Наше личное никогда

— Кто станет следующим правителем Шести королевств? Джендри смотрит на спокойное лицо Сансы, но не торопится с ответом. Эта женщина не так проста, как бы ему хотелось, и вопросы политики для неё не всего лишь тема для беседы за обедом. Север, пусть и союзник Шести королевств, но всё же отделён от него. — Совет лордов определит следующего короля. Это невозможно знать заранее. — У Вас есть право присутствия там, лорд Джендри. За кого бы Вы отдали свой голос? — Санса легко улыбнулась, придавая несерьёзный налёт своему серьёзному вопросу. — За Джона Сноу. К неудовольствию Джендри, Санса поспешно отвела взгляд, спрятав руки обратно в рукава. Ждала ли она, что он и вправду ответит на вопрос, на который нет ответа? — Я это несерьёзно, ваша милость. Джон хороший человек, но власть ему не нужна. — Почему вы так думаете? — С самой первой встречи я словно знал его всю жизнь. Мы похожи, с той только разницей, что он рос в замке среди своих родных, и был воспитан, как дворянин. — Скучаете по нему? — Да. — Возможно, вы сможете с ним повидаться, — на вопросительный взгляд Джендри Санса вновь позволила себе чуть приподнять уголки губ, — лёд сходит с Тюленьего залива, и скоро откроется морской путь к Суровому дому. Первый корабль отойдёт через двадцать дней из Белой Гавани. — Торгуете с одичалыми? — Со свободными людьми. Они не очень много предлагают, но Север поддерживает их зерном, металлом и семенами для посева. — И в итоге они не так уж и свободны, как думают. Хака повернулась к нему, встала и отряхнулась, разбрасывая комья земли и прелые листья во все стороны. Джендри смахнул грязь со своего плаща и отряхнул подол Сансы. — Я бы с радостью увиделся с Джоном. Посмотрим, отпустит ли меня лорд десница. Благодарю, Ваша милость. Может, вы тоже хотели бы? — Больше всего на свете, лорд Джендри, но, — она встала, взяла фонарь и напоследок кивнула ему, — в Винтерфелле всегда должен сидеть Старк. Собака лохматой громадиной последовала за хозяйкой, не удостоив его вниманием. Джендри остался один в ночной тишине, и глазам снова потребовалось немного времени, чтобы привыкнуть. Что ж, выходит, за семнадцать лет Санса ни разу не покидала этих стен? А остальные братья и сёстры ни разу за это время не навестили её? Джендри отлично понимал, что такое власть, и как тяжела эта ноша, и что только смелый человек не побоится взвалить её на себя. Но ему вдруг стало ясно, как днём, что Санса возвела вокруг себя не только новые стены своего замка. Она огородилась формулировками про то, что у Севера нет короля, и что в Винтерфелле должен сидеть Старк, и, возможно, кучей подобных, они стали для неё правилами жизни. Но зачем эти ограничения? От чего она пытается себя защитить? Должно быть, он был слишком глуп, чтобы понять. Открытое Сансе сердце не ныло, и Джендри подумал, что всё-таки не зря доверился ей. Никому не говорил он об Арье, и о своих чувствах к ней, да и некому было рассказать, и спустя столько лет, в этом замке, тонкой струйкой они просочились через вот-вот готовую прорваться плотину, уменьшив замятую боль. — И что ты думаешь? — Тихо спросила у собаки Санса, и мокрый нос, уткнувшийся ей в ногу был на него ответом. — Хочешь стать правителем Шести Королевств? Собака остановилась и протяжно зевнула, всем видом давая понять, что думает на этот счёт. Разговор с лордом Джендри не внёс особой ясности, и Санса полночи не могла уснуть, раздумывая по очереди обо всём, что тревожило её. А тревожило её то, что дорогой Бран, милый младший брат, так рано покинувший их, оставил своё государство в самом разгаре реформ. Шесть королевств, доставшиеся ему семнадцать лет назад, погрязли в политическом, экономическом, сословном кризисе настолько глубоко, что вернуть порядок