driving you crazy

– Я люблю тебя. – Что? – невнятно бубнит Сатору, не отнимая рта от члена Сугуру, и ёрзает по полу – ноги успели порядком онеметь от довольно долгого стояния на коленях на деревянном полу. Сугуру смотрит на него сверху вниз; чёрные волосы каскадом спадают ему на спину и плечи, несколько прядей щекочут кожу на шее, обрамляя лицо. Он выглядит великолепно, и Сатору может сказать об этом с уверенностью даже со своего места у его ног. – Пожалуйста, не говори с набитым ртом, – говорит Сугуру, неодобрительно глядя на него, но румянец несмотря на интонацию всё равно вспыхивает на его скулах. Сатору хмурится, но послушно отстраняется. Быстро облизывает губы, чувствуя на языке характерный привкус естественной смазки, и это едва не заставляет его снова наклониться над чужим пахом и взять в рот. Но разговор сейчас на первом месте. Чёрт возьми, как Сугуру вообще смеет говорить подобные вещи так просто? Как будто бы это что-то совершенно обыденное? Даже если в обычной жизни Сатору и не требует многого, это совсем не значит, что он заслуживает признания в любви во время минета своему лучшему другу. Это не… Это даже отдалённо не романтично и уж точно не разумно. – Я, блять, буду делать всё, что хочу, особенно после того, что ты только что сказал, – шипит Сатору, глядя на Сугуру зло блестящими глазами. – Ты чёртов засранец. Гето хмурится и тянется к нему рукой, желая убрать белоснежные пряди чёлки со лба Сатору. У которого тут же мелькает мысль о том, чтобы уйти от прикосновения, но он не потакает ей. Всё просто – ему самому неудобно, когда волосы падают на глаза, и он всё ещё любит тёплые прикосновения ладоней Сугуру к себе. Нет ни единой существенной причины, чтобы лишать себя этого. – А что такое? – осторожно говорит Сугуру, почёсывая кожу у корней волос на затылке Сатору. – Ты неромантичный придурок, – фыркает Годжо, кривя губы в деланной неприязни. Но ожидаемо не может продержаться долго, потому что перед его лицом всё ещё член Сугуру, покачивается и течёт предъэякулятом – удержаться от соблазна слишком сложно. Поэтому он недовольно выдыхает через нос, самому себе напоминая рассерженного ежа, и снова обхватывает ладонью твёрдый ствол, медленно проскальзывая ею от основания до головки. Это простое действие выбивает из Гето стон. Хватка в волосах Сатору становится крепче, когда он наклоняется ниже и обхватывает головку губами. И, естественно, наблюдает за реакцией, втягивая щёки и позволяя члену скользнуть дальше, в расслабленное горло. – Блять, Сатору, – запрокинув голову, коротко стонет Сугуру. Годжо в ответ только довольно мычит и отстраняется – тонкая ниточка слюны тянется от его губ к уздечке ствола, но он намеренно не разрывает её языком, потому что знает наверняка, как сильно подобные грязные мелочи заводят Гето. – Правильно, «блять», – усмехается Сатору, с прищуром глядя на нахмурившегося Сугуру. – Но вместо этого ты предпочёл сказать «люблю». Какого хрена, а? Сугуру прикусывает свою нижнюю губу, и его взгляд наполняется странной, какой-то незнакомой нерешительностью. Будто бы прямо сейчас он думает обо всём и сразу, но вместе с этим уж точно исключает, во-первых, «чёртов Сатору», во-вторых, «чёртов Сатору», в-третьих, смотри первые два пункта. Грубо говоря, выражение его лица слишком сложное, и Годжо искренне ненавидит подобные моменты. Ненавидит, когда Сугуру сдерживается. Поэтому говорит: – Ты правда любишь меня? Сугуру буквально давится вдохом – как человек, которому стыдно и которого застали врасплох. То есть, буквально как тот, кем он является на данный момент. Сатору довольно ухмыляется, откровенно радуясь, что ему в какой-то степени удалось заставить Гето заволноваться. В конце концов, обычно это не так уж просто сделать, так что он вполне имеет право засчитать себе эту маленькую победу. – Я… – начинает Сугуру, но поджимает губы и тяжело вздыхает, замолкнув на полуслове. Только спустя пару секунд, очевидно, ушедших на принятие поражения, добавляет: – Да, к сожалению. – Я делаю тебе минет, – с откровенной угрозой напоминает Сатору. Сугуру только закатывает глаза и дёргает Сатору за волосы, заставляя его запрокинуть голову. – Прямо сейчас – нет. Ты не сосёшь, потому что из нас двоих засранец, любящий лишний раз подразниться, здесь ты. Сатору в ответ на хватку в волосах сильнее сжимает пальцы вокруг основания члена Гето, заставляя его вздрогнуть и болезненно шикнуть. – Я всего лишь хочу прояснить ситуацию. – Ладно. – Сугуру разжимает руку, отпуская волосы Сатору, и позволяет ему отстраниться. – Иди ко мне. – Он похлопывает себя пару раз по колену и едва сдерживает улыбку, глядя на то, как Годжо грустным взглядом провожает его член – будто бы ему физически больно от мысли о том, что он не сможет к нему прикасаться, пока они будут разговаривать. С громким и преувеличенно трагичным вздохом Сатору забирается к Сугуру на колени так, что всё ещё обнажённый член ложится в ложбинку между его ягодиц, и намеренно ёрзает, потираясь об него. Хватка Гето на его бёдрах тут же становится крепче – пальцы наверняка оставляют следы на коже, но так он хотя бы мешает Годжо свободно двигаться. И хотя Сатору в какой-то степени сильнее физически, он всё ещё добровольно позволяет Сугуру удерживать его вот так. Позволяет приручить себя так, как никому другому никогда не было позволено. – Ты можешь сидеть смирно? – шипит Гето, сузив глаза в недовольстве. – Почему я должен тебя послушаться? – Сатору пожимает плечами, беззаботно поглаживая его обнажённые колени. – Я всего лишь… ты можешь просто послушать меня? – Сугуру снова вздыхает и утыкается лицом в изгиб шеи Сатору, непроизвольно втягивая носом его запах. Годжо же проводит пальцами сквозь длинные пряди волос Гето, играясь с ними, и вторит ему точно таким же вздохом. – Ладно, – отвечает он, наклоняя голову, когда Сугуру прижимается губами к коже на его шее. – Объясни мне, что ты имел в виду, говоря это своё «я люблю тебя». Гето поднимает голову, встречаясь с Сатору взглядом, и в его собственном отражается только темнота и серьёзность. – То и имел. Я люблю тебя. – Агх… А можно, пожалуйста, поподробнее? – Сатору наклоняет голову, прикусывая внутреннюю сторону щеки, чтобы не дать себе рассмеяться от вида искажённого праведными страданиями лица Сугуру. Конечно же, дело совсем не в том, что Годжо не понимает, что именно Гето имел в виду под своими словами. Он просто хочет получить своё признание правильно, а не в процессе того, как он сосёт член своего будущего парня. Где вообще в этом всём романтика? Ибо как бы то ни было, но Сатору нравится верить, что в их отношениях ей ещё есть место. Вот только Сугуру из раза в раз бросает вызов его ожиданиям. – И почему ты такой вредный. – Сугуру морщится и цыкает в ответ на просьбу Сатору. На что тот только ещё раз пожимает плечами и отвечает так, как мог бы ответить только действительно вредный человек: – Потому что я в этом хорош. – Действительно. – Сугуру поджимает губы и ведёт ладонями по всё ещё прикрытым тканью одежды бокам Сатору. – Я хотел сказать… Окей, ладно. Я подумал, что должен признаться тебе до того, как, знаешь, кто-то из нас погибнет и всё такое. – Как будто я бы позволил кому-то из нас умереть? Только через мой сексуальный труп, Сугуру! – ахает Сатору, услышав эти слишком уж драматичные слова. Гето в ответ на это только смеётся, и его глаза привычно вспыхивают улыбкой, а брови заламываются вниз – как всегда, когда он искренен в своих эмоциях. Глядя на это, Сатору обхватывает ладонями его лицо, нежно поглаживая подушечками пальцев по коже, и откровенно наслаждается тем теплом, которое разливается внутри него, оседая глубоко в сердце. – Давай-ка попытку номер два. Только на этот раз как следует. – Довольно ухмыляется Годжо. – Романтично. – Но первая тоже была романтичной. – Посмеивается Сугуру, проскальзывая пальцами под футболку Сатору и подушечками больших выводя круги на его пояснице. – Романтично, Сугуру, – настойчиво подчёркивает