Мышеловка для хищника

Рик понимал, что на этом его злоключения не закончатся. Но он думал, что хуже уже быть не может, и ошибался. Джессика не собиралась отпускать его. Даже если бы он этого захотел. Ричард покорно шел за ней в ту ночь, и во все последующие, пытаясь осознать, куда завели его же собственные необдуманные действия. Черт возьми, он же был охотником! Был охотником. Пара нужных ласковых слов, пара милых улыбок. И пара красивых длинных белых ног. И он уже бегает за ней как послушный пес. Дурак. Идиот. Как же мало ему нужно было. Рик оправдывал себя лишь тем, что это было ее дьявольское очарование, сверхъестесственный манящий образ, которому невозможно было не подчиниться, потому что он был создан именно для этого — ломать, разрушать, подчинять сознание. Она шла перед ним, периодически хватая его за руку, легко царапая кожу ногтями, словно боялась, что он отстанет и потеряется. Больше теперь похожая на ведьму, чем на юную деву — в изорванном пыльном платье, давно потерявшим свой цвет, всклокоченными волосами и перепачканными кровью лицом, шеей и грудью. Но в ней все равно было это очарование — будто любой ее облик был абсолютно естественен. Ричард не думал, что это хорошая идея, но она заставила первого попавшегося таксиста, на удивление не произнесшего ни слова по поводу внешнего вида вампирши, отвести ее в Даунтаун и остановить перед слишком хорошо знакомой башней. Бывший охотник дивился, как легко может любой вампир приблизиться к ЛаКруа — к которому не могли подобраться охотники, ломавшие голову над этим долгое время. Джессика вернулась через полчаса, еле сдерживая истерический хохот, и с одной единственной фразой: «Ты бы видел его лицо!». Рик не спрашивал, но судя по всему, она так своеобразно заявила о своем увольнении. У Джесс была квартира в том же Даунтауне — шикарный пентхаус с предусмотрительно отсутствующими окнами в спальне. По ее словам, это был подарок князя, ее теперь уже бывшего босса. На его невысказанное предположение Джессика лишь рассмеялась. «Сородичи, влиятельные Сородичи, не занимаются такими глупостями. Обычно. Все это — как премия за хорошую работу.» До Ричарда лишь спустя некоторое время полностью дошел смысл ее слов. Вампиры, при всей их схожести с людьми, были далеки от них. Они не испытывали и малой части того, что чувствуют люди. И чаще всего их чувства — пережитки еще смертной жизни. Их мертвые тела не чувствовали боли. Страх — чтобы напугать бессмертного, требовалось немало усилий. Даже злость и ненависть чаще уступали перед холодным расчетом. Любовь... Рик думал, что они на это неспособны, как неспособно биться само по себе сердце Джессики. Они не испытывали даже похоть — большинству из них был чужд секс, потому что на него нужно было тратить драгоценную кровь. Рик понимал, что от Джессики ему не избавиться, тем более, что его сознание уже насквозь было поражено ее ядом. Сопротивляться, бороться — было бесполезно. Слишком поздно. Он просто старался не думать обо всем происходящем. Закрыться внутри, выстроить стену холодного безразличия. Мысли разъедали его изнутри, как черви, и он чувствовал себя гниющим трупом. Вероятно, это была его душа. Измученная, истерзанная, умершая. Оставившая его влачить жалкое состояние. Жить. Все, о чем он так отчаянно мечтал, когда его возлюбленная вампирша была всего лишь пленницей его собратьев, сбылось. Но было ли теперь нужно?.. Первое время им приходилось менять простыни после каждой ночи на ее кровати. Они оба, вместе, щедро заливали их кровью. Рик смутно догадывался, что Джессика иначе просто не могла получить удовольствия, даже не смотря на все его старания. Поэтому она вонзала клыки в его плоть, и в такт движениям своего тела тянула из него кровь. А затем резала свою тонкую белую кожу, и уже ее кровь, многократно усиливая оргазм, выворачивала его мозг наизнанку. Ее же клыки... Рик иногда думал, что как-нибудь Джессика сильно увлечется, а он недосчитается