Наше личное никогда

Лорды Штормовых земель ничем не отличались от других южных лордов, виденных Джендри. Напыщенность, честолюбие и недоверие ― три столпа их веры и поведения. Невен Пенроуз ― первый по всем этим качествам, а также первый, кто, по сути встал на его сторону. Джендри гостил у него неделю, обдумывая, что делать дальше, когда пришла весть из Королевской Гавани. Город пал, и королева Дейнерис заняла Железный трон. ― Теперь ты легитимный хозяин Штормового Предела, ― Пенроуз засиял, как начищенный медяк. ― Осталось рассказать всем остальным вассалам, и посмотреть, сколько отрубленных оленьих голов они пришлют нам в ответ. ― Джендри мрачно поднял взгляд на Невена, сидевшего по левую руку от него во главе длинного обеденного стола в главном зале Пергаментов. Помимо них в зале присутствовали вассалы Пенроуза, всего пять человек, стража, да виночерпий. Почему Джендри остался? Почему не уехал в родной город, почему не сгорел в нём вместе со всеми? Джендри было тяжело. Какую цену платят короли за Железный Трон? Жизнь человека, ремесленника или невинного ребёнка, для них дешевле грязи. И он попал в этот переплёт, даже не понимая до конца, чего он стоит на самом деле для людей, его окружающих. С момента осознанного возраста его целью являлось банальное выживание. С этим Джендри справился, хотя ходил по краю много раз, и если бы не Арья, если бы не сир Давос, если бы не Джон, спасавшие его от могильных червей, он бы никогда не поверил в то, что кому-то нужен в этом мире. Вкус жизни ярок только на контрасте со смертью, что скользит лезвием возле горла. В Харренхолле он обещал в молитвах Кузнецу, что если выживет, то скуёт тысячу плугов и никогда не поднимет молота, чтобы создать оружие, в лодочке, что болтало штормом на пути с Драконьего Камня, он молил Матерь оставить ему жизнь взамен обещания отречься от мирской жизни, и такие обещания на грани смерти он давал не раз. Конечно, никогда их не выполняя. Стоило ли сейчас брать на себя роль лорда, полагающуюся ему по призрачному праву, и рисковать снова ради пустых обещаний богам? Даже спустя много лет Джендри всё ещё будет задавать себе этот вопрос. Правда, всё реже и реже. Пенроуз оказался человеком расчётливым, одними письмами он в итоге склонил на их сторону с десяток мелких вассалов и несколько штормовых лордов покрупнее, он скрупулёзно искал подход к каждому, в том числе и к Джендри, очевидно отмечая его метания и неуверенность ни в чём. Опасение и недоверие, что он испытывал к Невену вначале, постепенно рассеялись, заменив место молчаливому несопротивлению со стороны Джендри. Он осознал простую вещь. Невен, как Арья, Джон и Давос, заставляет его становиться лучше. Пусть и с корыстным умыслом, но этому лорду не плевать на него. Каждый день в Пергаментах для Джендри находилось дело. Едва лорд узнал, что Джендри читает с трудом, хотя считать в уме и вести расчёты на бумаге умел быстро, то тут же приставил к нему мейстера. Дни наполнились умственным трудом, трудом физическим, в кузне, конечно, куда Джендри напросился сам, видя плачевное состояние главного горнила замка, трудом духовным, ибо септон в часовне, сгорбленный старец, до того хорошо толковал семиконечную звезду, что каждое воскресенье Джендри внимал его словам со всем старанием, что только можно вообразить. Невен мог сделать его лучше, он толкал его к этому, шаг за шагом, Джендри сам отмечал, что стал читать быстрее, что смысл высокопарных слов и духовных текстов больше не ускользает от него, что он может не только бить с утра до ночи молотом