Наше личное никогда

Что Джендри и удалось усвоить из своего скромного опыта высокородного интригана, так это опасность подаваемых на всех мероприятиях вин. Кубки подносились так ловко и часто, а пились так незаметно, что стоило ослабить бдительность, и вот, ноги едва держат, а язык заплетается, не держась за зубами. Так что теперь на всех мероприятиях он отныне скорее делал вид, что пьёт. А этот бесхитростный секрет Санса не поведала ему лишь по той причине, что для всех благородных сословий он является чем-то само собой разумеющимся. Но тем не менее, от обильного количества встреч и балов Джендри уже начал уставать. Его небольшая шпионская сеть подкупленных слуг регулярно снабжала его массой сведений, но ничего хоть сколько-нибудь уличающего Джендри извлечь из них не смог. Одно было ясно — альянсов вокруг складывалось не меньше пары десятков. И ни у кого не было особенных преимуществ или перевеса в поддержке. Принц Дорна появлялся всюду, был вездесущим до зубного скрежета, и, безусловно, каждый день понемногу набирал сторонников с ловкостью бывалого политика. Вот и сейчас принц Доран вдохновенно слушал поэтические потуги кого-то из дворян, а толпа вокруг заискивающе сверялась с его реакцией, чтобы определиться со своей. – Леди Талла Тарли, – объявил герольт. Леди Талла, сестра великого мейстера, вдова лорда Саймона Фоссовея, мать его наследника, вышла второй раз замуж три года назад за лорда Хайгардена, Бронна Черноводного. Партия была отличная, особенно для тяготившегося своими должностями и статусами Бронна. Он не находил свою новую жену хоть сколько-нибудь привлекательной женщиной, но весьма впечатлился её состоянием и благороднейшим происхождением. И тогда же она стала представлять своего супруга на всех приличествующих ему должностях, перебралась в Королевскую Гавань и занялась финансовыми делами государства. Она же и выхлопотала у Его Величества место при дворе для Джендри. Он знал все это, потому что леди Талла рассказала ему лично. Она стала полноправным представителем своего мужа в малом совете, распоряжалась делами не только Рогова Холма и замком сына, но и Хайгардена, и, хоть богаче Хайтауэра она так и не стала, Джендри находил её методы распоряжения финансами весьма и весьма достойными. За три года работы под её началом он весьма преуспел на своей должности не в последнюю очередь благодаря её терпению и мудрости. Джендри внезапно осенило. И как он не подумал об этом раньше? Леди Талла отсутствовала в столице несколько месяцев, а вернулась лишь сейчас, когда великий Совет заседал уже вторую неделю. И потому внимание к её персоне на этом вечере превысило все допустимые пределы, и Джендри так и не смог переговорить с ней. Однако, к его удивлению, утром Глен принёс приглашение к полуденному чаю от леди Таллы. У неё было несколько имений в Королевской Гавани, но встречу она назначила в своём рабочем кабинете. В просторной комнате с панорамным морским видом всегда царил по-настоящему творческий беспорядок. Секретари леди Тарли каким-то чудом ориентировались в сгруженных друг на друга гроссбухах, пергаментах и свитках, а сама она органично рождала этот беспорядок вокруг себя, абсолютно не смущаясь. Где-то здесь, наверняка, грудились сейчас бухгалтерские книги не только Пенроуза, но и всех портов Штормовых земель. – Приятно видеть Вас снова в столице, – дежурно поклонился Джендри. – Взаимно, – леди Талла поднялась с места и дружелюбно кивнула ему. – Давно ли Вы сами вернулись? – Уже месяц как, миледи. – И как прошло путешествие на Север? – Не без приключений. – А Его Величество Бран? – Упокоен в фамильной крипте. Талла освятила себя семиконечным знаменем и поцеловала кольцо со звездой, венчавшим указательный палец. – Да будет Матерь милостива к нему, а Отец справедлив. Джендри повторил