Годжо, и его довольная усмешка становится слегка искусственной. Сугуру вздыхает и подаётся вперёд, соприкасаясь с Сатору кончиками носов, прежде чем ещё больше сократить расстояние и прижаться лбом ко лбу. – Я люблю тебя, – шёпот получается тихим – настолько, что буквально растворяется в тишине под тёплым светом освещающей комнату лампы. Затем Сугуру требуется ещё мгновение, прежде чем он добавляет дрожащим, полным уязвимой искренности голосом: – Я хочу быть с тобой. – Вот и всё. Было так страшно? – Сатору улыбается так широко, что щёки невольно начинают ныть, и быстро целует сухие губы Сугуру. – А ты? – Ущипнув Годжо за бок, спрашивает Гето, сурово глядя ему в глаза. – Конечно же я тоже тебя люблю. – Сатору скользит ладонями по плечам и шее Сугуру, чувствуя, как бешено бьётся пульсом под его пальцами артерия. – И я запрещаю тебе бросать меня. – Я и не собирался. – Улыбается Гето, расслабленно опуская плечи. И Сатору тоже расслабляется – кажется, впервые за последние несколько недель. Теперь, когда с признаниями покончено, они наконец могут сосредоточиться на том, где остановились, и больше не придётся отвлекаться на разговоры и тоску в перерывах между ними и сексом. В теории, они могли бы сделать всё наоборот: сначала потрахаться, потом удариться в грусть и только после этого уже признаться. Но сейчас они здесь, и это самое важное. – Теперь мы можем заняться сексом? – спрашивает Сатору, на пробу делая круговое движение бёдрами и тут же чувствуя прижимающийся к его всё ещё одетой заднице полутвёрдый член Сугуру. – Ты невозможен, – стонет Сугуру, но всё равно переворачивает их на кровати и нависает над Сатору. Его волосы тут же рассыпаются по обе стороны от них. Годжо же в ответ только смеётся и собирает смоляные пряди в кулак, стягивая со своего запястья простую чёрную резинку, и небрежно собирает их, чтобы не мешались. Только после этого призывно раздвигает ноги, позволяя Сугуру устроиться между ними, и вскидывает бёдра, потираясь своим всё ещё затянутым в штаны пахом о чужой. – Хм, ты прав. Моя задница невозможно сильно соскучилась по твоему члену, – почти мурлычет Сатору просто чтобы слегка позлить Сугуру. На что тот только закатывает глаза и затыкает его поцелуем. Но Сатору слишком счастлив, чтобы ответить на него, поэтому он просто открывает рот, позволяя языку Сугуру проскользнуть внутрь, добровольно отдавая ему каждую прерывистую попытку сделать вздох. – Потрогай меня, – стонет Сатору, обхватывая Сугуру ногами за пояс и теснее вжимаясь в него пахом. И чувствует, что его собственный член предательски сильно течёт, пачкая предэякулятом ткань его боксеров. Сугуру ещё раз глубоко целует его, прежде чем отстраняется и садится на пятки, стягивая с Сатору штаны и бельё. И почти тут же возвращается обратно, тесно обхватывая оба их члена ладонью, быстро и немного сухо надрачивая. – Сугуру, – тянет Годжо, самостоятельно толкаясь бёдрами навстречу ласкающей руке, прежде чем просунуть свою между их телами и тоже обхватить их члены, оглаживая головку своего подушечкой большого пальца и надавливая на уретру. – Чёрт, как же хорошо. Сугуру только согласно кивает, убирая руку, и сплёвывает на неё, прежде чем вернуться к своему прежнему занятию. Со слюной ладонь скользит ожидаемо легче, и это почти безумное ощущение – идеальный баланс немного болезненного сухого и влажного трения, которое нравится им обоим. Сатору жмётся к Сугуру, его бёдра дрожат, а живот напрягается, втягиваясь – возбуждение туманит разум и кружит голову. Он тянет Гето к себе ближе, целует его, заставляя себя не закрывать глаза следующий удар сердца – в желании увидеть, как Сугуру сходит с ума сам, одновременно с этим сводя с ума и его. До невозможного пьянящее ощущение. Оно в том, чтобы быть настолько близко к Сугуру. Признаться друг другу в любви посреди всего того дерьма, с которым они вынуждены мириться изо дня в день. Быть здесь, наполовину обнажённым, в слюне и смазке, стонущим имя Гето— Какое же захватывающее