Stop me

      — Кстати, парни, сегодня все собираемся в гостевой комнате, — озвучил Чимин, когда стафф закончил свою работу с макияжем и одеждой.       — Очередная тупая идея, Пак-чтоб-тебе-пусто-было-Чимина? — ответил Юнги, отрывая свои лисьи глаза от экрана телефона и смотря на младшего с укором.       — Не только моя, Чонгук и Тэхён тоже участвовали в детализации моего плана, — гордо ответил Пак, смотря на Чона и Кима, которые улыбались во все тридцать два зуба.       — Мне легче от этой информации не стало, так как у вас один мозг на троих, мало ли, что придумали ваши дурные головы, — продолжал ворчать Мин, откидывая голову на спинку дивана, где, собственно, он и сидел.       — Не придёшь — не узнаешь, — заступился за Чимина Хосок, давая пять младшему.       — Как же вы бесите, — выругался Юнги, снова отдавая своё внимание телефону.       — Да ладно тебе, хён, — из ниоткуда появился Намджун и сел на подлокотник. — Может их идеи и своеобразные, но главное вреда не приносят. Ни нам, ни общаге, — решил растормошить старшего Ким. — Тем не менее, где Чимин — там и алкоголь, а где алкоголь — там и ты, — улыбнулся парень, до чёртовых прекрасных ямочек, и ушёл к Тэхёну, который решил снова сделать селфи в зеркале, оставляя Мина одного.       Юнги смотрит вслед лидеру, а в голове нет ничего, кроме обворожительной улыбки с ямочками на щеках. Если бы у старшего спросили: «что самое прекрасное вы видели в жизни?», ответом не послужит какая-то определённая страна или достопримечательность. Ответом будет даже не что-то, а кто-то. И этот кто-то — Ким Намджун. Мин уже давно осознал, как влияет на него лидер, но признаться боялся. Старший сам с собой всё ещё не в ладах, очень долго дискутировал на счёт собственных ощущений и чувств. Если бы они ещё и до лидера дошли, чтобы не пришлось самому подбирать слова в изливании своей души. Хотя порой Юнги начинает подозревать, что Намджун просто прикидывается умным, ибо не заметить неуклюжий подбор слов рядом с ним или элементарные косые взгляды мог только идиот.       Юнги тяжело вздыхает, потирая ладонью лицо, считая, что таким жестом можно как-то прогнать усталость, но выходит отвратительно и совершенно не легче. В груди щемит, а в голове ничего нет, кроме Намджуна. Если бы ещё Мина попросили бы написать о самом поганом чувстве, то он с лёгкостью ответит — неразделённая любовь. Та самая, когда вы счастливы; можете обниматься, когда вам только вздумается (можно вообще не отлипать друг от друга); целуетесь не как в последний раз, а растягивая такие моменты на всю оставшуюся жизнь; делитесь переживаниями с родным человеком, зная, что никогда не будешь обсмеян, а взамен дарить такую же лёгкость в общении своему партнёру. Только на то любовь и называется «неразделённая» — ведь это всё только можно представить, а не ощутить.        Впереди предстояла фотосессия. Дабы не быть на ней как побитый пёс, Юнги хоронит все свои мысли и переживания глубоко в себя и натягивая маску «всё нормально, просто я с таким недовольным лицом родился, отъебитесь все», плетётся позади парней в фотостудию.       Очередной день пролетел незаметно. Вот Юнги только проснулся, отснялся, а сейчас как обычно ползёт в свою студию, чтобы побыть наедине с самим собой. На нём всё ещё очередные тряпки после съёмок, а на лице противный, хоть и тонкий, слой макияжа, который тянет кожу и почесаться даже нельзя. Размажется.        Мин подходит к своей студии, а его сердце пропускает удар и ухает куда-то вниз. Около дверей, прислонившись спиной к стене, сидел Намджун и копался в своём телефоне в ожидании. Старший остановился неподалёку, впитывая в себя, как губка, все очертания лидера. Укладка, сделанная стаффом, падала на глаза; аккуратный профиль с лёгким макияжем на лице блестел в искусственно свете; белая рубашка помялась и выбилась из-под пояса джинс, отчего тело Кима выглядело ещё больше. Юнги смочил пересохшее горло слюной, чуть не давясь ею, и мелкими дрожащими шагами двинулся прямо.       Намджун замечает телодвижения, только когда парень уже был в четырёх шагах от него. Улыбка озаряет его лицо и снова на щеках образуются ямочки, за которые Мин готов продать душу, лишь бы вечно смотреть на них. Вечно быть с Намджуном.       —Юнги-хён, с тобой всё нормально? — поинтересовался Ким, вставая с пола и стряхивая с колен невидимую пыль. Старший отлип от созерцания прекрасного лица перед собой и, мелко кивнув, судорожно стал тыкать пальцами по кодовому замку на двери. Намджун прилично наблюдал за тем, как Мин раз пятнадцать ошибся с цифрой и накрыл ладонь своей, чувствуя, как дёрнулся парень от таких прикосновений. — Ты точно что-то недоговориваешь, хён, — снова попробовал младшим вывести Юнги на диалог.       — Намджун, всё нормально, можешь идти, увидимся вечером, — быстро протораторил Мин, дёргая руку и набирая код с шестнадцатого раза.       Дверь в студию закрывается прямо перед носом у Намджуна, который, совершенно ничего не понимая, смотрел в матовое стекло двери, где только что скрылся парень. Ким делает пару попыток достучаться до парня, но всё без толку — ему явно не рады здесь. Младший разворачивается и покидает компанию, даже не имея представления, что в студии, подпирая стену спиной и пытаясь восстановить дыхание, сидит Мин Юнги.       День прошёл незаметно и бесполезно. Старший толком ничего не смог сделать, кроме как встать и перебраться с пола на кресло. Мысль для текста нового сольника совершенно не шла, но вместо этого в голову лезли всякие непристойные вещи с лидером. Юнги готов был поклясться, что ещё одна яркая картинка, которую ему подкинет мозг, и парень умрёт от спермотоксикоза. Мин смотрит на свою руку, где до сих пор чувствовалось прикосновение Намджуна, а кровь к лицу приливает от осознания, что он — чёрт побери — прогнал младшего, когда мог всё прояснить. Здесь и сейчас. Не тратить часы на самобичевание и продолжения игры в прятки от собственных чувств.       Юнги наедине — герой, а когда дело касается Кима, то все его заоблачные ожидания превращаются в горсть сомнения и страхов. Но это объяснимо. Ким Намджун — человек, который в будущем хочет стать лучшим отцом и мужем. Тот, кто любит покупать всякие маленькие и милые вещички для детей. Тот, у кого глаза сияют при виде красивых и сексуальных кореянок. А Мин Юнги просто человек, чьё сердце ускоряется, когда он остаётся с лидером наедине, будь то студия, общежитие или гримёрка. Он просто парень, влюбившийся в своего друга-натурала. Поэтому страх есть, но не тот, что Юнги засмеют в лицо или больше не подойдут ближе, чем на расстояние пушечного выстрела. Сто процентный отказ — то, чего так боится Мин.       Старший боится услышать то, что и сам прекрасно знает.       