God must hate me? (New version)

(Simple Plan – This song saved my life) Снова затмение, я открываю глаза и… я не в своей палате. В комнате, в которой я нахожусь, несколько темнее. Да и кровать совсем не та, на которой я лежал прежде. Что происходит? Пока в том состоянии, в котором я находился, я мог видеть лишь потолок, но позже все же рассудок позволил опустить мне глаза на окно. Шторы. Безвкусные, темные и плотные. Я их уже видел. Я тут был. Быстро, почти в одно мгновение, насколько мне позволяло мое состояние, поворачиваю голову на бок, моля Господа, чтобы я оказался именно там, где подозреваю. Все верно. По телу пробежало несколько сотен мурашек, и я нервно вдохнул, облегченно прикрывая глаза. Рядом на соседней кровати лежал Гарри. И хоть он и был в бессознательном состоянии и вряд ли вообще знал, что я сейчас рядом с ним, одна мысль от того, что он рядом, радовала все мое тело и душу. Он рядом, мой малыш. Так хотелось подскочить и быстрее лечь с ним рядом, но тело не давало мне такой сладкой возможности. Кости ломило в изнеможении, а мышцы сводило при одной мысли о том, что придется вставать с кровати. Я лежал, откинув голову, и сладко вдыхал воздух, пропитанный долгожданной встречей. Судьбу, которая подарила мне такую возможность, звали Джемма. Я тихо лежал на кровати, пытаясь все же уговорить свое непослушное тело встать, когда дверь в палату тихо и противно скрипнула. – Мистер Томлинсон? – как всегда в официальной форме полушепотом спросил мой лечащий врач. – Здравствуйте, – попытался в знак благодарности улыбнуться я, но лицо просто забыло, что такое улыбка. Боюсь даже представить, что у меня вышло вместо дружелюбного жеста. – Добрый вечер. Как самочувствие? – уже пройдя в палату, проговорил доктор, оглядывая меня с ног до головы. – Спасибо Вам, – протянул я, слабо кивая. – Не мне спасибо, а сестре Вашего… кхм, – замялся врач, не зная, как назвать Гарри. Я в ответ тихо усмехнулся, проведя рукой по лицу. – Гарри, – продолжил я за него, заставляя человека в белом халате встрепенуться. – Да. Спасибо сестре Вашего Гарри, если бы не её слезы, навряд ли бы вас сюда впустили, – ответил мой лечащий врач, официально кивая. – Расскажите, как он? – закрывая глаза, пробормотал я, хотя внутренне понимал, что не хочу слышать плохих прогнозов. – У него атоническая кома*, – проговорил врач, и я перевел взгляд на Гарри, на его бледное и беспомощное тело, которое было сплошь в ранах и ссадинах. – А он меня слышит? – с надеждой выдохнул я. – Он ощущает. Но насчет того, слышит ли он нас, я не уверен. Возможно, – мужчина средних лет слабо развел руками, а после продолжил, – Луи, Вам необходим отдых и покой, – быстро закончил доктор и сразу поспешил к выходу. В конечном итоге я узнал, что Гарри чувствует, то есть… он все еще… он все еще может чувствовать тепло моих рук? Он может чувствовать мое присутствие? Мои прикосновения? – Подожди, любимый, – тихо пробурчал я, обращаясь к Гарри. Нужно было встать. Встать и лечь к кудрявому, чтобы он знал о том, что он теперь не один. Я стал потихоньку подниматься, что стоило мне просто громадных усилий. Приняв вертикальное положение, мои буквально ватные ноги подкосились. Мне определенно больше нельзя падать в обморок. Последствия хуже некуда. Я сделал шаг в сторону кровати, где лежал Гарри, после чего силы меня вновь покинули, и я почти рухнул на мягкую мебель. – Подвинься, Хаз, нельзя быть таким эгоистичным. Подумай обо мне, где я буду лежать? – по-доброму усмехнулся я и подвинул своего парня. К слову, он не был против. Крепко прижавшись к нему, я стал вдыхать запах его волос, пытаясь успокоить рвущееся наружу сердце. – Я скучал, Гарри, – запуская руку в его кудряшки, тихо проговорил я. – Я люблю тебя, милый. Я с Гарри. – Ты уже тут? – спустя какое-то время в палату вошла Джемма, а я сонно открыл глаза и улыбнулся ей, потому что уже успел задремать. – Спасибо тебе, – не выпуская Гарри из объятий, проговорил