немаловажной части своего тела. Джессика разгоняла свою кровь по мертвой плоти, чтобы сделать свою кожу теплее окружающего воздуха, имитировала дыхание, наполняла своими сдавленными стонами спальню. Все как по-настоящему. Целый спектакль ради него одного. Хотя она вполне могла просто пить его кровь и не переживать по поводу всего остального. Наутро ее тело остывало и ощущение того, что он лежит рядом с ней, мертвой, не дышащей и никак не реагирующей на него... было жутковато. Рик много думал в этот момент, не смотря на то, что упорно старался заполнить свой разум пустотой. Думал, что мог сделать все, что угодно. Убить ее именно сейчас, днем, было проще всего. Он мог просто взять и вынести Джессику на залитую солнцем кухню и с болезненным удовольствием наблюдать, как оно разрушает в пепел ее совершенное белое тело. После ярких красочных картин, наполненных огнем и светом, его охватывала жуткая тоска, и он даже не знал, от чего больше — от осознания, что он не может этого сделать, или потому, что продолжает любить ее, и мысль о ее потере, не смотря на всю ненависть, резала сознание острее бритвы. Ричард настолько же хотел избавиться от нее, от ее яда в своей крови, насколько хотел провести с ней часть ее вечности, пока не умрет. И он почему-то не сомневался, что смерть настигнет его скорее рано, чем поздно. Больше всего он не мог простить ей обмана, хотя знал, что без него она бы не влюбила его в себя. Тогда Рик видел в ней несчастную очаровательную девушку — но от нее не осталось и следа. Джессика, настоящая Джессика, была расчетливая, холодная и жестокая. Была вампиром, с самого начала. Он не знал, зачем вообще понадобился ей, и почему она просто тоже не убила его. Единственное разумное объяснение, приходящее ему в голову — бесплатная легкодоступная свежая кровь. Любая его артерия или вена всегда в ее распоряжении. А их секс — скорее всего развлечение и пережиток ее недавно ушедшей смертности. Иллюзия привязанности, что она к нему питала. И ведь вскоре ей наскучило и это. Даже слишком скоро. Ведь кровь можно было с большей пользой потратить и на что-то другое, чем предаваться подобным глупостям. Холодная, бесчувственная, мертвая. А Рик был живым. Был слишком жив и слишком молод, чтобы не реагировать на присутствие сексуальной женщины, расхаживающей по квартире в одном нижнем белье, а чаще и вовсе без оного. Но Ричард мог долго ласкать ее тело, словно выточенное из мрамора — Джессика же не реагировала, и скорее просто позволяла ему делать все, что заблагорассудится, а сама в это время читала книгу, смотрела в ноутбук или просто пребывала в своих мыслях. Его это несказанно злило. Он мог, и сильно хотел в этот момент поставить ее на колени, чтобы жестко, грубо изнасиловать, но понимал, что если бы даже Джесс и позволила, это мало бы что изменило. Она могла бы продолжать с тем же скучающим видом серфить в интернете. Проклятая мертвая вампирша. В эти моменты ему страшно хотелось оторвать ей голову, выпустить в нее всю обойму из пистолета, поджечь, заставить чувствовать хоть что-то... Вместо этого он целовал холодные пальцы Джессики с аккуратными ногтями и надеялся хотя бы на такую малую милость, как улыбка. Ричард надеялся, с отчаянной, почти умершей надеждой, что она хотя бы еще раз посмотрит на него тем самым взглядом. Тогда, когда он приходил к ней, когда поил ее своей кровью и приводил в чувство. Джессика смотрела на него тогда даже не с любовью, а с чем-то большим, с тем, что до боли сжимало его душу. Неужели и это было иллюзией? Как вернуть то время, когда она зависела от него, а не наоборот? Когда для нее не существовало никого, кроме него. Он так не хотел, чтобы она умерла, не хотел, чтобы оставила его. А теперь хочет этого больше всего на свете. Так страстно желал быть с ней вместе, и теперь ненавидит себя за это. От прекрасной иллюзии не осталось и следа, а она никогда не любила и не полюбит его. Джессика старалась жить ночной