Противный звук, оповещающий о новом сообщение в KakaoTalk, заставляет Юнги выпрямить спину, а не продолжать сидеть как вопросительный знак над пустым листом бумаги. Парень тянется за мобильником и, читая сообщение от Джина: «ты где?», смотрит на время. Пол десятого. Его персона должна быть в общаге, уже как час, но Мин продолжает сидеть в четырёх стенах, с огромным грузом ответственности на плечах за собственную слабость перед чёртовыми, но такими милыми ямочками своего тонсена.       Парень не пишет ответ, а Джин знает, что одного прочитанного сообщения вполне достаточно, чтобы призвать Мина.       Юнги появляется в самый разгар недовечеринки своих младших. На пороге его встречает Хосок, который, вроде, и не часто пьёт, но если добирается до алкоголя, то его выносит самым первым, на пару с Джином. По состоянию друга можно понять, что выпили парни уже не первую бутылку соджу. Проходя в гостиную, Мин начинает подмечать детали опьянения. Не трезвые, но и не до такой степени пьяные, чтобы в ванную строилась очередь.       Все ребята расселись кто-куда. Старшие на диване и креслах, а младшим и на полу было однозначно не хуже.       — О! Юнги~я! — протянул Чимин, указывая на старшего пальцем. — С тебя четыре штрафных! — засмеялся парень, а Джин подхватил настроение младшего и тоже ударился в смех.       Мину было совершенно наплевать, сколько с него штрафных — ему сейчас надо выпить и забыть о своих проблемах и переживаниях. Хотя бы на это вечер. Только окончательно не получается окунуться в алкоголь, и сколько бы Юнги не опрокидывал в себя шотов, тёмно-карие глаза, которые смотрят на него с кресла напротив, не дают окончательно покоя. Намджун закинул ногу на ногу и с расслабленным видом наблюдал за старшим. Мимолётная улыбка ложилась тенью на его лицо, когда Мин всё же встречался с ним взглядом. В такие моменты парень, кажется, умирает и возрождается заново.       — Ску-учно! — протянул Чимин, полностью ложась на рядом сидящего Тэхёна, показывая своё всемирное недовольство. — Давайте играть? — усмехнулся Пак, слушая, как его хёны обречённо вздыхают.       — Чимин, твои игры всегда такие пошлые, а мы семья, в конце концов, — Джин посмотрел на младшего, который пожал плечами, потягиваясь на Киме, как на матрасе.       — Да ладно, «правда или действие» не такая уж и пошлая игра! — всё же возмутился Пак, выпрямляясь.       — Игра может и безобидная, — подтвердил Хосок. — Но когда в неё играешь ты, — старший ткнул пальцем в парня. — То она становится опасной, — и откинувшись на спинку общего дивана, медленно и уже опьянело моргнул.       — Вы просто недостаточно пьяны! — вскрикнул Чимин. — Юнги-хён, Намджун-хён, вы будете? — Пак округлил свои глаза и посмотрел на старших, не обращая внимание на смех Чонгука, из-за смешной рожи друга.       — Мне насрать, — пожал плечами Мин.       — Аналогично, — подтвердил Намджун, ловя на себе убийственные взгляды Хосока и Джина.       — Пятеро против двоих, отлично, значит играем! — хлопнув в ладоши, радостно произнёс Чимин. — Я начинаю, — и все шестеро парней как воды в рот набрали, боясь, что выбор выпадет на них. — Чонгук, — старшие спокойно выдохнули, хватаясь за сердце. Пронесло. — Правда или действие? — макнэ сделав вид, что задумался над смыслом жизни, выбрал «правду». — Кто твой любимый хён? — Чимин приблизился ближе к парню, заглядывая в оленьи глаза Чона.       — Намджун, — гордо заявил парень, кладя ладонь на растрёпанные волосы Пака и поглаживая его как своего унылого пса, под смех остальных мемберов. — Джин, правда или действие? — переводя взгляд с Чимина на самого старшего. На удивление, Ким выбрал действие, понимая, что никакой угрозы от макнэ он не сможет получить. — Ты и Хосок пьёте на брудершафт, — улыбнулся тёмноволосый, уклоняясь от летевшей в его сторону подушки.        — Блять, задают одному, а страдаю я, — выругался Чон.       Хосок и Джин только замычали в голос от недовольства, но спорить не стали, а лишь разлили алкоголь в стопки и осушили всё за раз, немного морщась от жгучего тепла, опускающегося по гортани. Игра продолжалась. И чем больше времени проходило, тем изощрённее были задания. Алкоголь бурлил в крови всех парней, поэтому игра становилась уже далеко не детской.       — Юнги, действие, — заявил Чимин.       — Какого хера? — удивлённо посмотрел на младшего Мин, продолжая лежать на кресле, перекинув ноги через один край, а голову через другой.       — Ты уже семь раз выбирал правду, так не интересно! Сейчас тебе придётся подвигаться, — и в комнате повисла тишина. Пак — король необычных заданий, с этим невозможно спорить, поэтому парни лишь с жалостью и неким интересом смотрели на обречённого старшего. — Мы вшестером завязываем глаза, а ты выбираешь себе цель и ставишь ей засос. Только не перестарайся, а то потом трудно будет отмазку придумывать для стаффа, — мило улыбнулся Пак, складывая перед собой руки и со стороны выглядящий как самое безобидное создание. Но на деле являющийся самим сатаной.       Всё гудели и хлопали в ладоши, начиная суетиться и искать себе повязки на глаза, а Юнги только гулко сглотнул. Зря он пришёл.       Всё мемберы уже расселись по своим местам, держа в руках свои футболки сложенные вдоль, чтобы удобнее было завязывать. Парни сидели и хитро переглядывались, запоминая, кто как сидит и с каким лицом, чтобы потом было интереснее узнать, кто же та жертва. Пак дал команду и все стали завязывать глаза, а Мин, по договору, включил на колонках песню, чтобы заглушить посторонние звуки.       Юнги осмотрел комнату, где перед ним сидели шестеро парней, кто-то был заинтригован и не находил себе место, а кто-то был слишком уже расслаблен. Чёртов Ким Намджун. Сидит с расставленными ногами, закинутыми на подлокотник руками и словно не боится, что выбор падёт на него. А у Мина кончики пальцев покалывют, и желание в груди растёт в геометрической прогрессии. Эти подкаченные руки и грудь, выглядывающие из-под майки. Старший готов тут же рухнуть без сознания, или у ног лидера.       Мелкие шаги в сторону Намджуна были чересчур сложным испытанием для Юнги, но его поплывший от алкоголя мозг говорил ему, что он делает всё верно. Это то, чего он хочет и сейчас получит. Хотя худые колени до сих пор трясутся, как в самый сильный мороз в Корее. Подходя всё ближе, у Мина начинают закрадываться сомнения и желание пойти на попятную. Выключить музыку и сказать, что всем можно открывать глаза, ведь он выполнил задание, но на деле просто струсил. Только парень этого не делает, а наоборот, подходит почти вплотную к ногам Кима и смотрит на него сверху вниз.       Юнги делает голубокий вдох, считая, что перед смертью не надышишься и поддаётся вперёд, ставя колено между разведённых мощных бедёр Кима, а руки кладя на сильные плечи, чувствуя как кожа под пальцами напрягается. Мин умер окончательно, ему никогда в жизни так не было страшно перед неизвестностью. Сердце стучит в горле, а кровь словно перестает течь по венам, застывая на месте. Старший находится буквально в паре сантиметров от лица Надмжуна, которое завязано футболкой, но парень даже так чувствует, что на него смотрят. Так пристально, что по позвоночнику невольно пробегают мурашки.       