Там, где цветет папоротник

Угораздило же забрести в такие дебри! Англия уже неоднократно проклял себя за то, что отправился в город именно этой дорогой. Каждый раз, когда он вот-вот был готов выйти на проторенную тропу, дорожка будто бы сама ускользала у него из-под ног, вилась между вывороченных корней, тонула в зелени. Казалось, будто бы какая-то неведомая сила сбивала Англию с толку — прикрывала листьями и застилала травами верный путь. Деревья вырастали пред ним из ниоткуда, что уж говорить о колючих кустарниках и цветущих вьюнах, которые отчаянно преграждали Англии путь. Он шел напролом — через заросли ежевики, через поросший мхом бурелом, через упругие ветви орешника. Пара еловых ветвей стегнули его по лицу, оставив на бледной коже багровые полосы. Англия раздраженно выругался. — Видно, выпало мне счастье попасть в зачарованный лес. — тихо прошипел Англия, надеясь, что лесной хозяин не появится пред ним. — Захотелось ему, как я погляжу, измучить путника до смерти. Ну что же, пускай попробует извести меня, коли ему так угодно. С этими словами Англия развернулся и стал пробираться сквозь малиновые кусты — увидел луч света прямиком за поросшим малиной песчаным откосом. Чем ближе он подбирался к просвету в гуще листвы, тем отчётливее видел в нем блеск — кажется, рядом протекал ручей или небольшая речка. На секунду Англии показалось, что он слышит доносящийся откуда-то тонкий смех. — Шум ручья, наверное. — пробормотал он, ломая очередную ветку. К его плащу цеплялись колючки, а запястья путались в высокой острой траве. Руки Англии были изранены, но он с былым упорством пробирался через колючие кущи. Наконец он вылез из зарослей, щуря глаза, прикрывая их рукой от дневного света. После мглистой тени и холода, царивших в лесу, солнечные лучи казались необычайно горячими, слепили. Не успели глаза Англии привыкнуть к солнцу, как кто-то негромко окликнул его тихим голосом: — Ну здравствуй, иноземец. Англия стал озираться в поисках говорящего. Он тут же заметил, как из-за высоких кустов футах в десяти опасливо выглядывает обнаженная человеческая фигура. Неестественная худоба сперва сбила Англию с толку — ему показалось, что на него смотрит странное человекоподобное животное. Однако, приглядевшись, Эдвард понял, что перед ним точно был человек — он наблюдал, будто бы страшась чего-то неведомого. Незнакомец осторожно сделал шаг вперед. — Мне нужно признаться кое в чем. Ты только не серчай. Это я привел тебя сюда — заколдовал лес, чтобы он всеми силами мешал тебе пройти. Вот почему ты никак не мог отыскать дорогу в город. Но не спеши гневаться на меня! В этом лесу нечасто бывают гости, а мне так хотелось посмотреть на живого человека вблизи… Незнакомый мужчина улыбнулся — как же лучезарна была его мимолетная светлая улыбка! — и опустился на камень у ручья. Англию поразила красота говорящего. Тугая, молочно-белая кожа обтягивала выпирающие ребра. Волосы отливали медью в солнечных отсветах. По всей длине рук и спины вились причудливые узоры насыщенного голубого цвета. В глазах чужеземца сияла, переливаясь, зелень леса и глубина цветущего сада. Англия не мог отвести взгляда от игры света на обнаженном теле. — Поверь мне, я отнюдь не сержусь на тебя. Ты мне понравился. А в город я могу сходить и завтра. Едва лишь Англия замолкает, в голове его словно бы разматывается один большой клубок. Все встает на свои места — лес, нагота, рыжие волосы и болотно-зеленые глаза… — Да ты ведьма! — захохотал Англия, присаживаясь на мох чуть поодаль от своего нежданного собеседника. — Нет, что ты, иноземец, — мужчина игриво спрятался за сенью озаренной светом листвы, — будь я ведьмой, я вышел бы сюда поздней ночью и купался бы в ручье до того, как первые лучи солнца озарили бы нежные стебли вьюна и водную гладь. И уж точно к ведьмам не являются такие красивые путники. Блеснули на солнце рыжие волосы, и незнакомец со смехом скрылся за соседним камнем, забрался прямиком в кусты терна, не поранившись. — Эй, постой! — закричал Англия. Ему хотелось побыть ещё чуть дольше наедине со странным обитателем лесной