«Где единое целое – Ты,
В бесконечном одна единица.
Не хочу ни земных, ни святых,
Я согласен любовью поститься.
Нас толкает за рамки любовь,
И семья для любви – не потеря.
Мы подранки, мы ранены впрок,
И за нами охотится время!»
(Максим Олейников – Нас толкает за рамки любовь)
***
История первая
Бабушка У
- Госпожа У ожидает вас, - отрапортовал выскочивший наперерез Чжан Цилину служащий семьи У. Просторная комната встретила Сяогэ тонким ароматом благовоний, приглушенным светом и тремя парами напряженно следящих за каждым его шагом глаз. Госпожа У, неожиданно попросившая о встрече с патриархом клана Чжан, приветливо улыбнулась долгожданному гостю, пододвигая ближе к нему чашку с душистым горячим чаем. - Чжан Цилин, спасибо, что пришел. - Госпожа У. Мадам У, - поймав на себе изучающий взгляд матери У Се, счел за необходимое поприветствовать женщину Цилин. - Чжан Цилин, не обращай на них внимания, - госпожа У строго пригрозила пальцем недовольно поджавшему губы старшему сыну и его жене. – Ах, ты совсем не изменился! – вернув лицу благодушное выражение, мягко улыбнулась она. – Когда-то все молоденькие девушки Чанша были влюблены в тебя. Каждая девушка из семи известных тебе семей мечтала выйти за тебя замуж. Но все безответно. - Госпожа У? - Ох, в этом не было ничего удивительного. Посмотри на себя, - глаза госпожи У лукаво блеснули, - ты похож на божество. - Матушка! - Не спорь, - наставительно одернула она У Ицюна. – Как женщина, я знаю, о чем говорю. Чжан Цилин пришел нам всем на помощь, когда японская армия напала на Чанша. Восемь из девяти семей решили остаться, чтобы отстоять город, но японские солдаты сумели прорваться к убежищу с женщинами и детьми. Ты был совсем ребенком. И не появись тогда Чжан Цилин, семья У осталась бы без наследников. Впрочем, эта участь ждала бы не только семью У. После такого все незамужние девушки не могли отказаться от фантазий о своем спасителе. - Госпожа У? – выдержав паузу, тактично позвал давнюю знакомую Сяогэ. - Чжан Цилин, мне недолго осталось, - встрепенувшись, как ни в чем не бывало продолжила госпожа У. – Я это чувствую. И не хочу тревожить этим моего а-Се. Он многое пережил по вине семьи У и Цзюмэнь, и заслуживает душевного покоя. Сегодня я позвала тебя и двух моих сыновей, чтобы объясниться. Вижу, что тебе некомфортно находиться в этом доме, поэтому оставлю разговор с Ицюном и Эрбаем на более поздний час. У меня есть просьба к тебе. - Конечно. - Не суди эту женщину за глупость и наивность. В нашу первую встречу меня связывали узы брака с моим мужем. Мы прожили с ним долгую жизнь в уважении друг к другу. Мой муж скончался, и я потеряла близкого мне человека. Но я всегда помнила того, кто спас семью У, спас меня и моего ребенка. И я всегда помнила о предательстве Цзюмэнь. О том, как девять семей забыли о своих обязательствах перед тобой. - Оставьте это, госпожа У, - едва заметно качнул головой Цилин. - Ты именно такой, каким представлял тебя мой а-Се, когда говорил о тебе и приключениях вашей троицы, - добродушно рассмеялась госпожа У. – Я так счастлива, что из множества людей, окружавших тебя когда-либо, ты выбрал именно а-Се. И я не знаю, могу ли просить тебя исполнить глупую фантазию юной девушки. - Мама, что ты имеешь в виду? – скептически поинтересовался У Эрбай. - Нет, - словно не слыша сына, возразила она сама себе. – Это было бы бесчестно по отношению к а-Се, Лаогоу и тебе. - Госпожа У, - легким прикосновением в запястью погрузившейся в размышления давней знакомой, Цилин привлек к себе ее рассеянное внимание, - о чем вы мечтали? - Что может быть невинней грез о танце? - Ладно. Плавно покачиваясь на месте, ощущая чужие тонкие пальцы в своей ладони и практически невесомое прикосновение к плечу, Сяогэ чувствовал себя неловко под пристальными взглядами сыновей и невестки госпожи У и тайком подглядывающих за происходящим через щелку в двери служащих семьи У. Он мог отказаться. Имел на это полное право. Но вместе с тем не знал, как еще выразить свою благодарность человеку, искренне радеющему не только за счастье своего единственного внука, а за благополучие всей его необычной во всех отношениях семьи, к которой госпожа У с особой радостью в светлых, окруженных лучиками морщин глазах причисляла Чжан Цилина. Единственное, что он мог – исполнить мечту юности этой в высшей степени удивительной, стойкой, рассудительной и добросердечной женщины. Просто так. По собственной воле. И никогда не сожалеть об этом. - Спасибо, - теплое осторожное объятие и легкий целомудренный поцелуй в щеку вывели Сяогэ из некоего подобия транса. – Вот же негодники, - добродушно проворчала госпожа У, указав на приоткрытую дверь. – Даже не скрываются, как следует. - Матушка, это немыслимо, - отойдя от замешательства, возмутился У Ицюн. – Чжан Цилин… - Патриарх клана Чжан, - не дав старшему сыну договорить, сухо отрезала госпожа У. – Давний и надежный знакомый нашей семьи. Я, Лаогоу и вы все в неоплатном долгу перед ним. Он заботится о моем единственном внуке и его сыне. Что немыслимого в происходящем вы увидели? - Мой сын… - Мадам У, - коротким решительным жестом оборвав все возражения, Цилин использовал властный тон в надежде раз и навсегда прояснить вопрос своих отношений с У Се, - при всем уважении, это решение У Се. Не вам его судить. И не вам судить меня. Никто не воздействовал на него против его воли. Это невозможно. Никому не под силу подчинить его. У него был и остается выбор, как поступать, с кем общаться, о ком заботиться и кого любить. Если завтра он изменит свое решение, я не стану настаивать. У Се достоин того, чтобы его мнение, его желание или нежелание делать что-либо, уважали и принимали без осуждения. - Мой а-Се хороший, умный и добрый ребенок, он достоин лучшего, - не стала спорить с очевидными доводами госпожа У. – Чжан Цилин, ты пришел сегодня сюда и выслушал бредни старой женщины. Я благодарна тебе за все, что ты сделал для меня и для семьи У. Я благодарна тебе за моего а-Се. И не смею более задерживать тебя. По мановению руки хозяйки дома дверь распахнулась, открывая взору Цилина длинный коридор с чинно расхаживающими по нему служащими семьи У, словно это не они всего минуту назад подслушивали не предназначавшийся для их ушей разговор. - Чжан Цилин, - уже у самых дверей окликнула его госпожа У. – Мой а-Се бывает упрям. Его невозможно удержать на месте, как ты и сказал. И он совершенно не умеет беспокоиться о самом себе. Поэтому, прошу, пока у тебя есть такая возможность, береги а-Се. Однажды мы все встретимся на Небесах, но прежде я желаю тебе, а-Се, господину Пану, а-Цу и всем вам прожить долгую и счастливую жизнь. - Даньябад*(1), - сложив ладони перед собой в приветственном жесте*(2), церемонно поблагодарил давнюю знакомую Сяогэ.***
История вторая
Чжан Хайбо
- Ты пришел, - торжествующе пропел Чжан Хайбо, стоило тяжелой двери в комнате для свиданий с заключенными захлопнуться за спиной босса У. – Поцелуемся в знак приветствия? – он торжественно раскинул руки, насколько позволяли тянущиеся от запястий к креплениям в полу цепи. – Тц! – так и не добившись желаемой реакции, «профессор Чжан» поморщился, презрительно кривя губы. – В тот день, в Синьюэ ты был более отзывчивым. Жаль, что это была всего лишь игра. У нас с тобой много общего. Нам было бы что обсудить на ночь глядя, лежа в постели. Если бы пришлось, ты бы переспал со мной? - Решил потратить свое единственное свидание на разговор о сексе? – с грохотом отодвинув металлический стул, усмехнулся У Се, усаживаясь напротив самозванца. – Не оригинально, чтобы ты знал. - Ты ведь пришел не один? За тем стеклом, - Чжан Хайбо указал на затемненный поблескивающий в свете флуоресцентных ламп участок стены, - наверняка стоит Чжан Цилин. Или Чжан Жишань. Или они оба. А, может, кто-то еще из клана Чжан решил понаблюдать за нашим разговором? Так почему бы не начать его с обмена соответствующим опытом? Уверен, Чжан Цилину будет интересно послушать о твоих похождениях молодости. - Уверен, что тебе куда интересней узнать причину, по которой я пришел сегодня, - в тон собеседнику парировал потомственный расхититель. - И в чем причина? - Ты мне скажи. - Хорошо, - резко подался вперед Чжан Хайбо, заставляя цепи натужно звенеть. – Я расскажу кое-что о тебе. Поправь меня, если я ошибусь. У тебя было непростое детство в окружении странных людей, заурядная юность с пыльными книгами и кистью для каллиграфии в руках и бурная молодость: студенческие вечеринки, алкоголь, хороший секс с симпатичными девчонками. Ты сбежал из дома и даже переспал с совершенно незнакомой женщиной, чтобы насолить своей семье. А после едва не загремел в тюрьму. И все из-за своей неискушенности. Но все изменилось с появлением на пороге твоего дома Цзин Вантана. А затем в твоей жизни появились Чжан Цилин и Ван Панцзы. Ты так переживал о случившемся в павильоне клана Чжан, что несколько месяцев не мог не то, что заговорить, даже посмотреть в глаза Ван Панцзы не решался. Каждую ночь тебя преследовали кошмары. Ты начал курить. Кажется, в