чувство. – Быстрее, – буквально всхлипывает Сатору, крепче сжимая ладонь и ускоряя движения. Сугуру усмехается, прихватывая губами подбородок Годжо, ведёт языком по острой линии чужой челюсти до самого уха, чтобы в конце концов прошептать: – Хочу трахнуть тебя. Сатору в ответ на это смеётся – низко, сдавленно, и смех этот в конце концов переходит в стон, потому что Сугуру отталкивает его руку и самостоятельно принимается надрачивать их члены в быстром темпе. – Сначала заставь меня кончить, – требовательно стонет Сатору. Сугуру издает сдавленный смешок куда-то ему в шею и кивает, теснее сжимая пальцы. – Хорошо. Кончи с моим именем. – Ты… как скажешь, – бормочет Сатору, чувствуя быстро приближающийся оргазм. – Умница. – Сугуру кусает его за шею, оставляя отчётливый белый след на коже Годжо, который совсем скоро обещает налиться сначала краснотой, а затем и синевой. Сатору не пытается возмутиться. Всё, о чём он может думать сейчас, – это его оргазм, который обрушивается на него, как грёбаный торнадо на деревушку где-нибудь в Канзасе в сезон гроз. И чтобы довести его до такого состояния, Сугуру всего лишь понадобилось перехватить его запястья одной рукой, а второй скользнуть к основанию его члена. Сперма белёсыми каплями оседает на его собственной футболке и точно так же пачкает футболку Гето. Так чертовски романтично. Он едва ли не задыхается, пока Сугуру выдавливает из него последние капли оргазма, плавно скользя рукой по стволу и размазывая тем самым по нему сперму. Приходит он в себя не сразу, и только после глубокого вдоха и нескольких долгих секунд ожидания, пока сойдёт посторгазменная дрожь, он понимает, что Гето не кончил вместе с ним. Ладно. Он переводит взгляд на лицо Сугуру, видит его улыбку и чувствует, как разжимается ладонь на его члене. Оглядывает длинные, чуть узловатые пальцы Гето, запачканные его спермой. – Не можешь кончить, если он не у меня во рту или в заднице? – самодовольно хмыкает Сатору, отталкивая Сугуру от себя и меняя их местами, чтобы в конце концов сесть между чужих ног на колени, сжимая пульсирующую головку члена между большим и указательным пальцами. – Да что ты такое говоришь… – стонет Сугуру, вздрагивая всем телом от этого простого прикосновения. Сатору усмехается, а затем наклоняется и берёт в рот его член. Привычная тяжесть головки ложится на язык, до боли знакомый запах мускуса и самого Сугуру ударяет в нос, и это именно то, что заставляет Годжо несдержанно простонать сквозь сомкнутые губы. Он смотрит на Гето, не выпуская ствол изо рта, и сталкивается с ним взглядом – чужие глаза тёмные, зрачок почти не отличим от радужки, а челюсти плотно сжаты. – Блять, как же горячо, – бормочет Сугуру, зарываясь пальцами в белоснежные волосы Сатору. – Я могу двигаться сам? Годжо только смаргивает слёзы в уголках глаз и втягивает щёки, теснее прижимая язык к напряжённому стволу. Он пытается выразить своё согласие, что-то вроде «да, ты можешь трахнуть меня сначала в рот, а потом в задницу, и я буду совершенно не против», но звук получается приглушённым и отдаётся вибрацией вдоль члена Сугуру, выбивая из него ещё одно ругательство. – Ты нарочно это делаешь, – говорит Гето, крепче перехватывая волосы Сатору и заставляя его отстраниться, а сам встаёт на колени на кровати и только после этого тянет Годжо обратно, и тот послушно опирается ещё и на руки – фактически на четвереньках. Сатору смотрит на него, нагло ухмыляясь покрасневшими и припухшими губами, блестящими от смазки и слюны, которая тонкими струйками успела стечь и на подбородок. – Да, – хрипло соглашается Годжо, лениво поглаживая член Сугуру. – Ты заслужил это за то, что был таким неромантичным. – Господи, какой же ты засранец, – стонет Гето наполовину от удовольствия, наполовину от мучительного бессилия. Сатору коротко смеётся, прижимаясь губами к сочащейся смазкой головке, и невнятно добавляет: – Это необходимо, чтобы уравновесить тебя, такого ворчуна. – Ты невозможен. – Сугуру закатывает