Юнги не оттолкнули, хотя прошло достаточно времени, чтобы до пьяного мозга дошла информация о происходящем. Но ничего не происходит. Парни продолжают оставаться в довольно странном со стороны положении. Мин напрягает пальцы, сжимая в кулаке майку, продолжая сглатывать ком в горле и пробегая глазами по лицу напротив, где ни один мускул не дрогнул. Рука тянет подол майки вверх, оголяя подтянутый живот, а старший перестаёт засматриваться и начинает действовать. Нельзя долго тянуть. Другие мемберы могут что-то понять, да и если Юнги этого не сделает, то точно уйдёт из группы, как позорник.       Старший наклоняется совершенно близко к месту, где будет стоять его засос и горячо выдыхает прямо в медовую кожу, посылая по чужому телу волну мурашек. Мина трясёт и пальцы отчаянно цепляются за мощные плечи Надмжуна, который, словно издеваясь, откидывается спиной на кресло.       Последней каплей становится то, что Ким вслепую находит голову Юнги и надавливает на его затылок, прося перейти уже к делу. Парень широким мазком проходится языком по бархатной коже груди, задевая губами волоски. Мин не решается, а Намджун думает, что над ним просто издеваются.       —Блять, Юнги, сделай уже это, — шипит Ким, напрягаясь, а старшему кажется, что слова были произнесены так громко, что их могли услышать другие мемберы. Парень дёргается, но ему мешает сильная хватка в его волосах. Когда ему удалось всё же осмотреться, то он расслабленно выдохнул. Макнэ сидят и качают головой в такт музыке, которая всё же смогла заглушить рычание Надмжуна, а Джин и Хосок сидят чересчур расслабленно, понимая, что им не придётся прятать засос тоналкой.       Секунда и Мин срывается. Быстро поворачивается лицом к младшему и припадает к коже под сердцем. Юнги мягко водит сухими от волнения губами, только после проходясь языком и вбирая маленький участок, прикусывая кожу зубами. А Ким успокаивающе перебирает тёмную копну волос хёна, другой рукой сжимая подлокотник, от чувства идеально ровных зубов, которые кусают его, и губ с языком, продолжающие смачивать место, чтобы засос стал более ярким.       Юнги словно кипятком ошпарило, и парень дёргается, понимая, что заигрался, когда почувствовал едва уловимый вкус металла. Старший матерится, мягко подбирая большим пальцем слюну на груди и опускает майку обратно. Мин ещё немного стоит между разведённых бедёр Намджуна, присматриваясь к тому месту, где стоит теперь кроваво-фиолетовое пятно. Не просвечивается. А жаль.       Музыка выключается и все парни снимают свои повязки, привыкая к искусственному свету по новой.       — Ну ты и монстр, Юнги, — начал Чимин. — Три песни, мать твою, я сочувствую человеку, который попал под твою атаку, — но в голосе не чувствуется жалость, скорее насмешка и озорство.       — Я хочу пропустить свою очередь, — пожал плечами старший, мельком взглянув на Кима, который даже не смотрел в его сторону.       — Давайте тогда я, — вызвался самый старший мембер и с улыбкой осмотрел своих младших. — Чимин? — младший только обворожительно поднимает уголки губ и отвечает «действие». — Поцелуй любого присутствующего здесь. В засос, — уточнил Ким, и отпил из своего стакана.       Пак только фыркнул и оставил свой напиток, подполз на коленях к Намджуну, устраиваясь между его разведённых ног и притягивая старшего за шею к себе. Его мальнькие ладошки покоились на мощных бёдрах, ласково поглаживая внутреннюю сторону большим пальцем, пока пухлые губы парней сталкивались в поцелуе. А Ким сидел и не понимал, почему страдает именно он? Парни гудели, хлопали и поднимали стаканы, не подозревая, что за целующимися младшими наблюдает одна разбитая душа. Когда парни с громким и влажным звуком отстраняются друг от друга, а Намджун пьяно улыбается Чимину, то Юнги не выдерживает и встаёт на ноги. Зал Мин покидает со словами, что ему плохо и срочно нужен свежий воздух.       Летний ветерок обдувает пьяное лицо, как только старший выходит на полюбившийся ему балкончик, с видом на ночной Сеул. Уже заполночь, поэтому свет в окнах редкий, но всё равно красивый. Парень не понимает, почему повёл себя, как истеричка, ведь не имеет на это право, но тем не менее стоит сейчас один, глядя на усыпанное звёздами небо, сдерживая первые порывы слёз.       Юнги дёргается, но не от холода, а от чужих сильных рук на своей талии, которые сжимают его слишком сильно и резко разворачивают спиной к бетонной ограде, а лицо встречается с лицом Намджуна. Младший выше Мина почти на полторы головы, поэтому сейчас парень чувствует себя слишком крошечным перед Кимом.       — Если тебе плохо, то не стоит стоять так близко к краю, — шёпотом говорит Джун, по миллиметру подходя ближе к своему хёну.       — Поэтому ты решил вдавить меня ещё сильнее? — съязвил Юнги, чувствуя, как крошится сердце от слишком милой и даже детской улыбки напротив.       — Чтобы не рухнуть вниз, надо всегда прижиматься ближе к стене, что я и делаю, — начал оправдываться Намджун.       — А стояк, который сейчас упирается мне в бедро — это спасательное дерево, за которое можно уцепиться, чтобы не рухнуть? — Юнги было так смешно со всего этого, что он не смог сдержать себя в руках и начал шутить. Ведь это его защитная реакция — глупо отшучиваться, избегая проблем.       Мягкий и глухой смех Кима разлетелся по всей округе, а Мин, кажется, только сильнее влюбился. Хотя обещал себе забить на это дело.       — Хён, ты какой-то странный и отстранённый, что-то случилось? — уже с беспокойством начал младший. — Нет идей для песен? Проблемы с кем-то из ребят? Ты всегда можешь поговорить со мной, но не закрывайся в себе, — Ким столкнулся лбом с чужим и заглянул в карие глаза, негласно говоря, что он всегда сможет выслушать.       Мин теряет себя, поднимая глаза вверх и соприкасаясь носами с младшим, а рука ложится на место, где стоит его метка.       — Всё нормально, — Юнги врёт, зная, что ничего хорошего не произойдёт, если он продолжит упорно избегать свои чувства. Но говоря это, парень искренне надеется, что Намджун раскусит его. Почувствует ложь и переспросит, но это не происходит. И Мин ненавидит себя за свою слабость, а Кима за то, что он ей и является.       — А у меня не всё хорошо, — начинает младший, продолжая бегать глазами по лицу хёна. Юнги только расширяет глаза в шоке и смотрит прямо. — Я влюбился, — коронный удар прямо в сердце. Мин знал, что его чувства не только невзаимны, но чтобы человек, которого он любит до боли в груди, будет принадлежать кому-то другому…       Больше всего в жизни Юнги ненавидит не слабость, а себя.       — И я знаю, что человек моих мокрых снов тоже неровно ко мне дышит, — Юнги мотает головой и закрывает глаза. Он не выдержит, он сейчас только рассыпется перед младшим на мелкие атомы. — Я поговорил с Чимином, и кто бы мог подумать, что ты тоже ходишь к нему советоваться на счёт своих душевных терзаний, — Ким улыбается, впитывая в себя эмоции Мина, как губка.       До парня смысл доходит долго, но когда лампочка над головой загорается, то старший поднимает заплывший от слёз взгляд, смотря побитым щенком на Намджуна.       — Хён, ты ведь любишь меня? — а Юнги словно голоса лишился, продолжая молча смотреть в глаза напротив, не понимая, шутка ли это или сон.       Мин ничего не отвечает, а только сильнее хватается за чужую майку, чтобы не рухнуть на пол из-за ослабевших ног. Джун не может смотреть на такого загнанного парня и начинает покрывать поцелуями его щеки, руками поглаживая бока. Пытается успокоить.       — Поцелуй меня, — хрипит Юнги, ошалелыми и недоверчивыми глазами наблюдая за тонсеном.       Ким только улыбается и ловит алые и покусанные губы Мина, притягивая к себе ближе. Старший долго этого ждал, очень часто представлял, каково это — целовать Намджуна. А сейчас понимает, что с этими пухлыми и ненасытными губами ничего не сравнится. Юнги ведёт руками вверх по груди и, останавливаясь на шее, льнёт к Джуну ещё теснее, приоткрывая губы, чтобы наконец-то в красках почувствовать весь поцелуй.       Младший берёт от Мина всё, что тот благополучно отдаёт. Ким играет с чужим языком, пользуясь зубами и легонько прикусывает нижнюю губу, оттягивая назад. А Юнги наоборот задыхается, чувствуя пламя внутри себя, которое разгорается с каждой секундой, проведённой с Намджуном, всё больше и больше.       — Я убью Чимина, — выдыхает старший, как только поцелуй завершается, а Ким собирает скопившуюся снюну на чужом подбородке. — За то, что он первее меня почувствовал, каково это — целоваться с лидером.       — С лидером можно ещё много чего сделать, — шёпотом произносит Джун, покусывая мочку уха. — Но не всем позволено узнать, — младший утыкается носом в чужую макушку и окутывает парня всем своим телом. Столько нежности сейчас бурлит в лидере по отношению к своему хёну, что хочется завернуть его, как ребёнка, в одеяло и никуда не отпускать, наблюдая за чужим сном.       — Правда? — усмехается Юнги, пряча лицо в сильной шее лидера. — И что же с тобой можно делать? — Мин играет с огнём. В его живот утыкается уже возбуждённая плоть, а грудь тяжело вздымается и опускается, как у хищного зверя во время охоты.       — Я тебе как-нибудь обязательно продемонстрирую, — скользящие опасные нотки в голосе Намджуна заставляют тело Юнги задрожать, но не от страха, а от предвкушения.

***

      Мин сидит в своей студии с провальными попытками наложить биты на музыку. Всё идёт крахом. Старший просто не может сосредоточиться на работе, когда его подсознание, снова и снова, возвращает его в ту ночь на балконе с Намджуном. Юнги так и не узнал о всех преимуществах лидера — по сути он вообще ничего не узнал — парни даже не разговаривали о произошедшем. Какие у них теперь отношения? Была ли то пьяная вспышка похоти? Старший снова начинает загонять себя в угол всякими вопросами и неуверенностью.       Но куда деваться, когда буквально на руках голые факты. Алкоголь. Скорее всего он виноват в произошедшем. Ким Намджун не такой. Он всегда хотел стать лучшим отцом и мужем. Он — семьянин. Юнги до него, как до луны пешком. Невозможно.       И так на протяжении недели. Мин то и дело, что занимается самобичеванием, одиноко сидя в своей студии и почти не выползая, забывая о еде и воде. У них скоро будет серьезная подготовка к новому камбэку, а старший ничего ещё толком не сделал, только довёл себя до изнеможения. Придвигаясь ближе к монитору, Юнги снова пытается заняться работой, но всё идёт не так, как хотелось парню, когда в помещение заходит Намджун.       Мин даже немного пугается от резкости открытой двери, а пассивная агрессия Кима видна за километров десять. Старший даже встаёт с места, так как серьёзный лидер — опасный лидер.       — Какого хера я должен получать сообщения от Хосока, который в буквальном смысле пишет: «спаси Юнги, иначе наш хён скоро колпаком поедет от работы», — Джун проходит в студию, закрывая за собой дверь, чтобы проходящие люди в компании не созерцали младшего в ярости. — Хён, ты снова начал работать на износ? Сколько раз я должен тебе объяснять, что своим плохим сном и питанием ты лучше никому не сделаешь? — парень, медленно подходит к рабочему месту Мина, который, словно пойманный вор, смотрел на лидера, боясь пошевелиться. — Когда ты последний раз выходил отсюда? — Юнги чувствует себя жертвой в одной клетке с голодным диким животным, поэтому парень немного отступает назад, обходя стол, а Надмжун словно сквозь старшего смотрит и ответа не требует. Всё понимает без лишних слов.       Стоящая бутылка воды на стеклянное столике была подобрана проходящим мимо Кимом, который продолжал наступать на Мина, что уже осматривался по сторонам в поисках спасения, но на деле лишь подпёр спиной стену позади и вжался всем телом в неё. Лидер надвигался на Юнги, откручивая крышку от бутылки и удерживая расстояние между ними, Джун поднёс горлышко к чужим губам, наблюдая за внутренним метанием старшего.       — Ты сейчас выпьешь всё содержимое, и мы едем домой, — Ким ещё ближе поднёс бутылку, которую ту же обхватили губами в ожидании, после чего парень наклонил руку, позволяя жидкости вытекать в рот Мина.       Первые глотки пошли хорошо, но вот воздуха стало катастрофически мало, и Юнги, зажмурив глаза, ухватился за запястье Намджуна, прося остановиться, но лидер не придал этому особого значения, продолжая поить своего хёна как ребёнка. Только когда вода начала проливаться мимо, Ким убрал горлышко, смотря на то, как Мин жадно хватает воздух ртом, вытирая подбородок тыльной стороной ладони. Парень открывает глаза и смотрит, как обиженный котёнок, на Джуна, мотая головой и прося перестать. Но Джун не слушает, а только обратно возвращает горлышко к губам и с силой вливает оставшуюся воду в Юнги.       Бутылка опустошена, как и старший, который чуть ли не валится с ног, подхваченный сильными руками Намджуна. Младший только целует испуганного Мина в лоб и, сохраняя так и не тронутые трэки, выключает всю аппаратуру, покидая студию вместе с хёном. Парни ничего не говорят, только и сидят на заднем сидении машины, пока их везут в общагу, думая каждый о своём.       Лидера очень сильно вывело из себя то, что Юнги снова перестал следить за сном и питанием, и дабы привести старшего в чувства, ему пришлось зажать того и напоить. И Ким знает, что погорячился, ведь теперь с ним даже не хотят разговаривать, а просто обиженно смотрят в окно на сменяющиеся дома Сеула.