глуши. Позади него, теперь уже из кустов можжевельника, выглянуло удивленное личико. В блестящих глазах Англия разглядел мимолетные игривые огоньки — будто бы где-то в небе зажглись искры. — Иди сюда. Не убегай. Незнакомец грациозно, словно бы отточеным движением, вышел из кустов. Колючки не приносили его телу ни малейшего вреда. Англия с упоением положил руку на чужое бедро, ощущая упругую молодую кожу под пальцами. Лесной мужчина был холодным на ощупь, будто прибрежные скалы. — Бесстыдник! — со звонким, почти что ребяческим смехом вскрикнул незнакомец и, изогнувшись неведомой рыбой, прыгнул прямиком в ручей. Англия смотрел, как он резвился, будто бы играя с потоками воды, как он пил воду из сложенных ковшиком ладоней. Раньше Эдвард думал, что любви с первого взгляда не существует. Однако теперь он смотрел на улыбающееся создание, что купалось в ручье, и понимал, что удосужился влюбиться в рыжую бестию. — Как тебя зовут? — спросил Англия, стараясь перекричать плеск воды. — Альба! — крикнул в ответ незнакомец. — На вашем языке — Шотландия! *** Свадьбу сыграть решено было в августе, как раз в день Лугнасада. Шотландия все шутил, что их бракосочетание падет на день «свадьбы Луга», и это невероятно веселило будущего супруга Англии. Приготовления к свадьбе были поспешными и хлопотными, но все остались довольны. Накануне торжества Шотландия с кроткой улыбкой преподнёс Англии венок, сплетенный из цветов чертополоха. — На память о таинстве. — прошептал Шотландия на ухо Англии и поцеловал своего суженого в щеку, присаживаясь на его колени. В ночь с первого на второе августа состоялась свадьба. Лес словно бы трепетал в ожидании. На поляне собрались волшебные создания всех мастей — были здесь и проказливые пикси, и благонравные фейри, и боглы, выглядывающие из-под лесных коряг, и банши — никем не приглашенные, но явившиеся по свое воле. В кустах притаилось существо с болотного цвета щупальцами и огромными желтыми глазами. Блуждающие огни скитались близ алтаря. Над поляной вились светлячки, освещая дорогу молодоженам. Наконец появились будущие супруги. Они подошли к поляне с разных сторон: Шотландия — с севера, Англия — с юга. Медленное шествие к жертвенному камню сопровождалось полной тишиной — никто не смел произнести ни слова, все будто бы затаили дыхание, боясь лишний раз нарушить зазря воцарившееся безмолвие. Помолвленные подошли к алтарю — старому, поросшему мхом камню в обрамлении цветущего белым вьюна. Шотландия не мог сдержать улыбки — преклонил пред Англией колено и первым возложил руки на жертвенный камень. Англия достал из-под полы плаща венок, подаренный Шотландией, и осторожно надел себе на голову. Цветы были колючими, но Англия будто бы совсем не замечал этого. Шотландия вплел в свои кудри едва раскрывшиеся бутоны красно-белых роз. Цветы были свежими, источали сладкий, пьянящий аромат. Шотландия поднялся с колен и встал напротив Англии. В чужих глазах Эдвард увидел безграничное счастье, отражение огней поляны и своей собственной улыбки. Из-за пазухи Шотландия достал жертвенный клинок и распорол себе кожу запястья. Темно-вишневая кровь быстро-быстро заструилась по локтю, капая на землю — тут же из нее прорастал вереск. Англия принял клинок из рук Шотландии и проделал то же самое со своей рукой. Они подставили граненую хрустальную чашу — кровь, смешиваясь, наполняла ее до тех пор, пока не начала литься через край. Тогда помолвленные подошли теснее друг к другу и взялись за руки. Каждый прошептал на ухо будущему супругу все свои самые сокровенные тайны, которые он только мог вспомнить. Они не осуждали друг друга ни за что — слишком сильно было чувство, горевшее у них в груди. В глазах обоих словно бы зажигались искры. Когда в тишине леса затихло последние слово, Англия повернулся лицом к поляне и твердым голосом воскликнул: — Да благословит Высший дух наш союз! Тотчас же над лесом раздались крики ликования — огромная толпа всевозможных созданий поскорее сбегалась к поляне, дабы поглядеть на молодых супругов. Англия подхватил Шотландию на руки и закружил под звонкий, переливающийся