One day we will be happy

      Холод. Единственное слово, коим можно описать место их пребывания. Кания, надо признать, по праву носила свое гордое название «Восьмой круг Ада». Этот план пуст и мрачен, в нем нет ничего, кроме ледяных равнин и снежных пустынь. Жить здесь невозможно, выживать невыносимо. Все, чем полагается заниматься в Кании — страдать. Холод такой пронзительный, что обжигает сильнее огня.       Огонь. Его здесь катастрофически мало: бывший повелитель сия места очень постарался держать своих заключенных в вечных муках — пускай способ согреться здесь и существовал, он был настолько ничтожен и маловероятен, что всем существующим здесь душам оставалось только жить мелкой надеждой на скорейшее поглощение пустотой, ведь даже оно было более милосердным по сравнению с теми терзаниями, что им приходилось здесь переживать. Наверное, только в этом месте окружающих так привлекал огонь, только он являлся единственной возможностью не окоченеть в очередном сугробе.       Снег. Именно он составлял большую часть площади Кании, покрывая собой все, на что только можно было ступить. Белоснежный, такой яркий, он способен ослепить любого, будь то обычная потерянная душа или дьявол, для которого подобное место является родным домом. Белые хлопья постоянно сыпятся с неба, они ложатся на землю так медленно и монотонно, словно призывают сдаться, перестать бороться за свою жизнь, и позволить им засыпать свой ослабевший труп где-то далеко, там, где тебя никто не найдет. Если кто-то, конечно, будет тебя искать.       Одиночество. Дьяволы, потерянные души, пилигримы — все они несчастны. Никто их не ждет, никто их не ищет, никто их не помнит. Они никому не нужны. Попадая сюда, ты забываешь все, что мог бы когда-либо помнить: кем был, что делал, кого любил и кто любил тебя. Дьяволы черствые и грубые, души бесстрастные и пустые, пилигримы потерянные и пропащие. Каждый из них одинок по-своему, в то же время все они одиноки одинаково.       Яркий огонь переливался различными цветами, пускай он был не столь горяч, как любой другой огонь из родных мест, только он был способен согреть ее в этом страшном промерзлом месте. Ей казалось, что только он…       Она сидела перед жаровней, в которой плясали языки пламени, и молча всматривалась в искры, которые то и дело постоянно отлетали в различные стороны, но даже они не были способны обжечь. Она не знала, что делать. Теперь, когда всему миру угрожала серьезная опасность в лице коварного Архидьявола, она не знала что ей делать, она не понимала, на что она теперь способна, потому ей не оставалось ничего, кроме как таращиться в огонь, словно ища в нем помощи, поддержки и опоры. Из некого подобия транса ее вывело легкое прикосновение к плечу, что заставило девушку повернуться к источнику беспокойства. Вален. Тифлинг смотрел на нее своими ярко-голубыми глазами, в которых читалась тревога и волнение. В последнее время они стали довольно близки, пускай на это у них было не так много времени. Казалось, он подбирал слова, чтобы начать диалог с ней, но она прервала молчание первая. — Прости меня… — Аурума вновь вернула взгляд к огню, будто набираясь сил из него, чтобы продолжить разговор. — Сейчас ты здесь, в месте, где хотел быть меньше всего, а всему этому причиной являюсь только я. Мой страх быть одной, сражаться в одиночку. Но даже с тобой я чувствую себя беспомощной. Я не имею ни малейшего понятия, что мне делать дальше, а теперь на страдания обречен и ты. В очередной раз. И причиной этих страданий является мой эгоизм. Прости.       Голос девушки почти дрожал, сложно было понять, от чего конкретно: от холода, пробирающего тело до костей или от слез, что грозились обернуться водопадом на ее лице. Он молчал. Было сложно вот так сразу найти ответ на ее слова, но Вален справился с этим. На плечо вновь легла ладонь, в этот раз более настойчиво, что опять заставило Ауруму взглянуть на мужчину. Его лицо было спокойным, черты стали мягче, отчего тифлинг казался ей еще более красивым. Девушка в очередной раз упрекнула себя за то, что тратила время на его разглядывание вместо того, чтобы думать над ситуацией, но ничего не могла с собой поделать, больно уж он был хорош собой. -Я здесь, потому что я желаю быть здесь. Жнец спросил моего мнения, и я подтвердил, что хочу продолжить путь рядом с тобой, поэтому если кто-то и виноват в моем пребывании здесь, то это я и только я.       