Наше личное никогда

Королевская Гавань начала закипать, как котёл. Пока дворяне никак не могли решить, кому же достанется власть, простой люд, обслуживающий их кто на родной земле своим пахотным трудом, кто ремеслом или услужением, стал свидетелем того, как из Гавани стремительно отплыла народная любимица Яра Грейджой, претендовавшая на корону. Куда она отправилась? По самой популярной версии, что пошла по городу, словно пожар, на Железные острова, созывать знамёна и строить военный флот для осады города. Казалось, после этого простолюдины должны были хлынуть прочь из города, но всё складывалось прямо противоположно: всё новые и новые обозы с крестьянами и торговцами, желающими на время Совета подзаработать денег, прибывали через открытые ворота. И потому все больше и больше людей заражались чумой губительных сплетен о Яре. – Но она же не отозвала с боевых дежурств военный флот короны, – сказал Джендри леди Тарли, что рассказала ему о настроениях горожан и приезжих, – смысл ей строить новые корабли, когда под руководством полно старых? – Те, что стоят сейчас в Гавани, пусты, команды временно распущены, а остальные... – напомнила ему Бриенна. – Патрулируют Ступени, – уточнила леди Тарли. Они втроём сидели вечером на веранде в кабинете леди Таллы Тарли, и огромная мохнатая Хака у их ног умильно игралась с толстым мопсом старшей леди Тарли, что уже отправилась почивать. От дневной жары мопс дышал, широко раскрыв пасть, и слуги, что пытались напоить его водой, никак не могли достигнуть успеха весь день, а потому, по словам хозяйки, свежий ночной воздух с моря в компании другого пса был бы ему удивительно полезен. Глен, примостившийся с пажами и служанками у входа в кабинет, прожёг взглядом дыру в его сюртуке, явно желая присоединиться к собакам на полу. Мальчишка любил этих блоховозов больше, чем господина, которому служил. – Сколько золотых плащей сейчас в городе? – спросила леди Тарли. – Около пяти тысяч, миледи, – скупо ответила Бриенна, которой вообще не нравилась идея сделать Джендри королём, она явно считала, что блажь леди Тарли бросает тень на честь как самого Джендри, так и на других лордов Штормовых земель. – Тысяча новобранцев проходят обучение. – Итого шесть. На город с пятьюстами тысячами населения этого достаточно, но, учитывая всех гостей… На одного солдата стражи приходится порядка двухсот человек… – К чему вы ведёте? – не выдержал Джендри, отлично понимая, к чему леди Тарли вела, но пожелавшего найти подтверждение своим словам. – Как оставленное на солнце вино, в городе зреет бунт недовольных отсутствием политической воли. С нашей системой управления отсутствие короля приравнивается к отсутствию государства. Обезумевшая толпа в междуцарствие — вот к чему ведет разлад между дворянами и неспособность выбрать правителя. Наша единственная преграда от недовольных в этом случае — городская стража. – Для поддержания порядка их достаточно. Для масштабных вооружённых действий в условии города, конечно, нет. – леди Бриенна наклонилась, чтобы почесать Хаку, а та, не обратив на ласку никакого внимания, всецело была занята собачьим собратом, больше похожем по размеру на её щенка. – Плащи призваны защищать людей, а не убивать их. – Иногда людей требуется защитить от самих себя. Как лучше всего подавить бунт? – леди Тарли стала расхаживать вокруг стеллажей с книгами, словно выбирая, что почитать. – Ответ всегда один, – Бриенна показательно сверкнула из ножен валирийской сталью, – ввести в город войска. – И где мы возьмём войско? Созыв знамён дело небыстрое, а времени у нас может не быть. – Королевские вассалы сейчас точно не поднимутся на призыв Десницы без короля. – Смею напомнить, что мы все – королевские вассалы. – Из Королевских Земель, – Бриенна нахмурилась, переводя взгляд на море. – Вы госпожа Простора, у вас есть собственные рыцари и ополчение. – Им потребуется не меньше месяца, чтобы собраться и явиться под стены Королевской Гавани. Кто сможет собраться быстрее? О, Джендри знал, кто, и взгляды дам, обращённые к нему, стали тому подтверждением. Штормовые Земли самые близкие, их территория небольшая, а воины опытные, а потому всего за неделю-две до семи тысяч могут прибыть к Королевской Гавани. – Я претендент на трон, – напомнил он, – войско Штормовых Земель у стен города приведет к ситуации худшей, чем с Ярой, отплывшей неизвестно