по наковальне, но и организовать людей восстановить сложную систему поддува мехов, что не работала уже с пятый год. Всего за пару недель ему некогда стало думать о себе, как о ошибке. ― Когда лорды начнут приезжать, чтобы дать присягу, ― сказал Невен, ― они должны видеть перед собой лорда Баратеона. Первое впечатление важнее всего, да? Ты произведёшь его. Но отмыть, побрить и постричь, одеть в доспехи и герба дома, это только полдела. Как только ты начнёшь говорить с ними, делай это с позиции сильного. Только так. ― Это отпугнёт их. ― Умных ― да, но таких я и не приглашал. Схожесть с Робертом играла на руку, его умения воина, слава героя, отбившего Долгую Ночь, что напридумывал Невен, тоже. Джендри объехал Штормовые земли с ним рядом, от замка к замку, и ни разу они не уходили оттуда без обещания поддержки и верной службы. За это время Джендри начал говорить куда более чистой речью, выучился кое-как писать, различать титулы, гербы и немного историю Домов, узнал, что его предками были даже сами Таргариены, и будущее, совсем ненамного, на маленькую бусину из нитки жизни, вновь забрезжило слабой надеждой хоть на что-то. Пока в дороге их не настигло новое послание. В промозглом ветреном краю моросил дождь, а Джендри ужасно кашлял, буквально по несколько минут, от чего Невен раздражался и дёргал коня под собой каждый раз, как Джендри открывал рот, чтобы в очередной раз громко нарушить шум дождя. ― Как ты только не отошёл к Семерым там? ― риторически спросил он. ― Все эти плавания, колдуньи, приключения за Стеной, хм? Видит Старица, Неведомый тебя уже заждался. ― Заткнись, ― коротко ответил Джендри между приступами кашля. Он отстегнул мех с водой, и, напившись, наконец почувствовал облегчение. Сказать лорду “заткнись” и не получить за это в ответ, Джендри уже посчитал некоторым своим достижением. Тот не обиделся, что тоже говорило о пока что шатком, но всё же установившемся уровне доверия между ними. ― Матерь сохранила мою жизнь для того, чтобы ты достиг своих целей. ― М’лорды! ― окликнул их паж, ― всадник позади! Все в конном отряде, не разворачивая лошадей, оглянулись на коричневую размокшую от грязи полосу дороги позади. Шлёпая копытами, к ним на полных парах неслась небольшая лошадка с тучным всадником. ― Гонец, ― прищурился Джендри. Невен вытер с лица капли дождя, чтобы стекающая с бровей вода не помешала прочесть маленькие буквы на узкой полоске бумаги. Его лицо посерело в один миг, даже плечи под плащом словно сдулись. ― Дейнерис мертва. Убита Джоном Сноу. Он схвачен, власть в руках Безупречных. Он порвал бумажку и выкинул в придорожную грязь. Джендри смотрел, как белизна бумаги исчезает под коричневым натиском лужи, и всё внутри него похолодело. Он думал, нет, правда был уверен, что Джон верен ей. Но она сожгла город, который сдался. Она убила тех, кого обязалась защищать. Она бы не остановилась. ― Я должен помочь Джону, ― сказал Джендри, и Невен помрачнел ещё больше, понимая, что его новый билет в лучшую жизнь сейчас поскачет прочь спасать своего друга. ― Но это ничего не меняет сегодня. Едем. В родовом замке Мертинсов, в гостевых покоях, Невен, едва они успели привести себя в порядок, наконец, спросил: ― Почему ты не уехал? ― А что я сделаю один против армии Безупречных, дотракийцев и драконов? Возьмусь командовать кем? Кто пойдёт за мной? Пара тысяч оставшихся воинов Штормовых земель? За бастардом короля, узаконенным мёртвой королевой? ― Люди шли и за меньшим. ― Ты сказал, что сделаешь меня лордом. Так делай. ― В этом и проблема, милорд. С