***

      Намджуну объявили байкот. И за что? За то, что он пожурил Мина за его безалаберность. Прошло три дня, а Юнги даже бровью не повёл в его сторону, каждый раз избегал его при встрече в компании или просто в коридоре общаги. А Кима начинает бесить детское поведение его хёна.       — Ему просто надо потрахаться, — сказал Пак, отпивая чая, словно говорил об обыденных вещах.       — Чимин, что ты несёшь? — устало выдохнул лидер, чуть не подавившись кофе.       — Говорю, его нужно хорошенько отодрать, глядишь и перестанет коготки выпускать, — пожал плечами младший, вгоняя Намджуна ещё сильнее в ступор и краску.       — Он твой хён! — возмутился Ким от слов ничего не стесняющегося Пака.       — Джун-а, ты спросил, что делать, я тебе ответил, ничего личного, — тёмноволосый осушил за раз чашку и, поставив её в раковину, покинул кухню, оставляя старшего со своими тараканами.       Слова Чимина звучат чересчур абсурдно для трезво оценивающего взгляда Кима. Трахнуть своего хёна, чтобы тот перестал вести себя как ребёнок? Намджун конечно знал, что у Пака нестандартное мышление, но чтобы до такой степени.       Оставшийся день младший ходит как в воду опущенный, всё думает о словах своего тонсена, но всё равно подбирая адекватное решение проблемы. Но когда лидер встречался взглядом с рэпером, а тот только фыркал на него и уходил в противоположную сторону, то помощь Чимина уже не казалась такой тупой. Ведь сидевшее в Юнги дерьмо, а который он сам себе и напридумывал, просто так не исчезнет. Джуну надо что-то делать с Мином, пока он совершенно не забил болт на себя, работу и на Кима.       В следующий раз, когда парни пересекаются, наступает в тот же вечер, после разговора с Паком. Старший, надеясь на нормальное проникновение на кухню, без единого свидетеля, заканчивается тем, что в помещении остаются он и лидер. Юнги недовольный и злой. Вспоминая тот момент в студии злость подкатывает к горлу и хочется накричать на Намджуна за такое хамское обращение с ним, но вместо этого, разворачиваясь на девяносто градусов, Мин собирается гордо уйти, снова оставив младшего в дураках.       Только дурак здесь сам Юнги, раз сразу остановился, почувствовав на своём запястье такую горячую ладонь, что отчаянно цеплялась за него. Парень поворачивает голову и смотрит в карие глаза, намереваясь поддаться и утонуть в них, но вместо этого только мрачнеет.       — Снова собрался в меня силой заливать воду? — в голосе звучит явная желчь, которая полосует по Джуну ножом.       — Ты же сам знаешь, что я делал это потому что волновался за твоё здоровье, — оправдывался младший, сильнее сжимая пальцы на чужом запастье.       Юнги понимает. И не соврёт, если скажет, что хотел воды, но вставать не было ни сил, ни желания. Только никогда не признается. Ни в том, что понравилось, когда Намджун вдавил его в стену и заставлял пить как куклу, ни то, что ему понравилось целоваться с младшим на балконе, пока все мемберы пили и веселились. Ни в том, что сейчас Ким держит его за руку, а в глазах пляшут черти от дерзости со стороны Мина.       — Мне надоело, — рычит младший и тянет ничего не понимающего парня за собой. — Чимин был прав, из тебя надо просто вытрахать всё ненужное дерьмо, — Юнги пытается освободить руку, но хватка лидера слишком сильная.       Дверь хлопает, как показалось рэперу, слишком громко, а его лопатки начинают гореть от сильного удара о дерево. Намджун прижал старшего всем телом, упираясь лбом о чужой и тяжело выдыхал горячий воздух в его лицо. Мина трясёт так, словно его окунули в прорубь с холодной водой, а по венам растекается адреналин. Ким в ярости, и всему виной старший, который распалил в парне пожар, а теперь смотрит испуганным зверьком в чёрные глаза напротив.       — Ты совсем крышей тронулся? — хрипит Юнги, а у самого дыхание спирает и колени дрожат. Такой лидер пугает и одновременно возбуждает. Наверное, единственный, кто тронулся — это он сам, а не Джун.       — Ты совершенно отбился от рук, — выдохнул Намджун в самое лицо старшего, впихивая колено между напряжённых бёдер парня.       — Ну так исправь меня, или слабо? — тихим и ломаным голосом ответил Мин, поднимая дрожащие руки к лицу лидера.       Ким гортанно рычит и впивается в чужие губы резко и мокро, пробегаясь языком по верхней губе, а почувствовав ответную реакцию, углубил поцелуй. Юнги готов скулить от напора и позорно спустить в шорты только от вида агрессивного Намджуна, который продолжает вдавливать его в дверь. Руки старшего тянутся по груди вверх, мимолётно задерживаясь на месте, где когда-то стояла его метка, а после ладони закрадываются в выкрашенные, но мягкие волосы. Лидер пресекает желание Мина перебирать пряди пальцами, хватаясь за запястья и фиксируя их над головой парня, не прекращая прикусывать губы Юнги во время поцелуя, урывая его редкие томные вздохи.       — Тогда первое правило, которому ты научишься — просить, — младший разрывает поцелуй и тянет парня за запястья, бросая на кровать и нависнув сверху. — И лучше тебе хорошо это делать, потому что у меня выдержка хорошая, а вот на счёт твоей я могу поспорить, — Намджун вдавливает Мина в матрац, покрывая открытую шею невесомыми поцелуями, пока его колено с силой давит на возбуждённый член, скрытый под одеждой.       Юнги мечется под Кимом, пытаясь уйти от болевых ощущений в области паха, но его только плотнее прижимают к простыни, сильнее вгрызаются зубами в кожу и сильнее давят на уязвимое место, которое просит ласки. У старшего всё внутри смешалось. Ему хочется накричать на лидера за то, что он совсем оборзел и так со старшими не обращаются, а с другой стороны хочется скулить и умолять Намджуна, как тот и просит. По венам растекается возбуждение и начинает скручивать и зудеть где-то внизу.       — Н-намджун, — хрипло позвал парня Мин, чувствуя, как тот реагирует на собственное имя, произнесённое голосом старшего. — Пожалуйста… — Юнги глотает образовавшийся ком в горле, пока его подсознание медленно утекает от него, полностью обнажая свою сущность — покорной жертвы — перед лидером. — Пожалуйста, сделай что-нибудь, — но Ким только утыкается в чувствительное место на шее старшего и начинает тереться носом, посылая по коже парня мурашки. — Ты что, собака? — кое-как выговаривает Мин, весь сжимаясь, не упуская попыток освободиться.       — Разве ты должен это говорить? — шепчет Намджун в раскрасневшееся ухо хёна, прикусывая и оттягивая мочку.       — Я убью тебя, — рычит рэпер, тут же тушуясь, когда на бедро опускается тяжёлая ладонь лидера и по комнате разлетается звук шлепка. Мышцы все разом сокращаются и Юнги дрожит в чужих руках. — Пожалуйста, Джун~а, — на одном дыхании шепчет старший, смотря на парня снизу вверх из-под ресниц.       Ким только улыбается и, наклоняясь над Мином, оставляет короткий поцелуй на кончике носа, урывая очередное жалобное «пожалуйста» и снова начиная вести мокрыми губами вниз. Младший отпустил чужие запястья, уже блуждая по телу двумя руками, снимая футболку с хёна и отбрасывая её в сторону. За Намджуном повторяет и Юнги, стягивая майку, открывая своим глазам мощное и подтянутое тело. Старший ведёт подушечками пальцев по желанному телу, отпечатывая в своём подсознании все прикосновения и меняющиеся эмоции на лице лидера. Ведь вдруг окажется, что всё было ошибкой или Ким просто исчезнет, разорвёт все отношения, кроме деловых.       Мин не переживёт этого.       Младший ведёт сухими ладонями вниз по груди, чувствуя, как слишком быстро стучит чужое сердце, и как быстро вздымается грудная клетка от судорожных вздохов. Намджун ласково гладит тело, прося расслабиться, ведь видит, как сильно напряжены разведённые бёдра, мелко подрагивая, а руки сжимают простынь над головой до побеления костяшек. Но взгляд Юнги не отводит, жадно смотрит на Кима, словно не веря в происходящее. Кажется, что всё нереально, и в любой момент старший проснётся в этой самой постели один.       — Ты так агрессивно пытаешься меня рассмотреть, что у меня складывается впечатление, что это наш последний раз, — лидер пытается разрядить остановку перекладывая руки на внутреннюю сторону бёдер и наклоняется ближе к Мину, соприкасаясь натянутыми тканями шорт. А рэперу не смешно, он распахивает свои глаза и бегает взглядом по лицу и пытается найти признаки насмешки. Но не находит, видет только обеспокоенный взгляд Джуна, а после тянет к парню руки, цепляется за его шею, как за спасательный круг и тянет к себе ближе. Расстояние уничтожено, как и все мысли старшего, который жмётся пересохшими губами к младшему, когда слёзы дерут ему внутренности.       Парни отпускают себя, отчаянно прижимаясь друг к другу и целуясь до нехватки кислорода, без которого лёгкие начинает гореть, как при пожаре. Мин не отпускает шею Намджуна, но он и не просит отпустить, лишь вслепую начинает стягивать с поддатливого старшего последние вещи, только от неудобной позы выходит это не сразу.       Юнги ослабляет хватку только тогда, когда уже понимает, что губы начинают болеть от покусываний Кима, поэтому откидывается на одеяло в позе звезды. Старший сейчас такой открытый для лидера и даже не стесняется, смотрит из-под ресниц на каждое лёгкое движение парня над ним.       — Только не говори что ты не взял ёбанную смазку, — злобно проговорил Мин, поднимаясь на локтях и смотря на обескураженное лицо Джуна.       — Это всё спонтанно произошло, я не был готов, — начал оправдываться младший. — Я сейчас, — и чуть не падая выбегает с голым торсом в коридор молясь не встретить кого-нибудь по пути. Ведь объясниться будет слишком трудно.       Всё происходит слишком быстро, ведь Ким даже не сразу понимает, что сломал дверцу тумбочки откуда доставал смазку. По возвращении в комнату Юнги он запирает дверь и падает сверху на парня, который буквально готов был убивать, но Намджун быстро усмиряет чужой пыл долгим и глубоким поцелуем, не отвлекаясь от открывания банки. Смазка стекала по рукам из-за неудобного положения и прохладной жидкостью падала на разгорячённое тело. «Развернись» — хриплый голос младшего раздался над ухом Мина, который томно выдохнул и готов был сорваться только от одного произнесённого слова этим блядским лидером и по совместительству секс-машиной.       Юнги не помнит вчерашний день, он забыл даже собственное имя, потому переворачивается интуитивно, давая больше власти над собой. Темнота от подушки, в которую уткнулся лицом рэпер делала из старшего слепого котёнка, у которого чувствительность повышенная из-за потери зрительного контакта. Всё остальные чувства обострены и даже малейший шорох кажется звуком из его колонок в студии. Прогиб Мина был слишком идеальным, как подметил Намджун. Открытый вид на напряжённые бёдра и сжимающиеся мышцы прохода вызывали у парня восхищение в перемешку с возбуждением, которое растекалось лавой по венам, отчего его руки стали настолько горячими, словно он держал их у батареи, а после решил потрогать вечно холодную кожу Юнги.       Ким не может оторвать взгляда от молочной кожи, которую старший прячет от солнца под вечной одеждой, но радует хотя бы то, что мышечная масса у парня набралась после дебюта. Джун хватается свободной рукой за напряжённое бедро, мягко поглаживая его пальцами, пока второй рукой оставляет смазку между половинок и входит одним пальцем в горячее тело. Мин сжимается и дёргается, словно его облили кипятком, но молчит, лишь застывая на месте и тяжело дышит из-за нехватки кислорода от подушки. Младший натужно сглатывает и дожидаясь, пока парень расслабится, начинает выходить, а после снова толкает руку, соприкасаясь костяшками с кожей.       