Если честно, она была рада. Рада, что он не винил ее, рада, что он правда хотел быть рядом, рада, что… все еще может быть рядом с ним. В последние дни перед битвой только этот вопрос ее и волновал — боязнь больше не увидеть его ярких голубых глаз, таких невероятных и потусторонних, от которых бросало в дрожь и жар, от которых она была без ума. Улыбка. Впервые она улыбнулась, будучи запертой в Кании, и он улыбнулся ей в ответ, что было довольно редким явлением, оттого таким приятным. Позволив себе движение в его сторону, девушка стала чуть ближе к мужчине, но он совсем не был против этого, потому Ауруме удалось прижаться к плечу Валена, наконец ощутив нечто особенное, то самое, на что, казалось, надежда уже потеряна. Первый раз. Это был первый раз, когда Аурума ощутила тепло в Кании. -Я люблю вас, моя леди. Всем своим сердцем.       Дыхание сперло, сердце пропустило удар, а в голове все никак не укладывалась эта мысль. Он любит ее. Только что он признался ей в этом, со всем жаром и страстью, что была присуща ему. Некоторое время Аурума смотрела на него в неком смятении, лишь хлопая своими длинными ресницами. Казалось, что все это лишь сон, прекрасный, замечательный сон, и если бы это было таковым, девушка предпочла бы никогда не просыпаться. Вален на самом деле стоял сейчас перед ней, в его глазах читался страх, он боялся ее ответа, боялся быть отвергнутым, боялся ее отказа и того унижения, что последовало бы далее, боялся быть высмеянным и опозоренным. Но Аурума молчала, даже ее драконий хвост перестал покачиваться, застыв в одном положении, ровно как и сама хозяйка. Минуты тянулись невыносимо долго, ощущалось, словно прошла уже вечность, когда девушка, наконец, дала ответ мужчине. — Мы знаем друг друга так мало…        Теперь замерло сердце Валена. Он боялся этого больше всего, знал же, что спешит, но все равно решился признаться ей, и вот теперь ему предстоит в очередной раз краснеть и отводить взгляд, словно натворившему бед ребенку. — Я знаю, но…- Мужчина пытался подобрать слова, чтобы попытаться объяснить свое поведение, защитить себя от ожидаемого упрека, но его не последовало. — Мы знаем друг друга так мало. Тогда почему…? — Аурума подняла голову, чтобы взглянуть в глаза мужчины, и тогда он точно понял, что объяснений ему искать не потребуется, — Тогда почему я доверяю тебе так, словно знаю всю свою жизнь? Тогда почему я верю тебе так, словно все эти годы я путешествовала не с Диикином, не с Даэланом, Шарвин, Лину или Томи — ни с кем из них, а с тобой?.. Как ты сделал это, Вален?       Она продолжала смотреть на него своими блестящими золотыми глазами, словно ожидая ответа, пускай все предыдущие вопросы и являлись риторическими. Отведя взгляд на несколько секунд, она вновь взглянула в голубые зрачки мужчины напротив, и этот самый момент ощутила такое невиданное проявление нежности и искренности, которое никогда в своей жизни еще не встречала. Сделав еще один вздох, она продолжила: -Я не могу сказать тебе тех же слов, Вален Дыхание Тени. Мы знаем друг друга не так давно, я не знаю, люблю ли я тебя. Но… — ей потребовалось сделать еще один вздох прежде, чем закончить фразу, — я влюблена в тебя. Я влюблена в тебя, Вален, и я всем сердцем желаю в скором времени сказать тебе, как сильно я люблю тебя, если ты позволишь выделить на это достаточно времени.       Его улыбка сказала обо всем красноречивее любых слов, и пускай она считала, что тепла от нынешнего действа ей достаточно, как оказалось, это было не так. Нагнувшись к Ауруме, тифлинг подарил ей поцелуй. Пожалуй, самый нежный и желанный поцелуй за всю ее жизнь. Боясь даже выдохнуть, девушка ответила на проявление нежности в ее сторону, ощущая в своей груди нечто новое и особенное, нечто непохожее на ее привычный жар. Тепло было таким ярким, что разлилось по всему телу, начиная от пальцев и заканчивая самым кончиком ее мощного хвоста. Второй раз. Это был второй раз, когда Аурума ощутила тепло в Кании.       