жизнью Лос-Анджелеса: клубы, вечеринки, мероприятия, закрытые выставки и показы. Организованные как вампирами, так и людьми. Но из всех заведений предпочитала «Asp Hole» Эша Риверса, которого она спасла, как он узнал — уже не в первый раз. Ричард даже пытался ревновать ее, но это было несколько бессмысленно — то ли их отношения были совсем платоническими, то ли просто потому, что вампиров банально не влекло друг к другу, как живых людей. По крайней мере, этих двоих. Он не выносил их разговоры. Он не выносил Риверса в принципе. По обыкновению они сидели в сильно накуренной комнате и под какую-то жутко заунывную музыку о смерти и судьбе вели бессмысленную философскую беседу. Иногда Эш разваливался на диване, положив голову ей на колени, но Рик подозревал, что на этом их близость и заканчивалась. Он не знал, зачем она вообще общалась с этим пустым нытиком, но, по словам самой Джесс, она находила его "печальным и потерявшимся, нуждающимся в помощи". У него были какие-то проблемы со своим Сиром, да и вообще с остальным миром. И поэтому сам он в Джессике видел не только родственную душу, но и, судя по всему, того единственного вампира, что его в принципе выносил. Хотя Ричард не мог отделаться от мысли, что Джессика не просто так разыгрывает из себя сострадательность. Он не видел всей картины, но возможно этот рефлексирующий бывший актер был ее своеобразным билетом... к чему-то. В другое время Джессика водила Ричарда по дорогим клубам, и он мог часами наблюдать, как она одним своим танцем под дикую электронную музыку очаровывает толпу смертных, чтобы потом из нее отобрать несколько жертв. Иногда ради крови, иногда ради денег. Рик не раз с удивлением наблюдал, как мужчины, и даже женщины с легкостью расстаются со своими деньгами и украшениями, не получая взамен ничего, кроме дико-сладкого удовольствия в виде пары ее клыков. Она умела очаровывать и ломать волю, он убедился в этом на своем примере. Один раз Рик даже наблюдал, как она заставила одного не слишком удачливого смертного перевести ей крупную сумму на счет. На вопрос «зачем?» Джессика только хитро улыбнулась. Позже она объяснила — у нее была мечта: открыть свой собственный клуб, и не где-нибудь, а в самом Голливуде. Вампиам нет нужды зарабатывать деньги, в привычном смысле этого слова, но многие из них имеют собственность, с которой получают доход. Это была одновременно и возможность поднять свой статус. Поэтому Ричард еще и нужен был ей, чтобы вести ее банковские дела, которые сложновато было осуществлять ночью. И, судя по накопленной сумме, вскоре Джессика собиралась осуществить эту мечту. Вампиры постоянно чувствовали лишь скуку и жажду крови. И очень похоже, что эти два чувства были основополагающими их состояния. Он отлично видел это на примере Джессики. Не смотря на то, что она была слишком юна, и Обратили ее совсем недавно, а века времени не давили на нее, она часто не знала, чем занять себя, растрачиваясь обычно на тусовки и пустословные беседы с такими же, как она. Да, Эш был далеко не единственным. Тореадоры. Те, что так стремились походить на людей. Лишь встретив других вампиров, Рик понял, в чем разница. Других, по большей части, смертные не заботили вовсе. Стадо, сосуды с кровью, средство для достижения результата. Их взгляды редко задерживались на Рике, а если и задерживались, то с плохо скрываемым презрением и превосходством. Она, по сравнению с остальными действительно была живой и человечной. Все относительно. — Смотри. Вон та троица, что периодически недружелюбно сверлит каждого проходящего взглядом. Бруджа. Не слишком их люблю, действуют слишком прямо и открыто, без изяществ. Бунтари. Хочешь проломить пару черепов — не найдешь никого лучше. Их полно в анархах, но именно эти из Камарильи. Джессика держала его за руку, пока они прохаживались по залу. На ней было длинное темно-синее шелковое платье с открытой спиной. Глаза густо подведены, волосы собраны в прическу, оставившую