Юнги не издаёт ни звука, но поддаётся бёдрами назад, самостоятельно насаживаясь и давая зелёный свет лидеру, который добавляет второй палец и перемещает свободную руку с бедного бёдра, на котором остался след его руки, на плотную спину. Поглаживания на пояснице позволили Мину быстрее расслабиться для двух пальцев, которые уже без стеснения входили в жаркое нутро. Намджун смотрит на тяжело вздымающуюся спину старшего, пытаясь собрать крупицы своего самообладания, чтобы не сорваться и не сделать больно в первый раз своего хёна. Но от того, что Ким держится, слюны во рту меньше не становится, и дикая страсть с животным желанием рвёт его изнутри. Хочется заполучить, пометить, сделать так, чтобы Юнги стал собственностью Джуна.       Только Намджун не знает, что этот парень и так полностью его.       Третий пальец вошёл ещё сложнее, чем предыдущие и на этот раз Мин не сдерживает болезненного стона и снова тянется бёдрами вперёд, намереваясь слезть с пальцев, но лидер давит на позвонки, удерживая на месте и замирая.       Старшего трясёт в припадке: если он так реагирует на растяжку, то что будет, если в него войдёт член, и, хочется подметить, больше среднестатистического в Южной Корее. Но Юнги сам хотел и желает до сих пор, поэтому сжимает в кулаках простыни до белых костяшек и, закусывая наволочку, расслабляет мышцы, слыша сверху расслабленный выдох.       — Ты отлично справляешься, хён, — Намджун прижался грудью к потной спине и прошептал эти слова на ухо затихшему Мину, который снова сжался вокруг пальцев и заскулил в подушку, напрягаясь всем телом.       Киму не нравится эта поза, ведь он не видет заплаканное от возбуждения лицо, не может поцеловать алые губы и смотреть в глаза, которые так и кричат о своей любви, но так легче растягивать, потому Джун терпит. Потянувшись рукой к затылку и сильнее вгоняя пальцы в горячее нутро, растягивая напряжённые стенки, лидер цепляется пальцами за волосы, оттягивая назад, чтобы Юнги оторвал лицо от подушки и задушенно простонал от слишком грубого обращения. Рэпер закатывает глаза и толкается бёдрами назад, глубже насаживая себя на чужие пальцы. А лидер рычит от этого в загривок парня, подцепляя кожу зубами и всё же срываясь с цепи.       Мин не успевает среагировать, как его тело покидают и переворачивает на спину, увлекая в настолько мокрый поцелуй, что смешанная слюна срывается вниз по щеке. Намджун снова тянется за смазкой, продолжая прикусывать чужой язык и ловить тихие стоны снизу. Ким впервые трогает себя за это время, чуть ли не теряя сознание от прикосновений к слишком возбуждённому члену, размазывая вязкую жидкость по стволу, а Юнги наглеет. Тоже тянется вниз, касаясь пальцами головки, словно дразня свою пару.       — Тебе лучше убрать руки, если не хочешь, чтобы всё закончилось ещё до того, как я войду, — тихо проговорил младший, немного отстраняясь от очередных поцелуев.       Но Мин не слушается, смотря на парня из-под опущенных ресниц и полностью обхватывая ладонью член, понимая, что не ошибся в размере, и он больше, чем хотелось бы. Джун стонет, прикрывая глаза и неосознанно толкается в руку старшего, утыкаясь лбом в ключицу. Юнги не останавливается, продолжая поглаживать пальцами уретру и мягко проводя ногтями по всему стволу до мошонки. Лидер припадает губами к соску и легко покусывая, хватает одурманенного, от чувствительности своего тела, парня за запястья и придавливает в кровать по обе стороны от головы.       Намджун играется кончиком языка с соском, проделывая то же самое со вторым и наслаждаясь скулежом старшего. Ким больше не сможет терпеть, ведь уже чувствует, как внизу завязывается тугой узел, начиная сводить и крутить внутри. Подхватывая под коленками и придавливая бёдра к груди Мина, младший пристраивается к сжимающийся дырочке, а после плавно толкается головкой во внутрь, шипя от узости и прося Юнги расслабиться.       Джун маленькими толчками оказывается полностью внутри и застывает, не смея даже лишний раз вдохнуть. Его хён сейчас выглядит таким затраханным, хотя они толком ничего не сделали, но в его глазах стоят слёзы от перевозбуждения и закатываются так сильно, что зрачка практически не видно. Мин сжимает в кулаках ткань под собой, прогибаясь в пояснице сильнее, хрипло простанывая что-то невнятное, а после тугими толчками кончает себе на живот, жмурясь до разноцветных кругов под веками.       — Какой нетерпеливый мальчик, кончил, как только я вошёл, — а рэпера кроет от этих слов сильнее, чем от процесса. Намджун словно знает о его фетишах и умело этим пользовался. Стон разносится по всему помещению и даже, возможно, по всему общежитию, но старшего это сейчас мало волнует. Его грудная клетка ходит ходуном, дыхание в разы ускорилось.       Ким не соврёт, если скажет, что сам еле сдержался, пока входил в Мина, чувствуя, как стенки обволакивают его член так хорошо. Но лидер держится и даже толкается на пробу в расслабленное, после оргазма, тело Юнги. Старший стонет от последующих плавных толчков, словно в бреду и пытается кое-как участвовать в процессе, но мышцы сводят сильной судорогой и дрожь пробегается по спине. Джун выходит практические полностью, оставляя внутри только головку, а после вгоняя член до конца, соприкасаясь с чужими бёдрами.       Темп растёт, постепенно набирая скорость и амплитуду. Младший продолжает придавливать руками колени к груди и размашисто входить в растянутую дырочку, которая теперь принимает его размеры слишком правильно. Мин тянет руки к плечам лидера, впиваясь ногтями в кожу и притягивая партнёра к себе, чтобы между ними не было не только расстояния, но и воздуха. Так близко и так желанно, что старший готов в голос зареветь от переполняющих его чувств. Рэпер тянется губами к шее, вгрызаясь в неё зубами и посасывая языком, оставляя метку, как в ту ночь. Чтобы все знали, какой он собственник. Чтобы все поняли, что Ким Намджун занят.       Этот момент хотелось поставить на паузу, чтобы он никогда не закончился, но у всего есть предел. Ким в унисон со своим хёном хрипло стонет и кончает глубоко в Юнги, валясь на парня сверху, вслушиваясь в ускоренное сердцебиение друг друга и деля один воздух на двоих.       У них ещё будет время поговорить и обсудить произошедшее, но сейчас им нужен отдых.