глаза, а затем подаётся бёдрами вперёд, проскальзывая членом в приглашающе открытый рот Годжо. И тот послушно расслабляет челюсть, позволяя Гето трахать его рот, чувствуя каждый толчок, с которым ствол проскальзывает по его горячему влажному языку внутрь и обратно. Достаточно медленно для того, чтобы он мог осторожно царапнуть нежную кожу зубами – потому что Сугуру это нравится, нравится ровно настолько, чтобы он перестал сдерживаться и наконец скользнул членом глубже, в самое горло. Прямо как сейчас. Хватка на волосах Сатору становится жёстче и почти причиняет боль, но на данный момент это именно то, что заземляет его, напоминая о том, что нужно наклонить голову, открыть рот шире или втянуть щёки, чтобы Сугуру мог двигаться сильнее, а он сам – уткнуться носом в жёсткие лобковые волосы. Что и происходит в следующее мгновение, сопровождаемое громким стоном Гето, заставляющим Сатору крупно вздрогнуть от ощущения того, как головка упирается в заднюю стенку его горла. Оно работает как сигнал к действию – Годжо сглатывает и сильнее втягивает щёки, посасывая и скользя языком по выпуклым венам на члене Сугуру. Сатору чувствует приближение чужого оргазма почти как свой собственный ещё до того, как Гето говорит ему об этом. – Можно я кончу тебе на лицо? – спрашивает Сугуру, даже в момент, подобный этому, продолжая оставаться чёртовым джентльменом. Точнее, за исключением того случая, когда он вдруг весьма невпопад решил признаться в своих чувствах, но в остальном— Сатору согласно кивает и широко открывает рот, когда Сугуру выходит из его рта и обхватывает член ладонью, принимаясь быстро и рвано надрачивать. Много времени не требуется – он кончает со сдавленным стоном на язык и щёки Годжо, стискивая челюсти сразу же после того, как его тело пробивает крупной дрожью. Тёплые белёсые капли щекочут кожу – густые и пахнущие мускусом; Сатору сглатывает то, что попало на язык, и слизывает те, что стекают по уголкам его губ. Одна из них попала на веко правого глаза, поэтому он предусмотрительно не открывает его, почти завороженно наблюдая левым за тем, как Сугуру выжимает из себя последние отголоски оргазма, скользя своими невозможными пальцами по всё ещё твёрдому члену до тех пор, пока прикосновение не становится практически болезненным. – Хм, – мычит Сатору, стирая с века сперму и облизывая пальцы. – На вкус так себе. Сугуру цепляет его за подбородок и наклоняется, широким мазком языка слизывая белёсые капли с его щеки. – И правда, так себе. Сатору фыркает и отталкивается от кровати, обхватывая лицо Сугуру ладонями и прижимаясь к его губам своими в звонком, влажном поцелуе. И Гето целует его в ответ, так же влажно и звонко, отзеркаливая чужой энтузиазм. – Это твоя сперма, – усмехается Сатору, дразнясь. – Моя, – вздыхает Сугуру, поглаживая его по скуле и размазывая тем самым остатки вязкой жидкости. Сатору почти скулит на это, заламывая пальцы. – Тебе идёт. – То есть, ты хочешь сказать, что я хорошо выгляжу с твоей спермой на лице? – Именно так. – Придурок, – фыркает Годжо, прижимаясь щекой к щеке Сугуру. – Спасибо, – отвечает Гето, даже не думая отстраняться. – Душ? – шепчет Сатору через какое-то время умиротворённого молчания, внезапно вспомнив, чем они только что занимались и сколько биологических жидкостей сейчас высыхает на их коже. – Душ, – со смешком отзывается Сугуру и отстраняется, утягивая Сатору за собой в ванную. А Годжо тем временем думает о том, что, вероятно, у них было самое дерьмовое признание в любви из всех возможных вариантов. И в то же время, именно оно подходит им как нельзя лучше – потому что ни один из них не был способен на все те грандиозные эпитеты и метафоры, с которыми признаются обычные люди. Их история гораздо более уникальна. Она лучшая.

***

Когда следующим вечером Сатору рассказывает о случившемся Сёко, она называет их отвратительными. Что ж, возможно, в некотором роде так оно и есть. Они ведь действительно отвратительно влюблены. Вот так-то, Сёко.