лишь пару золотистых локонов свободными. Она и его заставила одеться подобающе — черный костюм, начищенные до блеска туфли. Вдвоем они слишком были похожи на выпускников на вечернем балу. Большей частью из-за Джессики, что не переставая улыбалась и вела себя как восторженная девчонка, подходя к каждому вампиру и любезничая с ним. Картину ей портил Рик со своей кислой рожей, но он ничего не мог с собой поделать. На вечеринке ходячих мертвецов ему, живому, было не слишком весело. Но Джесс нивелировала его присутствие своим артистизмом и харизмой. О да, она привлекала внимание, и еще как. Впрочем, были рыбы и куда крупнее. — Кто эта женщина? — спросил Ричард, указывая на даму, которая была центром какого-то обсуждения. Она была... прекрасна. И не так, как Джессика, хотя Рик уже успевший кое-что понять, подозревал здесь тот же трюк. Джесс казалась по сравнению с ней девчонкой из провинции. От нее невозможно было оторвать взгляд. Все, от короткого взмаха ресниц до выверенных аристократичных движений рук было изящным и непревзойденным. Ей было на вид около тридцати. Идеально вычерченные черты лица, пронзительные темно-серые глаза, чувственный небольшой рот. Темно-каштановые волосы были также собраны в прическу. — Лидия, — ответила Джессика. — Примоген моего клана. Невозможно не заметить ее, правда? Ей больше ста лет. Может даже двести. Женщины ведь не особо любят говорить о возрасте. Она может очаровать любого Сородича здесь, если захочет. Я на такое не способна. Пока не способна. Он слышал в ее голосе определенно зависть. Тщеславие Джессики было безгранично. Его даже повеселило, как она обиженно чуть поджала губы, проследив за его взглядом. Ах ты ж чертова собственница. — Видишь двоих надменных мужиков возле нее? — перевела разговор Джесс, делая глоток крови из хрустального бокала. — Вентру. Крупные игроки в бизнесе и политике. Опора Князя. Считают себя настолько высокими птицами, что и скрашивать им вечер должна, как минимум, Примоген Тореадор. Правда, судя по улыбке Лидии, она что-то задумала. Готова поспорить, здесь скоро будет скандал. А сплетни потом разойдутся по всему городу. — И вы так развлекаетесь? Бессмысленно... Джессика со снисхождением посмотрела на него. — Это только невинные шалости, мой рыцарь. Если Лидия захочет, то сможет облить грязью так, что не отмоешься, а потом чуть-чуть подстроить события и — глядишь, Князь уже объявил Кровавую Охоту на незадачливого Сородича. Рик промолчал. Действительно. На что же еще можно было растрачивать вечность, как не на интриги? — Ах, вон те двое... шшш, аккуратно, не привлекай внимания. Тремеры. Если кого и считать опасными, то только их. Никогда не знаешь, что у них на уме. Стоят, наблюдают, почти не разговаривают. Ученики Штраусса, а он меня до дрожи пугает. Сразу после вечера побегут к нему с докладом. — Чем же они опаснее остальных? Джессика округлила глаза, словно бы он сморозил глупость. — Они маги, Рик. Колдуны, ты понимаешь? Дисциплины Сородичей сложны, но довольно предсказуемы... а их магия — я никогда не знаю, чего от них ждать. Может они вообще в состоянии перебить здесь всех и скрыться. А их методы... я даже слышала, что они даже бессмертие себе украли, изначально не быв Сородичами. Чем дальше держишься от Тремер, тем лучше. Ричард пожал плечами. Наверное, охотники не бывают бывшими: для него все эти различия были не существенными. Вампир всегда остается вампиром. Рассыпаются они, по крайней мере, одним и тем же пеплом. — А вон та женщина в черном платье, она Вентру? — спросил Рик, указывая на одинокую блондинку с презрительным взглядом, но не из любопытства, а скорее, чтобы поддержать беседу. Джессика чуть было кровью не подавилась от смеха. — Тереза? О, она может усиленно пытаться строить из себя Вентру, но что бы ни делала, от малкавианского проклятья ей не избавиться. — Проклятья? — Есть даже поговорка — сумасшедший, как Малкав. Они психи, все до единого. Чаще