Наше личное никогда

— Эти нити из Пентоса привёз один торговец, — леди Локк подставила пяльцы под свет окна, чтобы все увидели, как вышитая гладью камелия переливается жёлтым и фиолетовым, — хотел за них целое состояние, но муж уж как-то сговорился за клубок размером с сливу. Правда, эффект необыкновенный? Леди и дамы стали подходить и аккуратно вертеть вышивку на ткани, поглаживая пальцами и расхваливая на разные лады. Диора поднесла шитьё леди Локк Сансе. — Очень красиво, леди Локк, ваш узор и умение только подчёркиваются этими редкими нитями. Леди Локк уселась обратно в кресло и продолжила вышивку. Она была крайне горда собой, и её обвислая, как у старой курицы, шея колыхалась с каждым движением руки. Юные леди Мандерли, вдова лорда Эшвуда, леди Локк, младшая леди Дастин: дочери, сёстры, жёны, матери и бабушки, юные, зрелые и старые, они собрались в Великом замке за рукоделием. Для девочек это, конечно, было время обучения шитью, девушки постарше уже вовсю демонстрировали таланты и мастерство, замужние леди шили и вязали для детей, а дамы постарше, что ж, они задавали тон всему мероприятию. Конечно, шитьё, вышивка и вязание — неотъемлемая женская работа, но во все времена, стоит хоть двоим женщинам собраться вместе, работа эта превращалась в пир духа. Разговоры, бесконечные сплетни, беседы, секреты, шутки и истории наполняли залу, как бокал свежая ключевая вода. Санса любила, искренне любила эти часы, наполненные успокаивающими движениями руки, красотой создаваемых одежд и женскими разговорами. — Что там у тебя? — Леди Мэри Эшвуд склонилась к своей внучке, которая в четыре года уже неплохо управлялась с иглой. — Умница, иди, покажи её милости. Разными видами стежков, как могла придумать только детская неограниченная многими ненужными для творчества премудростями фантазия, маленькая леди Эшвуд вышила золотую птичку, расправившую крылышки в полёте. Птичка была очаровательна, о чём Санса и сказала девочке. Та, довольно поджав губы, присела в реверансе и тут же подбежала к бабушке, мигом спрятав лицо у неё на коленях. — А моё, — Диора подняла свои пяльцы, — привлечёт достойных женихов? Санса едва сдержала улыбку. Диора, её любимица, явно впитала весь сарказм и колкость своей бабки леди Дастин. А узор из дерущихся петушков по краю рубашки, что она вышивала, был, кажется, настоящей мукой и для вышивальщицы и для зрителей. Стежки выходили грубые и неловкие, а пальцы девушки были все исколоты. Напёрстком она пользоваться не умела до сих пор. — Твои достоинства лежат в другой плоскости, милая, — леди Локк даже с другого конца комнаты разглядела незаконченную вышивку на рубашке, вот и верь потом, что эти старые леди плохо видят и ничего не слышат. — Твои голубые глаза и золотые волосы, вот, что по настоящему их привлекает. — А ещё полное отсутствие приданого, — поддакнула Диора. — Острый ум является истинным сокровищем, — Санса аккуратно отрезала нитку от своего наполовину законченного гобелена, — но мужчинам оно не нужно. — А мне не нужны мужчины, — девушки вокруг одобрительно захихикали, и Диора явно осмелела, — я не хочу быть чьей-то леди. Чем плохо быть самой по себе? — Ты говоришь с королевой, — напомнила старая леди Эшвуд. — Севером правит не король, леди Мэри, — напомнила Диора, — значит, так ли они вообще нужны? — Ты ещё очень юна, — леди Лиесса Слейт, одна из немногих, кто сегодня взялся за вязание, осторожно, не бросая спиц, поправила рукой сползающий на лоб геннин, — тебе многое предстоит узнать. — О, я много о них знаю, леди Слейт, — Диора, кажется, вознамерилась веселить своих подружек до упада. Санса невольно поддалась заразному веселью, и ей даже пришлось на время отложить иголку в сторону. Когда все отсмеялись, настало спокойное затишье, и леди склонились над своими занятиями. Но ненадолго. — Видели вчера эту бедняжку, леди Тию Дормунд? — Леди Локк отложила пяльцы и посмотрела в окно. — Весь замок только и гудит, — кивнула леди Слейт. — Да какая она бедняжка? Она чуть не убила своё дитя! — Это не лишает её статуса леди. Муж опозорил её перед всеми. Это хуже, чем убийство. — Было бы лучше, если бы он её убил? — спросила с невинным видом Диора. Кажется, в ней закипала буря. — Я полночи проплакала, — вдруг призналась юная леди Мандерли, и рядом её кузина печально вздохнула, — так жалко бедного малыша! — Лорд Дормунд бы мог её убить, — сказала