за ней. – Боги, как тут всё стало пусто без него! Невыносимо, милорд. Ну, что же вы стоите, присядьте и расскажите о своей поездке как можно подробнее! Как можно подробнее Джендри рассказывать не стал, исключив из своего и так не блещущего красочными описаниями повествования детали их с Сансой заговорщического соглашения. – И как вы считаете, – когда Джендри закончил, спросила вдруг посерьёзневшая леди Талла, от взгляда её пронзительных близкопосаженных глаз Джендри вдруг внутренне напрягся, – Север процветает? – Сложно сказать, – Джендри решил не юлить и сказать честно, – другие масштабы, миледи. Люди мыслят куда как крупнее нашего, при этом десятилетиями прозябая на одном и том же месте посреди ледяных просторов. Имя Старков прочно связано с их корнями, и потому пока в Винтерфелле сидит Старк, воля их будет крепка. Так что с точки зрения юга, Север не процветает, но сами они, кажется, будут думать иначе, даже если дороги совсем развалятся, а продовольствия едва хватит, чтобы пережить зиму. – Зимы стали короче. – Не на Севере. Леди Талла усмехнулась и посмотрела на морскую гладь. – Хорошо вот так встречаться со старыми друзьями. Надеюсь, у нас ещё будет возможность работать вместе и дальше. – Думаете, малый совет распустят? – Почему нет? Вы же видели амбиции лорда Тириона и принца Дорана? Один хочет разделить власть, другой желает корону себе и за ценой не постоит. Так или иначе полетят шапки. – И чем закончится? Мнение Таллы было важной опорной точкой для Джендри. Эта женщина была умна, благородна и весьма чувствительна к веяниям Красного Замка. – Думаю… что всё идёт так, как идёт, и мы не в силах менять то, что выше нас. На всё воля Божья. Но как сформировать правительство, не поставив во главу короля? Власть короля идёт от Семерых, это выше нас и любых наших рассуждений. Вспомните Семиконечную звезду: «От Семерых вам, царям, держава и сила. Они испытывают ваши дела и помыслы, дабы судили справедливо и жили по Их Законам ввереные народы». Так я считаю. Странно было слышать столь смиренную мысль от человека, обладающего властью реальной. От этого Джендри ещё сильнее убедился в своём намерении. – Я согласен с Вами, миледи Талла. И думаю, будет справедливо, если именно вас выберут властвовать над всеми нами. Леди Талла наградила его пронзительным взглядом, видеть который Джендри приходилось лишь тогда, когда она была очень им недовольна. – Побойтесь Семерых, милорд. Мой удел – властвовать над цифрами и конторскими талмудами. К слову о них. Я позвала вас неспроста. – Дело Пенроуза. – Оно самое. Не скажу, что доходы ваших портов, замков и земель пахнут сверхприбылью, и тем более удивительно, с какой невообразимой точностью ведутся все записи… – Но в этом-то и проблема, верно? Леди Талла отпила из чашки большой глоток и не торопилась проглатывать, затягивая паузу в разговоре. – Есть свидетели взяточничества, милорд. Есть, если вы позволите, определенная потребность в том, чтобы довести это дело до конца. Мне неприятно, что попался именно ваш вассал, лорд Джендри. Нас связывает несколько лет плодотворной работы, я ценю ваши навыки торговца, вы знаете, редкие способности среди представителей нашего сословия… Поэтому попрошу вас только об одном – отрекитесь от Невена Пенроуза. Вам не спасти его, Джендри, и я не хочу, чтобы имя вашего дома смешали в грязью. Почему от дружеского совета, чуть ли не слово-в-слово повторённого за Сансой, Джендри стало не по себе, он уяснить не мог, но из-за поднявшегося в груди смятения он поспешил допить свой чай и попрощался с ней. Прямиком от леди Тарли Джендри отправился в оружейные склады, а оттуда на тренировочную площадку замка. Золотые плащи тренировались исправно, и найти себе компанию для боя было легко. Но вместо привычного молота выбрал скромных размеров