всего ты даже не поймешь, о чем они говорят. Психозы различаются, но суть неизменна. Хотя Тереза может показаться тебе вполне адекватной. И даже большинство Сородичей не знают, в чем ее безумие. — А ты знаешь? — О да, — Джессика хитро улыбнулась. — Имела несчастье познакомиться лично. Дальнейшее молчание подсказало Рику, что она не сильно хотела делиться подробностями. Впрочем, как и он не сильно желал их узнать. — Есть еще Гангрел, — продолжала Джесс свой урок, который, как считал Рик, не сильно был ему нужен. Но она считала иначе. — Были, точнее. Их не так много осталось в Камарилье. Хотя, скорее оно и к лучшему. Сородичи, которые слишком близки к Зверю — не слишком хороши для Маскарада. Джессика взаимно поцеловала воздух возле сережек у подошедшей к ней девушке — судя по всему, такой же Тореадор. Они обменялись любезностями, он не особо вслушивался. Та скользнула по нему привычным взглядом, что он получал от вампиров и отошла. Очередная мертвая кукла. — Ах, ну и, конечно же, Носферату. Здесь ты их не увидишь, хотя я бы тебе с удовольствием показала бы парочку для сравнения. Не смотри на меня так недоуменно. Иногда у тебя просто на лбу написано: "Джессика, какое же ты чудовище". — Я не специально, — он в первый раз за весь вечер улыбнулся. — Неужели есть кто-то страшнее тебя? — Я тебя за это покусаю. Больно. Но она, тем не менее, улыбнулась в ответ. — Это тореадорский бал, устроенный потомком Лидии, поэтому никого не подобающего ты здесь не увидишь. — Ему показалось, или она правда даже нос вздернула выше от гордости? — Тут пару недель назад один из выводка Гэри выпустил содержимое своего желудка на одного Тореадора. Какой позор был. Для последнего. — Не могу его осуждать. Хотя бы было весело. Лично я чувствую себя как в склепе. Джессика фыркнула. — Что, до сих пор тянет поубивать проклятых кровососов? — Ты даже не представляешь, как. Она посмотрела на него, оценивая, шутит он или говорит серьезно. Ричард безразлично пожал плечами, стоически готовясь пережить еще пару мучительных часов в обществе мертвецов. С Носферату Рик все-таки успел познакомиться отдельно. Один из них, как он узнал позднее, сам Примоген, Гэри Голден, материализовался словно бы из пустоты посреди гостиной Джессики. Можно будет опустить все отборные ругательства, которые произнес Ричард, когда увидел, пожалуй, самого жуткого человека в своей жизни. Впрочем, это было всего лишь первое впечатление и эффект неожиданности. И судя по всему, этот конкретный вампир это просто обожал. Хоть он лишь отдаленно имел схожесть с человеком, на второй взгляд вовсе не был так уж ужасен. Но все-таки Джесс была права. Некоторые хотя бы пытаются выглядеть и вести себя как люди. Хотя Рик до сих пор не определился, что из этого хуже. — Мог бы и в дверь постучать, — Джессика грациозно спустилась с лестницы, стуча каблуками, прошла по гостиной и остановилась перед Гэри. Рик даже задумался, что она явно переигрывает с надменностью. — Не слишком удобно, — тот оскалился. — Не предложишь ли что-нибудь гостю? — Обойдешься, — Джесс сложила руки на груди. — Конечно. Что еще можно было ожидать от глупой тореадорской куклы? — А ты просто канализационный червь. Ричард с нескрываемым любопытством наблюдал за происходящим. Носферату вообще вел себя по-хозяйски и, судя по всему, неплохо знал Джессику. И как ее вывести из себя. За одно это он мог начать нравиться. — Тщеславная пустышка. — Отвратительное ничтожество. — Бестолковый пустоцвет. — Слизняк! Гэри расхохотался. — Ты не оригинальна. И проигрываешь. Вопреки ожиданиям Джессика улыбнулась. И Рик подумал, что, возможно, они не так уж и ненавидят друг друга, как могло бы показаться на первый взгляд. — Ладно. Разминка окончена, — произнесла она, взмахнув руками. Села рядом. — Теперь выкладывай, чем обязана столь высоким визитом. Голден улыбнулся жутковатой улыбкой. — Зашел просто поболтать со старой подругой, босс. В этот раз рассмеялась Джесс. — Как