Огонь слабо потрескивал в поленьях, позволяя двум силуэтам хоть на некоторое время согреться. Они находились в пещере, в ледяной холодной пещере. Путешествие затянулось, потому им пришлось найти себе ночлег, пускай спать в этом адском месте совсем не хотелось. Протягивая руки к языкам пламени, Аурума пыталась впитать как можно больше тепла, даже если это было почти что тщетно. Будучи полукровкой, ее драконья кровь требовала постоянной подпитки в виде энергии для выработки собственного огня, но Кания мало способствовала оснащению ее заключенных всем нужным для жизнедеятельности, включая хотя бы более-менее питательную пищу, в которой полудракониха так сильно нуждалась. Они молчали, но им и не нужно было говорить, чтобы понять, как плохо все становилось с каждым моментом их пребывания в этом снежном плане. Валену становилось хуже, он все труднее сдерживал своего внутреннего демона, в очередной раз срываясь на дьяволах в битвах. Снег, по которому они шли, уже давно перестал быть чистым и белоснежным, каким был ранее — теперь за путниками следовала лишь полоса, пропитанная черной кровью. Отводя взгляд от огня, Аурума взглянула на своего спутника — он сидел рядом с ней, подобно девушке протянув руки к пламени перед собой, желая согреться. Теперь ее тело не источало прежний жар, оттого согревать себя было все труднее, не говоря уже о том, чтобы согреть любимого мужчину, правда девушка все равно умудрялась отдавать ему свое тепло, пускай это и грозило ей серьезным, почти летальным исходом.       Вот и теперь, протянув руки к Валену, полукровка нырнула под его плащ, которым тифлинг так старательно прикрывался, и прижалась к его крепкому телу. Доспехи они сняли еще перед тем, как зажечь огонь — так выше шанс уловить хоть какую-то крупицу тепла. Мужчина не сопротивлялся, он лишь усмехнулся, как обычно любил делать в последнее время, и обнял девушку в ответ. Пускай в ее теле больше не было прежнего огня дракона, Аурума все еще излучала тепло, которым со всей щедростью делилась, в ответ Вален грел ее своим телом, пускай не так продуктивно, но его демоническая кровь все еще источала достаточное тепло. Третий раз. Это был третий раз, когда Аурума ощутила тепло в Кании.       Душно. В каморке, что они сняли на ночь перед битвой с Мефистофелем, было ужасно душно. Пыль и пепел, что осели на всевозможные редкие вещи в этой «комнате», то и дело поднимались в воздух, когда Аурума в очередной раз прогибалась под крепким телом Валена. Тяжелые вздохи и мягкие стоны, источаемые ими, превращали маленькое помещение в баню, заставляя обоих потеть. Здесь было невыносимо жарко, всему виной была их физическая близость, заставившая воздух раскалиться до невероятной температуры. Девушка была более чем уверена в том, что так жарко и душно не было нигде в этом здании, кроме как в их снятой на одну несчастную ночь комнате. Некое подобие матраса прогибалось и тягуче скрипело под тяжестью двух тел при каждом очередном толчке. Ауруме казалось, что ее огонь вновь в ней, снова горит в ее груди, почти обжигая свою носительницу изнутри, ведь настолько горячо ей никогда не было. Она ошибалась. Этот жар был вызван не ее расовой принадлежностью и даже не ничтожной жаровней, что стояла где-то в углу, в любом случае толку от нее было не больше, чем помощи от Томи в смертельно-опасный момент. Всему виной был он — и только он. Вален, что склонился сейчас над ней, в очередной раз издал глухой рык, сплетая крепче свои длинные пальцы с когтистыми пальчиками девушки, находившейся сейчас под ним. Его длинный и гибкий хвост, в свою очередь, обвивал мощный и крепкий хвост Аурумы. Им было жарко, их тела вспотели, волосы были мокрыми, как и матрас под их телами, но они оба соврали, если бы сказали, что им было плохо: мурлыкающие стоны девушки и громкие вздохи мужчины говорили ровно об обратном. Сейчас их не волновало ничего в этом мире, все, чего они хотели — это быть как можно ближе друг к другу. Как можно ближе… И пускай это услышат любознательные дьяволы, специально маячащие около их двери, которую при желании возможно сорвать с петель парочкой ударов, пускай уже совсем скоро их ожидает битва с ужасным и коварным Мефистофелем, пускай это их первая и, возможно, последняя совместная ночь — Аурума и Вален чувствовали себя счастливыми, по-настоящему счастливыми. В Кании, в том самом месте, где царит леденящий душу холод и безысходность, где всякий теряет надежду и сдается, они смогли, наконец, ощутить невообразимое тепло и найти уверенность в том, что они победят в битве с Архидьяволом, после чего проведут всю свою жизнь вместе. Вечность. Аурума желала всю оставшуюся вечность ощущать тепло, которое источал ее любимый тифлинг, и дарить в ответ свое тепло.