шестопёрную булаву. В седьмой день недели Совет лордов не заседал, и потому Джендри перестал следить за временем сразу, как только снял сюртук, сковывающий движения. Когда молодчик, из новобранцев, рискнул, наконец, вскинуть свой меч, и зазвенела сталь, голова его освободилась от любых мыслей. – Я вот всё думаю, – час спустя Глен поднёс ему чарку ключевой воды, к которой Джендри присосался с громким стоном облегчения, – почему вы никогда не выбираете меч? – Меч – оружие для танца. Я плохой танцор. – Да ладно, видел я вас на балу с королевой. – Ну ты,– посмеялся Джендри, – а если серьёзно. Меч – простое оружие, драться против меча учат с пелёнок. Противник с булавой или кистенем, или, упаси Семеро, с цепом, уже не так прост и понятен. Хотя, ещё с век назад, в пехоту чаще вооружали как раз таки цепами. – Ну а если так, почему у вас молот такой тяжёлый, хотя вон висят, – Глен махнул в сторону стойки с оружием, – маленькие. – Одни пехотные, одни для конных, для разного вида вражеского доспеха. Мой большой – полакс – против конного рыцаря. Но можно и так, коли сдюжишь. – Не сдюжу, – Глен вытер нос рукавом, отчего на бархате остался след, – чистить его – настоящий ад. – Начни с малого, против литых лат – лучшее оружие, – Бриенна Тарт, наблюдавшая за тренировками с замковой стены, слышала всю их беседу. Джендри приветственно махнул ей рукой, а в ответ Бриенна подала знак подняться. День был солнечный, а потому Джендри вспотел так, что липла к телу льняная рубаха, и, хоть Бриенне было не привыкать к запаху уставших мужских тел, он решил пощадить её и не приближался вплотную. – Вы были у леди Тарли, – бесстрастно сказала она. – Всё так, – не стоило сомневаться, что золотые плащи были ушами и глазами Бриенны по всему городу и в Красном замке. – Она вернулась лишь вчера, и уже имела беседу с вами, Тирионом, принцем Дорна и лордом Хайтауэром. Просто, к сведению. – Благодарю, миледи. – Я не играю в эту игру, – Бриенна повернулась к нему так неожиданно, что Джендри отпрянул, – но от меня зависит, прирежут ли кого в стенах замка, поднимут ли бунт ночью, пока город спит, или отравят на пиру претендента на корону. Одно дело точно – чем дольше идёт совет, тем труднее держать всё под контролем. Что она вам сказала? – Хотела уговорить не держаться за Пенроуза, не свидетельствовать в защиту. На лице леди Бриенны заиграли желваки, её красивые, с длинными светлыми ресницами глаза вдруг ожесточились. – Я ничего не ответил. – Не сомневаюсь. Разговор прервался сам собой, и ему оставалось только смотреть с возвышения на тренирующихся солдат. Джендри с таким усилием отмечал атаки и контратаки, что в шуме звучащих выкриков он не сразу разобрал следующие слова Бриенны: – Казематы. В полночь. Тирион разрешил ему увидеться с Невеном Пенроузом! Джендри чуть не подпрыгнул на месте. И, конечно, большого труда ему стоило дождаться назначенного часа. Он неброско оделся, взял с собой скучающую Хаку и наказал Глену при случае всем визитёрам говорить, что лорд уже спит и встреч не ожидает. Провожающий стражник ничего не сказал по поводу собаки и долго водил его сырыми подземными ходами, пока, наконец, не указал на низенькую дверь, закрывающую выдолбленную прямо в скальной породе нишу. Джендри пришлось согнуться, чтобы преодолеть её. Но внутри, к счастью, оказалось просторное помещение правильной формы, с узким окошком, также выбитом в цельной породе, и заделанным железной решёткой. На низкой кровати лежал человек. Шум отпираемой двери разбудил его, но он даже не удосужился повернуться в сторону вошедшего. Даже цокот собачьих когтей по каменному полу не смог заинтересовать его. – Пришли снова обыскать? Я уже говорил… – Пришёл увидеть старого друга. Дальше всё произошло быстро и в полном молчании. Лихорадочный блеск глаз на исхудавшем лице