только найду ее, сообщу тебе. — Ты невежлива. — И это ты мне говоришь? Прости, у меня нет желания загадывать шарады и устраивать тебе спектакли. Я немного иначе развлекаюсь. — Я заметил. Сородичи до сих пор обсуждают твое спасение из Общества Леопольда. Столько историй ходит. Ну ты знаешь, скука из некоторых из нас делает старых сплетниц. А я до сих пор не знаю истинной истории. Это несправедливо – я-то всегда обо всем знаю. Ты что, правда внушила им, что ты Дева Мария? — Нет, не правда, — неожиданно отозвался Ричард, прикуривая сигарету. Оба вампира обернулись к нему. — Любопытно. Чудесный парень. Бывший охотник, я полагаю. Трофей? — Это тебя не касается, — холодно ответила Джессика. — Я тот, кто ее освободил, — ответил Рик. Джессика возмущенно уставилась на него. Да и что? Ему все равно было плевать. — Страшно счастлив, наверное. — Ага. Как видишь. — Не расстраивайся, — Гэри усмехнулся. — Бывают судьбы и похуже. Ричард окинул Носферату взглядом, выдыхая облачко дыма. Промолчал. — Мне он нравится, босс. Отлично вписался бы в наши ряды. Личико бы, правда, уже было не такое симпатичное, но... — Ты не посмеешь, — зашипела на него Джессика, окончательно сменив остатки показной любезности на ярость. — Остынь, китти. Ты бы об этом даже не узнала. Хотя после Чайнатауна я даже признаю, что в твоей прелестной головке что-то есть. Но тем не менее. У тебя лучше развиты другие таланты, так продолжай успешно пользоваться ими. — Он прав, Джесс, — сказал Ричард, улыбаясь. Ему безумно нравилось, что кто-то наконец вывел ее из себя. — Знаешь, хуже бы мне не стало, наверное. Гэри рассмеялся низким раскатистым смехом. Джессика, если бы была живой, то задохнулась бы от возмущения. Жаль, что вампиры не могут краснеть от гнева. — К слову об Обращении. И нарушении Традиций. Ничего не хочешь рассказать мне, босс? — О чем именно? — спросила Джессика, все еще сверкая глазами. Рик чувствовал, как она начала нервничать и усиленно пыталась это скрыть. Он успел достаточно хорошо научиться определять ее настроение. — Ты же знаешь, как наш любимый князь болезненно к этому относится. Просто интересуюсь. Может, вдруг ты слегка... скажем так, переборщила с местью? Гэри бросил взгляд на Рика, но тот развел руками — мол, ничего не знаю, ничего не видел. Злить Джессику это одно, но вот подставлять перед этим хмырем — черта с два. — Я не знаю, о чем ты говоришь, Гэри, — холодно произнесла Джессика. — Но предлагаю тебе заткнуться с подобными подозрениями. Иначе выкину тебя отсюда — я в своем праве. Примоген улыбнулся, как бы говоря «ну можешь попробовать». — Просто слухи, босс, просто слухи. Сородичи пропадают, ты же знаешь? — Нет. И не знаю, как это связано со мной. В городе полно шабашевцев, квей-джин и прочих ублюдков, а ты приходишь ко мне? Да и еще сам лично. — Не волнуйся так сильно, босс, а то у меня правда начнутся подозрения. Я до сих пор надеюсь на красочную историю. Обычно Тореадоров заткнуть нельзя, когда они о себе говорят… — Нечего рассказывать. Темнота, страдания, одиночество. А потом много крови. Мало интересного. Гэри молчал, сверля ее взглядом. Но Джесс явно не собиралась больше ничего рассказывать. — Как я уже говорил, я отпер клетку, и мы бежали, по пути убили несколько охотников, — произнес Рик, разбивая повисшую в воздухе напряженную тишину. — Это действительно все. Носферату переводил взгляд с Джессики на ее гуля. — Занятно. А мне так хотелось откопать парочку скелетов в шкафу. Но я бы не пришел просто так. Князь начинает нервничать — он так и не нашел ключ. Возможно, ты слишком рано ушла от него. Он, кажется, в отчаянии. — Я в этом больше не участвую. Мне теперь все равно, ты же знаешь. — Только если ты не знаешь, где он, ключ. — У меня это спрашивает Носферату? Ну если ты, наша главная ищейка, не можешь его найти... — ЛаКруа ведь не так просто отправил тебя к охотникам. — И ты знаешь, что я там ничего не нашла. — Или хочешь, чтобы все так