куда. – Необязательно оставлять их у стен. – Держать резерв в Королевском лесу на случай восстания, – рассудила Бриенна. – Может, не придётся вводить их в город. Всё ещё ненадёжный план, но лучше, чем никакого. В тот вечер они так и не пришли к соглашению, пока людская молва продолжала делать своё дело. Настроения витали опасные, в Блошином Конце на двоих дворян напали по пути на Совет, благо, обошлось без кровопролития, и нападавших быстро доставили в городскую тюрьму для разбирательства. Как потом выяснилось, напали на паланкин, одолженный одним лордом у Тириона. Отсутствие большого конвоя из стражи, всегда сопровождавших лорда Ланнистера, не смутило нападавших, наоборот, двое солдат показались для них незначительным препятствием. – Так вот, выволакивают они за шкирку тех, кто в паланкине, – позже на званом ужине рассказал Джендри его приятель, лорд Элиас Рамбтон, едва сдерживая смех. – А там лорд Силас Пайпер, собственный персоной! Да со спущёнными штанами! – Элиас взял паузу, чтобы отсмеяться в рукав, – А за ним, сверкая нижними юбками, вывались леди Белмор… История о неудавшемся адюльтере прямо в паланкине десницы по сути на Великий Совет знатно веселила не только Дворян, но и весь город, и дело быстро привело к тому, что леди Пайпер потребовала развода, а нападавших посадили в тюрьму. А вот Бриенне было не смешно. Тот факт, что напасть хотели на Десницу, быстро стал незаметен обществом, что, как она считала, помогло дворянам не впасть в панику, которой скоро будут подвержены люди на улицах при упоминании о Яре Грейджой. Они ждали возвращения Яры с войском, не обращая внимания на то, что та отдала свой голос за принца Дорана, и даже оставила полноправного представителя Железных островов, лорда Драмма, говорить на Совете за неё до конца выборов. – Для отвода глаз, – находили оправдание смутьяны, – чтобы господа-де, не чесались, что она созывает знамёна. Вести с Железных островов доходят ой, как нескоро. – А что десница-то? – Десница вообще короля выбирать не хотел! Против государства умыслил! Бес – одно слово! – И тогда что? Осада? – Да разве возьмёшь Гавань только флотом? – Ну так Станнис… – И где теперь тот Станнис, тьфу! Яра вернётся, вот увидите. Нападения на дворян стали повторяться. По разным причинам, личным и нет, с разным исходом, даже смертельным, когда телохранитель лорда одним ударом рассёк полезшего к господскому коню зарвавшегося серва. Тюрьма грозила переполниться, а выборы короля ни к чему не вели. Число голосов нестабильно колебалось каждый день, не принося результата. Среди высшего сословия всё также велись споры, плелись интриги, заключались и разрушались союзы, давались балы и вечера, для них напряжение людей на улицах, что ждали войны за корону, казались не более чем домыслами неразумных землепашцев. Достоверных вестей о Яре не было, даже её уполномоченный лорд предпочитал отмалчиваться на все расспросы, прикрывшись неведением. Достаточно было искры, чтобы разгорелось восстание напуганных и тревожных горожан. Переубедить их не выходило даже официальным заявлениям Десницы, что каждый день зачитывались на площадях с призывами сохранять спокойствие. Взяли под контроль все кузни и оружейные мастерские, чтобы прекратить продажу оружия и инструментов. За сданные ножи, молоты, кастеты и другие бытовые орудия, пригодные для боя, любой человек мог получить деньги, и, к удовольствию Джендри и недовольству леди Тарли, который пришлось изыскивать в казне средства для этой затеи Тириона, за неделю было сдано двадцать три телеги старых ножей, молотков, вил, да чего там только не было. Платили, естественно, только за металл, организацию переплавки которого и учёт на балансе королевской кузни доверили Джендри, чем он старательно занимался, гася подступающие тревожные мысли. Но настроения в городе не менялись, и тогда, наконец, решившись, он написал сыну. «Сиру Галбарту, Созывай знамёна. Если случится бунт, за нами успокоение города. Твой отец, лорд Штормового Предела, Джендри Баратеон» Он сказал об улетевшем вороне Бриенне лишь спустя сутки, когда птица уже должна была добраться. Та спокойно кивнула, дав несколько советов, где расположить войсковой лагерь будет лучше всего, которые тут же были отправлены в Предел ещё одним письмом. – Вы должны понимать, какой это риск, – предупредил Джендри, – я был готов стать предателем ещё в тот момент, как