научных кругах это называется сломом личности*(3). Это так жестоко. И в этом приняли участие все, кто окружал тебя. Своими секретами и надомолвками они уничтожили тебя. Не физически, а морально. Изменили твое сознание. Разрушили твою глупую веру в доброту людей. И так неуклюжий, но исключительно талантливый наследник семьи У, который настолько ценил человеческие жизни, что не мог выстрелить в вооруженных противников и нуждался в защите, превратился в расчетливого и хладнокровного босса У, легко расплачивающегося чужими жизнями за свои устремления. И одной из таких осознанно принесенных жертв едва не стал твой собственный сын. Более того, алкоголь и девочки из прошлого переросли в наркотики, подкрепленные змеиными феромонами, и сомнительные связи в настоящем. Разве не они послужили причиной твоей болезни. Ты знал о возможных последствиях использования змеиных феромонов как для ментального, так и для физического здоровья, но все равно был так удивлен, даже сломлен, узнав о приближающейся смерти. И все-таки тебе удалось выжить. Не исцелиться – просто отсрочить неизбежный финал. - Познавательно. Но все еще не оригинально. - Нашего сегодняшнего разговора не было бы, если бы не вмешался Чжан Цилин. Подумать только, он влюбился как мальчишка. И в кого? В тебя! Признаю, будь у меня несколько лет назад шанс продолжить наше знакомство в горизонтальной плоскости… Впрочем, винить в этом стоит Ван Уцина – ты оказался куда изворотливее, упрямее и решительнее, чем мы все ожидали. Но продолжим. Чжан Цилин влюбился, и для начала отправился на десять лет за Бронзовые Врата, а затем решил разделить остаток своей жизни на троих. С того самого момента, как он объявился на пороге Синьюэ после своей «героической гибели», я стал следить за вами, и вскоре понял, что ваша троица – огромная заноза в заднице. Я надеялся, что Чжан Дашань сможет заманить Чжан Цилина в гробницу и избавиться от него. Но тут появились ты и Ван Панцзы. И все, на что у Чжан Дашаня хватило сил – оставить тебе на память еще один шрам. Ни Чжан Хайкэ, ни клан Ван, ни кто-либо еще не смогли покончить с тобой раз и навсегда. Даже ты сам! - Это то, о чем ты хотел поболтать? – скучающе осведомился У Се. – Мог просто написать обличительное письмо или книгу с моей биографией. - На суде меня назвали дьяволом, но настоящий дьявол – это ты, - злобно прошипел Чжан Хайбо. – У Лаогоу выбрал для тебя особенное имя в надежде защитить твою душу, сохранить твою чистоту и невинность. Он хотел оградить тебя от «семейного бизнеса» и уничтожить зло, совершенное предыдущими поколениями семьи У. И это сработало бы, ему стоило лишь изменить пару черт в родовом имени. Но вместо этого он проклял тебя. Что поделать – он был не слишком образован. Твое имя – имя дьявола*(4). Зато теперь я понимаю, как тебе удалось выбраться из шахты Иньчуань, - приняв более расслабленную позу, продолжил он. – Ты ведь видел его? Истинного короля Лунчи*(5). - Девятиглавый лисий демон, питающийся людьми, в змеиной шахте, построенной армией Гоминьдана, - ничуть не изменившись в лице, кивнул босс У. - Я хочу знать, что именно ты видел в шахте Иньчуань, - не думал отступать Чжан Хайбо, яростно отбивая пальцами беспорядочную барабанную дробь под назойливый перезвон цепей. - Змей. - Ты видел? - Возможно. Но в шахте не было того, что тебя интересует. - Что ты можешь знать о моем интересе?! – разъяренно ударил ладонями по столу Чжан Хайбо. - Ты назначил эту встречу с одной целью, - пожал плечами У Се. – Очевидно. Каждый твой шаг предопределен заранее. Ты же мастер сянци*(6), поэтому хорошо умеешь просчитывать ходы своих противников. - Думаешь, переиграл меня? – оскалился в ответ «профессор Чжан». - Я предпочитаю вэйци*(7) и Мортал Комбат. - Признаю, ты достойный противник. Я целую жизнь потратил на поиски своего интереса. Но ты, кого не интересует Высшая Тайна, кто обходит стороной любые возможности обрести бессмертие и безграничную власть… Ты все разрушил, - в бессильной ненависти сжал кулаки Чжан Хайбо. – А, знаешь, я сделаю тебе небольшой прощальный подарок, - на стол лег сложенный вчетверо лист бумаги. – Эта тайна заслуживает твоего внимания. Взяв в руки желтоватый тетрадный листок, У Се всмотрелся в кривовато написанные крупные иероглифы: «Тайна Чжан Цилина» гласили искаженные отчаянием самозванца черты. Пальцы прошлись по насмешливо маячившей перед глазами надписи, безжалостно сминая «документ». Ножки стула со скрежетом проехались по бетонному покрытию пола, нарушая воцарившуюся в помещении тишину. Скомканная бумага упала к ногам арестанта. Тихий шепот коснулся уха отпрянувшего с перекошенным лицом от собеседника Чжан Хайбо, чьи глаза выражали неподдельный страх. Он больше не походил на ловкого мошенника, циничного подлеца, самоуверенного проходимца, отъявленного негодяя и безжалостного убийцу из клана Чжан, скорее на перепуганного открывающимися перспективами незадачливого хулигана. - Дьявол! – вопль отразился от стен, ударяясь о железную дверь с небольшим окошком, через которое была видна спина идущего по коридору босса У.***
- Глава У не был обязан приходить, - распрощавшись с тюремным смотрителем, обратился к сидящему на капоте арендованной машины потомственному расхитителю Чжан Жишань. – Так в чем причина? - Хотел понять кое-что, - подняв глаза на бессменного председателя Цзюмэнь, криво усмехнулся У Се, - для себя. Видимое присутствие вышедшего из кованых, увитых колючей, потрескивающей от электрических разрядов проволокой ворот в компании соклановцев Сяогэ успокаивало. - Успешно? – чуть прищурив глаза за стеклами очков, иронично вскинул бровь Чжан Хайлоу. - Вполне. - И все-таки Чжан Хайбо прав: в том, что ты оказался замешан в… - Лаобусы, просто остановись на этом, - отчетливо поморщившись, перебил давнего знакомого босс У. – Нет смысла искать виноватого. Тем более, сейчас. - У Се, - вкрадчиво позвал любимого человека Чжан Цилин. - Серьезно? – У Се раздраженно фыркнул, оборачиваясь к Сяогэ в попытке уличить того в нечестной игре. – Ладно, - уловив в предельно сосредоточенном на собственной персоне взгляде напротив беспокойство, протянул потомственный расхититель. – Ладно. Тогда я выскажу свои мысли на этот счет. Чжан Хайбо был прав лишь в том, что мне стоило сразу искать более эффективные способы решения проблемы. Все остальное – бред. После беседы с Цю Дэкао в Банаи второй дядя предложил мне вернуться в Германию или выбрать любую другую страну, чтобы жить спокойной жизнью. Хотя на самом деле, о безопасной жизни стоило начать беспокоиться сразу после того, как Цзэ Ляньхуань целенаправленно обрушил древнюю гробницу на мою голову и скрылся, пообещав закончить начатое, если я не отступлюсь. Многообещающе, если учесть, что я видел в нем третьего дядю и не ждал от него предательства. На пути к правде было столько препятствий. Каждое – возможность сойти с этого пути. - Глава У… - Эй, - одернул он порывавшуюся заговорить Чжан Сяошань, - вы вообще в курсе того, как я и Ван Мэн пробрались в архив Центра Археологических Исследований Чанша, чтобы найти сведения о членах экспедиционной группы одна тысяча девятьсот семьдесят шестого года в Банаи? Пришлось разыграть целое представление и выкрасть у охранника студенческий значок. Я мог проигнорировать записи, сделанные моим подчерком в год, когда мне исполнилось тринадцать лет. Мог проигнорировать кассету с двойником на ней, которая привела меня в Голмуд, а оттуда – в Тамуто, где я узнал, что Чжан Цилин и Хэй Яньцзин согласились присоединиться к команде Цю Дэкао, а Панцзы тайно работал на семью У. И в такие моменты я, действительно, хотел плюнуть на все из-за досады на несправедливое отношение к себе. Но каждый раз отвергал любые подобные мысли, как нечто несостоятельное. Потому что они не были подкреплены ничем иным, кроме чувства обиды за уязвленное самолюбие и обманутые ожидания. Все изменения, о которых говорил Чжан Хайбо, всего на всего итог моего упрямства. Я хотел узнать правду, но изначально не задумывался о последствиях. Осознание пришло только после возвращения из павильона клана Чжан. Я боялся общаться с Панцзы, боялся думать о произошедшем, боялся спать по ночам. И все это стало таким незначительным, когда я стоял перед Бронзовыми Вратами. Тогда меня накрыло пониманием того, что только изменив свое отношение к миру, людям и самому себе, я смогу достичь своей цели. И единственный страх, преследовавший меня на протяжении десяти лет – не сдержать обещание, данное Сяогэ. Даже если он ничего о нем не знал. Поэтому я старался все делать эффективно, и не позволял себе остановиться, чтобы перевести дыхание. Я просто боялся, что тогда все будет разрушено. - Речь шла о наркотиках и проблемах с психикой, - скептически поджал губы Чжан Хайкэ. - С чего такая забота? – огрызнулся в ответ У Се. – Может, прямо сейчас я хочу пристрелить тебя, чтобы не мучился, - с притворной жалостью склонил голову к плечу он. – Но ты все еще жив. И в чем проблема? - О, теперь я вижу, что все в порядке! – закатил глаза Чжан Хайкэ. – Нападение – лучшая