этими новостями у меня не осталось аргументов в вашу пользу. Мертинс не тупица, не солдафон и не гонец за богатством. Он политик. ― Как и ты. Что можно предложить? ― Тебя. Хотел предложить выдать его дочь за тебя. Он бы согласился, ведь сватал её, едва вступившую в брачный возраст, за Ренли. Ты родня Таргариенам, не последняя, между прочим, и второй Таргариен на троне. Каков шанс, что Дейнерис захочет тебя в мужья? Джендри попытался засмеяться, но снова закашлялся. ― Тем не менее. Лакомый кусочек, который может убежать со стола. А взамен? Признание твоего права, конечно. Какой тесть не захочет зятя ― высшего из лордов? ― И теперь королева мертва. ― И не ясно ничего. “Кроме того, что я всё же сын Роберта”, подумалось Джендри, но ему было интересно, как Невен выкрутится теперь. На пиру Джендри выпил столько горячего вина, чтобы унять кашель и боль в груди, сколько, наверное, не пил никогда в жизни. Стол по разнообразию был скромен, но вместе с тем обилен. Вассалов у лорда Мертинса было немало, и переписку с ними Невен вёл весьма и весьма активную. Дом был сильным, поддержал Ренли, а после его смерти оставил за собой нейтралитет в войне, формально подчинившись Железному трону и бастарду на нём. Их поддержка и правда помогла бы Джендри укрепиться в своём праве. По правую сторону от своей леди-матери сидела и девица, очевидно, дочь лорда, которую и следовало обменять на верность её отца. Девушка была мила, красивее многих, а её толстые каштановые косы, перетянутые золотыми лентами, вызывали странно нелепое желание распустить их. Но леди, очевидно, засиделась в девицах. Пора цветущего рассвета юности, первых двух лет от начала лунных дней, когда девушку обычно сватают, уже прошла. Отец и мать могли не выдать её по нескольким причинам. По большой любви к своему дитя, или за отсутствием подходящей партии. Девушка не поднимала глаз, когда он смотрел на неё прямо, но Джендри чувствовал её осторожный интерес на себе. Она знает, зачем они тут. И несколько часов спустя, Джендри, Невен, несколько поддерживающих их лордов, вассалы Мертинсов и сам лорд Мертинс остались в зале у камина. Джендри знал, что сейчас начнётся очередной танец умов, колкостей и зыбких намёков. Он очень от них устал, устал от кашля, бесконечного дождя и изнуряюще слабой позиции, что была у них. Невен надеялся лишь на то, что весть о гибели Дейнерис не дошла до этого замка. ― Милорды, ― начал Невен, ― зима беспощадна, а в нашем краю, насколько вам всем известно, год был не лучший. ― Куда лучше, чем в Речных землях, ― ответил кто-то. ― К чему вы клоните, лорд Пенроуз? ― Мертинс производил впечатление человека скучающего, он был хозяином вечера, и это у него пришли просить, потому такое поведение было оправдано. Позиция силы. ― Не лучше бы нам, разрозненным ныне, пережить невзгоды вместе, как это было всегда? ― Ситуация такова, ― ответил Мертинс, ― что нам затишье только в пользу. Ни к чему сейчас решать, кто сядет в Штормовом Пределе. ― Он покосился в сторону Джендри, что остался поодаль от камина на лавке. ― То есть вас устраивает, что присягнувший Станнису... Лорды заспорили, каждый из тех, кто ещё не поддержал их, сомневался. Они как улитки, подумал Джендри, спрятали головы в панцире в надежде, что переживут бурю. Невен, скрывающий нарастающее недовольство, и правда не имел доводов. О Дейнерис он тактически молчал, пытаясь выждать, когда Мертинс сам выдаст, знает ли он о её гибели или же нет. Джендри надоело. ― Дейнерис мертва, ― громко сказал он, отчего Невен буквально побагровел от ярости, но