арестовали Пенроуза, но запятнать честь Тарта и остальных штормовых домов я не посмею. – Вы не предатель, лорд Джендри, – твёрдо сказала Бриенна, – вы сын своего отца. Она не знала, что вторым письмом Джендри написал Галбарту: «Восемь быстроходных торговых кораблей, средняя загрузка продовольствием, без опознавательных знаков, должны встать на якорь в Черноводном Заливе за день до нашего войска у Королевской Гавани. Сожги, как прочтёшь» Маленькая септа, такая древняя, что утопала посреди узкой городской улицы на добрый метр ниже кладки дорожных булыжников, встретила Джендри прохладой и спокойным величием. Конвой золотых плащей он оставил снаружи, как и сансину собаку, которую, после того, как она от скуки разгромила его спальню, а затем несколько раз сбегала с псарни, он теперь почти всегда, когда Глен был занят его поручениями, брал с собой. Но в септу, понятное дело, таскать её не стоило. В основном зале, семиугольном, как и полагалось, даже несмотря на зажжённые свечи сохранялся полумрак, суливший отдохновение не только глазам, но и его беспокойной душе. Узкие полоски света в окошках под самым куполом септы падали на каменные лица богов, и Джендри подолгу бы мог стоять, рассматривая их, по очереди вознося молитвы, если бы не заинтересованное внимание всех прихожан к его персоне. Из всех ликов, запечатлённых в камне, особенно ему приглянулась Старица, вырезанная с тщательным старанием, не в пример глыбам Воина и Кузнеца. Неизвестному древнему мастеру, очевидно, куда лучше удавались женские образы, ведь он наполнил их реалистичными деталями. Вот так сухое лицо Старицы, её добрые, полуприкрытые выразительными веками глаза, тоненькая скрюченная рука, держащая кованый фонарь и скромный головной платок то и дело завоёвывали его внимание. Септон, мужчина средних лет, казалось, искал повода, чтобы заговорить с ним, но никак не решался прервать уединение благородного прихожанина. Благородство в нём, конечно, выдавала только искусная дорогая одежда, а как он был мальчишкой-подмастерьем, что сбегал порой от работы в септу, так и остался. Много воды утекло с тех пор, но и Джендри, и септа, чудом пережившая атаку драконьего пламени на город, остались теми же. Только чуть более потрёпанными прожитыми годами. Голова была уже тяжела от дум, и лишь разговор с богами мог помочь сейчас, когда он, наконец, почти решился осуществить свою безумную затею. Свою ли? Или идею Сансы? Сейчас уже разницы не было, Джендри отчётливо видел, что их политические и личные мотивы переплетены столь сильно, что стали одним единым порывом выгрызть своё место в этом мире. То, что Яра отдала свои голоса Мартеллу, немало удивило дворян, да и если вспомнить не верящее в происходящее на Совете лицо принца Мартелла, сам он был не в курсе её решения. Тирион, как подумал Джендри, уже ничему в этом лицедейном представлении не удивлялся, лишь скрупулёзно пересчитал голоса претендентов. За Мартелла – 359, За Робина Аррена – 103, За Джендри – 50. Внезапно кто-то отдал ему голос, которого не хватало до полусотни, очевидно, работа леди Тарли. – Напоминаю вам, – объявил Тирион, – что согласно постулату о выборе правителя Шести королевств, принятого Великим Советом в 310 году от завоевания, для объявления легитимности передачи власти и титула короля, необходимо единогласное решение трёх четвертей имеющих право голоса лордов и леди. На то и выходило, что Дорану, даже с голосом Яры и её лордов, все ещё не хватало голосов до победы. Джендри привычно поставил свечи на алтарь Неведомому, одну — самую красивую — своей почившей супруге, несколько попроще — за отца, за сира Давоса, за мать, которую едва помнил, за команду корабля, что так и не доплыла до Белой Гавани. На алтарь Матери он всегда приносил свечу за своего сына, и, обычно очень долго просил её милости для Барта. Но в этот раз Джендри задержался у алтаря Девы. И если у Матери просят за своих детей, то у Девы всегда просили о возлюбленных. Последний раз, когда Джендри обращался к ней в своих мыслях был так давно, но так ярко отпечатался в памяти. И тогда Арья сказала ему «нет». Септон, уличив нужный момент замешательства Джендри, не стал выжидать. Он, шурша рясой по полу, чуть ли не подскочил к алтарю Девы, закрывая своей лысеющей головой её прекрасно вырезанные в камне ладони, держащие букетик полевых цветов: – Рад видеть вас вновь, сын