я. – Я думаю, вам двоим это пойдет только на пользу, – тепло улыбнулась девушка, глядя на меня. – Спасибо, – еще раз повторил я, а после прижал Гарри еще сильнее к себе. – Только, ты знаешь, что тебе нельзя вот так лежать с ним? – кивнув в нашу сторону, усмехнулась Джемма. – Это ничего не меняет, – в тон ей усмехнулся я, заговорщически подмигивая. – Только больше не пугай меня так, ладно? – О чем ты? – непонимающе посмотрел я на девушку с невероятной улыбкой. – Я нашла тебя в ванной на холодном полу без сознания, – ответила та, качая головой. – Выздоравливай, милый, – Джемма аккуратно наклонилась к нашей кровати, целуя по очереди меня и умиротворенного Гарри в щеки. Джемма посидела с нами еще некоторое время, а потом виновато улыбнулась и ушла. Я решил, что хочу спать. Была слабая надежда, что рядом с Гарри все эти глупости со снами уйдут. Я закрыл глаза и стал тихонько перебирать безжизненные пальцы кудрявого, положив голову к нему на грудь. Снова осечка. Сны продолжаются, только теперь все больше и больше они заставляют меня поверить в то, что все, что происходит во сне, на самом деле реальность. И теперь я был уверен на сто процентов – Гарри сейчас борется за жизнь.

***

Все шло своим чередом. Мама до сих пор не знает, что я в одной палате с Гарри. И я очень надеюсь, что она об этом и не узнает. Наша с ней встреча состоится еще не скоро, потому что ей пришлось вернуться на работу. Вернее отрабатывает тот недолгий отпуск, который ей пришлось взять по моей вине. Я каждый раз во всем виноват.

***

Прошло еще два дня. Двенадцатый день твоей комы, Гарри. Джемма не заходила к нам уже давно. Никто не посещает нашу палату просто так. Лишь врачи, медсестры и… психолог. Я думаю, ты должен об этом знать, любимый. Ко мне каждую неделю теперь будет приходить психолог. Они считают, что у меня депрессия, стресс и мне нужна помощь. Но это не так. Все, что мне нужно, это чтобы ты поскорее был со мной. Давай я расскажу тебе немного о своем психологе? Это парень. На вид лет двадцать – практикант. Приятной наружности. Зовут Лиам, кажется, Пейн. Первый день нашего знакомства прошел весьма забавно. – Привет, Луи, – веселым и почти непринужденным голосом проговорил какой-то незнакомый мне парень и прошел к нам в палату, когда я пытался читать тебе книгу. Удивил меня даже не сам тот факт, что он вошел без стука, а то, что он первый человек в белом халате, который назвал меня по имени. Никаких тебе: "Здравствуйте, мистер Томлинсон". Странно, не правда ли, Гарри? Вот и я удивился. В ответ на его приветливую улыбку я лишь поднял глаза на секунду, оторвавшись от книги, и небрежно фыркнул. Я снова опустил глаза в книгу, продолжая искать ту строчку, на которой остановился, в то время как Лиам молча достал свой блокнот и что-то записал в нем. – Кто Вы? – хмуро спросил я, поправляя очки. – Лиам, – улыбнулся тот, кивая. При всей серьезности его лица, улыбка у него невероятно милая и добрая. После мы не вымолвили ни слова, но его взгляды на нас меня нервировали. Посмотрит, задумчиво постучит ручкой по блокноту, сделает запись. И так раз десять. – Зачем Вы здесь? Выводить меня из равновесия? Сверлить взглядом Гарри? Рисовать на нас шаржи? – нервно выдохнул я, потому что мне порядком надоели эти взгляды. – Навряд ли тебе понравится причина моего истинного присутствия, Луи, – он ничуть не смутился и не обиделся на мою грубость, лишь сделал еще одну запись и посмотрел на меня. – Хорошо, будем считать, что Вы здесь просто в качестве мебели, – хмыкнул я в ответ. Я просто не хочу, чтобы на меня просто так сидели и пялились. Да еще и что-то писали. Я надеялся, что вот такое агрессивное поведение спугнет его. – Тогда я буду лампой, – задумчиво произнес парень, прикладывая кончик своей черной ручки ко лбу. – Почему именно лампой? – невольно нахмурился я в ответ. – Из всего, что есть в этой палате, я предпочел бы лампу. Она теплая, – взгляд Лиама вновь обратился ко мне, и