сдержался. ― Известно ли вам, милорды? ― Узурпатор за узурпатором, ― спокойно отреагировал лорд Мертинс, совсем не удивляясь. ― Она же узаконила Вас в своём праве? ― Он прицокнул языком, наглаживая усы. ― А нужно ли утверждать меня? Посмотрите внимательно. Лорды забурлили, как стая горлиц. ― Разве я не похож на своего отца, поднявшего вас на восстание? Разве вы отрицаете, что я крови Баратеонов? Последний из них. ― Нет, поверьте, сходство феноменальное. В этом мы вам верим. ― Милорды, прошу..., ― Пенроуз попытался вмешаться. ― Там осталась армия Безупречных и орда дотракийцев. Чьи земли ближе всего к ним? И когда они придут сюда, за вами? Что они увидят? Кучку разрозненных замков и лордов, что не могут найти общий язык? Лёгкую добычу? Или они увидят ставленника своей королевы, ради которой и шли в Вестерос? Увидят, что слово их госпожи и матери сдержано, и пойдут разорять Простор? ― Деньги из которого можем забрать мы, построив для орды новый флот. Дотракийцы уплывут в свои степи как только разграбят всё. Но с теми, кто им выгоден, кто бережёт память их кхалиси, они не смогут так поступить. ― Удачно ввернул Невен. ― Поступайте как знаете, ― вставая, продолжил Джендри, ― но когда они придут в Штормовые Земли, меня здесь может уже не быть. Он вышел под гробовое молчание лордов, стараясь унять вновь поднимающийся в груди кашель. Голос Джендри под конец стал хрипнуть, спина покрылась холодным потом, а руки дрожали. Невен вернулся в гостевые покои спустя несколько часов. ― Он согласен. Его дочь и поддержка твои. Должен признать, ты удивил меня. Был... настоящим лордом. ― В первый и последний раз.

***

Запах солёного моря и немытых тел ударил в чувствительный собачий нос, и Санса открыла глаза. Мальчик жался к её телу, обнимая и шепча что-то в густой мех. Он боялся, и она аккуратно повернула голову, чтобы лизнуть его солёные от слёз глаза. Он молился. Вокруг всё плыло и пространство крутилось из стороны в сторону. Она проснулась на корабле в разгар шторма. Она принюхалась, пытаясь уловить знакомый запах человека, которому несколько недель назад писала письмо. Мальчишка и его одежда не пахли им. Санса не могла точно описать нужный ей запах, но в целом он, когда не был слишком уж пропитан потом и усталостью, был приятен. Как запах дождя или прелых листьев, с чем-то сладким вроде сахарной кости, воспоминания о которой занимали маленький собачий разум очень уж часто. Санса вспомнила хвойный и густой запах Джона, запах выделанных сыромятных шкур ― его жены и детей. Они пахли семьёй. А самый маленький ― вкусным молоком. И Санса подходила, чтобы облизать его макушку. Джон, конечно, знал и чувствовал, когда она забывалась волчьим сном, как знала и чувствовала сама Санса, когда Хака уступала ему своё тело. Она обернулась вокруг мальчика и уткнулась носом в его плащ. Люди в каюте пропахли страхом так сильно, что хотелось сбежать. На очередном гребне волны её сердце замерло, и Санса открыла глаза. Свои. В ушах звенело, но она постаралась собраться с силами. ― Моя королева, ― фрейлина в ночном чепце держала у её кровати канделябр с парой свечей, ― вы приказали разбудить вас, если ответ придет ночью... ― Конечно, ― Санса кивнула, она велела сразу же доложить ей, если ворон, отправленный вместе с гонцом за Стену, вернётся, ― передайте письмо. ― Видите ли, ваша милость, письма нет. ― Тогда что? ― Лорд Баратеон, ― перейдя на шёпот ответила фрейлина, ― только что вернулся в Винтерфелл. Санса вскочила с постели. И звон в ушах, и плывущие перед глазами яркие круги от