на эти земли стало непосильной задачей. В то время как Санса помогала возродиться Северу, на юге полным ходом начались одно за другим восстания, и армии, способной подавить их все, у Брана не было. Локальные конфликты гасились без особого успеха, и в конечном итоге, каждому из великих лордов пришлось справляться своими силами, пока король и его малый совет готовились предложить своей стране что-то лучше, чем насилие в отношении собственных людей. Бран решил, не в одиночку, конечно, перестроить Шесть Королевств, и спустя пару лет увидела свет Сломанная хартия. Санса считала эту хартию настоящим политическим самоубийством, ограничивающим власть короны, о чём ни раз писала Брану, но, как показало время, новые порядки помогли бунтующей стране успокоиться и понемногу восстановиться. Помимо малого совета, теперь в Шести Королевствах существовал ещё и совет великих, средних и малых лордов, собирающийся каждое лето на месяц в Королевской Гавани, чтобы обсудить положение дел в стране, проголосовать за новые законы, внести предложения малому совету и королю. Власть Серсеи оставила глубокий шрам на стране, и ограничение королевского произвола, как и силы великих лордов, было встречено многими средними и мелкими дворянами, а также горожанами и крестьянами, с небывалым одобрением. Их было большинство, из их людей состояли армии, они кормили всех, выращивая продовольствие и платя налоги, и с ними теперь стоило считаться. Санса не вмешивалась, и на Севере вводить новые меры нужным не считала. Она и её малый совет по прежнему сами вносили изменения в свод законов, устанавливали размеры налогов и отправляли королевское правосудие, хотя некоторые вопросы наследования и уплаты королевского долга удалось перенять с пользой для себя. И вот теперь эта новая по всем меркам страна, всё ещё волокущая за собой проблемы прошлого, осталась без правителя. Санса ожидала, что в Королевской Гавани будет максимально неспокойно, и писала Робину Аррену и Эдмуру Талли, прося их не покидать родовых замков, пока не созовут Совет лордов, на котором должны состояться выборы нового правителя, да и на совет им следовало не торопиться. Она боялась, что до выборов дело не дойдёт, и кто-нибудь попытается захватить власть раньше. Тирион, конечно, попытается сохранить порядок и провести всё законным путём, но что стоит Яре Грейджой просто перерезать ему горло, а дорнийскому принцу подсыпать яд в вино? Брана они не трогали, поскольку боялись и уважали, пусть он был и мальчишкой-калекой, но потусторонняя сила, что жила в нём, спасала его от предательства. Железные острова и Дорн оставались верны, покуда могли блюсти свои интересы и оставаться полунезависимыми. Долина Аррен и Речные земли были связаны с королём родством, Простор же, пусть и с условностями, но успокоился после череды бунтов. Но в Штормовых землях ситуация хоть и не была острой, оставалась несколько загадочной для Сансы. Лорды там были своенравны, под стать северным, и многие свободы, что дала им хартия, использовали себе во благо. Но и налогов отдавали меньше, оставляя большую Часть в казне Штормового предела. Лорд Джендри, должно быть, умело пользовался своей близостью к королю и малому совету, чтобы сглаживать конфликты от очередных невыплаченных торговых пошлин своих кораблей. Что будет теперь? Кто сядет на трон? Яра Грейджой и дорнийский принц Доран Мартелл обязательно вступят в борьбу, и если Тириону удастся, это будет цивилизованный путь, а не кровавый. Победа одного из этих претендентов означает бунт другого королевства, и если Железные острова или Дорн захотят отделиться, первой, к кому они обратятся за поддержкой, будет Санса. Положение трудное и неудобное. Поддержи она кого-либо из них, и Шесть королевств развалятся