What If And What If Not

Несмотря на всеобщее подавленное настроение, отъезжающий от Уэмбли автобус был полон звуков. Ровно урчал двигатель, шуршали сумки, на первых рядах слышались голоса Санчо и Рэши, где-то позади говорил по телефону Хендо. И это не говоря уже о самом Уэмбли, всё еще гудящем, как разворошенный улей — тревожно, озлобленно. Джек не сомневался, что скоро все медиа будут полны новостей о беспорядках, устроенных английскими и шотландскими болельщиками. Матч с Шотландией выдался тяжелым, нервным и до сих пор отдавался внутри не находящим выхода раздражением. Джек был рад, что смог выйти на поле, но он точно мог бы проявить себя лучше. Сделать разницу. Но в результате им досталась только ничья — и та не без доли везения. На какое-то время он залип на подсвеченном огнями, удаляющемся силуэте стадиона. Когда он скрылся из виду, Грилиш обернулся к салону. Впереди виднелись склоненные головы, слышались голоса и смех. Хендо продолжал что-то кому-то втирать по телефону. И только сидящий рядом Бен Чилуэлл, заткнув уши наушниками и прикрыв глаза, уже мирно клевал носом. Вьющаяся темная прядка падала ему на лоб. Джек всегда знал, что Чилуэлл может заснуть даже если рядом будет взлетать ракета и греметь военный оркестр. Он завидовал способности некоторых людей вырубаться при любом шуме — у него самого это получалось с переменным успехом. Особенно сейчас, когда эмоции еще не улеглись. Бен глубоко вздохнул. Его голова снова дернулась вперед — его явно отключало. Джек сжалился над ним и осторожно потянул за рукав на себя до тех пор, пока голова Чилуэлла не оказалась у него на плече. Он подождал возражений — если Бену так было неудобно, он мог просто подняться — но тот вздохнул еще раз и сильнее привалился к его плечу, расслабляясь. Его волосы щекотали Джеку шею. Внутри на долю секунды что-то дрогнуло — чувство, схожее с тем, какое бывает, когда пропускаешь ступеньку и проваливаешься ногой ниже, чем ожидал. Джек иногда ловил себя на этом чувстве — колком и перехватывающем дух — и как ни пытался избавиться от него, оно всё равно возвращалось. Когда Чилли, еще сонный и растрепанный, говорил ему за завтраком доброе утро. Когда они сидели рядом и по-дружески подкалывали Букайо. Когда шли вместе на тренировку, щурясь от солнца. Себе лгать Джек не любил. За исключением тех случаев, когда Чилуэллу хотелось дать подзатыльник, потому что тот был упрямым занудой, его… хотелось. Иногда очень сильно. Проблема была в том, что правило «сексом дружбу не испортишь» в этом случае не работало. Где-то в глубине души — по тому, как держался с ним Бен и какие у них были отношения — Джек понимал: не только испортишь, но и похеришь с концами. Этого он конечно же не хотел. — Эй! — Над спинкой сидения, опираясь на неё обеими руками, вдруг возник Деклан. Он явно хотел что-то сказать, но, увидев их, расплылся в довольной улыбке и понизил голос. — Так, ну это самая милая вещь, которую я видел, — заявил он, — А я видел многое. Я хотел позвать вас посмотреть на нашего бедного, маленького приятеля Букайо, но, кажется, вам и так нормально. Джек ограничился коротким кивком. — Просто сними это за меня на видео, бро. Деклан показал ему большой палец, но вместо того, чтобы уйти, оперся сильнее на сидение, изучающе и как-то лукаво глядя на него. — Мейс постоянно отрубается на мне, — вдруг сообщил он доверительным полушепотом, — Еще и слюни пускает. Честное слово, это человек может заснуть где угодно. В его голосе было что-то такое, отчего у Джека в желудке болезненно заныло. Он сморщил нос, стараясь звучать непосредственно. — Да ладно, я привык, Макгинн постоянно вырубается на мне