его лицо снова засияло дружелюбной улыбкой. – Меня посчитают за психа, я разговариваю с лампой, – небрежно ухмыльнулся я, глядя на этого чудака перед собой. После мы молчали. И тогда, по всей видимости, часы Лиама подошли к концу. Он тихо встал со своего стула, и не помню, что он сказал точно, но вроде это звучало так: – Увидимся в четверг, Луи Уильям Томлинсон, – подмигнув мне, проговорил Лиам, а после ушел. Я не стал ничего отвечать этому странному парню, а просто проводил его взглядом до двери и вновь уткнулся в книгу. Наконец, я вновь смог читать тебе, милый. – Так, где мы остановились? – ничуть не смутившись появлению незнакомца, заинтересованно спросил я у тебя, а ты лишь неслышно сделал еще один сладкий выдох. В любом случае, к нам каждый день приходят какие-то врачи, и это уже далеко не в новинку для меня. Мы продолжили чтение. Как и обещал, Лиам вновь пришел в четверг. За окном шел то ли дождь, то ли снег, не могу сказать точно, но погодка откровенно не доставляла хорошего настроения. Ты, Гарри, тоже выглядел сегодня хуже некуда. Твое дыхание временами становилось сбивчивым, отчего мне приходилось вызывать врачей, которые вводили тебе какие-то препараты. От них тебе вроде становилось лучше, но все повторялось буквально через пару часов. Я лежал у тебя на груди и перебирал рукой твои кудри. Нашу идиллию прервал мягкий, но звонкий голос. – Хэй, Луи, – Лиам вошел слишком неожиданно, отчего я немного даже подпрыгнул на кровати. – Не мог бы ты вести себя потише? Мы с Гарри решили провести день в тишине, – шикнул я на парня, призывая к молчанию. – Скажи мне, когда вы последний раз проводили день в шуме? – сев на стул, задал вопрос Лиам, не выглядя обвиняюще. – А это так важно? – глухо ответил я вопросом на вопрос. – Какой сегодня день недели? – резко переведя тему, поинтересовался Лиам, доставая блокнот из кармана своего не застёгнутого белого халата. – Ты за этим сюда пришел? Ты сказал, что придешь в четверг, значит… – парень не дал мне закончить, нахально перебивая меня. – Ты оторван от мира – сегодня пятница. Ты поверил мне на слово, – раскинув руками в стороны, хмыкнул Лиам и сделал очередную запись в блокноте. – Какая разница? – грубо ответил я и спрятал взгляд в плече у Гарри. Кому понравится, когда тебе говорят такое? – Я здесь, чтобы исправить это, – мягко продолжил молодой парень, намекая на то, что он дружелюбное приведение. – Ты что, мой личный календарь или, может, наручные часы? – хмыкнул я, поднимая на него взгляд. – Я – психолог, Луи, – уверенно проговорил Лиам. На этой его фразе мои глаза округлились и буквально начали изучать его заново. Изрядно поношенные замшевые ботинки, темные свободные джинсы, синяя рубашка в клетку, поверх белый халат. Короткая стрижка уложена аккуратно, так что его волосы выглядели потрясающе. В руках всегда верный спутник – блокнот. Не по годам умное выражение лица. Сумка, в которой всегда много бумаг. Возможно, где-то среди этих бумаг мое личное дело? Я закусил нижнюю губу, скатился ниже к Гарри и, тихо что-то пробормотав, уткнулся носом в его шею. Они наняли мне психолога. Они ничего не знают обо мне и моей жизни, а уже решают, что мне нужна помощь. Я тихо и жалобно заскулил. Понимание того, что меня не могут оставить в покое, терзало голову. Немного выждав время, я поднял свое лицо на Лиама. – Мне не нужен психолог. Мне не нужен ты. Какое Вы вообще имели право? – начал я, повышая голос, и на последней фразе он предательски дрогнул. – Со стороны родственников поступило согласие. Все решили обоюдно, – осторожно ответил Лиам. – Она не могла, – я нервно стал качать головой из стороны в сторону. Верить в то, что мама сама дала согласие на психолога, не хотелось. Нет, нет, нет. – Не понимаю твоей реакции, Луи, – склонив голову на бок, проговорил Лиам. – Не удивительно, – горько выдохнул я, а после сильнее обнял Гарри. – Я буду приходить пару раз в неделю, возможно, чаще, – парень поднял свою