мелькнул в свете скромной лучины, что тлела на столе, крепкие объятия, которые никак не хотелось прерывать. – Отец благослови, – неверяще прошептал Пенроуз. – Это ты. – Ну а кто ж ещё? – Перед казнью пустили? – Какая казнь? Суда не было же. – Конечно, конечно, друг мой… Пенроуз похлопал его тонкой палкой-рукой по плечу и сел на жёсткую кровать. Взгляд его был полубезумен в отчаянии, и метался то к двери, то к фигуре Джендри, пока он не решил сесть рядом. – Очень удачно Тирион отправил тебя на Север, – хихикнул Невен. – А я очень удачно туда съездил. – Я думал ты всё бросишь, вернёшься, чем накличешь ещё больше беды на свой дом. Но ты молодец, сдержался. Защищать меня не надо. Они же правы, – последнее он прошептал, чтобы не услышал стражник. Хака неподвижно сидела у выхода, навострив уши, Невен заметил её и указал пальцем. – А эта откуда? – Это Санса… То есть, её Величество королева Севера подарила, – Джендри не знал, как объяснить проще. Собака, услышав имя хозяйки, подошла к нему и осторожно положила голову на колено. Джендри потрепал её за ухом. – Санса, значит. Ещё одну вдовушку соблазнил? А я говорил тебе… – Не надо, – оборвал Невена Джендри, – я многим ей обязан, я, и Галбарт, и, надеюсь, ты. – Отчего же? Песня моя спета, дело сшить нехитро, раз уж попался. – Да погоди в саван обматываться. Статут Джейхейриса Первого. Налоги в приграничных зонах. Невен невесело ухмыльнулся: – Да, я благодаря этой статье тут и оказался, понадеялся на привилегии… Всё это пыль, когда короне нужно золото, Джендри. Золото и влияние на дворянство. Вера ещё. Три столпа этой короны. Закон — дело вторичное, особенно когда на троне даже нет короля. – Тирион предлагает создать правительство. – Хитрый маленький ублюдок. Разделить власть — не худший выбор. – Невен тоже погладил Хаку, отчего она завиляла колечком-хвостом. – Санса предлагает повлиять на выборы короля. – Святая Дева, да во что она хочет тебя втянуть? Джендри не стал отвечать на вопрос. – Принц Доран предлагает поддержать его кандидатуру в обмен на твою свободу. – Ага, разбежался. – Я думал, ты отреагируешь иначе. – Он лишь предлагает исполнить твоё очевидное желание в обмен на душу. Не стоит покупаться на дешевые уловки, мальчик мой. Ну а ты сам что? – Хочу выдвинуть Таллу Тарли. – Её?! Это опасно. Она основной свидетель по моему делу. Проголосуешь за неё, и Доран Мартелл подсыпет тебе яд в бокал при первой возможности. Или заколет в спину. Подумает, что она купила тебя на ту же приманку, что и он. – Я знаю эту женщину, Невен. Она будет хорошей королевой. – Хорошо, я не спорю, – Невен так долго смотрел на лучину, что заслезились глаза, он закрыл веки и потёр их пальцами, – Она что об этом думает? – Она не хочет. Что только убедило меня в правильности выбора. Пенроуз замер, не поднимая головы. – И ещё сказала не защищать тебя. – Воистину мудрая женщина, надо было устроить ваш брак сразу, как Фоссовей отошёл к Семерым… И… Когда будет суд? – К счастью, стране не до тебя. Невен застонал и закрыл лицо руками. Джендри обнял его худое тело и прижал к себе. Большего, к его сожалению, сделать он не мог. – Они допрашивали тебя? – Я ничего не отрицал, соврал только, что ты ничего не знал. Так что не подведи, сделай, как Тарли говорит, если уж моей голове суждено быть отделённоё от шеи, то я не хочу, чтобы кто-то ещё составил мне компанию. Я был самонадеянным, жадным и алчным до власти и успеха гордецом, коих в каждой притче Семиконечной звезды карает длань божья… Прошу только, позаботься о моей жене, если уж наш замок передадут другому, назначь ей скромное содержание, чтобы хватило на слуг и септона… Тяжело было видеть в отчаянии человека, что когда-то подарил ему надежду. Джендри думал об их беседе до самого утра, отчаянно пытаясь представить судилище, и меч