Реальный разгром и палëная гречка

      Когда Игорь кинул в психа камень, а тот поймал не глядя и обернулся, то Гром увидел, как мир из чëрно-белого становится цветным. Майор медленно осознавал, что этот бешеный — его конкретно бешеный. — Час от часу не легче, — выдохнул Гром, поправляя кепку.       Позади неизвестного в маске полыхал заревом пожар от взорвавшейся машины Гречкина, а Игорь смотрел на странный костюм и взгляда оторвать от незнакомца не мог. И подойти боялся, мало ли.       А неизвестный тоже двинуться не решался, только смотрел, опустив руку и сжимая булыжник.       Гром как мантру повторял «думай, думай», делая осторожный шаг назад. Человек в бронированном костюме подался вперëд, сильнее стискивая камень, кажется внутри него борьба чувств велась не меньше, чем у майора. Игорь не знал, как поступить: он давно уже потерял всякую надежду и на увещевания Прокопенко лишь рычал, что ему никто не нужен.       Вот только вопреки сказанным на недавнем ужине словам внутри Грома разливалась боль. Шутка ли: застать соулмейта на месте преступления, точно зная, что он виновен? Обида, подстëгнутая тоской, рождала внутри яростный ураган, хотелось хорошенько врезать идиоту, который так беспечно испортил им обоим возможность обрести пару.       Незнакомец сделал несколько решительных шагов навстречу Игорю и замер, словно безмолвно спрашивая и ожидая ответа Грома. Тот стоял в оцепенении, прокручивая в голове разные пути, понимая, что вот сейчас он не прочь выслушать совет от дяди Феди.       Позади его соулмейта в маске что-то упало и раздался стон. Игорь рванул что есть мочи, огибая незнакомца в броне, устремляясь к едва живому Гречкину, которого, как оказалось, просто выбросило взрывной волной. Парень с ушибами и ожогами корчился на траве, а Гром судорожно набирал скорую, затем пожарных и даже МЧС на всякий случай, так он перенервничал.       Он сжимал руку судорожно дышащего Кирилла, слушая тихий напуганный шëпот: парень клялся, что больше никогда ни за что за руль не сядет. Игорь был склонен ему поверить. Он повернул голову туда, где должен был стоять его соулмейт, но на месте уже никого не было.       Игорь прикрыл веки, понимая, что скорее всего упустил единственную возможность обрести свою пару. Теперь он уже не сможет его узнать, если тот, конечно, не захочет начать общение сам, в чëм Гром сильно сомневался. Ну кто он в самом деле? Простой майор полиции, весь в шрамах, за душой, пожалуй, только страсть к работе; в квартиру, пусть и любимую, даже пригласить стыдно, если аж Пчëлкина говорила, что это не дом, а последний приют — «потому что если на тебя тут что-то рухнет, ты уже не поднимешься».       Ночь выдалась бессонной: нужно было поговорить с коллегами, приехавшими на место, поехать с Гречкиным в больницу и взять показания у парня, который едва отошëл от шока. Послать в пень журналистов, загораживая сына прокурора от камер и даже гавкнуть в трубку на Юльку, которой понадобился эксклюзив.       Тем временем в башне «Вместе» творилось невиданное оживление. — Сергей, мне вызвать скорую? — беспокойство в голосе ИИ казалось реальным. — Олег, я не могу, я не могу, я не могу, — раскачиваясь и сжимая булыжник пальцами, Разумовский едва не бился головой об пол, сидя на коленях в броне, рядом с отброшенной подальше маской. — Серый, лять, да успокойся. Марго, ты тоже замолчи! — Рявкнул Волков, опускаясь рядом с другом на пол. — Как скажете, — обиженно отозвалась виртуальная помощница. — Олег, я всë испортил. Олег, что мне делать? — Серëж, выдохни, что-нибудь придумаем. Лицо его видел? — Каждую чëрточку, он меня ненавидит… Бросился спасать этого подонка! — Ш-шш, — Олег обнял Разумовского и принялся убаюкивать, разглаживая огненные пряди. — Марго? — Да? — Просмотри записи с костюма за последние полчаса, найди мужчину, который в вас камень кинул. — Поняла, Олег. — откликнулась Марго, — Уже ищу. — Ну вот, найдëм твоего соулмейта, — вздохнул Волков, продолжая сжимать Сергея в объятиях. — Удачно, что Гречкин выжил. Ничего с тобой не будет, максимум покушение предъявят. Ну ты и придурь, сказал бы, что задумал. — Он предпочëл нам эту гниду, — разъярëнно зашипел Птица, и Олег посильнее сжал друга, чтобы тот не натворил глупостей. — Я нашла его, — подала голос ИИ. — Кто он? — Сергей поднял покрасневшие глаза, и Марго вывела на экран видеозапись новостей с места покушения на Гречкина и досье на майора полиции. — Игорь Гром, — прошептал Разумовский, сжимая камень в руках ещë сильнее. — Олег, он мне нужен.       