пламени свечей, утонули в удивлении. ― Он что сюда, на драконе летел? Фрейлина помогла ей надеть платье и прибрать волосы. Гвардейца, что охранял покои, Санса попросила привести Джендри в кабинет. Сев за стол она достала из бюро копии своих писем. Чуть больше месяца назад она отправила гонца. Путь до Сурового дома занимает три недели, а значит, лорд Джендри доскакал до Винтерфелла за десять дней. Джендри был громкий, и его шаги, гулкие, сопровождаемые скрежетом кожаных сапог и дублета и позвякиванием кольчуги, донеслись до её ушей с конца коридора. Наступал час соловья, и за окнами светлело серо-голубое небо. Санса задула свечи, не желая, чтобы неожиданный гость разглядывал её. ― Милорд, ― сказала она первой, чтобы не ждать. ― Вы проделали долгий путь. Прошу, садитесь. Леди Стаут, распорядитесь принести еду и напитки в мой кабинет, и приготовить лорду Баратеону покои в Гостевом доме. Джендри опустился в одно из кресел перед её столом. Пах он, ну, как может пахнуть человек после долгой дороги, и того уютного тепла, исходящего от его кожи, что искала Санса в теле Хаки, уловить было невозможно. ― Вы, ― он кашлянул, прежде чем начать говорить, ― очень добры. ― Вы получили моё послание? Джендри кивнул, утопая в полумраке кабинета. ― Что помешало вам послать ворона в ответ? Он летит всего двое суток. ― Оставил его Джону. Леди Стаут впустила в кабинет служанку с подносом. Тёплый мёд и немного сыра с куском копчёной ветчины легли на стол. Джендри тут же одним глотком выпил мёд, подставив кружку под кувшин в руках служанки для новой порции. ― Ладно, ― Санса сцепила руки в замок, ― Куда важнее, лорд Баратеон, что вы собираетесь с этим делать? Джендри отставил кружку в сторону и вытер губы рукой. Под глазами его залегли глубокие тени, очевидно, он почти не спал, загнав не одну лошадь, чтобы так быстро воротиться. Но сами глаза, под точёными бровями, в обрамлении чёрных ресниц, они были столь прозрачно-голубыми, что когда Джендри поднял на неё взгляд, у Сансы пересохло в горле. ― Я не знаю. Наваждение от его взгляда тут же спало. Санса с силой хлопнула ладонями по столу, вставая, и одновременно с этим в ярости подбирая слова. Она жестом прогнала служанку, гвардейца и фрейлину. ― Тогда зачем вы приехали?! ― прошипела она сквозь зубы. ― Отослали мальчишку на корабле вслед за собой, а сами прискакали сюда! Значит, была причина?! Значит, нужна моя помощь?! Отвечайте! Ну! ― Штормовые земли под угрозой. Невен заботился о них все эти годы, воспитывал меня и моего сына... ― Ваш Невен казнокрад и взяточник! ― Швырнула она ему. ― Короне этого вполне достаточно, чтобы снести ему голову. Джендри недовольно поджал губы, смотря в пол. ― Вы хотите спасти его, ― Санса не спрашивала. ― Хотите, чтобы я помогла вам это сделать. Санса отвернулась к окну, не в силах смотреть на Джендри, ей хотелось как следует его ударить. ― Вы жаловались, что вам тяжко нести бремя власти. Все всегда чего-то от вас хотели. А теперь пришли в мой дом, и хотите чего-то от меня. Вам не кажется это нечестным, лорд Джендри? ― Я не прошу, Санса. Ничего у вас не прошу. ― Тогда почему явились? Санса обернулась, и тут же отпрянула назад. Джендри стоял теперь непозволительно близко. Она замерла, телом почувствовав невидимую угрозу, как всегда бывало, если мужчина приближался к ней без разрешения. ― Потому что южнее Стены вы единственный оставшийся у меня друг. ― Друг, говорите... Прошу вас, шаг назад. Раз вы мой друг, не подкрадывайтесь ко мне. ― Простите, ― Джендри отошёл обратно к столу. Дышать стало свободнее, когда