по кусочку, не поддержи, и тем самым её собственный статус независимой королевы будет под угрозой. Сансе не нужно было раздробленное королевство, объятое восстаниями, грозящее её стране войной и беженцами, у границ. Нет, она желала Шести королевствам процветания и мира, и чтобы они никогда не захотели присоединить к себе Север снова. Нужен претендент, устраивающий всех. Дорн, Железные острова, остальные королевства, и, конечно, Север. А чтобы он устраивал всех, это должен быть человек внушаемый и податливый, не имеющий жёсткой позиции. Не настолько, чтобы оказаться чьей-то марионеткой, но и не тиран, вроде Станниса. Робин плохо подходил, но справился бы, несомненно, как справлялся уже 17 лет со своим лордством, спрашивая у драгоценной кузины Сансы буквально обо всём, что касалось принятия решения куда более серьёзного, чем дата начала сбора урожая, а десницей станет леди Ройс, чем укрепит влияние Севера на Королевскую гавань. Если же Тирион не оставит пост десницы при Робине, то тут уже не избежать проблем с влиянием Сансы на кузена. Тирион захочет оборвать их связь, и кто знает, чем это закончится. Нет, Робин нужен ей в долине, как Эдмур Талли в речных землях. Кто бы что не говорил об дяде Эдмуре, но он действительно заботился о своих землях и людях, пусть и совершая на этом пути ошибки. Он не советовался с Сансой, как Робин, но на удивление всегда старался не идти против её интересов, когда дело касалось общих границ их земель. Санса была уверена, что он проголосует на совете лордов правильно, и не вздумает, пусть даже в шутку, предложить себя. Санса могла бы поддержать его кандидатуру, но отчего-то мысль о том, что королевой станет женщина Фреев, вызывала у неё отторжение. Она уже и так мирилась с тем, что будущие лорды Талли будут наполовину Фреями. Для лордства Эдмур подходил прекрасно, а для короны был чересчур гордым. Кто-то обязательно захочет сбить эту спесь, и так Санса может лишиться не только лояльного короля, но и родственника у границ Севера. Принц Дорна был неплохой кандидатурой, он отлично справлялся с должностью Мастера над законами, и был популярен в Королевской Гавани и у лордов по всему Вестеросу, он бы спокойно признавал и дальше независимость Севера, но, как Санса предполагала, Железные острова поднимут бунт, если он взойдёт на престол, и Северу придётся принимать нелёгкое решение в выборе сторон. Яра Грейджой, мастер над кораблями, могла стать подобна трердолобому Станнису, и Санса не забывала, что Яра присягала Дейнерис. Она была популярна в народе, но лорды и леди её откровенно недолюбливали, и голосовать за неё, скорее всего не станут, а у Железных остров голосов может не хватить. Вот тут-то Сансе и нужен был Джендри Баратеон. Ей был необходим ещё один сторонник на совете, ещё один голос великого лорда, который повлияет на мнение знати Штормовых земель. Что говорить, она надеялась на его привязанность к Джону и Брану, и хотела склонить его на свою сторону. Его, вероятно, не выбрали бы королём, хотя кто знает? И как бы ей повлиять на него, чтобы заручиться поддержкой? Очаровать, как сказала леди Барбри Дастин. Очаруйте его, и дело сделано, будет голосовать хоть за умственно отсталого попрошайку с блошиного конца, чтобы на миллиметр приблизиться к юбке королевы Севера. Леди Барбри предлагала то же провернуть и с принцем Дорна, да даже с Ярой, если придётся, и её мнение Санса находила слишком уж кардинальным. Страсть, любовь, это не то, чему есть место в политике. Но почему нет, вдруг подумалось ей тогда. Этот человек связан с Севером, он не имеет притязаний на трон, даже не смотря на то, что он бастард короля, он не последний человек в Королевской Гавани, не слишком хитёр, но и не глуп. Почему бы не очаровать