защита. - Ха? - Не убедил. У Се, ты же умный, значит, должен понимать, чтобы от тебя отстали, нужна другая тактика. - Предлагаешь использовать весь собранный на тебя компромат? – не остался в долгу потомственный расхититель. - Тогда у тебя не будет путей к отступлению, - с самоуверенной ухмылкой покачал головой Чжан Хайкэ. – Придется вести игру открыто… - Забавно, - перебил собеседника У Се. – Обычно именно ты стараешься избегать подобного, - пальцы неосознанно потянулись к шраму на шее, а мысли бесконтрольно устремились к запрятанным глубоко в подсознании воспоминаниям об обрыве: холод, боль, отчаяние и безликая белизна снегов – общение с представителями клана Чжан никогда не проходило для него бесследно. - Эй, У Се! – попытка подойти к выпавшему из реальности собеседнику успехом не увенчалась. Патриарх преградил ему путь, не позволяя Чжан Хайкэ приблизиться к смотрящему остекленевшими глазами сквозь толпу У Се. - У Се, - Сяогэ осторожно встряхнул любимого человека за плечи, помогая установить утерянную связь с окружающей действительностью. Пару раз заторможено моргнув, потомственный расхититель мотнул головой, словно прогонял назойливые мысли. Его взгляд прояснился. - Так, что там с наркотиками? – предусмотрительно оставив ехидные комментарии при себе, напомнил Чжан Хайкэ, с хорошо скрываемой от посторонних глаз тревогой наблюдая за попытками человеком перед собой «проснуться». - Змеиные феромоны – сами по себе наркотик, - пояснил У Се. Мозг работал медленно, неохотно. Сказывались несколько бессонных ночей, беседа с Чжан Хайбо и эмоциональное потрясение от собственных откровений перед лицами представителей клана Чжан. Возможно, Чжан Хайбо и Чжан Хайкэ были правы насчет его психического состояния. Он был готов признать это. Для себя. Но кто в их профессии оставался с чистыми руками и здравым рассудком? Вряд ли даже сам Чжан Хайкэ, его сестра или Чжан Жишань могли похвастаться подобным. – Разве Чжан Сяошэ не говорил тебе об этом? Бессмысленно смешивать их с опиумом или чем-то подобным. Успокоительные препараты, да. Но не наркотики. И, кроме того, назови мне хотя бы одного расхитителя, у которого никогда не бывало ночных кошмаров, или не возникало желания напиться до беспамятства. - У Се, - голос Чжан Жишаня едва заметно дрогнул. – Ты винишь во всем себя? - Не во всем, - решительно опроверг предположение босс У. – Я думал над тем, как бы поступил, будь у меня еще один шанс прожить свою жизнь заново. И понял, что я и так сделал все возможное. - И невозможное, - пальцы Цилина сжали плечо потомственного расхитителя в знак поддержки. - Хах, вероятно, да. Не знаю, удалось бы мне избежать жертв, или исправить допущенные ошибки. Единственное, что я знаю наверняка: я не сожалею о своем выборе, не сожалею о том, что не отступил, но непременно сожалел бы, если бы в другой жизни меня ждал иной финал. - И никаких моральных дилемм? – насмешливо осведомился Чжан Хайлоу. - У всего есть своя цена. - Чжан Хайбо был напуган, - нарушив затянувшееся молчание, хмыкнула Чжан Хайсин. – Что ты сказал ему? - Ах, это…, - саркастическая ухмылка тронула обветренные губы босса У. – Он все правильно понял – просто поверь этому. - Но… - Довольно, - не терпящим возражения тоном, утихомирил увлекшихся расспросами подчиненных Чжан Цилин. Он чувствовал, насколько тяжело любимому человеку дался разговор – необходимый в первую очередь самому У Се – и не смел настаивать на его продолжении и потакать очередной прихоти представителей клана Чжан. - Полагаю, мы и так узнали достаточно. И даже сверх того, - дипломатично заключил Чжан Жишань, не сводя пристального взгляда с лиц У Се и патриарха. – У нас не было никакого права требовать разъяснений причин принимаемых главой У решений. Ни тогда, ни сейчас. Глава У, патриарх, - он выразительно посмотрел на мужчин перед собой, - у вас есть еще какие-то дела на сегодня? - Не хотелось бы опоздать на поезд, - устало покачал головой потомственный расхититель. - У Се, поехали, - отворив водительскую дверцу изрядно пошарканного автомобиля, поторопил любимого человека Цилин. - Глава У? - Панцзы расстроится, если мы не встретим его завтра утром, - забираясь в машину под неравномерный звук работающего двигателя, отмахнулся от опасений бессменного председателя Цзюмэнь У Се: их с Сяогэ ждали зеленые холмы, дождливое небо и густые туманы Юйцунь, а еще их ждал Юэбань. - Дьявол, да? – расплылся в ехидной усмешке Чжан Хайкэ, провожая взглядом стремительно удаляющийся за горизонт красный автомобиль. – А в этом что-то есть.***
История третья
Ли Цу
- Продолжим, - прошелся тяжелым взглядом по резко притихшим полемистам Чжан Цилин. - Глава У покинул собрание, - нервно хмыкнул глава Чэнь. – Мы не можем продолжить без представителя семьи У. Это место придется занять наследнику семьи У. Ли Цу, я полагаю, - безошибочно выхватив из пары десятков разместившихся внизу людей молодого расхитителя, внес предложение он, выжидательно уставившись на бессменного председателя Цзюмэнь. - Прекрасная мысль, - благосклонно кивнул Чжан Жишань. – Полагаю, наследник семьи У имеет представление о цели собрания. Патриарх? - Хорошо. - Это нелепо! – протестующе хлопнул ладонью по столу У Эрбай, предостерегающе вперившись прищуренными глазами в спешно поднимающегося по лестнице парня. – Ли Цу неопытный мальчишка. Он не может представлять семью У. - Я…, - споткнулся на последней ступеньке Ли Цу, пристыжено опуская голову в ожидании дальнейших насмешек. Однако их не последовало. Вместо этого его плечо оказалось в бережном захвате знакомой руки с парой длинных пальцев. - Ты справишься, - невозмутимо пресек его сбивчивые оправдания Сяогэ. - Выбор представителя внутреннее дело семьи У, - возмущенно взвился У Эрбай. – У Се покинул собрание, поэтому я, как его старший родственник и заместитель… - Насколько мне известно, - вмешался в назревающую перепалку Чжан Жишань, - первым заместителем главы У назначен Кань Цзянь, которого сегодня нет среди нас. Вторым заместителем, согласно внутреннему уставу Цзюмэнь, является официально заявленный преемник. В данном случае, преемником главы У считается его сын, наследник семьи У, Ли Цу, внесенный в семейный реестр под именем У Сяомао. Господин У Эрбай, ваша почтеннейшая матушка, госпожа У была предприимчивой и мудрой женщиной. Из чувства глубокого уважения к ней и к ее принятым при жизни решениям, мы не можем позволить вам без согласия главы стать представителем семьи У, поскольку вы также были косвенно замешаны в афере Чжан Хайбо и Дин Гуанжун… - Чжан Цилин, я не могу принимать решения за У Се и всю семью У, - позволив усадить себя в успевшее поостыть деревянное кресло, до появления таинственной незнакомки избранное У Се в качестве наблюдательного пункта, Ли Цу кивком незаметно указал на увлеченно диспутирующего У Эрбая. – Что если я ошибусь? Господин Эрбай гораздо опытнее меня, особенно в таких вещах. Почему бы не позволить ему стать представителем семьи У? В качестве исключения. - Ты справишься, - покачал головой Сяогэ, опускаясь в соседнее кресло, тем самым дав понять всем собравшимся распределение сил в данном вопросе. – Не позволяй никому диктовать тебе свои условия. Ты имеешь право участвовать в семейном совете и собрании девяти семей наравне с У Се. Слова У Эрбая о твоей неопытности – бравада. Ни он, ни У Ицюн, ни мадам У не могут указывать тебе, что делать. Они твои родственники. По крови. И могли бы в критической ситуации заставить тебя подчиниться, предвидя это, У Се на последнем семейном совете избавился от тех палочек, которыми У Эрбай и У Ицюн уже пытались запугать тебя во время празднования Чуньцзе*(8). Это взвешенное решение – У Се доверяет твоим суждениям. - Чжан Цилин, я… Ты редко говоришь так много, - расплылся в благодарной, смущенной улыбке Ли Цу. – Спасибо, я ценю твою поддержку, - поймав темный бесстрастный взгляд, заверил он воина. – Вот только я… Как я могу довериться самому себе, чтобы потом не оплошать, а? - Все ошибаются, - откинувшись на неудобную поскрипывающую резную спинку, пояснил Цилин. – Полагаю, жизнь – это всегда выбор без верного ответа. Посмотри на людей вокруг. - А? - Каждый из них уже принял решение и намеривается отстаивать свою правоту. Все они, - он посмотрел на рьяно доказывающего свое право представлять семью У Эрбая и подначивающего его главу Чэнь, - считают себя невиновными в произошедшем, и винят во всем других. - Ты рассуждаешь как У Се, - позволил себе немного расслабиться в обществе воина Ли Цу. В путешествиях по различным уголкам Поднебесной в поисках древних гробниц и не менее древних артефактов было проще – однозначно – было понятнее, чего ожидать от пыльных коридоров усыпальниц и их обитателей, и как действовать в случае необходимости. В окружении представителей девяти семей он чувствовал себя неопытным мальчишкой, как и говорил У Эрбай, едва ли способным осмыслить происходящее, словно за его плечами не было нескольких лет успешных изысканий и с десяток удачно вскрытых и покоренных без участия и посильной помощи наставников