он снова открыл ей путь для отступления. ― Как друг, я потребую от вас ответить честно. Вы хотите спасти Пенроуза или спасти свой Дом? ― Нельзя спасти обоих? ― Нет. Вы должны сделать выбор. Санса понимала, что она давит на уставшего, измотанного и нервничающего человека. Каждой своей фразой она хотела заставить его чувствовать себя некомфортно. Она могла объяснить ему всё, как малому ребёнку, могла, cловно торговец, предложить несколько вариантов развития событий, но Сансе надоело играться. ― Джон предлагал мне остаться, ― вдруг сказал Джендри. ― Не раз и не два, и я начал думать об этом всерьёз, пока не пришло ваше письмо. Я вскочил на лошадь, едва успев собраться. Я загнал пятерых коней. И, поверьте, Санса, я много думал эти дни. Если вы говорите, что надо пожертвовать другом ради сохранения имени, я выберу друга. И почему она не удивлена? Джендри ценил честность, и он ответил искренне, сомнений не было. ― А ради чего ваш друг работал все эти годы? Он набивал свои карманы, и не был достаточно прозорлив, чтобы не попасться. ― Думаете, я об этом не знал? Знал, конечно. Невен не честный и бескорыстный лорд и кастелян. Да, он нагрел руки и насидел много благ за счёт короны и имени моего дома, пользуясь новыми привилегиями. Я знал всё это с самого начала. ― И вы всё равно решаетесь попуститься честью ради него? ― Вы были в Штормовых землях? Хоть раз, Санса? Она помотала головой. ― Это суровый край, не чета Северу, но дождей и испытаний там хватает. Лорды там горды, и в долгую зиму каждый заботился лишь о себе. Дороги, крестьяне, урожай, торговля, кораблестроение, каждый работал лишь на себя, не желая знаться с другими. Людей не хватало нигде. За семнадцать лет Невен починил этот механизм, сделал из него систему. Заставил работать на благо. Да, он казнокрад, да, он взяточник, но все семнадцать лет он работал каждый день не только лишь для того, чтобы набивать карманы. Он не заслуживает казни. От такой исповеди Джендри устало сел в кресло и налил тёплого мёда. Он потёр виски пальцами свободной руки и вздохнул. ― Он сделал меня лордом, он воспитал из моего сына настоящего наследника. Он мне близок, как сир Давос, как Джон, как Арья, или вы. ― Вы знаете, что задумал Тирион? Джендри покачал головой в ответ. ― Усилить власть короны. Вассальная система не отвечает больше требованиям государства, которое вновь могут разодрать междоусобные войны. Все присягнувшие вам лорды и ресурсы перейдут в подчинение лорду Шести Королевств напрямую. Так, я полагаю. Хотел бы этого Невен Пенроуз? Джендри раздумывал с полминуты, но всё же ответил: ― Нет. ― Хотел бы он, чтобы система, которая прекрасно работает во благо всем, перешла в руки другого? Сегодня вполне способного Тириона, а завтра, кто знает, чьи? Чтобы сир Галбарт, ваш сын, лишился своего права? Вам наплевать на себя, да, но подумайте о нём, и о тех лордах, что давали присягу вам. ― Они давали её и королю. ― Которого больше нет. А вы есть. Решайте. Всех вам не спасти. ― Я. Не знаю. ― Вы ничего не просите у королевы Севера, сами сказали. Пришли, как к другу. Как друг я скажу вам принять свой титул и перестать его бояться. Я помогу вам, как друг, как королева, как хотите, так и считайте, если вы сделаете этот выбор. ― А взамен? ― Джендри посмотрел на Сансу с грустью осознавая, что как друг она не сильно-то и хороша. ― Что королева Севера хочет от лорда Штормовых Земель? Ответ дался Сансе с трудом. Она не хотела более говорить с ним прямо, это отнимало много сил. ― Посадить на трон Шести королевств нового короля.