мой, – в септе не существовало титулов, пожалуй, только для короля могли сделать исключение, – крепкая вера всегда помогает пережить нелёгкие времена, – он сдержанно кивнул, осторожно оглядываясь по сторонам, прихожан было немного и потому взгляды всех теперь гарантировано были прикованы к Джендри. – Желаете ли исповедаться? – Простите, но не сегодня, отец, хоть на мне и немало греха, – ему ещё как хотелось покаяться в своих ужасных замыслах, что будут стоить людям жизней, но было нельзя. Септон осенил его семиконечным знаменем и аккуратно продолжил: – Ваша молитва всегда искрення, Семеро да не оставят нас на грешной земле. – Не оставят, – покорно повторил за септоном Джендри, не выныривая из своих тяжких мыслей. Видя, что разговор не клеится, септон аккуратно сделал шаг в сторону, и Джендри вернулся к изучению вырезанного в камне букетика в руках Девы. Когда в детстве Джендри попадался за тем, что вместо работы проводил время в септе, ему всегда отсыпали немало розг, после которых спать было невозможно ещё с неделю. «Ты кузнец», – потом воспитывал его Тобхо Мотт, – «У вас бог приходит в виде Кузнеца, дурень. Ты сам тот, кто говорит с огнём напрямую, кто слышит голос бога, когда шипит раскалённый металл, опускаемый в холодную воду. Тебе нет нужды ходить говорить с богом в септу, когда ты можешь говорить с ним напрямую здесь хоть весь день!» Джендри тогда никак не мог понять смысла этих слов, да и сейчас не то чтобы понимал. Тобхо был из Квохора, вольного города далеко на востоке, где поклонялись Чёрному Козлу, а потому он, хоть и прожил в Вестеросе порядочно лет, всё равно оставался иностранцем с другим взглядом на мир. Кузнец наполнял его руки силой, а глаза зоркостью, песнь стали – его бесценный дар. Как и плавкая глина была его даром горшечнику, что жил на соседней улице. Такими простыми, но незаменимыми вещами был полон мир, и ремесленники всегда отдельно почитали Кузнеца, что ковал меч Воину, венец Отцу и подковы коня Неведомого. Колесо событий сделало немало оборотов, и после смерти его жены Донеллы Джендри перестал ходить в септу. Но душа без причастия, что отца без стада. Не скоро, но он вернулся к молитвам и исповедям, с той лишь разницей, что не просил больше у Кузнеца ничего для себя. Но нынче крепкие думы обуяли его разум, и страх перед задуманным никак не желал отпускать. Джендри оторвался от хитросплетения жилок на листиках цветов в руке Девы и посмотрел на её лик. Она была подобна старице, такая же живая, словно застывшая в камне женщина. С тонкими бровями и незаметным взглядом скромно опущенных глаз, плотно сжатыми губами, будто она пыталась скрыть наползающую улыбку, а распущенные волосы её струились по плечам вниз мягкими волнами. Что она могла, покровительница женского ремесла, молодых девушек и влюблённых, знать о его проблемах? Пожалуй, ничего, но не стоило оскорблять богов в их же доме, и потому он поспешил зажечь свечку от тех, что уже стояли на алтаре Девы, и наскоро прочесть короткую молитву. Затем, пока его сжирали взгляды других прихожан, Джендри поставил свечки и у Воина со Старицей, и уже отнюдь не для вида. В седьмой день недели, свободный от совета, в святой день, он собирался обдумать будущие визиты и слова, которые следует говорить. Всю дорогу до Красного Замка Джендри чувствовал на себе прожигающие взгляды, что встречали и провожали его. Немногие из простолюдинов кланялись или приседали в реверансе, и Джендри осторожно отвечал им, опасаясь, что люди вокруг каждую секунду размышляют о том, чтобы напасть на него. Как будто они всё знали. В покоях Глен уже ждал его, чтобы передать письмо, прилетевшее с вороном. «Корабли ждут сигнала, чтобы войти в Гавань. Три тысячи солдат пехоты в одном дне пути, ещё три на подходе. Сожги. Г.