гробниц. Ли Цу охватил мандраж, сводящий от волнения живот, оседающий горечью на языке и стекающий капельками холодного пота по вискам. Нервозное состояние усиливалось с каждой отсчитанной минутой сосредоточенного на его скромной персоне всеобщего интереса. Надежное присутствие Чжан Цилина на расстоянии вытянутой руки, его поддержка – единственное, что помогало сохранить видимость самообладания. И за это Ли Цу был ему безмерно благодарен. - На самом деле, в сегодняшнем собрании нет смысла, - тем временем продолжил говорить Сяогэ. – Все участники аферы Чжан Хайбо и Дин Гуанжун уже понесли заслуженное наказание в соответствии с тяжестью проступка. А оба зачинщика мертвы. - Чжан Хайбо мертв? – недоверчиво переспросил молодой расхититель, подаваясь навстречу бесстрастно наблюдающему за разразившимся спором патриарху клана Чжан. - По решению суда, - внес ясность Цилин, - Чжан Хайбо будет казнен. - То есть пока он мертв только в метафорическом смысле? – непонимающе нахмурился Ли Цу. - Ммм… - Кто-то ускорил судебный процесс? Прошло всего полтора месяца! - Чжан Хайбо совершил множество преступлений… Вздрогнув от неожиданности, Ли Цу обернулся, в немом изумлении смотря на Чжан Жишаня. - … и суд учел все обстоятельства, - губы бессменного председателя Цзюмэнь растянулись в жутковатой холодной усмешке. – Не беспокойся об этом. Патриарх? - Довольно, - властный жест остановил все пререкания, погружая Синьюэ в звенящую, напряженную тишину. – Ли Цу выступит в качестве представителя семьи У, - напоследок ободряюще сжав плечо парня, Цилин поднялся: он обещал У Се управиться за три часа, а значит лидерам Цзюмэнь предстояло усвоить еще один урок.***
История четвертая
Анна Хаас
- … это все ты! Ты виноват! – бесновалась Анна, бессильно опускаясь на холодный плиточный пол зоны ожидания провинциальной больницы. В потемневших от гнева до цвета бутылочного стекла глазах стояли слезы, искусанные губы кривились, сжатые в отчаянном порыве кулаки беспорядочно молотили по пластиковому стулу. – Я просто хотела свободы… От всего! Зачем только я послушала Уилла и обратилась к тебе за помощью? – судорожный всхлип сопровождался новым потоком отборных проклятий, адресованных потрясенно пялящемуся на давнюю знакомую У Се. - Ты использовала нас, чтобы убедиться в смерти собственного мужа? – во внезапно воцарившейся гробовой тишине его голос прозвучал громогласно, отражаясь от покрытых толстым слоем бледно-розовой краски больничных стен. - Бен мертв! – зло огрызнулась Анна. – Он умер одиннадцать лет назад, когда решил отправиться в чертову экспедицию, бросив меня одну ради…, - икнув, она снова замолчала и безучастно уставилась в пространство, размазывая по щекам слезы. – Я даже не знаю, ради чего все это было, - невольное признание сорвалось с ее опухших губ. – Чего ему не хватало рядом со мной? Ты, - остекленевший, водянистый взгляд прояснился, в следующее мгновение наливаясь ничем неприкрытой ненавистью. – Ты ведь тоже оставил меня, - нетвердой походкой Анна приблизилась к пораженно застывшему на месте У Се. – Думаешь, я от большой любви вышла замуж за Бена? Ты разрушил всю мою жизнь! Всего одна ошибка… Ты бы даже не вспомнил о ночи, проведенной с кем-то, кроме меня, если бы выпил тот пунш! Тогда мне не пришлось бы искать утешения в объятиях Бена, он бы никогда не познакомился с Кристофером Лэнгом и не отправился бы в экспедицию в составе его команды. Он был бы жив, а я… Разве это справедливо, что только ты счастлив? - Анна… - Замолчи! – взвизгнула она, замахиваясь для пощечины. – Отпусти! – так и не достигнув своей цели, занесенная для удара рука оказалась в жестком захвате. - Сядь, - ледяной тон, которым выговаривал ей Чжан Цилин, совершенно не вязался с угрожающими рычащими нотками. Отступив на пару шагов, Анна подавилась возмущенным возгласом, стоило заглянуть в ставшие непроницаемо-черными глаза, на дне которых клубилась тьма, древняя, как погребенная под массивами породы, укутанная ядовитой туманной дымкой тайна Эрвандун. - Ты хотела, чтобы У Се помог тебе – он это сделал. Ты хотела найти своего мужа – Бен жив, - тем временем продолжил наступать на нее Чжан Цилин. – Ты хотела узнать правду об исчезновении экспедиционной группы, но не готова ее принять. Твои обвинения бессмысленны. - Чжан Цилин, ты хоть знаешь, когда стараешься защитить? – опустившись в неудобное пластиковое кресло, прошипела Анна. – У Шона внушительный послужной список, - мстительно добавила она. – Ты знаешь, сколько женщин побывало в его постели до тебя? - Знаю. - Что? – ее рот комично приоткрылся от удивления. - Думаю, будет лучше, если мы подождем результатов обследования на улице, - внес разумное предложение Панцзы. – Яньцзин, - он обратился к мрачно взирающему на потерявшую дар речи Анну Хаас наемнику, подталкивая друзей по направлению к выходу, - позови нас, когда доктор освободится и будет готов заняться нами. - Как скажешь, - кивнул Ци Хэй. – А пока я побеседую с госпожой нанимательницей, если босс У и Яба Чжан не возражают, - его ухмылка вышла кривой. - Что? Стойте! – Анна попыталась вскочить со своего места, ощутимо вздрагивая под опустившимися на ее плечи руками. - Ладно. - Благодарю за доверие, Яба Чжан, - Яньцзин отсалютовал скрывшемуся за дверями Чжан Цилину, сосредотачиваясь на испуганно сгорбившейся Анне. – И так, - убрав руки с ее напряженных плеч, Ци Хэй эффектно перемахнул через спинку пластикового кресла, удобно устраиваясь рядом с ней, - госпожа нанимательница жаждала увидеть тело своего мертвого мужа. И что дальше? Судя по впечатляющей истерике, твои чувства к У Се не угасли. Если ты хотела заставить его чувствовать себя виноватым, то у тебя получилось. Но спешу разрушить все твои дальнейшие планы – чувство вины не заставит У Се вернуться к тебе… В качестве кого, собственно? Думала, что отпугнешь Чжан Цилина своим громогласным заявлением, но, похоже, не ожидала, что он всего одной фразой, так открыто подтвердит твои подозрения? - Я догадывалась… - О, не сомневаюсь в этом, - язвительно протянул Яньцзин. – Пан или пропал? Не выйдет отпугнуть – получится рассорить? Чжан Цилин не тот человек, что тебе оказался бы по зубам, госпожа нанимательница. Не спорю, на волне последних событий тебе не составит особого труда некоторое время манипулировать чувствами У Се. Вероятно, твой триумф мог бы продлиться еще пару часов. Да. Но у У Се есть Чжан Цилин, а у них обоих есть Ван Панцзы. Ни Чжан Цилин, ни Ван Панцзы не позволят тебе безнаказанно упиваться горем от несбывшихся надежд за счет У Се. И не скидывай со счетов меня, госпожа нанимательница. - Шон… - У Се заслуживает быть счастливым рядом с человеком, которого любит, которым дорожит, и который ценит, уважает и любит его в ответ. Звучит забито, как в дешевой мелодраме. Но они оба слишком долго шли к этому, чтобы кто-то так нагло посягал на… их отношения. Не думал, что однажды скажу это – звучит, действительно, забито. С Чжан Цилина причитается. - Возьмешь оплату с него за этот разговор? – всхлипнула Анна, недоверчиво поглядывая на собеседника. - Эй, за кого меня принимаешь? – фыркнул в ответ наемник. – Хотел бы поиметь с этого разговора какую-то выгоду, напел бы совсем другую песню. Поэтому вернемся к началу нашего разговора. Чем твой муж так провинился перед тобой, что госпожа нанимательница проделала такой длинный путь с целью удостовериться в его гибели? - После расставания с Шоном, - судорожно вздохнув, начала свою «исповедь» Анна, - и получения диплома я не знала, что мне делать. Те шесть месяцев, что мы были вместе, как пара, я представляла себе совсем другую жизнь, которая была так глупо разрушена всего из-за одной ошибки, одного дурацкого спора. Летом того же года я встретила Бена, он предложил мне поступить в университет на юго-западе Англии, где проходил аспирантуру. Мы начали встречаться, затем поженились, вернулись в Германию. Там Бен случайно познакомился с Кристофером Лэнгом. Оказалось, что Кристофер стал спелеологом, как и Бен. Одиннадцать лет назад общество Хун Мэйгуй объявило своего рода кастинг. Бен не надеялся попасть в команду, которой будет поручено повторное исследование системы пещер Эрвандун. Просто решил отправить свое резюме. И прошел. Я просила, умоляла его отказаться. Но он уперся. Сказал, что исследование карстовой воронки Ниубици и пещер Эрвандун – это новые перспективы в будущем. В день его отъезда мы крупно поссорились, а спустя четыре месяца представитель общества Хун Мэйгуй сообщил мне, что вся экспедиционная группа, отправившаяся в Улун, бесследно исчезла. Какое-то время велись поиски, но безрезультатно. Было принято решение признать всех членов команды пропавшими без вести. Первые пять или шесть лет я жила в кошмаре. Потом смирилась. Около года назад мне поступило предложение расторгнуть брак в связи с вероятной смертью Бена. А когда я пришла подписать все необходимые бумаги, выяснилось, что Дана жива. Моя жизнь снова перевернулась с ног на голову. Естественно, мне отказали в расторжении брака. Я связалась с представителем общества