. А как с Урсулой с ней не пройдёт, это он знает точно.       Рональд ошарашено уходит прочь, оставляя после себя дымку удивления и шока. Дебора тяжко вздыхает, снова берясь за травмированную руку. Лёгкая чувствительность к ней возвращается, а значит не всё так однозначно.       — Больно всё-таки, — говорит Пенни, откидывая жидкие, белые волосы. Девушка повела плечом.       — Вот это больно, — взглядом указывая на свою сломанную руку, — а в остальном он сам виноват.       Та снова выдыхает дым, сминая сигарету и проведя её до выхода. Естественно, что девушку там никто не ждет. Дебора уйдёт в ночь, унося с собой своё поражение и воинскую честь. Но уже в машине отчима расслабляясь она заплачет. Чейз клятвенно обещает её свести к врачу, расспрашивая о произошедшем и «почему его бабочка ревет, как сумасшедшая». Дебора не скажет, осознавая не только проиграш на ринге, свою неудавшуюся месть и покорёженное тело. Она спасла единственного важного ей человека, оттолкнув от себя. И от этого особенно больно.