его? Конечно, леди Барбри не учла, что Санса, хоть и любила флирт и танцы, с момента побега от Рамси не позволила ни одному мужчине прикоснуться к ней, как к жене. Но если представить, что она играет роль? Да и Джендри не слепой, мог бы и увлечься. Она предложит ему свою дружбу, свою улыбку и, чуточку, благосклонность, и посмотрит, что делать дальше. Может, ему приглянётся какая-нибудь северная леди, или он захочет заключить помолвку своего сына, что тоже было очень хорошим исходом. Этими мыслями она и делилась с чёрным вороном, да с собакой, ночами в богороще. С чистым помыслом она и написала Бриенне, зная, что Брану осталось недолго, ведь ворон прилетал всё реже, и всё чаще лишь дремал на корне возле неё, с просьбой, что когда Брана не станет, в последний путь пусть проводит его человек чистый сердцем и помыслами, который был другом ему и Северу. Бриенна не ошиблась, и Джендри Баратеон оказался тут, в Винтерфелле. Вдали от места, где и его могут прирезать во сне. Абсолютно непонятный, нечитаемый и даже, можно сказать, угрюмый. И любивший Арью, отвергнувшую его. А самые счастливые браки, как известно, несбывшиеся. Пусть с годами его чувство успокоилось, но оно было живо, текло по венам, и колесо истории вновь оставило лорда Баратеона без своей леди Старк. Санса не расстроилась, наоборот, ей даже стало немного легче, зная, что не стоит выставлять себя дурой, пытаясь очаровать его, не придётся терпеть чужие прикосновения на своей коже. Она всё ещё могла предложить дружбу Севера Штормовым землям, все ещё могла предложить знатную девицу в жёны его сыну. А если Арья вернётся, Санса бы могла устроить их брак, пообещав оставить после своей смерти корону для их наследника. Арья, несомненно, была бы против, да и лорд Джендри не то чтобы был настолько честолюбив, но попробовать бы стоило. Да только вернётся ли Арья? Вестей, хороших или плохих, из Красного замка не поступало, но южные ветра, как говорила леди Дастин, не пахнут кровью, хотя тучи определённо сгущаются. Решительных действий ни Дорн, ни Железные острова не предпринимали, и Робин Аррен писал ей лишь о состоянии Орлиного Гнезда после зимы. Санса боялась, что это затишье перед бурей, и радовалась, что она вдалеке от Королевской Гавани. В купальнях с утра было полно народа, и Джендри не стал ждать, когда брадобрей освободится, чтобы освежить его порядочно отросшую и запутанную щетину. На улице, на контрасте с жаркой парной, было бодряще свежо, и, свистнув Глена, Джендри приказал ему готовить коня. У гостевого дома, у самой двери, путь ему перегородила черноволосая леди, одетая лишь в лёгкий плащ поверх простого льняного платья. — Милорд! — Она умоляюще взглянула на него, одновременно приседая в реверансе, — Какая честь снова видеть вас! — Взаимно, — удивлённо сказал ей Джендри, — леди… — Тия Дормунд, лорд Баратеон, — леди Тия отпихнула локтем служанку, что положила руку ей на плечо. — Урождённая Трант. Вы гостили в Серой Висельнице пять лет назад, когда мой дед, лорд Трант, имел честь представить нас. Джендри как мог напряг память, но с трудом вспомнил, где он мог быть проездом в Штормовых землях пять лет назад. — Не имел радости поздравить вас с замужеством, леди Тия. Вы теперь подданная Севера? — Всё так, но, видите ли, мой муж... да отстань ты! — Тия шикнула на служанку, что пыталась увести свою леди поскорее. — Мой муж не даёт мне увидеть сына. Прошу вас, милорд! Поговорите с лордом Дормундом, он меня и на порог не пускает, а королевский суд уже скоро… — Милорд, миледи, — мейстер Уолкан через половину двора бежал к ним, пыхтя, и едва приблизившись, взял леди Тию под руку, — пойдёмте, леди Дормунд, вам не стоит отлучаться из лазарета. — Поговорите с моим мужем, — с обидой в голосе обратилась Тия к