Хун Мэйгуй, настояла на том, чтобы войти в новую команду, которую снарядили для исследования Эрвандун и поисков следов пропавшей экспедиции. Познакомилась с Уиллом. Он мне рассказал о Цзюмэнь, о семье У. Так я узнала, что Шон, которого я не могла забыть все эти годы, происходит из семьи потомственных расхитителей, что он возглавляет семью У, что у него есть взрослый сын, что он состоит в отношениях, которые не афиширует, и о которых знающие люди предпочитают молчать, словно чего-то боятся, словно опасаются за свои жизни, и что истории Хай Шао – не выдумка. Я действительно надеялась положить конец моим злоключениям, вернуться к нормальной жизни, поэтому обратилась за помощью к Шону. В доме семьи У я, наконец, встретилась с ним… И на свою беду с Чжан Цилином и Ван Панцзы. Сначала я обрадовалась – они согласились помочь, смогли уговорить Шона отправиться в Улун. Но потом… - Потом госпожа нанимательница начала догадываться о природе отношений, связывающих У Се, Чжан Цилина и Ван Панцзы. Особенно У Се и Чжан Цилина. - Да, - не стала отрицать Анна. Разговор с Яньцзином давался ей неожиданно легко, позволяя освободиться от тяжелого груза одиночества, вины, разочарования, лежащего на ее плечах. – На самом деле, я не собиралась вмешиваться. Думала использовать их для поисков останков Бена и остальных членов команды, вернуться домой и начать новую жизнь. А Шон снова все разрушил. Нашел Бена живым, доставил его на поверхность, даже сопроводил до больницы, будто подозревал меня в чем-то. Мне стало так больно, и я решила ответить ему тем же, причинить еще большую боль, заставить сожалеть, винить себя во всем, что случилось со мной, с Беном. - У тебя получилось, - лицо Ци Хэя заледенело. – Послушай меня, госпожа нанимательница, я скажу это один раз и надеюсь, что мы больше никогда не вернемся к этому разговору. Потому что следующий раз станет для тебя последним. - Ч-что? – ошарашено пробормотала Анна, отшатываясь от нависающего над ней наемника. - Не приближайся к У Се и не смей обвинять его в своих бедах, - сурово припечатал он, прежде чем подняться навстречу вышедшему из-за белых дверей дежурному доктору. - … никаких прогнозов…***
- Стой смирно, Тяньчжэнь, - попенял лучшему другу Панцзы, сильнее прижимая его к своему теплому боку. – Яньцзин позовет нас, когда придет время. Сильный дождь барабанил по козырьку, заставляя людей зябко кутаться в куртки и сжимать друг друга в объятиях в попытках согреться. - Ммм... Почувствовав невесомое прикосновение знакомых прохладных губ к виску, У Се покорно прикрыл глаза, опуская гудящую голову на плечо Сяогэ. Две пары обнимающих рук без труда удерживали его в вертикальном положении, не давая соскользнуть на насквозь промокший, идущий заполненными водой трещинными старый асфальт, чтобы предаться самобичеванию. Слова Анны произвели на него сильное впечатление, отпечатываясь на подкорке сознания жалящими иглами жгучего стыда и угнетающего чувства вины – успевшая забыться гремучая смесь, терзающая душу и разъедающая разум. Захлестнувшая его волна обиды нещадно щипала глаза. - У Се, - мягко позвал отрешено смотрящего на текущие по асфальту ручейки любимого человека Цилин, не ожидая ответа. Тихий, едва слышный, хриплый шепот разрезал повисшую в небольшом пространстве между тремя расхитителями тишину: - Спасибо.***
История пятая
Сяньюй Ехуа
- Вы пришли, - лицо Сяньюй Ехуа осветила искренняя улыбка при виде вошедших в просторный павильон гостей. Ее собеседник – высокий широкоплечий мужчина в красном экстравагантном костюме, с модной бородкой и ежиком блестящих от обилия лака с блестками волос – надменно вскинул подбородок, кривя губы в сардонической усмешке, его презрительный взгляд прошелся по новоприбывшим посетителям, останавливаясь на Панцзы. - Госпожа Сяньюй, - приветственно кивнул У Се. - Ехуа, дорогая, не представишь нас? – женщина в элегантном платье с глубоким декольте, чьи плечи и грудь прикрывал прозрачный шарфик поверх колье-чокера с каскадом золотых цепочек, величественно прошествовала мимо железного трио, оставляя за собой пряный шлейф цветков апельсина с нотами груши, горького шоколада, жасмина, лакрицы и кедра. Миндалевидные глаза в обрамлении длинных прямых ресниц неотрывно смотрели на Чжан Цилина. - Это Ван Панцзы, - Сяньюй Ехуа встала рядом с Ван Юэбанем, подхватывая его под локоть. – Мой мужчина. А это его друзья и коллеги в области археологии. Чжан Цилин и У Се. - Знатоки древностей? – сморщила носик новая знакомая Железного Треугольника. - Что-то вроде того, - с усилием подавив рвущийся наружу смех, кашлянул в кулак Панцзы. - Фэн Цзасэ, моя кузина, известный дизайнер, координатор выставки, - продолжила Сяньюй Ехуа. – Цзы Доцай, художник-авангардист, работающий преимущественно в технике ассамбляжа*(9), администратор студии. - И что знатоки древностей забыли на выставке современного искусства? – подхватил Цзы Доцай. - В искусстве нашей эпохи нет ничего современного, - пожал плечами У Се. – Все, что создают современные деятели искусства, уже имело свое воплощение в прошлом. Например, основоположником трэш-арта*(10) принято считать немецкого художника Курта Швиттерса. Но исторически отработанный материал использовался при возведении новых зданий, укладке земляных полов, сооружении стен и даже строительстве памятников в древнеримских городах. Фактически значительная часть города Помпеи была построена из мусора. Для этого отработанный материал специально накапливали за стенами города, зачастую в пределах кладбища, в течение нескольких десятилетий, чтобы потом применить его в строительстве. Хотя, стоит признать, что увидеть новый виток развития искусства, как часть досуга выходного дня, весьма удачная идея, за возможность реализации которой нам троим нужно благодарить госпожу Сяньюй. - Тц… - Оригинальный подход к осмыслению современного искусства, - покровительственно улыбнулась ему Фэн Цзасэ. – Из древних времен в новейшее время. Звучит как лозунг к следующей выставке. Надеюсь, господин Ван и господин У не будут против, если я ангажирую господина Чжана? Я бы хотела услышать его мнение о выставке. - Услышать, да? – хмыкнул Панцзы, с насмешливым выражением лица наблюдая за тщетными попытками координатора выставки взять Чжан Цилина под руку. - Сяогэ, ты не против составить компанию госпоже Фэн? – в противовес лучшему другу У Се был предельно серьезен. - Ммм…, - уйдя от навязчивого прикосновения ухоженных пальцев, Цилин смерил собеседницу железного трио нечитаемым взглядом. – Ладно. - В таком случае, мы вас оставим. Брат Доцай, господин У наш гость, позаботься о нем, - Сяньюй Ехуа коротко кивнула скривившемуся администратору, увлекая Панцзы ближе к гудящей толпе людей, жарко дискутирующих о достоинствах и недостатках аляповатой скульптуры. - Господин Чжан? – оставив несообразные потуги привлечь внимание мужчины словами, Фэн Цзасэ медленно потянула за конец прозрачного шарфика, обнажая плечи. Глубокий вырез декольте, удачно подчеркивающий грудь, мелькнул в поле зрения Цилина. Упавший следом на пол клатч не стал неожиданностью, как и наклонившаяся за ним госпожа Фэн, продолжавшая настойчиво демонстрировать патриарху клана Чжан свои выдающиеся формы. Мысленно усмехнувшись, Сяогэ повернулся к скучающе озирающемуся У Се и нервно переминающемуся с ноги на ногу Цзы Доцаю, явно впечатленному игрой давней знакомой. - У Се? - Если ты не против общества госпожи Фэн, Сяогэ, то все в порядке, - заверил любимого воина У Се. – Уверен, господин Цзы, знает много интересного о современном искусстве. - Ммм…***
- Похоже, пора выручать Чжан Цилина, - покаянно прикусила губу Сяньюй Ехуа. – Оставлять его наедине с сестрой Цзасэ было плохой идеей, - буквально вьющаяся вокруг застывшего непоколебимой скалой собеседника Фэн Цзасэ представляла собой соблазнительное зрелище, от которого у деятелей искусства, снующих рядом с необычной парой, вожделеющее блестели глаза, а на щеках играл яркий румянец. Посмотрев по сторонам, Ехуа осознала, что достойное оваций представление не затронуло только нерушимое трио. Лицо Чжан Цилина оставалось непроницаемым, Панцзы выглядел необъяснимо довольным разыгравшейся драмой, а в глазах У Се не было ничего, что могло бы обличить его отношения с Чжан Цилином – лишь озадачивающая саму Ехуа невозмутимость. - Айя, - хохотнул Панцзы. – Кто сейчас, действительно, нуждается в твоей помощи, это Цзы Доцай. Общение с профессором У – настоящее испытание для неокрепшей психики творческого человека. - Брат Доцай хорошо разбирается в современном искусстве, - неуверенно возразила Сяньюй Ехуа. - Ага, - не стал спорить с ней душа и пузо Железного Треугольника. – Но Тяньчжэнь не просто археолог, не забывай об этом. Перед его блестящим умом преклоняются даже его противники. Если он поставит себе цель морально уничтожить вашего администратора, то спасти Цзы Доцая сможет только Сяогэ. Поэтому, да. - Да? – непонимающе нахмурилась Ехуа. - Пора выручать Цзы Доцая, - пояснил Ван Юэбань. – А для этого нам нужен Сяогэ.***