в самолете. В отличие от него, Чилли хотя бы не пинается во сне. Дек улыбнулся, как будто видел его наигранную легкость насквозь. — Точно. Не буду мешать. Когда он ушел, Джек чуть повернулся, прослеживая взглядом черты чужого лица, темные ресницы и расслабленно лежащую на бедре руку. От волос Бена пахло парфюмом, лосьоном и вечерним воздухом. Запах был знакомым и умиротворяющим. Может быть, он тоже сможет хотя бы подремать? Джек, подумав, осторожно прислонился щекой к чужой макушке. До базы всё равно еще было ехать, и ехать, и … — Ты там заснул, что ли? Джек распахнул глаза, рывком выдергивая себя из дремы. Перед ним было окно. Обычное окно — именно то, которое было в их комнате на базе. Из конкретно этого было видно темный внутренний двор и краешек тренировочного поля. А еще в стекле отражался он сам — сонный, растрепанный как черт, с отечными мешками под глазами. О том, как он здесь оказался, помнилось смутно. Как они приехали, как вышли из автобуса и поднялись сюда — всё смазалось в какую-то кашу. Саутгейт наверняка сказал короткую, ободряющую речь, прежде чем они разошлись, но он не помнил ни слова. Грилиш встряхнул головой. Она была тяжелой, мутной, как с похмелья, и было странное чувство, что в глаза что-то попало, и из-за этого мир чуть смазывался в уголках, точно выходя из фокуса. Он энергично потер их ладонями. — Хей, — теплая ладонь скользнула на плечо, сжала несильно. Он резко развернулся и увидел Бена, стоящего в шаге от него с вопросительной улыбкой на лице. Он явно успел умыться — кончики его мягких, вьющихся без геля волос были мокрые. — Ты уснул стоя? Он уже был в свободной футболке, в которой обычно спал. Какая-то странная мысль мелькнула на краю сознания — Джек попытался поймать её, но упустил. — Задумался, — пробормотал он сипло. — Хорошо, потому что это точно будет неудобно, — мягко улыбнулся Бен, а потом вдруг потянулся вперед, подцепляя его подбородок пальцами, и Джек не успел ни удивиться, ни увернуться, когда чужие губы прижались к его собственным. Поцелуй был нежный, ненавязчивый. Губы Чилли были мягкие, и теплые, и на вкус как зубная паста… Джек дернулся назад, больно впечатываясь задницей в подоконник. — Какого хера ты делаешь, Чилли? Тот недоуменно вскинул брови, словно Джек задал самый тупой вопрос на планете. — Целую тебя, а на что это похоже? — фыркнул он, убирая руку. Джек вцепился пальцами в прохладный край подоконника. — И почему? — Может быть, потому что я хотел это сделать всю дорогу, пока вокруг нас были люди, и поздравить тебя с дебютом на Евро, — с иронией в голосе ответил Бен, глядя на него, как на идиота, — А может, потому что мне нравится целовать тебя, когда ты такой растрепанный и сонный. Слишком сонный, судя по твоей реакции. Каждое его слово отдавало сумасшествием. Хорошей такой белой горячкой. Или розыгрышем. Но Чилли бы не стал так шутить, Джек точно знал. — Нет, — помотал он головой, — Я имею виду, почему? — А почему нет, Джек? Слушай, ты точно в порядке? Тебе мячом не прилетало? — Чилли явно начинал терять терпение, Джек прекрасно знал эти ледяные нотки в его голосе, которые обычно говорили, что пора заканчивать с юмором. Только не смешно было ни капли. Он нервно зачесал волосы назад и еще раз с силой потер лицо. — Я сплю, — пробормотал он себе в ладони, — Я сплю, и ты, Чилли, мой самый странный сон в жизни. Он услышал короткий смешок. Когда он убрал руки от лица, Бен уже сидел на одной из двух кроватей и смотрел на него с веселым удивлением. — А ты ходячий ночной кошмар, но я же не жалуюсь. Телефон, лежащий рядом с ним на кровати, вдруг мигнул уведомлением, и он потянулся к нему, переключая