Санса, — но тогда судили бы уже его. Леди Локк права, леди Тия благородного происхождения, как бы отвратительно она не поступила, над ней должен состояться суд. — А вы знали, что она из Трантов? — Вдруг сказала старая леди Эшвуд. — Её двоюродный, что ли, дядька, служил Белым плащом. И мать из дома Мертинсов, какой-то младшей ветви. Все они вассалы Штормового Предела. А Донелла Мертинс, выходит, как её, боги помогите... — И откуда у вас такие познания? — риторически спросила леди Слейт. — Голубка, поживи с моё, тогда и узнаешь. Так вот, о чём это я? — Донелла Мертинс, — напомнила леди Мандерли. — Ах да, малышка Донелла. В войну пяти королей и женихов-то не осталось, её бабка всё жаловалась на каком-то пиру, что не за кого такую красу сватать. Война, потом другая, унесло многих, да кое-кого получше на бережок выбросило. — Кого? — вслух спросили все присутствующие. — А вы не знаете? Давеча с ним за одним столом сидели на поминках короля Брана. — Лорд Баратеон? — чуть не мечтательно встрепенулась леди Мандерли. — Его жена умерла в родах, это она — Донелла Мертинс? — Она. Уж на свадьбе не была, да и бабка её к тому моменту уже преставилась, мы с ней, кстати, тоже троюродные сёстры, ну да не суть. Баратеоны возродились, и лорд Мертинс чуть не первый побежал клятвы давать новому лорду, а с ними и до брака дочери договорился. Ну что, что бастард? Посмотри на него! — Красив, — пропела леди Слейт. — Так вот Донелла долг свой исполнила, едва год со свадьбы минул. Сына родила, а сама умерла на родовой постели. Хорошая была девочка, да сколько таких хороших каждый год умирают… Носишь ребёнка под сердцем и каждый день только и думаешь, заберут тебя боги одну или с ним вместе? О том, чтобы жить остаться, даже и не помышляешь. Леди Эшвуд прослезилась, и внучка покрепче обняла ее колени. Старуха погладила девочку по каштановым кудряшкам, убеждая, что с ней всё в порядке. — Так он с тех пор и не женился больше? — леди Локк, видя, как все вокруг помрачнели в думах о том, как много из их родных и знакомых женщин умерли, даря, или пытаясь подарить, новую жизнь, решила вернуть разговору мирное направление. — Нет, видимо, любил её очень. — Я и не знала, что он бастард. — Прошу вас, леди — Санса решила вмешаться, — происхождение лорда Джендри не должно быть предметом обсуждения. Он гость под моей крышей. — Мы не хотели его оскорбить, моя королева, — повинилась леди Мандерли. — Наоборот, кажется, ему здесь не хватает доброй компании. Может, пригласим его на вечер? Дамы, кто возбуждённо, кто недоверчиво, стали шептаться о возможности позвать лорда Баратеона к званому ужину в тот или иной день. — Нет повода, — возразил кто-то. — Да он сам — повод! — Леди Слейт, кажется, была первой в очереди пригласить лорда Джендри. — У него сын ещё даже не помолвлен, — заметила Леди Локк, подмигивая девушкам, сидящим неподалёку от неё, и её многозначительный взгляд вызвал лишь смущённые смешки. — Понимаете, к чему я? — Если его сын похож на него, то сейчас же попрошу отца поговорить о помолвке! — отшутилась дочь лорда Лайтфута. Сансе оставалось надеяться, что лорд Джендри не примет энтузиазм северных дам за шутку над ним. Она знала больше и видела глубже, чем, возможно, людям хотелось, но такова была её натура. Этот навык помог ей выжить, и все семнадцать лет правления помогал ей быть хорошей королевой для своей страны. Страны, выстрадавшей свою независимость кровью. Старки и она сама расплатились сполна. Мысли ушли в недоброе русло, и, игнорируя восторги по поводу широты плеч лорда Джендри, она расправила на коленях свою работу. На белом чардреве посреди осеннего леса сидел ворон, внизу, ещё не вышитый, а только намечавшийся, лютоволк, а у корней дерева она хотела изобразить печальную деву. Красивый сюжет, сказочный и, может, немного правдивый. Она разгладила ворона, вышитого насыщённо-чёрной нитью, и оттого, по сути, являющегося центром всего гобелена, и грустно улыбнулась. — Моя королева, — вошёл паж, — пять часов. Позвольте, я сопровожу Вас. Время пролетело так быстро, и леди с сожалением стали покидать зал после того, как Санса, поблагодарив всех, вышла. Первая твердыня была совсем близко, но вот подниматься по ней пришлось довольно долго. Санса шла медленно, чтобы не сбить дыхания, по бесконечной, как ей казалось, винтовой лестнице. В детстве она могла носиться но ней с утра до ночи, с болью в