- Чжан Цилин. - Госпожа Сяньюй, - ровным тоном поприветствовал приблизившуюся избранницу друга Цилин, игнорируя разочарованное шипение госпожи Фэн. - Надеюсь, моя кузина не слишком утомила тебя? – все с тем же радушием продолжила Ехуа, предупреждающе качнув головой, стоило той возмущенно шикнуть на безошибочное замечание родственницы. - Нет. - О, это пейзаж, - улыбнулась она. – Панцзы говорил, что из всего многообразия живописи ты предпочитаешь именно пейзажи. - Ммм… - И, кажется, он говорил также, что ты и сам неплохо рисуешь. - Господин Чжан художник? – спешно уцепилась за новую информацию госпожа Фэн. - Художник, который рисует лишь для одного особенного человека, - как ни в чем ни бывало продолжила Ехуа, бросая мимолетный взгляд на придирчиво рассматривающего абстрактную картину У Се под бойкий монолог молодого художника и недовольное пыхтение утратившего привычный лоск администратора. - Особенный человек? – вскинула окрашенные брови Фэн Цзасэ. - Ммм… - Особенный человек, - подтвердила Сяньюй Ехуа, - с которым в глазах Чжан Цилина никому не сравниться. Даже тебе, сестра Цзасэ. - Студентка? – предположила госпожа Фэн. – У такого молодого, красивого и талантливого молодого человека, как господин Чжан, должно быть, много таких же молоденьких поклонниц. Но, в таком случае, почему бы господину Чжану не попробовать продлить общение с такой опытной и самодостаточной женщиной, как я? - Нет, - холодно отрезал Цилин, сосредотачивая внимание на активно жестикулирующем Панцзы. - Особенный человек Чжан Цилина не менее талантлив, умен и самодостаточен. - В таком случае, полагаю, речь идет не о студентке, а о профессоре? – не думала отступать Фэн Цзасэ. Симпатия в прищуренных глазах сменилась чисто женским любопытством. - Ммм… - Прости, сестра Цзасэ, - покаянно покачала головой Ехуа, пряча улыбку. - Ехуа, дорогая, если твое описание особенного человека господина Чжана соответствует действительности, то я приму поражение, - торжественно заявила госпожа Фэн. – Прошу меня извинить. Прозрачный, сохранивший тонкий аром духов шарфик прохладой шелка коснулся щеки Цилина, опускаясь на его плечо. Под стук каблуков госпожа Фэн удалилась, гордо подняв голову и сексуально покачивая бедрами. Ее обнаженная кожа отливала бронзой загара в ярком студийном свете. Моргнув, Сяогэ небрежно намотал тончайшую ткань на запястье под завистливый вздох скорбно стоявшего неподалеку молодого скульптора, чье оригинальное творчество каких-то полчаса назад находилось в самом эпицентре оживленной дискуссии, безжалостно сминая провокационный дар. - Не обращай внимания, Чжан Цилин, - махнула рукой на причуды родственницы Сяньюй Ехуа. – Сестра Цзасэ бывает навязчивой в своем стремлении заполучить понравившегося ей мужчину. Похоже, ты обаял ее отстраненностью и неприступностью. - Хм? - Я лишь надеюсь, что это, - она указала на шарфик в руке немногословного собеседника, - не станет причиной недопонимания между тобой и У Се. - Ммм… - На самом деле, - спустя минуту комфортного молчания, вновь заговорила Ехуа, - мне и Панцзы нужна твоя помощь в спасении Цзы Доцая от профессора У. - Ладно, - хмыкнул Цилин: измятый шарфик госпожи Фэн был бесцеремонно впихнут в дрожащие пальцы ошалело приоткрывшего от неожиданности рот скульптора, тут же вцепившегося в надушенную прозрачную ткань, как утопающий за единственную высушенную палящим солнцем травинку. Мысленно закатив глаза от подобного приторно восторженного преклонения перед Фэн Цзасэ – несомненно, знающей себе цену, но едва ли способной своим флиртом завоевать его ответную симпатию – со стороны покрасневшего парня, уже второй раз за этот вечер оказавшегося в центре внимания, Сяогэ последовал за Сяньюй Ехуа навстречу откровенно хохотавшему над ситуацией с шарфиком и видом обреченно плетущегося следом за У Се администратора Панцзы.***
- … это репродукция*(11) картины Шагала*(12), - яростно доказывал свою точку зрения приземистый художник в покрытом пятнами краски балахоне. - Я вижу, - с самым серьезным выражением лица кивнул У Се. – Шагал использовал уникальный стиль для написания своих картин. Его картины всемирно известны. Это неоспоримо. Но сад пионов*(13) на картине господина Дуаньму выглядит намного интересней. Пекинский пейзаж, написанный в стиле гудзонской школы*(14). Действительно, оригинально. А что скажет господин Цзы? – обратился он к отчетливо побледневшему администратору. - Айя, смотрю профессор У не скучает сам, и не дает скучать другим. - Профессор? – недовольно поморщился оппонент господина Дуаньму. – В какой области? - В области всего, - понизив голос до доверительного шепота, участливо поделился Панцзы. - Мы это уже поняли, - из последних сил удерживая на губах дежурную улыбку, простонал Цзы Доцай. - Неужели? – ярый почитатель творчества Шагала убежденным не выглядел, продолжая сверлить собравшихся вокруг людей колючим взглядом. - Ммм… - Сяогэ, нашел что-нибудь интересное? – У Се посмотрел на любимого воина, утрачивая всякий интерес к вполголоса ворчащему художнику-копиисту и вздохнувшему с явным облегчением Цзы Доцаю. - Да. - А где госпожа Фэн? – словно только заметив отсутствие Фэн Цзасэ, склонил голову к плечу он. - Ушла. - Сестра Цзасэ занята подготовкой к аукциону, - улыбка Ехуа вышла извиняющейся. - Аукциону? - Завтра в полдень состоится аукцион, - пояснила Сяньюй Ехуа. – Деньги, собранные с продажи произведений современного искусства, пойдут на благотворительность. Если вы заинтересованы в любом из представленных на выставке экспонатов, мы будем рады видеть вас троих на аукционе. Господин Дуаньму, - выдержав паузу, она обратилась к гордо взирающему на поверженного оппонента художнику, - с вашего позволения, я бы хотела поговорить с… эмм… профессором У. - Разумеется, - не думал возражать тот. - Тогда я и Сяогэ сходим за соком, - быстро сориентировался Панцзы, увлекая друга к столу с напитками и канапе*(15). - У Се, могу я поговорить с тобой? – в глазах Ехуа читалось смущение. - Да, - У Се позволил подхватить себя под локоть и отвести в сторону, к той самой картине с пейзажем, что привлекла внимание Сяогэ. - Я хотел извиниться за сестру Цзасэ, - удостоверившись, что их никто не подслушивает, тактично начала Ехуа. – Она всегда флиртует с понравившимися ей мужчинами, не замечая очевидного. - Госпожа Сяньюй, зачем ты мне говоришь об этом? - Я знаю, что ты видел, как она крутилась возле Чжан Цилина и пыталась его соблазнить. Почему не подошел к ним? - Госпожа Сяньюй, о чем ты переживаешь? – вопросом на вопрос ответил У Се, вдумчиво рассматривая расписанное пастельными красками полотно. - Не хочу, чтобы выходка сестры Цзасэ негативно отразилась на твоих с Чжан Цилином отношениях. - Этого не произойдет, не беспокойся. Мы давно договорились, что не станем утаивать друг от друга ничего действительно важного. Если бы Сяогэ был заинтересован в госпоже Фэн, он не стал бы скрывать. От меня. - Они только познакомились, - робко возразила Ехуа. - Сяогэ не слишком сентиментален, - покачал головой У Се, - но умеет ценить подарки, сделанные от чистого сердца. Шарфик госпожи Фэн был вызовом. Она хотела спровоцировать потенциальную «девушку» Сяогэ. - Духи сестры Цзасэ… - Стойкий аромат, - ухмыльнулся он. - Ты тоже подарил Чжан Цилину какую-то свою вещь в знак симпатии? - Часы. Но тогда я не думал о том, чтобы заинтересовать его собой. Он просто остался рядом, после того, как спас меня. Впервые. Вернее, это был первый и последний раз перед десятилетним расставанием. Я… На самом деле, я просто хотел оставить Сяогэ что-то на память, потому что не знал, когда увижу его снова. И состоится ли наша новая встреча. Поэтому я знаю наверняка, что будь Сяогэ заинтересован в госпоже Фэн, он бы сохранил ее шарфик. - И ты бы его отпустил? Если бы узнал, что Чжан Цилин заинтересован в сестре Цзасэ. - Да. - Так просто, без борьбы? – недоверчиво переспросила Ехуа: слова У Се совершенно не вязались с теми представлениями, что под влиянием многочисленных историй Панцзы и друзей железного трио и собственных наблюдений успели сформироваться в ее сознании. - Да, - без колебаний подтвердил У Се. – Сяогэ, как никто другой, заслуживает быть счастливым рядом с тем человеком, которого выберет сам. Я бы никогда не посмел противиться его выбору ради собственного душевного равновесия. Кроме того я хорошо осознаю, что не смогу тягаться за симпатию Сяогэ ни с кем другим за исключением разве что Панцзы. - Прости, если мои слова покажутся тебе дерзкими, но мне кажется, что ты недооцениваешь себя и свою значимость для Чжан Цилина. - Я просто знаю, что Сяогэ будет честен со мной, - рассудительно заметил У Се. – Всегда. Не важно, какие именно отношения будут нас связывать. Я знаю, что сам не смогу предать его. Никогда. И я также знаю, что сегодня, не смотря на настойчивость госпожи Фэн, он выбрал меня. Снова. Этого достаточно. Для меня. Потому что я знал с самого начала, и буду помнить об этом впредь, что за человек Чжан Цилин. И я принимаю его таким, какой он есть на самом деле. Все остальное не имеет значения. - Свободные отношения? – улыбка Сяньюй