смех Скотта, одобрительный свист богганов и громогласный лай Ку Ши. Молодожены побежали вглубь леса, сопровождаемые дикими криками нечисти. Босые ноги проносили их мимо звенящих потоков ручья, мимо сверкающих полян и лиловых зарослей черники. То и дело на пути супругов встречались духи вод и лесов в своих полупрозрачных сияющих одеяниях. Там, где земли касались ступни Шотландии, прорастали дивные, неизвестные доселе науке цветы. По воздуху за Скоттом тянулся длинный шлейф — на первый взгляд его можно было принять за обрез диковинной ткани, но чей-то пристальный взор сумел был разглядеть в нем колыхание зеленоватого пламени. Языки огня вились вокруг полуобнаженного тела Шотландии, не обжигая кожу. Супруги выбежали на поляну, озарённую светом множества причудливых, похожих на огромных бабочек, созданий. Воздух был горячим, в нем стоял сладковатый запах цветов и пирогов с черникой. Уже собирались к празднованию приглашенные — в их числе и вечно дрожащая от холода Каллиах Вер, и Ласковая Анни, подле которой сновали туда-сюда юго-западные ветры, норовя унести кого-нибудь из зазевавшихся гостей. Были в числе пришедших и обычные зеваки, мимоходом заглянувшие поглазеть на супругов-повелителей. Посреди поляны стоял вытесанный из дуба стол, длинный и широкий. Чего там только не было! Самые разнообразные яства были преподнесены гостям торжества той ночью. Реками лилось вино, исполнялись народные танцы — вот уж где настоящие раздолье и свобода! Песни не смолкали до самого утра. Супруги покинули пир еще засветло — на горизонте только-только озарялось чуть светлой синевой черная гладь небосвода. Шотландия утянул Англию за руку из-за стола и тотчас же прыгнул вместе с ним в кусты — благо, орава пьяных разгулявшихся гостей не заметила поспешного исчезновения молодоженов. Они направились к тому самому месту, где произошла их первая встреча — к маленькой поляне, со всех сторон окруженной неприступным лесом. Шотландия утягивал Англию за собой, то и дело кидаясь в ближайшие заросли и выскакивая оттуда с пригоршней ягод. Англия всю дорогу думал о том, как порой причудливо первосплетенье линий судьбы, как умело прядут свою нить три сестры-богини. Он на секунду поднял глаза к небесам и вскинул руки в благодарственном жесте. Ручей мерцал голубоватыми огнями в лунном свете. Водная гладь отражала россыпь звезд Млечного пути. Спокойная вода, ворошившая донные камни, и прибрежные заросли осоки были мягко прибраны клочьями сизого тумана. На одном из валунов у самой кромки воды сидела маленькая — размером с наперсток — фейри, но и она упорхнула, едва завидев приближающихся людей. Шотландия одним движением сбросил с себя набедренную повязку, оставшись обнаженным. Он помог раздеться Англии и небрежно скинул не нужную более одежду на холодный мокрый песок. Шотландия поманил Англию жестом, обхватил своими ладонями кончики пальцев супруга и осторожно повел его вглубь ручья. Англия едва ли замечал хрупкую красоту ночного леса, от которой к утру не останется и следа — его гораздо сильнее привлекали бедра мужа, изгибы его болезненно-худого тела, рыжие, словно огонь в камине, кудри, спадающие на плечи, так притягивающие взор. Каждый раз, когда Англия глядел на мужа, ему казалось, будто бы находится под властью неких сильнейших чар. Вода была холодной и удивительно чистой — можно было видеть каменистое дно и стаи серебристых рыбок, что стремглав уносились прочь. Она скрыла тела обрученных от посторонних взглядов, омыла их разгоряченные после празднования тела. Шотландия нырнул в воду с головой — и вынырнул в нескольких десятках футов от Англии. Он громко смеялся, брызгаясь водой, прячась в нависающих над водой зарослях. Они вышли на берег, озаренные светом луны, и тут же, не одеваясь, сплели тела в объятиях. Одна душа сливалась с другой в единое целое, вопреки обратным утверждениям. Шотландия прикрыл глаза и поддался всем ласкам Англии, поспешно отвечая на каждое его движение. Тело его становилось безвольным, он хватался руками за чужие плечи, силясь не издать чересчур громкий стон, который тут же поглотила бы