думали. Джессика усмехнулась. — Да, Гэри, я припрятала Патриарха под кроватью. Только прошу, никому об этом не рассказывай. Носферату промолчал. — Не знаю, чего ты добиваешься. Все равно тебя еще слишком долго будут помнить как князеву сучку и девочку на побегушках. — О, тебе есть до этого дело? — Нет, мне просто любопытно, как и всегда. Помни, что в последнее время слишком часто Сородичи встречают Окончательную смерть, — он встал с дивана. — Ладно, раз ты мне не рада здесь, то меня ждут другие дела. Она смерила его холодным взглядом. — Я выпущу тебя через дверь. Гэри ухмыльнулся, но не стал перечить хозяйке. Джессика, выпроводив Носферату, вернулась обратно и села на то же место. Рик сел рядом. — Что, плохи наши дела? — спросил он, убирая прядь ее волос за ухо. — А ты бы больше с ним откровенничал, — огрызнулась Джесс. — Я не понимаю тебя. Я не сказал ему ничего особенного, не рассказал даже о... — Замолчи! — зашипела на него Джесс, закрыв его рот своей рукой. — Ты думаешь, если ему не составило труда пробраться сюда, то он не расставит здесь жучков и камер? Проклятые Носферату... — Джессика, тебе нужно успокоиться, — произнес в ответ Рик, покусывая ее пальцы. — Что-то происходит. И все из-за этого дурацкого саркофага. Я уж думала, что выбыла из игры, но, кажется, выбыть оттуда можно лишь умерев. — Ты что-то задумала. — Бывший охотник перешел на ее плечо и ключицы. И плевать, что она все равно ничего не чувствовала. — Ты думаешь, я по прихоти хочу перебраться в Голливуд? Я говорила с Айзеком, он не против еще одного Тореадора в своем баронстве. Лидия что-то подозревает, поэтому наши отношения резко испортились. А я знаю, что делаю. В Лос-Анджелесе князья долго не правят. Рано или поздно анархи возвращают себе власть обратно. — Я ни черта не понимаю в вашей вампирской междоусобной грызне, — он прошелся поцелуями по ее шее. — Глупый охотник, — Джесс улыбнулась и повернула к нему голову, нашла его губы своими. Дни тянулись бесконечной вечностью — Рик не считал их, но полагал, что уже немало времени прошло с того момента, как он безрассудно стал собственностью Джессики. Чем дальше, тем было хуже. Она, казалось, все больше охладевала к нему. Или скорее, просто человеческие радости становились ей чуждыми. Чем дальше, тем больше Ричард увязал в пагубных привычках, которые думал, что оставил во времена своей юности. Теперь никто не сдерживал его, никакие обеты или моральные устои. С каждым днем он выкуривал все больше сигарет. С каждым днем выпивал все больше алкоголя. И, пожалуй, только кровь Джессики не давала опуститься ему окончательно. И она сама, когда сильно возмущалась, говоря, что в его крови больше алкоголя, чем собственно самой крови. При этом ненадолго пьянела и сама, и это было поистине забавное зрелище. Его не сильно заботил его внешний вид, и он часто плевал даже на то, чтобы бриться утром. Пока опять же, Джессика не возмущалась, что ей, видите ли, не слишком приятно кусать его шею, когда кругом щетина. Удивительно, но при всем этом, при тех шмотках темного цвета, что он носил, не особо задумываясь, женщины почему-то начали вешаться на него в два, если не в больше раз сильнее, чем раньше. Хоть ему и мало было с чем сравнивать — жизнь охотника к этому мало располагала. Вероятно, дело все было в тореадорской крови. И может, он даже порадовался бы этому, если бы ему не было так наплевать. Ни одна живая смертная не могла сравниться с Джессикой. И она даже не ревновала, когда клубные дамочки начинали чуть ли не драться за его внимание, как кошки, когда она ненадолго оставляла его. Иногда Джессика отправляла его в Санта-Монику, за несколькими пакетами крови. «На всякий случай», — любила говорить она. Ага. На тот случай, если он таки свернет себе где-нибудь шею. А ей потом — привет, холодильник и пакеты с кровью. Гуль, что работал в банке крови, в первый раз немало поразил Ричарда, думавшего, что он уже всего навидался. В прежние