Б.» Джендри последовал наказу сына, и поджёг клочок бумаги над свечой, бросил горящий шарик в камин и как следует поворошил пепел, когда пламя унялось. Наскоро наказал Глену позвать к нему лорда Мертинса, своего многоуважаемого тестя, и, пока ждал его, пытался унять дрожь в пальцах, выдающую волнение. – Приветствую, – скупо бросил ему лорд Мертинс, который уже давно устал от Королевской Гавани, – надеюсь, ты звал по делу. – По делу, – Джендри встал со стула, чтобы предложить присесть старшему, но тот горделиво отказался. – Выслушайте меня, это очень важно. Старик наградил его скептичным взглядом, которым сопровождал почти все их беседы. – В городе много недовольных. Ропщут на дворян… – Да знаю я, – лорд Мертинс махнул ладонью и скривился. – Это вопрос времени. – В городе полно стражи, да и все ножи в городе выгребли. Нечего бояться. – Они ждут Яру. Трясутся от страха и надеятся одновременно. Уже слышали призывы взять город самим и отдать на милость леди Грейджой, когда её корабли окажутся в Заливе. – Ну-ну, скорее уж свиньи по небу полетят, чем толпа с вилами сможет взять этот проклятый замок. – Я собираюсь подтолкнуть мятеж. Быстроходные флагманы торгового флота Штормовых земель уже на подходе, в трюмах лишь продовольственные запасы. Едва они покажутся вдали без флага, их примут за флот Яры, и в городе начнётся паника. Лорд Мертинс округлил глаза и не выдал ни одного колкого комментария. Он сел на предложенный стул и достал шёлковый платок из кармана, чтобы протереть испарину на лбу. – Предупредите наших людей, запереться в поместьях и не выходить, не являться завтра на Совет. Всё уляжется за несколько дней, потому что шесть тысяч Штормовых Солдат под командованием лорда Дондарриона будут готовы войти в город, чтобы успокоить бунтовщиков. И ждать они будут только моей команды. А до этого мне придётся договориться с лордом Арреном и принцем Мартеллом. – Ты, – лорд Мертинс не нашёл слов, и Джендри продолжил за него. – Предатель? – Нет! – Лорд Мертинс встал и неожиданно для Джендри хлопнул его по плечу. – Чёртов бастард! Это же гениально! Но думаешь, мы заходим пересидеть бурю, пока ты снискиваешь славы и короны для себя? Там и наши солдаты тоже! И мы ещё помним, как шли за твоим отцом. Непростой этот разговор продолжался ещё час, но, что облегчило Джендри душу, старый лорд воспринял его дерзкий план с энтузиазмом. Он думал, что Джендри решился взять корону себе столь хитрым способом, и наверняка в мыслях строил грандиозные планы на будущее. Не хотелось расстраивать Мертинса раньше времени, но сесть на трон Джендри не планировал. – К вам лорд Робин Аррен, – известил слуга, когда Джендри вернулся с воронятни. На ловца зверь прибежал раньше, чем ему хотелось. Робин Аррен, утончённый и красивый, в дорогом синем шёлке, переливающимися радужными бликами, уже устал, ожидая его у кабинета. Они никогда прежде не говорили с глазу на глаз, да и знакомства особого не водили, переписывались весьма официально и через секретарей, а потому явка столь важного гостя была для Джендри неприятной неожиданностью. – Милорд, – лорд Аррен выпрямился, чтобы протянуть руку, и Джендри привычно пожал её, схватив за запястье, как было принято. Рука Аррена была так тонка, что, кажется, сломалась бы, если бы Джендри сжал со свей силы, – рад видеть. – Взаимно, милорд, – Джендри пригласил Аррена в свою скромную гостиную и приказал подать им напитки и закуски, – что привело вас? – Знаете, – Аррен сел на стул, который несколькими часами ранее занимал лорд Мертинс, – мой дядя, лорд Талли, считает, что голоса Речных земель должны быть услышаны в Красном Замке. У них часто паводки по весне, а в казне… Ну, должно быть, знаете, что я буду вам докучать. Долина живёт самостоятельно, торговля и урожаи всегда хороши, ну, вам ли не знать? У нас похожие обстоятельства… Лорд Аррен вёл витиевато пространную речь, а Джендри не торопился вступать с ним в диалог, всё ещё не понимая, к чему ведёт этот тонкокостный лорд. Он был кузеном Сансы, стоило об этом помнить, прежде чем вообще открывать рот. – Нам не хватает справедливости во многих аспектах, согласитесь, вы и сами пострадали от произвола. Пенроуз не первый и не последний кто нажился за счет пробелов в законах, ну посудите. Сажать благородного человека в тюрьму к конокрадам, редкостный произвол! Джендри впервые пожалел, что не занял комнаты с видом на море, глаза деть ему сейчас было совершенно некуда. – А что могу сделать я? Это важный вопрос, который всегда стоит себе задавать, ведь правда? Я бы мог восстановить порядок, как делал это много лет в Долине Аррен, нести славу своего дома, вписать своё имя в историю, помочь дяде, да и наладить отношения с Севером, несомненно! Я разработал программу, вот, – он вынул сложенный пергамент из-за пазухи и передал Джендри, на листе мелким конторским почерком писца было не менее тридцати пунктов, – ей многие впечатлились, вы в курсе? Я, можно сказать, вдохновил тех, кто отдал за меня свой