Джендри, прежде чем мейстер увлёк её за собой, — поговорите с королевой! Вы мой сюзерен! Защитите меня! Написать Пенроузу было первым, о чём подумал Джендри, но он отмахнулся от этой трусливой мысли. Тия удалялась от гостевого дома под руки со служанкой и мейстером, и ему оставалось лишь задумчиво смотреть ей вслед. — О, сбрендившая, — Глен усмехнулся, едва поравнявшись с ним, — чего хотела от вас? — Не говори так о леди, — нахмурился Джендри. — Так она и есть сумасшедшая. Вы не слыхали, что ли? Младенца своего чуть не убила, вот муж её на суд привёз. Четвёртого дня состоится. Слуги о том только и шепчутся, да малого лорда жалеют. Это он по утрам так орёт на этаже, что спать невозможно. — Не слишком ли ты осведомлён? — А чего ещё делать-то тут, лорд Джендри? Кобылу вашу запрягают, извольте седлать через десять минут. — Разузнай о ситуации побольше, Глен, и проси от моего имени встречи с королевой. Он её сюзерен, хоть девицу Трант и выдали на Север. И она просит помощи у того, до кого смогла дотянуться. Она не выглядела сумасшедшей, совсем нет, но вид этой леди был отчаявшимся, и это вызвало в Джендри жалость к ней. Женщины убивают своих детей, это некрасивая правда жизни, о которой не поют в балладах. Из душевных ли болезней или пытаясь скрыть свой позор, из милосердия перед неизбежной голодной смертью или как месть мужчине. Может и его мать хотела избавиться от него ещё в утробе, или сразу после рождения, и лишь Семеро ведают, почему Джендри остался жить, а ей пришлось умереть. У всего должна быть причина, и он решил докопаться до сути, прежде чем начинать разговор с Сансой. В лесу ему встретился небольшой отряд мужчин из Винтерфелла, которые тут же позвали его присоединиться к охоте на птиц. Стрелы и лук тут же одолжили, но Джендри не стремился вскидывать оружие, едва завидя разбегающихся по кустам куропаток. Его спутники набили уток и рябчиков, и путь их уходил всё глубже в лес. Спустя пару часов, у небольшого ручья они спешились, чтобы наполнить фляги и умыться, и Джендри пристроился у старого дерева, чтобы пожевать солонины. Он вспомнил темноту Богорощи и женскую фигуру в плаще. Что бы сказал лорд Тирион, узнай он о том, чем занят лорд Штормового предела на Севере? Обвинил бы в шпионаже на пользу вражеской страны? Но Джендри не говорил ничего такого, да он и при всём желании не сообщил бы Сансе сведений, которых она и так не знала. Конечно, у неё есть осведомители на юге, как у юга есть шпионы на севере. Возможно это он сейчас шпионит для Тириона? Джендри улыбнулся этой мысли, заодно придумывая отговорки на случай, если по возвращении к нему возникнут вопросы. Он изучал их вооружение и оснащённость, да. Переживать не стоит, тут куют всё так-же грубо, руда среднего качества, хотя и очищается прилично, металл почти без примесей. Труда уходит много, и цена на оружие, доспехи, подковы, гвозди и плуги неизменно вырастет. Да, милорд десница, можем начать отпускать цены на металл на приграничных северу зонах, так доход в казну увеличится даже при умеренных пошлинах на экспорт и право торговли. Люди вокруг затихли, замерли, и стали двигаться осторожнее. Джендри повернулся в сторону, куда они уставились, и сначала ничего не заметил, но потом, среди коричневых и чёрных деревьев уловил нервное движение бурой шкуры. Огромные ветвистые рога, чёрные глаза и недвижимая поза почуявшего опасность зверя, этот олень был коренастее южных, шкура его была темнее и без белёсых пятен, но он стоял в десятке метров от людей, и замер, ожидая угрозы. Один охотник осторожно наложил мелкую стрелу, рассчитанную максимум на глухаря, на короткий лук, и начал поднимать его, прицеливаясь. Джендри кашлянул погромче, и олень тут же удрал в чащу леса, не оставляя стрелку и шанса.