***

      Намджун впервые за долгое время реально просыпается, а не воскресает. Лёгкость в теле, и мнимая улыбка на лице доказательство того, что эта ночь была одна из самых лучших, а утро станет добрым, когда лидер развернётся на постели и прижмётся к чужой спине, закидывая руки на чужие бока, чтобы плотно прижать тёплое и родное тело. Парень сонно потягивается на кровати, перекидывая руки на место рядом с ним, но там никого. Простынь холодная, словно всё, что вчера происходило на этом месте всё сплошь и рядом обман. Сон, в который Ким окунулся с головой, а теперь пожинает плоды своего больного воображения.       Только это не так. Он всё ещё в комнате Юнги, с которым он вчера провёл ночь, а запах его одеколона забился в ноздри, оседая пылью в лёгких. Его оставили одного. Мин просто взял и ушёл, даже не додумавшись разбудить Джуна и этот факт так сильно начинает злить лидера, что кровь в венах нагревается до температуры накалённой лавы, а маты непроизвольно вылетают с уст. Намджун слишком сильно разочарован в сегодняшнем дне и предыдущая ночь, проведённая с дорогим для него человеком, не может переплюнуть чувство горячи от предательства.       Ким смотрит в потолок ещё какое-то время, вслушиваясь в посторонние звуки за дверью этой комнаты. И всё же маленькое, но такое сильно чувство надежды, что Юнги вышел попить воды или сходить душ, только ни через десять, ни через час, никто сюда так и не входит. А у парня внутри взрываются мины сомнения, по поводу правильности поступка. Вдруг Нам сделал что-то не так? Вдруг Мин и вовсе не собирался спать с лидером, оставаясь в нейтральных отношениях? Может все искры, что были между ними двумя — всё это чистой воды самовнушение младшего?       Джуну хочется взвыть в голос от абсурдности всей ситуации, но место этого он устало трёт глаза и всё же поднимается с постели, покидая чёртову комнату своего хёна       — Намджун? — Тэхён застаёт лидера прямо во время того, как парень выходит из чужой двери. — Так Юнги давно уехал, а ты чего зде… — младший ловит грустный взгляд своего друга и немного опешивает, но быстро сориентировавшись кладёт ладонь на его, Джуна, плечо. — У вас с Юнги-хёном всё хорошо? — зачем-то всё же интересуется младший, хотя видит, что этот вопрос совершенно не подходящий для данной ситуации.       Ким только прикусывает нижнюю губу, когда ему в ответ прилетает только натянутая улыбка и единственный кивок. Лидер ничего не говорит, а только хлопает своей ладонью по чужой, до сих пор лежащей на его плече и уходит к себе.       Когда дверь закрывается за Намджуном, парень прижимается спиной к плоской поверхности и закидывает голову назад. Есть ли смысл сейчас что-либо делать? Писать Юнги и расспрашивать его? Не вариант. Закатывать сцены и выяснять их не здоровые, держащиеся на честном слове, отношения перед остальными мемберами? Тоже не выход. Сейчас лидер чувствует себя как свинья в загоне. Куда не посмотришь — кругом тупик, а сердце тупо ноет под рёбрами.       Джун трёт пальцами переносицу прокручивая в голове прошедшие события. Жалеет ли он о том, что переспал со своим лучшим другом и по совместительству человеком, который является к нему в мокрых снах? Нет. До того момента, пока он не услышит от самого Юнги, что всё, что между ними произошло — самая настоящая и дурацкая ошибка. Но парень этого не узнает, пока сам не докопается до истины.       Намджун натягивает первое, что попадается ему в руку и вылетает из комнаты, ловя на пороге Чимина, который тоже собирался ехать в компанию. Пак только улыбается и ждёт лидера, выходя к подъёхавшей за ними машиной. Всю дорогу парни не разговаривают, что напрягает лидера, ведь обычно этот малый не слезет с шеи, пока не вытянет из твоей души все переживания и чувства. С Паком потому и просто, ведь он тот человек, который выслушает, поддержит и поможет, но и так же это является опасно для самого себя, так как он имеет слишком много компромата.       Чимин только изредка поглядывает на Джуна боковым зрением, подмечая нервное подёргивание ногой и заламывание пальцев. Младший не трогает Кима, ведь всё прекрасно знает и понимает, потому даёт остаться лидеру со своими тараканами наедине. Если бы к Паку в семь утра не ворвался Юнги, который клялся, что распродаст его на органы, а оставшеесь отдаст собакам с улици, то сейчас бы Чимин то и дело сидел и капал на мозги лидеру по поводу отношений между ним и Мином. Но второй справился без чьей либо помощи. Рэпер просто нагло вторгся в его комнату, разбудил, угрожал, а после чуть ли не лил слёзы от счастья, что его трахнул тот, о ком он уже на протяжении долгого времени грезет.       Подъезжая к компании, Намджун начал нервничать ещё больше. Что ему говорить? Как себя вести? Как смотреть в чужие глаза? Эти все вопросы съедали Кима изнутри, пока он не встретился со своей проблемой один на один.       — Ты бросил меня, — Намджун всё же ловит Мина в коридоре компании и вдавливая его в ближайшую стену. Плевать на камеры, на прохожих или стафф. В нём сейчас волки воют от обиды, и желание растерзать парня перед ним растёт каждую секунду. Изначально ему не хотелось закатывать сцены в публичном месте, но видя вот такого вот слишком беззаботного хёна, было слишком невыносимо. Агрессия заполнила всё до краёв.       — Я думал, — начал было Юнги, но тут же заскулил от боли. Большая ладонь лидера легла на его шею, сильно сжимая вокруг неё пальцы. Подача кислорода стала затруднительной, и Мина затрясло, но не от страха, а от накатившего возбуждения. Ведь злой Намджун — это его главный фетиш. — Думал, что это была ошибка, — прохрипел старший, хватаясь руками за запястья Кима, негласно прося отпустить, ведь парень начал уже чувствовать, как его лицо синеет от пережатых артерий.       — Ты сначала у меня должен спрашивать — ошибка или нет, — хватка ослабляется, но ладонь не исчезает полностью. — Ты идиот, хён. Я бы ни за что не прикоснулся к тебе, не будь ты мне интересен, ведь я не какой-то ублюдок, чтобы пользоваться твоим телом ради интереса, — грустно произнёс Джун, смотря на скопившиеся слезы в уголках чужих глаз. — Я давно влюблён в тебя, — словно на духу выговорил лидер, опуская руки.       — И я тоже, — сдерживая всхлипы, Юнги утыкается лицом в мощную грудь перед ним и позволяет эмоциям взять верх.

***

      Тэхён сидит в общежитии листая пятый раз ленту в твиттере, но ничего интересного нет. Только очередные посты фанатов о предстоящем камбэке, интересные, но замудрённые теории — он всё это уже видел. Уже отчаявшись, Ким хочет убрать телефон и пойти сделать себе горячий шоколад, как ему приходит сообщение от Чимина: «а я тебе говорил, что они будут вместе. С тебя минет, малыш». Следом друг присылает фотографию, где Юнги откинув голову на стену, хватается руками за футболку Намджуна и они страстно целуются прямо посреди компании.       Тэхён больше никогда не будет говорить с Паком по душам, ведь он всегда умело пользуется этим.