голос, на веру в лучший мир. Джендри усиленно делал вид, что читает написанное, но ни слова не мог уложить в голове. – Но потом приходят совершенно другие мысли. Ответственность за жизни, за Вестерос… Она колоссальна! Невыносима! Смелость нужна недюжая, и у меня нашлось бы в достатке, но тут я подумал о своей жене, о детях, ведь так важно своим примером растить наше будущее, согласитесь? А королю и правителю необходимо порой совершать то, чего, как личность, он может и не желать вовсе, что перечит его человечности… Ваш сын уже вырос, вы смелый воин, без сомнения. Я переговорю со своими сторонниками, смогу убедить их, прошу вас… – Что? – лишь выдавил Джендри. – Примите мой голос и голоса моих сторонников за вашу кандидатуру! – Вы… понимаете, о чём просите? – Конечно, милорд! – А что же принц Дорна? Вы настолько непримиримы с ним? – О, нет, позвольте, он озвучивал много здравых вещей, которые, в том числе, пересекаются с моей программой! – Тогда почему вы не пошли к нему? Он более весомый претендент. – Ну, скажу для начала, что сегодня принц весь день занят в суде, а потому не принимает посетителей. Джендри чуть не согнулся от накатившего смешка, только боги помогли ему сдержаться, и он сделал вид, что подавился слюной. – А во-вторых, знаете, у нас есть один общий друг, – лорд Аррен кивнул головой в сторону собаки, что спала сейчас у изножья стола, – друг не давал мне плохих советов. А его совет был – дружить с вами. Я не глуп, понимаю, что Дорану уготована корона, он долго к ней шёл, но… – Считаете, что я лучше справлюсь с ответственностью за голоса ваших последователей? – Всё так! Вы могли бы использовать мои наработки… – Нет. – Простите? – Аррен аж встрепенулся, как петух на жёрдочке. На секунду Джендри представил, что на его месте перед лордом Арреном сидит Санса, она недовольна и возмущена, и это её слова вдруг выходят из его рта: – Говорю нет, милорд. Я не посмею оскорбить вашу честь и достоинство таким образом. Мне лестно ваше доверие, но считаю, что такой талантливый человек, как вы, составивший такую новаторскую программу, должны быть открыты перед всеми, должны с гордостью своего рода пройти этот путь до конца. Как у претендента на корону у вас больше шансов, чем у меня. – Ах, вы! Вы столь благородны! – Робин Аррен, кажется, был столь польщён, что раскраснелся. – У вас, у меня, у Дорана, у каждого есть принципы, двинувшие нас вступить в эту борьбу. Не отступайте, я верю, что в дискуссии мы придём к соглашению, и это, – Джендри свернул пергамент и вернул его Аррену в руки, – ещё станет частью нового статута, и будет уже не столь важно, кто занимает трон. – Но вы же слышали… мои дети… Долина… – Выдержите неделю, милорд, если ничего не поменяется, я с честью приму эти обязательства, обещаю вам. Они распрощались, как старинный друзья, и Джендри смог, наконец, остаться в одиночестве, чтобы подготовиться к грядущему. Санса обещала позаботиться об Аррене и Талли, и, видимо, написала длинное письмо, прочитав которое, её кузен и дядя тут же решили побыстрее вывернуться из заварухи, в которую ввязались. Но такое резкое сбрасывание с себя ответственности приведёт к тому, что колеблющиеся лорды незамедлительно отзовут свои голоса за Аррена и примут сторону более весомого кандидата, и уж конечно, им будет не Джендри, а принц Мартелл. Которого сейчас от короны отделяет всего три десятка голосов. Нет, это будет большой помехой планам Джендри. С Дораном ему ещё предстояло торговаться позже. С рассветом в утреннем тумане показались высоченные мачты неопознанных кораблей. В гавани швартовались несколько охранных суден, которые тут же были поставлены Бриенной на боевое дежурство у границ городской части Залива. Но Джендри строго приказал своим кораблям встать на якорь вдали, не блокируя основной морской путь, чтобы у дозорных не было причины для атаки. Пока Десницей решался вопрос о разведывательной миссии, реакция населения не заставила себя ждать. Зазвонили колокола септ, город закишел людьми, то пытающимися покинуть город, то наоборот, желающими как можно скорее добраться до гавани, чтобы встретить Яру. Хаос, что Джендри выпустил из бутылки, больно резал по сердцу. Каждый загубленный в давке человек будет на его совести, каждый повешенный за грабёж останется пятном на его душе… Но это всё равно бы случилось, его бы флот показался вдали или торговые