Волков вздохнул, прикидывая, на что потянет похищение полицейского. — Серëж, для начала тебе надо успокоиться. — Олег, я не смогу без него. — Поехали в больницу. — Куда? — не понял Разумовский. — К Грому твоему поехали, — пояснил друг и телохранитель. — Он сейчас в больнице с Гречкиным, только что по новостям сказали. — Да, поехали, я… — Переоденься, приведи себя в порядок, — полуприказал Олег, — и булыжник этот выпусти, горе моë. — Угу, сейчас.       В больнице было тихо и спокойно в такой час ночи. Гром устало привалился к спинке стула рядом с кроватью Кирилла Гречкина. Тот весь замотанный бинтами и под обезболивающим чувствовал себя немного получше. — А с братом Макаровой что? — тихо, не поднимая глаз, спросил Гречкин. — В приюте наверное, только места себе не находит, — так же тихо отозвался Игорь. — Я еë не увидел. — Это ведь ничего не меняет, — как можно мягче произнëс Гром. — Что мне теперь делать? — Тебе решать. — Я ведь ничего не смогу исправить. — Вот что, — вздохнул Игорь, — поговори с Лëшей Макаровым. Без понтов своих поговори, без угроз и ухмылок. Такое не прощают, но поговорить с ним ты должен.       Кирилл сжался на своей койке, но спустя время подал голос: — А если он не захочет? — Пробуй ещë, сделай так, чтобы он тебя услышал. Вам это обоим нужно. — Извините, — медсестра приоткрыла дверь и заглянула в палату, — к вам посетители. — Отец? — с надеждой спросил Кирилл, но девушка покачала головой. — Два человека, сказали к вам и майору Грому. Проходите, — последнее было обращено к кому-то снаружи. И Игорь нахмурился: может из ребят кто-то или дядю Федю подняли?       Внутрь прошëл мужчина с тëмной бородой и рыжеволосый парень помладше, в котором Игорь с изумлением узнал Сергея Разумовского — миллиардера, гения и известного филантропа.       Пока Гром недоумëнно пялился на вошедших, Кирилл издал какой-то сдавленный звук, во все глаза глядя на Волкова, который шокировано застыл посреди палаты и выдохнул: — Серый, я тебя расцеловать и убить готов, это мой соулмейт.       Разумовский выронил камень, который до этого нëс с собой как реликвию, и перевëл напуганный взгляд с друга на едва не убитого им сына прокурора. — Какого чëрта? — голос Игоря разрезал удушающую тишину, и Сергей сделал шаг назад от камня, который лежал на полу и притягивал оцепеневший взгляд майора. — Разумовский?       Сергей, едва удержанный Птицей от позорного бегства, так и стоял на месте, пока по нему снизу вверх поднимался пытливый взгляд Грома.       Шестерëнки в мозгу Игоря крутились на полную катушку, и совладав с эмоциями, он повернулся к смущëнному Гречкину, который неуверенно сжимал пальцы опустившегося на кровать Волкова. — Кирилл, заявление писать будешь? — А, что? Зачем? — Гречкин перевëл на Игоря недоумëнный взгляд, а затем посмотрел на мнущегося рыжеволосого мужчину. — Я должен? — Нет, — медленно, словно что-то для себя решив, произнëс Игорь. — Но тогда нужно придумать реалистичную историю для репортëров и полицейских, — отозвался Волков, мягко перебирая пальцы своего соулмейта. — Это ведь не ты был? — на всякий случай уточнил у Олега Гречкин.       Тот отрицательно покачал головой — Нет, я рад, что ты жив, очень рад. — Но? — Кирилл боялся этого «но». — Это был мой хороший друг.       Гречкин ещë более встревоженно посмотрел ему за спину, но Разумовский не сводил внимательного взгляда с майора.       Игорь поднялся со стула. — Мы снаружи побудем, — тихо шепнул Гром, и Олег благодарно ему улыбнулся.       