После войны

Ветер трогает волосы, гладит голую шею, целует в щеки. Наруто сидит на ветке высокого дерева, прямо напротив окна в пока пустующую квартиру. Пустующую, но свою. Листва рядом шуршит, и из темноты, кряхтя, как старик, выбирается старый друг. — Как дела? — Он улыбается. Столько лет прошло — естественно, он этому научился. Наруто не замечает, как стремительно в ответ на эту улыбку уголки ее собственных губ летят вверх. — Хорошо. Ты же знаешь — тишь да гладь, ничего нового. — Она расслабляется, усаживается поудобнее, с любопытством смотря на Учиху. Повзрослевшего. Как и все они — изрядно успокоившегося, полюбившего мирное время, окружавшее их вот уже сколько лет. — Сам как? Нашел кого-то, кто захочет с тобой клан возрождать? Она издает смешок — и Саске гримасничает, мол, да, отличная шутка, спасибо, подруга. А потом они снова успокаиваются. Саске подбирает колени к себе. — Пока не нашел. Да и не тороплюсь, если честно. Наруто кивает понимающе. — Отболело? — спрашивает она. Саске хмыкает и жмет плечами так, что становится совершенно понятно — утвердительно. Смотрит перед собой, в распахнутое окно квартиры, задавая вопрос: — Как Сакура? Я слышал, госпиталь сейчас переполнен. Наруто энергично фыркает и с явным возмущением говорит: — Да уж, как всегда в это время года! Приходится самой следить за тем, чтобы она спала и пила поменьше этого своего жуткого кофе, который и на кофе-то не похож. Знаешь этот дикий энергетик, который создал кто-то в нашей больнице? — Саске кивает: еще бы, им пользовались даже шиноби, выбирающиеся на длительные миссии по шпионажу за воюющими территориями. Он, как один из них, даже вкус этого пойла еще помнил — недавно вернулся. — Вот я ненавижу его вкус и сразу чувствую, если она его пила днем. Пила — значит, остро не высыпается. Хожу, раздаю тумаки, делюсь чакрой и душевным теплом, — она фыркает и почти смеется — так лучится улыбка на ее лице в этот момент, — чем богаты, — заканчивает Наруто, разводя руки в стороны. Саске кивает ей, показывая, что выслушал. — Сакура всегда была трудоголиком. Ты не задумывалась о том, сколько времени она проводила за уроками в Академии? У меня память и концентрация из-за шарингана на уровне, ты особо не волновалась. А она была первой в классе. Наруто часто кивает, согласная. — Да-да! Как она жила без кофе — не иначе как энергия молодости. Они фыркают. И начинают одновременно смеяться. Мир воцарился в стране всего три или четыре года назад, они уже не были детьми. А если говорить применительно к их реалиям: детьми они не были с того момента, как стали генинами. В двенадцать. И тут же окунулись в кровавый мир войны. Саске всегда был мрачным ребенком — мстил брату, мстил богу и этой жизни; у них ушло много времени на то, чтобы вбить в его голову основательно потекшие мозги. Он и на стороне Орочимару побыл, и в Акацуки, и в принципе к ним повернулся, чтобы защитить, только в самой решающей битве. Наруто, конечно, была и этому рада: они с Саске дружили много лет, и наконец-то этот придурок вернулся. Только он не был готов к тому, что к моменту окончания войны Наруто и Сакура состояли во временем проверенных отношениях и съезжались. Наруто и здесь могла понять: они продолжали жить. Да, тренировались, да, продолжали получать несовместимые с жизнью ранения, но не закапывались в это по маковку. Они не отвергали жизнь и будущее. А Саске на этой почве остался за бортом. И до сих пор: Наруто и Сакура наслаждались мирной на грани гражданской жизнью, когда Саске просто не смог бросить то, с чем практически сросся за долгие годы, когда не думал ни о чем больше, кроме как о силе, чтобы сразить брата, и записался к пограничникам. Были у них теперь новые — те, кто выбирался за пределы страны, чтобы приносить известия. Они, пожалуй, были одними из немногих в нынешней Стране Огня, кто по сей день видел войну перед самым носом. Немногие шиноби решили встать на этот путь, в основном обучая молодое поколение. А Саске — да. И Саске из-за этого в первое время никак не мог найти девушку для серьезных отношений — мол, красивый ты, страсть, конечно, но одна воспитывать ребенка я не хочу. Наруто обычно качала головой на такой аргумент: честно, она могла бы понять его, но неужели никакой душевной привязанности к Саске у этих девчонок не было? Она бы не сказала, что он так уж редко появлялся в деревне, да и правда — неужели он не найдет возможность гонять к семье чаще? Или не возьмет отпуск на самое тяжелое время, после родов. Она даже чисто практически не могла понять: как можно отказаться от бывшего шиноби с его-то навыками и выносливостью в мирное время? Тут тебе и ночь не спать, ребенка укачивать, и дом в порядок приводить, пока сама не можешь помочь. Наруто много говорила с беременными женщинами в госпитале, пока ждала Сакуру, — она кое-что слышала. Но все почему-то Саске сторонились. И ей, называвшей его лучшим другом, от этого было обидно. Она не понимала. Щелкнул дверной замок — и Саске уже засобирался было попрощаться, когда Наруто, приблизившись, ухватила его за запястье: сбежит еще, с него станется. Оскалилась. — Зайдешь на ужин? — спросила, как самая настоящая лисица. В глазах у Саске всплеснулся огонь. Сакура, войдя в комнату и включив свет, вполне привычно обернулась к ним, подходя в окну. — И что вы там делаете? — Она удрученно вздохнула — вопрос был риторическим. И слишком старым, чтобы на него хоть кто-то попытался теперь ответить. Она развернулась, махнув рукой. — Давай, Саске, заходи. Не ругайся с нашей героиней. Наруто расплылась в шкодливой улыбке, услышав эту фразу. Все они легко относились к своим статусам героев, но Наруто — Наруто была любимицей народа. Реабилитированной в его глазах бывшей маленькой хулиганкой. Саске прищурил глаза. Выдохнул: у него банально не было выбора. Сколько раз проходили. — Идем. — Он кивнул в сторону раскрытого окна. Наруто просияла.