лодки Эссоса… Или Яры, кто знает? – Не убивать без суда! Не допускать давки! Организовать перемещения горожан по улицам! – звонко командовала леди Бриенна с замковой стены перед отрядами Золотых Плащей. Она была главой королевской гвардии, мастером над войной, но в чрезвычайной ситуации могла вместо лорда-командующего городской стражей взять управление на себя. – Пресекать подстрекательство! Брать под стражу вскинувших меч! Особый режим на подступах к тюрьме! К вечеру многие лорды собрались в зале малого совета. Голосование за корону не принесло никаких результатов, ведь, к удаче Джендри, лорд Аррен не отказался от своих притязаний, как хотел ещё вчера, а значит, принц Дорна заслуженно получил голоса, которых всё ещё не хватало. Бриенна отсутствовала, и все ждали её возвращения с вестями, ведь Красный замок теперь стал их крепостью, из которой носа было лучше не высовывать. На многих не было лица, другие же были злы, кто-то вот-вот был готов поддаться панике. Джендри вошёл в зал вместе со Штормовыми лордами, с подступающей тошнотой ему не пришлось играть обеспокоенность, лордам в зале совета показалось, что Джендри Баратеон вот-вот должен был лишиться чувств. – Пошлём развед-корабль! – Надо поднимать войска и призывать к городу, люд не угомониться, пока не пустишь кровь. Джендри обменялся взглядом с сохранявшим надменное спокойствие лордом Мертинсом, не заметив, как к нему подкрался Элиас Рамбтон. – Ну что за досада, – легкомысленно сказал он, – у леди Стонтон был запланирован такой бал! Говорят, она заказала ледовые статуи претендентов на корону. Ух, хотел бы я отколоть от Баратеона кусок в свой бокал. Джендри намеревался было отшутиться, как двери совета распахнулись, пропуская Тириона, принца Дорана и леди Бриенну. Последняя была красна и мокра от пота, её тут же усадили на кресло и принялись освобождать от доспеха. Выпив поданной воды, она сурово посмотрела на Джендри, но быстро переключила внимание. – В городе особый режим. На крупных улицах дежурят Плащи, но на мелких люди продолжают стихийно собираться. У меня нет столько людей, чтобы ослабить контроль над основными дорогами. – Двести человек охраняют тюрьму! – возмутился кто-то. – К тюрьме они отправятся в первую очередь. – Сколько покинуло город? – Тысяч сто, не больше. Поток схлынул к закату, все, кто боялись, уже ушли за пределы ворот. А значит, остались заряженные… – Какой план, леди-командующая? – Вы выяснили, кто стоит в заливе? Джендри ждал вопроса, а потому вскинул руку и выступил вперёд. – Они мои, – тихо сказал он, и собравшиеся шумно выдохнули, прежде чем обрушить на него своё негодование, но и на это он, по указке тестя, заготовил отповедь, – в городе большой приток населения, на носу бунт, милорды! Я приказал готовить продовольствие, что было арестовано и конфисковано в Штормовых портах у недобросовестных торговцев для отправки в Гавань. Риск осады, сами понимаете! Каждый мешок зерна на счету… – Почему не вошли в гавань под торговым флагом? – лишь спросила леди Тарли. – Флаг торгового флота, – выступил вперёд лорд Мертинс, который вместе с Джендри и придумал эту ложь, – жёлтая голова оленя на чёрном фоне. Ничего не напоминает? Как быстро несведущий торговец рыбой с утра увидит в ней жёлтого кракена на чёрном? Тем более это контрабандный товар! Я с неделю под дверями десницы добиваюсь визита, чтобы дали разрешение на ввоз зерна без грамоты происхождения! Но где там! – Хватит, – Бриенна одним словом заткнула и Мертинса, и остальных лордов, что уже выли от базнадёги, – вводить корабли сейчас нельзя, чтобы не допустить больших беспорядков. Собирайте войска, милорды, – она кивнула Джендри, вызывая его на разговор без лишних свидетелей, – чем быстрее они прибудут, тем лучше. Тирион и принц Доран ещё час потратили на разработку новых мер, как для стражи, так и для дворян, и, когда уже почти все разошлись, и в зале совета остался лишь Тирион, тут же кликнувший пажа с вином, Джендри вернулся после разговора с леди Бриенной в круг света за столом заседания. – Ах, лорд Джендри, – Тирион поманил его рукой, приглашая сесть рядом. – Мне жаль. – Да бросьте, вы же хотели, как лучше. Проблемы давно зрели, не стоило мне поднимать вопросы о форматировании государства, уже давно бы дали Дорану чёртову корону и разошлись по домам… А что же, уже отправили ворона для созыва войск в Предел? У вас