Ехуа вышла натянутой. - Не думаю, что смогу подобрать правильное определение… - Сестра Цзасэ думает, что Чжан Цилин встречается со своим профессором, - хихикнула она, разряжая обстановку: заставлять У Се чувствовать себя некомфортно в ее обществе Ехуа отчаянно не хотела. - Похоже на правду. - Сяогэ, - У Се улыбнулся, поворачиваясь застывшему за их спинами Цилину. – Спасибо, - длинные пальцы на краткий миг соприкоснулись с его, вызывая прилив мягкого тепла, пульсирующего в груди. Отпив из фужера пару глотков гранатового сока, босс У вернулся к пристальному созерцанию картины. – Занимательно. - Айя, Тяньчжэнь, когда ты успел увлечься современным искусством? – пробасил Панцзы, вручая второй фужер Сяньюй Ехуа. – Виноградный. - Автор этого полотна ближе всех подошел к тому, чтобы разрушить теорию цикличности в искусстве. - Панцзы рассказывал о вашем последнем приобретении. Пейзаж уличного художника. - Ммм… - Чжан Цилин, тебе нравится эта картина? – Ехуа перевела взгляд с полотна на невозмутимо смотрящего в ответ Чжан Цилина. - Да. - Эту картину нарисовала моя сестра. Не Фэн Цзасэ, а моя родная младшая сестра. Сяньюй Ихуа. Она была талантливой художницей. За три года она написала шесть картин. Одна картина досталась нашему старшему брату Сяньюй Юйчи. Он очень дорожил Ихуа, поэтому всегда берет картину в свои путешествия. Что-то вроде талисмана наудачу. Три картины достались нашим родителям. Они вывезли их заграницу, в Перу. Им пришлось продать два полотна, чтобы поправить свои финансовые дела несколько лет назад и продолжить археологические исследования в пустыне Наска. Можно сказать, что наши родители, ваше трио и ваши друзья своего рода коллеги. Еще две картины Ихуа завещала мне. Этот пейзаж одно из оставшихся в первозданном виде полотен. - Госпожа Сяньюй, ты собираешься продать картину своей сестры на аукционе? – тихо уточнил У Се. - Нет, - покачала головой Ехуа. – Просто хочу, чтобы ее увидели. Точнее, я хотела, чтобы ее увидели. А теперь… Могу я отдать картину вам? - Госпожа Сяньюй, ты хочешь продать ее нам? – помрачнел У Се. - Нет. Я хочу ее вам подарить. - Госпожа Сяньюй, это… - Вы единственные на выставке, кому понравилась эта картина, - не позволила ему продолжить Сяньюй Ехуа. Ее изящные пальчики прошлись по простой деревянной раме, покрытой декоративной патиной*(16). – У Се, я понимаю, почему ты так критичен в отношении современного искусства. Большинство деятелей искусств современности не вкладывают в свое творчество ничего, кроме желания заработать денег. Разве что никому неизвестные уличные художники творят для души. И я также понимаю, почему ты, Чжан Цилин, отдаешь предпочтение таким вот пейзажам с незатейливым мотивом, где все так просто и одновременно так глубоко, душевно, тонко. Без излишеств и претенциозной роскоши. Картина Ихуа идеально подходит вам обоим. Что ты думаешь, Панцзы? - Ты права, - мягко улыбнулся своей избраннице Ван Юэбань. - Эта картина подходит вам обоим, - повторила Сяньюй Ехуа, снимая полотно в раме с креплений и передавая его Сяогэ. – И я хочу, чтобы она принадлежала вам с этого момента. Уверена, Ихуа была бы в счастлива. Предлагаю пойти в мой кабинет, я заполню документы на дарственную. Наш юрист их заверит. - Госпожа Сяньюй… - Это не обсуждается, - упрямо сложила руки на груди Ехуа. - Спасибо, - голос У Се дрогнул. - Спасибо, - вторил любимому человеку Чжан Цилин. - Айя!***
- Панцзы, ты же хорошо знаешь У Се? – Ехуа посмотрела на обнимающего ее мужчину снизу вверх. У Се и Чжан Цилин давно поднялись в номер, оставляя их в уютной тишине небольшого вести-парка*(17) при отеле. - Конечно, что за вопрос! – согласно пробасил Панцзы. - Тогда ты должен знать, почему у У Се так сильно занижена самооценка, когда дело касается Чжан Цилина. - Хм? – непонимающе нахмурился Ван Юэбань. - Послушай, я не хочу, чтобы ты подумал, будто бы я пытаюсь влезть в их отношения, - отстранившись от него, продолжила Сяньюй Ехуа. – Я просто не понимаю, почему У Се так пренебрежительно относится к самому себе? Он сознательно ставит себя ниже Чжан Цилина, и в любой момент готов отступить, если Чжан Цилин «потеряет к нему интерес». - Что? - Я не говорю, что это произойдет! – заверила она дернувшегося, словно от удара, Панцзы. – Чжан Цилин не производит впечатления человека, способного так же сознательно причинить боль тому, кого любит. Именно поэтому я не понимаю… Я не замечала, чтобы Чжан Цилин каким-то образом принижал У Се… Скорее наоборот… Я лезу не в свое дело. Прости. - Тяньчжэнь знает, что Сяогэ искренен в своих чувствах, - нарушив затянувшееся молчание, заговорил Панцзы, сильнее прижимая к себе поникшую Ехуа. – Он верит в то, что дорог ему. Но в силу некоторых жизненных обстоятельств не считает себя… эмм… заслужившим этого. Точнее, не в полной мере заслуживающим свое право на счастье с таким человеком, как Сяогэ. Это не сумасшествие и не одержимость, - предупредительно, с некоторым нажимом пояснил он. – Хотя Тяньчжэнь весьма жесток к самому себе, он хорошо осознает грань между уважением к Сяогэ и слепым преклонением перед ним. Все не так просто, как кажется на первый взгляд. Это не безусловная любовь. И не свободные отношения, как ты предположила. - Чжан Цилин? – ахнула Сяньюй Ехуа: в том, что У Се не станет обсуждать их разговор ни с кем, даже с лучшим другом, она не сомневалась. Оставался один вариант. И от собственных необдуманных слов ей становилось откровенно стыдно, не только перед Панцзы, но и перед Чжан Цилином, ставшим невольным свидетелем ее несообразных суждений. - Ага, - просто кивнул Ван Юэбань. – Сяогэ слышал часть вашего с Тяньчжэнем разговора. - Но он ничего не сказал… - Ехуа, - он заглянул в ее увлажнившиеся глаза, - Сяогэ достаточно мудр, чтобы понимать, когда не стоит вмешиваться в разговор. Если бы Тяньчжэнь не захотел говорить с тобой на тему своих отношений с Сяогэ, то, боюсь, ты бы была вынуждена провести тот десяток минут в молчании, или в одиночестве наблюдая за выставкой. Я бы сказал, что отношения между Тяньчжэнем и Сяогэ основаны на взаимном уважении, честности, доверии, принятии, взаимопонимании, на балансе эмоций и рационализма и продуктивном общении, на умении договариваться, жертвовать своими желаниями и ожиданиями в пользу другого. Все не так просто, как кажется на первый взгляд, - назидательно повторил Панцзы. – Сяогэ не пытается подчинить себе Тяньчжэня или каким-то образом подавить его – хотя многие считают иначе – и неукоснительно следует всем правилам и ограничениям, установленным им. Тяньчжэнь в свою очередь принимает Сяогэ таким, какой он есть, не пытаясь изменить его – только если Сяогэ сам хочет меняться, для себя – или посягнуть на его свободу в любых ее проявлениях. По итогу, не имеет значения, как они относятся к самим себе. Главное, как они относятся друг к другу. - Значит, У Се был прав, - позволила себе улыбнуться Ехуа. – Непросто подобрать подходящее определение для таких отношений, - она посмотрела на тускло подсвечиваемые едва просачивающимся сквозь плотные шторы светом окна номера, где остановилось железное трио. – Как думаешь, ты бы мог эту ночь провести со мной? - Мог бы я позволить моим братьям побыть наедине? – воодушевленно хохотнул Панцзы. – Дай-ка подумать, - в притворной задумчивости он потер гладко выбритый подбородок. – Надеюсь, постояльцы в соседних номерах догадались заблаговременно запастись берушами. - А? «Оставляю номер в вашем распоряжении», - сменяя друг друга, иероглифы на экране сложились в короткое сообщение. - Шучу, - расплылся в добродушной ухмылке Ван Юэбань, откладывая смартфон и поднимая вверх указательный и средний палец в знак клятвы. – Обещаю, что психика постояльцев отеля и его служащих не пострадает. Сяогэ и Тяньчжэнь будут вести себя примерно. - Хорошо, - рассмеялась Ехуа. «Не увлекайся», - гласило ответное сообщение от Сяогэ.***
Нет иных контрактов в этом мире, как только контракт, основанный на любви и на чести. А других договоров быть не может, потому что все остальное – мимолетно. Все остальное рушится легко.Франц Вертфоллен
«Шот жизни»