палача, и отрубленную голову Невена, летящую с плахи. И никак из головы не шло нравоучение «по делам вашим да воздастся вам...», перемешанное с сухим канцелярским языком законов о льготном налогообложении, и странную смесь этих мыслей не прогнал даже рассвет. Часами позже амфитеатр, вновь заполненный дворянами, загудел, как улей, когда на трибуну взошёл принц Дорна. Какой-то лорд, вещавший о том, как необходимо в срочном порядке принять постановление об отмене действия закона, обязывающего дворян закопать все рвы у своих фамильных замков, поклонился ему уступил место оратора. Джендри сидел в окружении штормовых лордов, и потому словил немало взглядов, когда к нему подсела леди Талла Тарли со своей достопочтенной матушкой. Принц Дорна, кажется, немало заинтересовал их обеих, они закончили тихо перешёптываться и устремили взгляды на улыбающееся лицо Дорана Мартелла. – Леди и лорды! – громко начал принц. – Страна сильна, когда она едина… Джендри слушал вполуха, наблюдая за Ярой Грейджой. Она сидела на верхних рядах, развалившись, словно в таверне, наклоняя голову то в одну сторону, то в другую, когда кто-то из её лордов собирался заговорить с нею, и односложно отвечала им. Но за скучающим видом она не смогла скрыть от Джендри то, что Дорана она слушала куда как внимательнее, чем остальных выступающих сегодня. – Предлагаю голосовать! – раздалось так громко, что Джендри снова обратил внимание на принца. Одобряющий гул и аплодисменты не оставили сомнения в том, что людям уже надоело обсуждать теории, и пора было приступать от слов к делу. – Решим, король нам нужен, или правительство! Мой голос – за власть избранного! Король – помазанник Семерых, защитник государства! Без него мы не более, чем шесть раздробленных княжеств, это шаг на сотни лет назад в вопросе того, чего добились Семь, а затем уже Шесть королевств! Зал грянул, и Тирион сделал всем знак быть тише, который был проигнорирован. Джендри согласился с Дораном, без короля удержать государство на плаву будет куда как сложнее, но при этом король, опираемый на правительство, принесёт куда как больше пользы, особенно если воплощать все разработанные Тирионом и Браном меры по ограничению власти уездных дворян. Смелости выступить с таким предложением Джендри в себе не нашёл. Как говорил не раз сам Тирион, слона едят по кускам, и потому он утешал себя тем, что сначала необходимо выбрать правителя, а потом уже проводить новые реформы под его началом. Да и кто он такой, чтобы влиять на происходящее? В мыслях он представил строго и с укором смотрящую на него Сансу. Она бы сжала тонкие пальцы, прищурила глаза, излучающие холод, словно у Иного, сказала бы что-то вроде: «Вы вообще слушали меня?!». Он слушал, конечно слушал, ловил каждое наставление, как откровение из святой книги, но здесь, без неё, он снова оказался усталым лягушонком, брошенным в чан с молоком. – Выберем короля! – Раздалось над его головой, и Джендри неловко обернулся, пытаясь под ослепившим его солнцем разглядеть кричавшего. Это оказался молодой лорд Королевских земель, которого он ни раз видел на тренировочной площадке, но так и не запомнил его имени. Один за одним стали вставать именитые представители своих домов. – Я, лорд Лейгуд, верный вассал дома Хайтауэр, выдвигаю кандидатуру своего господина, лорда Староместа, Бейлора Хайтауэра! Поднялись ещё Марбранд, Хостер Блэквуд, и ещё несколько человек, которых Джендри едва знал, но встающие рядом с ними лорды и леди выказывали исключительную поддержку. Кто-то предложил принца Дорна, тут же встала и Яра, выдвинувшая себя, и, к удивлению Джендри, Робин Аррен, что был тут же поддержан своим дядей, лордом Талли, последним встал лорд Реджинальд из ланниспортских Ланнистеров, человек, отслуживший не один десяток лет как градоначальник этого крупного