Майор поднял камень и аккуратно подтолкнул Разумовского к выходу. От программиста пахло дымом и дорогим парфюмом. Сергей поспешно вышел вслед за Игорем как привязанный, не решаясь заговорить; только сжал пальцами край кожаной куртки Грома, чтобы убедиться в его реальности. — Ты меня ненавидишь? — от тихого шëпота за спиной у Игоря мурашки по спине пошли. Он сам ужасно волновался: так, что желудок сводило. — Нет, но врезал бы с удовольствием, — честно ответил Гром. — Я не могу тебя отпустить, — Сергей прижался к нему со спины, а Птица был готов подавить любое сопротивление.       Игорь посмотрел на зажатый в руке булыжник, как символ их связи. И смешно и плакать хочется: романтика. — Зачем тебе этот костюм? Кого ещë убить собираешься? А если бы сегодня убил? Смог бы жить с тем, что убил единственного своего друга? — То, что сделал Гречкин… — Он должен был сесть, я знаю. — Такое происходит постоянно, сколько бы я ни старался. — Если мнить себя богом, недолго из ума выжить. Они тоже люди, с семьями, с теми, кто будет горевать, и если не идти законным путëм, то мир рухнет. Ты хочешь очистить, но своими же руками уничтожишь и то добро, которое существует в мире. — Игорь погладил судорожно прижимающие его руки. — Серëж, на тебя же дети смотрят, ты им программу в юные умы вложишь, что убивать хорошо. Что убийство — это выход.       Разумовский тихо покусывал губы, вслушиваясь в сильный спокойный голос и вдыхая запах, который уже становился самым любимым на свете. — Всë, что я делаю, бессмысленно, если такие, как они, уходят безнаказанными. А ты? Что ты там делал?       Игорь помялся, и Птица весь обратился в слух. — Морду набить хотел, — вздохнул Игорь, скорее чувствуя, чем слыша тихий смех Сергея. — Никогда не видел мир ярче, чем сейчас, — выдохнул Разумовский, утыкаясь в шею соулмейта. — Я думал, что и не увижу. — Не ждал? — Боялся, что не дождусь. — Прости. — За что ты извиняешься? — За то, что мы так встретились, за то, что поздно, за то, что я такой. Прости. — Спасибо, что пришëл, — Игорь сглотнул тугой комок, чувствуя, как пощипывает глаза. — У меня ни шанса тебя узнать без костюма не было. — Я не мог не придти. Хотел выкрасть, но Олег сказал, что ты тут, и мы поехали. — Как ты так быстро узнал, кто я? — Марго вела запись. — Марго? — Моя разработка. — Да, ты же гений, — смущëнно улыбнулся Игорь. — А я в этом ничего не смыслю. — Я тебе всë расскажу, если пожелаешь, — Сергей невесомо поцеловал его в шею, и Гром покраснел. — Что ты любишь, как проводишь время? Я всë о тебе хочу знать. — Я… — Игорь не договорил, так как его прервали. — Игорëк, ядрëн батон! Нет чтобы позвонить! — Прокопенко мчался по коридору на всех парах. — Почему я всë узнавать от дежурных должен?! — Дядя Федя, — Игорь так и застыл в объятиях Разумовского, который и не думал его отпускать. — Та-а-к, — замедлился полковник, переводя взгляд с подопечного на незнакомого встрëпанного парня и на булыжник, зажатый в ладони Грома. — Игорëк, а ты ничего не хочешь мне рассказать? — Это, это… дядя Федя я… своего… Это Серëжа, — наконец закончил Гром свой бессвязный лепет. — Здравствуйте, «Серëжа». — ухмыльнулся Прокопенко. — Здравствуйте, — поздоровался Разумовский, интуитивно понимая, что его новый знакомый приходится соулмейту кем-то близким. — Вы отец Игоря? — Ну-у, нет.— замялся Прокопенко. — Друг отца этого оболтуса, можно просто дядя Федя. А вы? — Сергей Разумовский. Игорь мой соулмейт.       Брови полковника изумлëнно выгнулись, а неуверенная улыбка разъехалась по лицу. — Игорëк, неужели нашëлся?       Гром смущëнно кивнул. Пока он соображал, как выкрутиться и не рассказать дяде Феде лишнего, чтобы Разумовского не загребли, Сергей уже вовсю обхаживал полковника, подсовывая ему свою версию произошедшего, по которой его лучший друг и телохранитель был соулмейтом Кирилла Гречкина и познакомил Разумовского и Грома уже в больнице.       Игорю оставалось только кивать, когда счастливый Прокопенко поворачивал к нему одухотворëнное лицо.       