темная тишина ночи. Их тела были мокрыми, но никто не чувствовал холода. Наоборот, с каждой секундой, с каждым все более жадным и настойчивым поцелуем в груди у них разгоралось с необузданной доселе силой пламя. Шотландия льнет все теснее к супругу и кричит в экстазе. Они укладываются на траву, утопая в душистых цветах, и предаются сладострастию. Супруги проснулись, когда солнце стояло уже в зените. Растрепанные волосы Шотландии горели в лучах света, что пробивались сквозь листву. Скотт разбудил Англию — тот нехотя поднялся, отряхиваясь от травинок, прилипших к телу. Шотландия заботливо подхватил супруга под руку и помог тому одеться. Он знал, что впереди — совершенно новая, неизведанная жизнь, какой он ранее не видывал. Он чувствовал, как в груди нарастает с каждой секундой счастье, рвется наружу — и Шотландия закричал срывающимся от чересчур сильного чувства голосом, запрокинув голову кверху. Он уверен — счастье будет длиться бесконечно долго. *** Третий день подряд идет дождь. В их краях теперь редко светит солнце — едва ли оно может на несколько секунд показаться из-за распоротой бахромы туч. Промозглые, пробирающие до самых костей северные ветра задувают, не утихая ни на миг. Пейзажи из былых — пестрых, оживленных, дышащих жизнью — превратились в унылое серое пятно. Однотонная серость стала нерушимым девизом в британских землях. Шотландия смог улизнуть из дома, над которым вновь сгустились тучи. Он чувствовует себя неуютно в промозглых комнатах, сырых мрачных коридорах, даже в гостиной — ранее нежно любимой Скоттом и уютной, а теперь — угрожающе-темной, под стать хозяину дома. Камин не топят уже лет двадцать. Что-то сдавливает грудную клетку Шотландии, не давая ему дышать. Дом перестал быть местом тепла и безмятежности. Шотландия старается бежать от него как можно дальше, ссылаясь на плохое здоровье и важность прогулок на свежем воздухе. На самом же деле он убегает в лес, где и проводит большую часть дня, сидя по берегам рек или прячась в глубине полей. В этот раз ноги приводят его к тому ручью, где много лет назад он повстречал своего будущего супруга, где они клялись друг другу в вечной любви и верности, где его губы касались губ Англии, где они лежали в объятиях теплой ночи… Шотландия добрел сюда неосознанно, но едва лишь взглянул на знакомое место, так много значащее для него — был готов заплакать. Столько счастливых воспоминаний, и такая пустота в груди. Склизкий комок подползает к горлу, и Скотт ощущает на губах соленый привкус. Он опускается на камень — тот самый, на котором когда-то сидел и в любопытством глядел на незнакомца. Сейчас ладони Шотландии изранены, и колдовать он больше не умеет. Не может он коснуться волос Англии и вплести в них маленькие желтые цветы, не может высекать из рук зеленоватое пламя, отпугивающее нечисть, не может смеяться, отпуская вверх сотни бабочек, что светятся в синеватой темени ночи. Англия лишил Шотландию того, что было ему дороже всего. Забрал его силы, забрал умение колдовать. Забрал и присвоил себе, будто бы в этом не было ничего зазорного. Шотландия слишком поздно заметил нездоровый блеск в глазах супруга, появлявшийся каждый раз, как только Скотт начинал готовиться к очередному ритуалу. Слишком поздно увидел, что Англия прячет в сундуке старинную книгу с начертанными в ней непонятными письменами. Слишком поздно осознал озлобленность Англии — ибо в глазах влюбленного любой порок выправляется, становится добродетелью. Шотландия печально ступает ногами по песку. Многое изменилось, а это место остается все прежним, словно бы существует вне времени. Скотт будто бы заново обретает здесь себя — такого, каким он был много лет назад. Теперь на Шотландии надета сшитая из грубой ткани одежда и кожаная накидка. А раньше он, помнится, бегал по берегу совсем обнаженным. Но ведь тогда и в этих местах было теплее… Слезы Шотландии падают на песок, смешиваются с речной водой, что набегает волнами на брег, становятся воспоминаниями и горькими сожалениями о прошлом. Слезы Шотландии уходят в землю, и в этих местах прорастает цветущий папоротник.