внимание на экран. Он абсолютно точно не воспринимал Джека всерьез. А Джек смотрел на его темные вихры, падающие на лоб, рыжую щетину и пальцы, бегающие по экрану, и пытался осознать происходящее. Он осторожно, словно дикого зверя, обошел кровать и тяжело оперся плечом на стену, не отрывая глаз от чужой склоненной головы и широкой спины. — Чилли, — позвал он. Горло вдруг перехватило. Он прокашлялся и начал заново. — Чилли, а с каких пор это норма? Тот поднял глаза и пару секунд просто смотрел на него так, что Джек и сам бы усомнился в разумности своих вопросов, если бы губы всё ещё не сохраняли теплый отпечаток чужого поцелуя. — Это проверка или что? Может, тебе все-таки на сотрясение провериться. Говорят, так бывает… — Я в порядке, — нетерпеливо перебил его Грилиш, — Просто… ответь на вопрос. Бен отложил телефон в сторону, на этот раз глядя на него серьезно и прямо. От его взгляда Джеку делалось не по себе. — Ладно. Уже три года как. — Три… — эхом откликнулся Джек, — И с чего все началось? — Теперь ты действительно меня пугаешь. — Блять, просто… — Джек зажмурился и выдохнул, с трудом заставляя себя успокоиться. Ему вдруг пришла в голову идея. Происходящее, может, и походило на ночной кошмар и сумасшествие, но это всё ещё был Чилли, а его Джек знал. Он слабо и сконфуженно улыбнулся. — Да ладно, Чилли, — негромко протянул он, — Я же знаю, тебе нравится эта история. Расскажи еще раз. Бен вздохнул, поднялся с кровати и встал напротив плечом к стене, копируя его позу. Взгляд у него всё ещё был обеспокоенный, но такой ласковый и открытый, что Джеку хотелось одновременно дать дёру и потянуться навстречу. — Мы были в отпуске, — медленно начал Бен, принимая правила игры, — Все вместе. Джек прикрыл глаза. — Дубай. — Да, — кивнул Бен, — Я слегка перебрал… — Ты накидался текилой, Чилли, — невольно поправил его Джек. Тот фыркнул и закатил глаза. — Ничего подобного. Совсем немного перебрал. Мы возвращались в отель… — Мы остановились в коридоре. Бен усмехнулся. — Скорее, ты чуть не сбил меня с ног в коридоре. Джек послушно кивнул. Он помнил тот вечер. Так, словно это было не три года назад, а вчера. Помнил наполняющие тело легкость и тепло, помнил неконтролируемо широкую улыбку Бена, от которой эти чувства разгорались сильнее. Он помнил, как они спорили о чем-то сквозь смех, как неосторожно столкнулись в коридоре. Как вцепился в чужие плечи, разворачивая к себе. И все эмоции вдруг схлынули разом, оставляя лишь стучащий в ушах пульс, когда Чилуэлл поднял на него распахнутые, блестящие от алкоголя и смеха глаза. Какой же он был красивый. Джек сжал его плечи сильнее и почувствовал, как перетряхнуло Бена, когда он качнулся к нему. Его пальцы невесомо коснулись взмокшей шеи Джека, дрогнули ресницы, губы обжег судорожный, горячий вздох… Если бы на каком-нибудь интервью Джеку сказали, что он может выбрать один момент в своей жизни, чтобы поступить по-другому, он скорее всего попытался бы вспомнить какие-нибудь абсолютно ужасные решения на поле или назвал бы ту дурацкую аварию, но в глубине души он знал — вот этот. Он прикрыл глаза и прохрипел, с трудом выталкивая слова из горла: — Я струсил. Я сдал назад. Отшатнулся. Ушел, оставляя его одного. После того вечера между ними и установился их дурацкий статус-кво. Они стали друзьями с таким огромным «но», что оно ощущалось физически. Стали настолько хрупкой конструкцией, что любой шаг в сторону мог развалить её до основания. А сносить всё под чистую и строить заново Джек боялся. Бен вдруг улыбнулся и мягко толкнул его в плечо. — Нет, придурок, ты поцеловал меня. Джек поднял глаза и пару мгновений просто таращился на него. — И