же самые ближайшие земли, самые шустрые лордики… Вон, как быстро корабли подошли… Тирион залил в себя целый кубок, не поморщившись и не закусив. – Ещё с неделю назад. – И… Выходит? – Выходит, что так. – Вызвали корабли и солдат одновременно... Там, на суднах, вооружённые люди? Вы… готовите осаду? С воды и с суши? Из-за чего, позвольте? Из-за того, что я арестовал Пенроуза? Хотите себе трон? Тирион говорил осторожно, в уме продумывая свою дальнейшую тактику, судя по мечущемуся взгляду и побагровевшему шраму на лице, мысли в голове были одна хуже другой. – Да нет же! – громко воскликнул Джендри, потеряв контроль, одновременно ударив ладонями по столу. – В пекло этот трон! Вы и Совет! Тянете одеяло во все стороны, не замечая, как государство рвётся, пока вы не можете рассудить, как будет лучше! Тарли, Аррен, Мартелл! В печенках у меня сидите! Яра уплыла, вы даже не знаете куда! Да ей насрать на трон! Как и мне! И вы, милорд, предлагали отдать власть нескольким! Сделать республику! – Ошибся, что ж, так бывает… – Вы ошиблись в тот момент, когда решили арестовать моего вассала. Войска, которые пришли спасать город от разграбления и разорения, город, которым невозможно будет править и который не примет ни одного короля после этого, эти люди пришли так быстро по моему призыву, вооружённые и одетые, обученные, стоят здесь, в нескольких полётах стрелы, потому что Невен Пенроуз все эти годы работал каждый день, как проклятый, собирая осколки, оставшиеся от ваших пяти королей и Дейнерис Таргариен. А вы бросили его в тюрьму, потому что денег в казне нет! – Чего вы хотите? За спасение города, который сами и обрекли, какова ваша цена? Джендри шумно выдохнул, редко когда он выпускал эмоции таким образом, голова шла кругом, но он всё же произнёс: – Об этом я буду говорить уже не с вами. В эту ночь Джендри почти не спал, а утром, едва встав с кровати и облегчившись, приказал Глену готовить доспехи и оружие. Но в кольчугу и дублет облачали его уже не слуги, а штормовые лорды, что дежурили у его покоев – Мы будем ждать на конном дворе, милорд, – заверили они, когда гербовая накидка с чёрным оленем легла поверх его груди. В такие же были облачены и они сами, а воодушевление в их глазах придало Джендри решимости. В гостиной перед кабинетом принца Дорна собрались почти все его сторонники, и эта пёстрая толпа тут же обратилась к звуку тяжёлой поступи окованных сталью сапог. Джендри пришёл один, хотя Мертинс уверял его сделать иначе. Принц, посеревший от тяжких дум, быстро распорядился проводить их в уединяющую тишину рабочего кабинета. Большое помещение, в котором не жалели свечей, судя по количеству опавшего с потолочной люстры воска, и днём было наполнено светом, да так, что начинало резать глаза. Не в пример кабинету леди Тарли, здесь все бумаги, талмуды и свитки хранились в строгом порядке и по выверенной системе хозяина. Одна только чернильница по размеру больше напоминала чарку для вина, а перьев в подставке рядом хранилось около сотни. – Слухи о ваших войсках стремительны, – как-то обречённо сказал Доран. – я тоже готовился, знаете, но сухопутный переход через Красные горы занимает уйму времени, а вывести флот из Дорна при неясной угрозе с Железных островов – чистое самоубийство… Вы использовали географию, как преимущество, это достойно похвалы… В боевом облачении Джендри быстро стало жарко, и он по-хозяйски взял кувшин воды и напился прямо из него, пока принц Доран продолжал: – Гордыня захватила меня, милорд, я ведь несколько раз задевал вас в разговоре, считал пешкой в руках леди Тарли, несерьёзным кандидатом… А вот так выходит, сила, по прежнему, в руках того, кто вовремя сориентировался в обстановке… Я не собирался, честно вам скажу, встревать в то, что делал лорд-десница. От имени короля он действительно мог карать любого лорда, другое дело, что это было нечастой практикой. Теперь же, вероятно, не в моих силах выдвигать условия. – Почему вы не в доспехе? – Извольте? – Доран застыл напротив окна и повернулся к Джендри. – Войска вот-вот войдут в город усмирять людей, которыми вы хотите править. Почему вы до сих пор не в полном доспехе верхом на коне на его улицах? Или боевая удаль дорнийцев – только сказки? – Мой славный родич, принц Оберин, лично обучал меня! Копьё, цеп, меч, – всё, что хотите! – Тогда выйдите со мной на улицы города. И я сделаю вас королём.