Раздав Разумовскому штук десять приглашений на завтраки, обеды и ужины, Прокопенко выпустил его из своих загребущих лап и оттянул Грома в сторонку. — Ну, пацан, — вздохнул довольный Прокопенко, — наконец-то мы дождались. Синяки у тебя, конечно, поспать надо, а не в больнице штаны просиживать. Домой езжай и парня своего бери. Хотя, может лучше к нам? А то у тебя как всегда дома ничего пожрать нету. — Дядя Федя, да уже утро, я лучше в управление. — Какое нафиг управление? — зашипел на него полковник. — Тебя твоя пара стоит ждëт, какое управление? — Но мне работать надо, — попытался оправдаться Гром, желая дать себе чуть больше пространства, чтобы переварить всë произошедшее. Его переполняли радость и лëгкий страх перед неизвестностью. Он уже очень давно был один и боялся сделать что-то не то рядом с Разумовским.       Сергей нахмурился, когда до него долетела реплика Игоря насчëт работы. Птица заскрипел когтями, шепча: «Не пускай». Но Сергей продолжал стоять на месте, не решаясь встревать в разговор.       Из палаты вышел Волков и встал рядом с другом. — Серый, ты как? — Нормально. — Поладили? — Пока не понял.       Волков изогнул одну бровь посмотрел, куда и Сергей. — А это кто? — Дядя Федя, опекун Игоря. — Он недееспособный?       Сергей резко выпрямился и прорычал. — Ты что такое говоришь?       Игорь обернулся, уловив злые нотки своего избранника, и взволнованно застыл, глядя на шушукающихся Сергея и Олега, который что-то с улыбкой доказывал его соулмейту. — Игорëк, — позвал Фëдор Иванович.— А ты в отпуск не хочешь? — Что? Зачем? — Гром оторвался от разглядывания Сергея и посмотрел на Прокопенко.       Тот мученически застонал. — Весь в отца, — выдохнул полковник и пояснил. — Малой, тебе бы с парой своей побыть, а не за преступниками гоняться или…— дядя Федя хлопнул себя по лбу. — Игорëк, ты трусишь, что ли? — Ничего я не трушу. — Гром нахохлился, сверля глазами собственные ботинки. — Оно и видно, —с тоской протянул дядя Федя. — Тогда иди, отдай свою визитку и поедем в управление.       Игорь полез за пазуху и направился к Сергею, чуть смущаясь присутствия Волкова рядом, но Олег одарил его такой тëплой улыбкой и похлопал по плечу, возвращаясь обратно в палату, словно дал своë благословение. — Серëж, это. — Что это? — Мне в управление нужно. — В пять утра? — спросил Сергей холодным тоном, и Гром сжался под его пробирающим взглядом. — Вообще-то я там сплю, — буркнул он, пытаясь вытащить руку из загребущих пальцев. — В управлении? — В камере, — нахмурился Гром, всë-таки забирая руку и пряча обе ладони в карманы джинс. — З-зачем в камере? — голос звучал так потерянно, что Игорь поторопился его успокоить. — Чтобы из дома до управления не бегать. — Понимаю, — Разумовский неловко почесал шею и признался, — у меня кабинет и спальня в одном флаконе, стараюсь разумно распоряжаться своим временем. — Прости, если не оправдал ожиданий, — тихо сказал Игорь. — Один-один, да, Игорь? — Да, — ухмыльнулся Гром и не удержался, всë-таки клюнул Сергея в щëку робким поцелуем.       Разумовский неожиданно расплылся в сумасшедшей улыбке и притянул Игоря за лацканы куртки, привставая на носки и целуя свою пару в губы. Не обращая внимания на колкую щетину, Сергей захлëбывался счастьем, чувствуя, как его обнимают жилистые руки и притягивают ещë ближе.       Он с самого детства этого ждал, каждый год, каждый день, каждый час. Теперь даже Птица не мог назвать его мечты глупыми или невозможными, потому что его обнимал и целовал тот, кого он и представить себе не мог. Тот, кто сделал его мир по-настоящему реальным, ярким, живым. — Я тебя с работы заберу, хорошо? — жарко шептал Разумовский, поглаживая пальцами скулы Игоря, который ластился к его рукам как котëнок, тыкался носом и целовал кончики пальцев. — Если захочешь, — так же тихо отвечал Игорь. — Конечно захочу, — довольно мурчали Сергей и Птица в унисон. — Во сколько? — В семь, я в семь заканчиваю, по идее. — Хорошая идея, полностью поддерживаю, — кивнул Разумовский. — Ну, я пойду? Сергей изогнул бровь, а Птица внутри нашëптывал: «а ты не пусти, скажи «нет». — Иди? — полувопросительно ухмыльнулся Разумовский. — Иду? — выдохнул Гром, явно не желая уходить из-под ласки.       Где-то позади него умирающим лебедем вздохнул Прокопенко и потащил Игоря за локоть в сторону выхода из больницы. Сил смотреть на двух идиотов у дяди Феди больше не было. «Ничего, — думал полковник, — «день помаются, а потом только крепче друг к другу прилипнут».