сумку и положил туда блокнот. Он привстал и уже собирался уходить, когда услышал мои слова, которые совсем ему не предназначались. – Зачем они так со мной, Хаз? – тихо вздохнул я и снова прижался к кудрявому. – Я думаю, он бы хотел, чтобы тебе стало лучше, – встав в дверях, проговорил Лиам. – Откуда тебе знать? Что ты вообще понимаешь? – зло пробормотал я, глядя в сторону психолога. – Если он действительно любил тебя… – я резко перебил его, не дав договорить: – Любит. – Если он действительно любит тебя, то желает тебе только лучшего, – кивнул парень в знак прощания и скрылся за белой дверью палаты. Слова Лиама заставили меня серьезно задуматься. Нет, не над тем, что я оторван от мира или что-то типа того. Скорее над тем, любит ли меня еще Гарри? Ведь сейчас он в таком состоянии, что просто, возможно, даже не помнит моего существования. Возможно, когда он выйдет из комы, он даже не вспомнит обо мне. Ведь какая-то часть его мозга повреждена, и за что отвечает эта часть, мне совершенно не известно. Мне сразу захотелось поговорить с доктором, чтобы узнать про все сложности ситуации Гарри. Долго ждать не пришлось, ведь доктора в нашей со Стайлсом палате частые гости. Ближе к вечеру пришел наш лечащий врач. – Доброго времени суток, мистер Томлинсон, – вяло улыбнулся мужчина. По всей видимости, не только у меня была бессонная ночка, проведенная в раздумьях, воспоминаниях и мыслях о жизни в целом. – С этим я бы еще поспорил, – в ответ устало усмехнулся я под его краткий кивок. Сейчас к доктору у меня был серьезный и целенаправленный разговор, поэтому болтать с ним о своем таком убогом и просто невыносимо ужасном самочувствии совсем не хотелось. – Ведь это в Ваших интересах, чтобы мне стало лучше? – я решил начать издалека, поэтому не стал спрашивать о чем-то "в лоб". – Вы о чем? Кстати, как Ваше самочувствие? – врач задумчиво покрутил что-то у капельницы Гарри, глядя на меня. – Вы можете рассказать мне правду? Поверьте, от этого хоть и немного, но мне полегчает, – проигнорировав вопрос мужчины, спросил я. – Могу поспорить, Вы сейчас не о себе правду хотите услышать? – усмехнулся в ответ тот. – Не стоит, – покачав головой, сказал я, намекая, что разговор будет серьезным. – Хорошо, что именно Вы хотите, чтобы я Вам поведал о Гарри? – мужчина принял серьезный вид и сел на кровать, которая, по сути дела, принадлежала мне, но так как я нарушал все правила, она пустовала. Я сел как можно более удобно, облокачиваясь на спинку кровати. – Что с ним? – Коматозный сон третьей степени, иначе говоря – атоническая кома*. – Это я слышал. Он выберется? То есть… – я сглотнул комок в горле. – Я имел в виду, когда он выберется? – Он выберется, не сомневайтесь, Луи, просто трудно сказать точную дату, да Вы и сами это понимаете, – почесав затылок, проговорил врач, а я качнул в знак согласия головой. – Когда он выйдет из комы, он вспомнит меня? – задал вопрос я и буквально задрожал всем телом, в предвкушении ответа врача. – Думаю, он ничего не забывал. Тот участок мозга, который у него поврежден, совсем не отвечает за память или что-то очень важное и кардинальное, но я не могу Вас утешить, – тяжело вздохнул мужчина. – Если по истечении двух с половиной недель Гарри не выйдет из состояния коматозного сна или хотя бы не пойдет на поправку… – нервная пауза. – Ему будет поставлен диагноз – вегетативное состояние**, – врач тихо и нервно прокашлялся. Сдерживая рвущиеся наружу слезы, я начал скатываться вниз в лежачее положение. – Сколько осталось до диагноза? – прошептал я дрожащим голосом, обнимая своего "спящего" Гарри. Я знаю, что такое это "вегетативное состояние". Это означает, что мой Гарри будет "официально объявлен" овощем. Мой Гарри. – Не считая сегодняшнего дня, три, мистер Томлинсон, – на этих словах я дал волю эмоциям, начиная гулко лить слезы. Доктор незаметно вышел из нашей палаты, оставив меня наедине с Гарри и его комой. У меня оставалось всего три дня.