боку, пыхтя, как загнанная лошадь, а сейчас колени начинали болеть уже на третьем витке. Конечно, она не очень-то любила все эти игры с беготнёй. Братья и сестра всегда были быстрее и сильнее, и она, в конечном итоге, перестала даже пытаться угнаться за ними. Они могли все вместе залезть на дерево в богороще, и дразнить оттуда, что она никогда не сможет их достать. Возможно, если бы она не боялась упасть и порвать платье, Санса бы смогла хоть один раз, но залезть на ветку вместе с ними. Возможно, но теперь она никогда не узнает. — Стеффан срочно уехал из-за мельницы на Белом Ноже, — поклонился паж перед входом в кабинет главного каменщика. — Я помню, спасибо, — сказала Санса, входя внутрь. Лорд Джендри, увлечённо рассматривающий что-то в толстом фолианте на рабочем столе, тут же встал со стула и поклонился ей. Санса подошла ближе, и, сняв перчатку, протянула руку. В этот раз, как и в прошлый, лорд Джендри лишь учтиво приблизил её руку к губам, но касаться поцелуем не стал. Он хорошо освоил этикет, хоть, кажется, в глубине души ужасно этого стеснялся. — Макет в глине готов, — он пригласил её жестом подойти к другому столу возле окна. Бюст красно-коричневого цвета, небольшой, но детальный, и впрямь был очень похож на Брана. Но Санса не могла сказать точно, ведь, как она сама призналась лорду Баратеону, она забыла лицо брата. Какими-то неяркими вспышками она помнила общие черты, они, определённо совпадали полностью. Но будь другой нос, или, скажем, губы, не было бы ощущение тем же самым? — Что Вы скажете, милорд? — тихо спросила она. — Это не он. Яркие голубые глаза смотрели на её лицо, и Санса ответила на этот взгляд. С секунду они молчали, прежде чем она первая отвернулась к глиняному бюсту. — Стеффан уехал, вода размыла большую мельницу в поселении у Белого Ножа. Боюсь, он вернётся не скоро, а значит, я не смею задерживать вас более. — Ерунда, — лорд Джендри пожал плечами. — Я останусь. Я пообещал помочь Вам. Вы попросили меня. — Возможно, в Красном Замке есть портреты, или художники. Может, стоит отправить ворона? — Дело не в портрете, — Джендри вернулся к первому столу и достал из папки пергамент. Санса уже видела этот рисунок, и, как и в первый раз, сердце кольнуло в узнавании. — Тут он очень похож, — внезапно противоречиво собственным мыслям и словам сказала она. — А тут нет, — Джендри указал на глиняный бюст. — Вот здесь, — он надавил на глину пальцем возле скулы, — непохоже. У него скулы, лицо в целом, как у Вас. Тут не так. Есть другой скульптор в замке? — Есть младшие каменщики, но… Джендри поднял на неё голову точно так, как иногда это делала Хака. — Что такое? Не хотите, чтобы… — Да, не хочу. Северянам чужда эту сентиментальность по отношению к надгробиям и статуям. Тут люди помнят иначе. — А Вы думаете, они не знают о вашей… сентиментальности? Все эти статуи в крипте, в конце-концов. — Вы были в крипте? Санса не была возмущена, но ей понравилось смущение на лице лорда Джендри. Он приоткрыл рот, чтобы ответить, но ничего не сказал. — Заблудились? Или искали что-то? Или кого-то? Нашли? — Нет, не нашёл. Он отвернулся и стал править глину своими большими, но при этом не лишёнными изящества руками. Пальцы грели поверхность, чтобы потом изменять форму по его усмотрению. Кажется, он был даже немного пристыжен. — Вы хотите знать о Джоне? Вы ходили с ним за Стену, и сражались в Долгую Ночь. Вы были друзьями… — Нет, — лорд Джендри не повернулся. — Не о нём. Санса повернулась к пажу и велела подождать внизу, после чего, когда тот удалился, обошла стол стороной и встала напротив лорда Джендри так, чтобы видеть, как он работает, напряжённо стараясь больше не встречаться с ней взглядом. — О моей сестре, — она подошла ближе и шепнула, — об Арье? Лорд Джендри медленно кивнул. Он поджал губы, ведь ему была неприятна эта ситуация, но неприятие не Сансы, как того, кто засмущал его, а неприятие самого себя давило на него изнутри, и поэтому он зажал его между губ. — Это интимные вопросы, лорд Джендри. Я отвечу на них после. А пока, прошу Вас, не испытывайте сильного удивления, когда получите с десяток приглашений на ужины от северных леди и лордов. — Не буду, — согласился он и отошёл от стола, придирчиво рассматривая немного изменившийся бюст короля Брана. Кусок глинянного носа, прощаясь с лицом, медленно сполз на губы статуи. — Теперь лучше? — спросила у него Санса.