времена, он, наверное, просто пристрелил бы этого психа. А оказалось... оказалось, что Вандал лучше всего понимал его чувства, чем кто бы то ни было в городе. «Еще одна жертва еще одной божественной суки. Печально, но правда, мой друг? Один раз повелся на мертвую плоть, а теперь навеки связан. И готов расчленить ее труп и сжечь в очищающем огне, если бы не был ее рабом». Рик осознавал, что ему нравится слушать его полубезумные речи. А атмосфера этому только способствовала. Кроме того, этот странный мужик, что одновременно был похож и на страшную женщину, был из тех немногочисленных живых людей, с которыми он мог общаться. И которые знали правду. Кроме крови у Вандала были большие запасы медицинского спирта, что они пили, разбавляя водой. Прямо рядом с трупами в морге. Ричард чаще предпочитал молчать, слушая полные до краев бреда и откровений речи его новоприобретенного приятеля. Он думал, что сошел с ума. Но после нескольких стаканов горящей жидкости ему было даже еще больше все равно, чем обычно. Как то — Рик не помнил почему — их потащило в «Asylum», к хозяйке Вандала, Терезе. То ли они упились до того состояния, что Ричард, как бывший охотник, пообещал прикончить ее, а в обмен его приятель разберется уже с его «проблемой». То ли они просто решили зайти поздороваться. Терезы же там не оказалось. Зато была ее сестра, Жаннет, внимание которой Рик привлек моментально. Вандал испарился сразу же, как ее увидел. Ричард еще сильно удивился этому и подумал, чем ему может угрожать мертвая. У него уже и так была одна. И в результате последнее, что помнил охотник, это как он бессознательно, но с большим энтузиазмом трахает эту вампиршу с проклятыми наивными белокурыми хвостиками. И изображать секс, к слову, у нее получалось даже лучше и натуральнее, чем у Джессики. Она даже его кровь не пила. Саму Джессику Рик увидел перед рассветом, когда открыл глаза. Так странно было видеть ее здесь, такую тонкую, в стильных дизайнерских шмотках посреди этой гротескной пошлости. И, судя по тому, как Джесс была убийственно-спокойна, он был уверен, что она что-то сделает, и в первую очередь, с хитро улыбающейся, несущей чушь (что-то про котят и шланги) Малкавианкой. Вместо этого Джесс коротко, словно резанула, бросила «сука» и ушла. Ему еле удалось поймать ее на выходе и довезти до дома — начинало светать и первые солнечные лучи нещадно жгли ее кожу. Она не сказала ему ни слова. Как и он ей. Но Рик знал, что Джессика обиделась, если это можно было так назвать. Дистанция между ними после этого залегла еще больше. А он все больше продолжал любить ее до ненависти, что делало его жизнь абсолютно невыносимой. Когда-то эти напряженные отношения должны были закончиться. Избавление же пришло с неожиданной стороны. Когда он понял, что его желания имеют проклятое странное свойство сбываться. В тот вечер Джессики не было дома, а Ричарда не особо волновало, где она была. Накануне она щедро напоила его своей кровью, и он чувствовал себя как наркоман, получивший дозу. Это избавляло его от чертовой психологической потребности постоянно видеть ее. Он опустошил уже одну бутылку виски, размышляя о своей бренной жизни, но теперь, в нынешнем состоянии, чтобы опьянеть, ему требовалось гораздо больше. Побочный эффект вампирской крови. Рик даже подумывал пойти и посидеть в каком-либо баре, как в дверь позвонили. Это было странно. К Джессике не приходили домой, а если и приходили, то как Гэри — внезапно. Ее обычно искали по клубам и Элизиумам города. Она редко сидела дома. Он же сам тоже вряд ли кому-то был нужен. Почувствовав неладное, Рик, взяв пистолет, что Джесс хранила в шкафчике в гостиной, подошел к двери. Открыв ее, он приготовился стрелять, но вместо этого в ужасе перед зловещей тенью попятился назад, выронив оружие, пока не столкнулся со стеной. Человек сделал несколько шагов внутрь квартиры, что гулко раздались под ее сводами. — Приветствую, сын мой. Пришло время тебе покаяться.