ты ответил? — наконец, уточнил он. — Для человека, который уже три года шутит, что моя влюбленность в тебя была размером с Бирмингем и не заметить её было невозможно, это очень дурацкий вопрос. Конечно, ответил. — И правда дурацкий, — беспомощно отозвался Джек. — Ты правда выглядишь не очень, — пальцы Бен вдруг легли ему на щеку, погладили невесомо, и этим касанием прошибло, словно током, пробрало до нутра, — Может… Джек потянулся вперед и поцеловал его. Не тем осторожным поцелуем, которым они обменялись у окна — а жестким, порывистым, от которого губам стало больно. Он почувствовал, как Бен судорожно охнул, вздрогнул от неожиданности, но через мгновение его рот податливо приоткрылся, и у Джека мир уплыл из-под ног. Он обхватил руками чужое лицо, целуя яростнее. Бен коротко застонал, поддаваясь ему и позволяя трахать свой рот языком, и по спине прокатился жар. Он не помнил, как подтолкнул Чилли вперед, но уже через мгновение они тяжело рухнули вместе на кровать. Чувствовать сильное, гибкое тело под собой было опьяняюще хорошо. Они притерлись так, словно делали это всегда — и от этой мысли у Джека кипяток разлился в венах. Бен обнял его руками за шею, подтаскивая ближе, жарко и тяжело дыша ему в губы. — Так что, — от того, как он смотрел, меж ребер жгло, — я прошел тест или что это было? Убедился, что не спишь? Джек затряс головой и еще раз поцеловал его — крепко, сильно — жмурясь до боли в глазах. — Если я сплю, то ты мой лучший сон. Бен улыбнулся ему в губы, проводя руками от шеи вниз по спине, прослеживая плечи, бока, поясницу… Джек дернулся, ударился затылком о спинку сидения и проснулся. Он похлопал глазами, пытаясь сориентироваться в пространстве. Полутемный салон автобуса, равномерный шум двигателя, мелькающие огни за окном, разноголосые разговоры впереди. Это действительно был сон. Бен до сих пор спал головой на его плече, наваливаясь горячей, приятной тяжестью. Его рука теперь лежала у Джека на бедре теплой точкой контакта. Грилиш потер свободной рукой лицо, пытаясь стряхнуть фантомные ощущения чужих прикосновений, но тело все еще пылало там, где во сне его касались руки Бена, и губы ныли от поцелуев. Слишком реально. Слишком, блять, реально. Сейчас он четко понимал, что это было сном — те самые странности, которые начинаешь осознавать уже после того, как проснулся, вдруг бросились в глаза. На базе они жили по одиночке, из его окна не было видно тренировочное поле, он понятия не имел, в какой футболке — и в ней ли вообще — спит Бен. Автобус вдруг качнулся, заходя на съезд. Бен зашевелился и отстранился от него, автоматически вынимая наушники и растерянно и сонно оглядываясь по сторонам. На его щеке был отпечаток шва от плеча Джека. — Приехали? — Скоро, — прохрипел Грилиш, искоса глядя на него, пытаясь найти и в нём те самые несостыковки, которые бы позволили стряхнуть наваждение окончательно, и не находя ни одной. Непослушные волосы, щетина, сухие губы. Такой же спокойный, с ироничной улыбкой в уголке рта и внимательным взглядом, как и во сне. Джек ведь правда знал его, так может… Может, так оно и было бы? Если бы в тот вечер он поступил иначе. Они бы проводили вместе время, вместе завтракали, дурачились, смеялись, а потом за закрытой дверью Джек бы притягивал его к себе и Чилли улыбался бы ему в губы. — Что? — покосился на него Бен, заметив повышенное внимание. Джек помотал головой и уткнулся лбом в спинку переднего сидения, удерживая себя от совершения какой-нибудь абсолютной глупости. Например, от того, чтобы сделать то, что не смог три года назад, и просто поцеловать его. — Сон дурацкий приснился, — глухо сказал он, — Просто сон.