города. – Нет никого стоящего, – сказала старшая леди Тарли. Её дочь кивнула. Сейчас или никогда. Джендри встал, увлекая за собой за локоть леди Таллу. – Вы знаете, что я собираюсь сейчас сделать? – спросил он её. – Конечно, – кивнула она. – Вы не против? – Нет, – последовал ответ, принесший ему сиюминутное облегчение. – Я вам даже помогу. Она не стала сопротивляться, а встала рядом с ним и даже приняла его руку. Но когда он открыл рот, чтобы выдвинуть её, она сама взяла слово, снова облегчая Джендри задачу. – Я, леди Талла Тарли, жена лорда Бронна Черноводного, повелителя Простора, мастера над монетой, сестра великого Мейстера Сэмвелла, – Джендри залюбовался её лицом и причёской, мысленно вплетая золотую корону в пшеничные локоны, – выдвигаю лорда Джендри Баратеона, сына короля Роберта! Сердце сделало кульбит и провалилось в пятки, отчего Джендри забыл как дышать, даже звуки шумного собрания вдруг стали глухи. От него остались, о, как бы он хотел, чтобы это так и было, только глаза. Вставшие с ним лорды Штормовых земель, немногочисленные, но суровые их лица, непонимающие голубые глаза Бриенны Тарт, настороженные взгляды других претендентов, даже Тирион, удивлённый, конечно, но всё же кивнувший ему в усмешке. Солнце ненадолго ослепило Джендри, и когда он прищурился, закрывая ладонью лицо, в мир вдруг вернулись шум и краски. Собрание было решено отложить до завтра, и Джендри подхватил водоворот людей, составлявших теперь свиту претендента на престол. Когда его вынесло в помещение под трибуной, они окружили его, поздравляя и то и дело хлопая по плечам и обнимая. – Смело, – сказал его тесть, лорд Мертинс, пожимая его руку без перчатки, – очень смело. Во взгляде старика он прочитал не насмешку, и отнюдь не уважение, но, скорее пристальный интерес. – Голос Штормовых земель будет услышан! – сказал кто-то из молодых лордов за его спиной. Его поддержали все прочие. – Леди Талла, – попросил Джендри, – на пару слов. Они отошли под колонну, рядом с которой в нише открывался прекрасный вид на места амфитеатра, Джендри разглядел в расходящейся толпе Яру Грейджой, все ещё не вставшую с места. – Простите, – начала леди Талла, – но если бы я предложила вчера, вы бы отказались! Вы предложили выдвинуться мне, но это я присматривалась к вам, а не наоборот. – Но… почему? – Вы сын короля. – Незаконнорожденный. – Узаконенный. – Мёртвой королевой, которую вы ненавидите. – Указом короля Брана. Он уже слышал это предложение от Сансы. Она тогда нарочно пошутила над ним, проверяя реакцию, но затем поспешила успокоить. Санса знала его, и поскольку он был ей нужен, эта кроткая мысль согрела его сердце, не собиралась толкать в пропасть. Но леди Талла, похоже, на самом деле не шутила. При всей лёгкости её характера, к шуткам она относилась с пренебрежением. – Вы исполнительный, лорд Джендри, религиозный, происходите из великого дома. Королевская кровь, опять же. Вы идеальный кандидат для тех, кто не определился. А таких, насколько я могу судить, в обществе не мало. – А вы мудры, своими усилиями погасили большую часть внешнего долга страны, не взяли себе и медяка чужих денег, хотя распоряжаетесь королевской казной! – Пока мой муж не может выполнять данные обязательства, не более. – Ещё и необыкновенно скромны! А я, ну вы же слышали, семнадцать лет держал подле себя казнокрада! Кстати, ожидающего суда. – Кто не ошибается? – На ваших землях царят спокойствие и справедливость, люд не ропщет на господ… – Что только доказывает, что я нахожусь на своём месте, и другого мне не требуется. – Лучший правитель не тот, кто алчет власти, а тот, кто способен склониться, чтобы взять её себе. Тонкие ноздри леди Таллы раздулись от негодования, но она была благовоспитанна, а потому быстро взяла себя в руки. – Так склонитесь, лорд Джендри.