_____________________________________________________________ Комментарий к главе: Короткие зарисовки, не вошедшие в предыдущие экстры по разным причинам. Мы решили объединить их в бонусном сборнике нерассказанных историй, чтобы закрыть гештальт. Почему авторы так поступили? Все просто. Некоторые зарисовки – обычные женские «штучки-хотелки», поэтому мы не включили их в сюжет, хотя всерьез размышляли о них. До других просто не дошли руки и вдохновение. Нам хотелось (да-да, хотелось) развернутого диалога между У Се и Чжан Хайбо, чтобы заверения Сяогэ не звучали, как простая отмашка от гнева/раздражения Панцзы. Нам хотелось еще глубже показать те изменения, которые претерпел Чжан Цилин (в частности, его стремление защитить и поддержать свою семью, к которой нашими стараниями он причисляет не только У Се и Панцзы, но и Ли Цу). Нам хотелось чего-то домашнего и пушистого, но вместе с тем нам хотелось еще большего напряжения для У Се и Ли Цу, чтобы они осознали самих себя в совершенно ином свете (что, похоже, у нас не совсем получилось, или совсем не получилось, что вернее). P.S. 1: История о бабушке У изначально входила в сюжет специальной главы «Танцы на осколках вечности», но в итоге мы посчитали ее лишним элементом. Эту же идею РМ совместно с Сюньлу, Изабелль и Хико Сэйдзюро попыталась включить в сюжет экстры «Небесная яма». Снова неудачно. С третьей попытки нам удалось найти для этой небольшой зарисовки место в нашей работе в качестве одного из финальных аккордов. P.S. 2: На момент написания экстры «Связь душ. Храм Луны» мы уже представляли себе разговор между У Се и Чжан Хайбо, но не смогли в достаточной мере проработать переход между последней сценой в Синьюэ и их свиданием под надзором других представителей клана Чжан. Изначально в наших планах было заключение Чжан Хайбо где-то в резиденции клана Чжан, однако, в конце концов, мы вообще отказались от этой идеи, которая неожиданно всплыла вновь на последних строчках экстры «Золотые нити». Тогда же авторы вспомнили, что прецедент тюремного заключения Чжан Хайсин уже имел место, поэтому было принято решение приговорить Чжан Хайбо к N-ому сроку тюремного заключения с последующей смертной казнью. А его свидание с У Се сделать своего рода последним желанием перед полной изоляцией от всего мира и смертью. Кроме всего прочего, данная зарисовка подтверждает слова Чжан Цилина о том, что Чжан Хайбо в полной мере расплатится за все свои преступления. А также приоткрывает завесу тайны «преследования» У Се со стороны Чжан Хайкэ. P.S. 3: Идея истории о присутствии Ли Цу на собрании Цзюмэнь пришла к нам совершенно случайно. В какой-то момент мы подумали о том, чтобы показать его принадлежность к семье У не просто упоминанием о его родственной связи с У Се, а чем-то большим. И что может быть более показательным, чем его внезапное включение в собрание Цзюмэнь в качестве представителя своего отца и всей семьи У, о чем косвенно мы уже упоминали в экстре «Золотые нити», но так и не развили эту идею, поскольку экстра была посвящена Панцзы. P.S. 4: При написании экстры «Облачная гора» авторы отказались от развернутой сцены в больнице в пользу раскрытия тайны пещеры с ядовитым туманом. Но поскольку вопрос о реальных целях Анны Хаас в новой (вынужденной) экспедиции Железного Треугольника поднимался читателями неоднократно, мы решили включить эту сцену (с несколькими ранее написанными, но удаленными репликами) в специальный сборник. По итогу Анна получилась весьма неоднозначным персонажем, которому только предстоит разобраться в себе. P.S. 5: История, посвященная Сяньюй Ехуа – еще один гештальт авторов. Поскольку приключения Железного Треугольника сводятся в основном к посещению различных жутких и опасных мест и древних гробниц, где Сяньюй Ехуа не место, то показать взаимодействие между ней и железной троицей не так просто, как хотелось бы. Мы пытались, но в экстре «Облачная гора» ей доставалась пара фраз или фантомное присутствие. В экстре «Западный ветер» мы вскользь подняли тему о сфере ее профессиональной деятельности, упомянули художественную выставку, и этим ограничились. Поэтому нами было принято решение посвятить Сяньюй Ехуа (выставке и ее отношению к У Се и Сяогэ) одну из пяти историй в этом сборнике. Примечания: 1. Даньябад (धन्यवाद [dhanyabaad]) – «спасибо» или «благодарю» на непальском языке. 2. Приветственный жест «намасте». Намасте – индийское и непальское приветствие, которое представляет собой соединение двух ладоней перед собой. В широком смысле «намасте» означает: «Божественное во мне приветствует и соединяется с божественным в тебе», то есть уважительное преклонение и прославление Всевышнего, божественной сущности мироздания, частичкой которого является человек, признание единства и вечной духовности всего сущего. 3. Слом личности – изменение психики под воздействием тяжелых внешних обстоятельств, в результате которого запускается психический процесс, относимый к механизмам психологической защиты – диссоциация. В результате работы этого механизма человек начинает воспринимать происходящее с ним так, будто оно происходит не с ним, а с кем-то посторонним. Такая «диссоциированная» позиция защищает от избыточных, непереносимых эмоций. К диссоциации личности у людей приводят страх и травма, преобразующиеся в фобию, то есть иррациональный неконтролируемый страх или излишнюю тревогу в определенных ситуациях, направленную на самого человека, а не на окружающих. 4. Напоминаем, что изначально имя У Се – омоним к выражению 无邪 [wúxié], то есть «быть беспорочным». Однако сочетание родового и личного имени 吴邪 [wúxié] может трактоваться, как «дьявол», поскольку личное имя У Се имеет значение «дьявольский» или «порочный», а родовое имя – «богоподобный». Отсюда слова Чжан Хайбо о проклятии. 5. Лунчи/Лунчжи (蠪蚳 [lóngchí]) / (蠪侄 [lóngzhí]) – существо, упомянутое в китайском классическом тексте «Книга гор и морей». Существо напоминает лису, но у него девять голов, девять хвостов и когти тигра. Он издает звуки младенца и ест людей. P.S.: упоминается автором в арке про змеиную шахту Иньчуань (книга «Море песка» часть/том 4, где-то после 190 главы, кажется, но это не точно): восемь самцов располагаются на спине крупной самки, от этого создается впечатление, что у существа девять голов и девять хвостов. Самый крупный самец с голубой шерстью – король Лунчи. 6. Сянци (象棋 [xiàngqí]) – китайские шахматы, стратегическая настольная игра для двух игроков. Игра представляет собой битву между двумя армиями (в каждой по 16 частей), основной целью которой является поставить мат генералу (королю) противника. 7. Вэйци (围棋 [wéiqí]) или го – облавные китайские шашки. Это абстрактная стратегическая настольная игра для двух игроков, цель которой – захватить больше территории, чем у противника, отгородив пустое пространство. Игра была изобретена в Китае более 2,5 тысяч лет назад. 8. Чуньцзе (春节 [сhūnjié]) – Праздник Весны или китайский Новый Год. Традиционный Новый год приурочен к зимнему новолунию по завершении полного лунного цикла, состоявшегося после зимнего солнцестояния. Согласно григорианскому календарю, приходится на второе новолуние после 21 декабря, на один из дней между 21 января и 21 февраля. Его символы – распустившиеся цветы сливы или нарциссов. Это самый торжественный, самый веселый и самый продолжительный китайский народный праздник, отмечаемый на протяжении 3000 лет. Во время Чуньцзе все члены семьи собираются вместе, украшают дом гирляндами, готовят новогодний стол, навещают друзей и родственников. 9. Ассамбляж (фр. assemblage) – это техника визуального искусства, родственная коллажу и основанная на использовании объемных деталей, обломков и предметов целиком (чаще естественного происхождения) для получения трехмерного изображения наряду с красками, металлом, деревом и тканью. Термин был введен в 1953 году французским художником и скульптором Жаном Дюбюффе. Однако саму технику начали использовать еще в начале ХХ века русские художники-авангардисты Иван Пуни, Александр Родченко и Владимир Татлин. 10. Трэш-арт (англ.: «trash», то есть «мусор», и «art» – «искусство») или джанк-арт (англ.: «junk», то есть «отбросы, мусор», и «art» – «искусство») – вид альтернативного искусства, где задействован старый хлам и вышедшие из употребления вещи. Художники направления трэш-арт/джанк-арт используют материалы, не имеющие никакой ценности (металлолом, обломки мебели, городские отходы). Основоположником трэш-арта считают немецкого художника Курта Швиттерса, который начал экспериментировать в области абстрактного искусства в 1918 году, используя в своих картинах обертки от папирос, обрывки билетов, газетные вырезки, обломки старой мебели и лоскуты ткани (его самая известная работа «Картина с вишней»). А уже в середине 1950-х годов подвижниками трэш-арта стали называть образованных, знающих цену эстетике людей, которые бунтовали против массового дешевого искусства. В то же самое время при описании коллажей Роберта Раушенберга был впервые использован термин «джанк-арт». В настоящее время за инсталляции и картины, сделанные из мусора, готовы платить миллионы, их помещают на выставках наряду с классическими произведениями искусства. Также к трэш-арту можно причислить творчество эко-художников, создающих свои произведения из мусора и биологических отходов. P.S.: Одним из самых масштабных произведений «мусорного» искусства в России считается слон на центральной площади Архангельска. Инсталляция поражает своими выдающимися размерами: высота скульптуры составляет 8 метров, а ее длина – 12,5 метров. 11. Репродукция – воспроизведение предметов искусства путём фотографии, клише (копирования) или ручного воспроизведения оригинала. 12. Марк Захарович Шагал (1887–1985) – один из самых значимых художников-авангардистов России и Франции XX столетия. Автор живописных, графических, витражных работ, а также литературных произведений и мемуаров. Писал картины в уникальном стиле уникальный стиль под влиянием примитивизма (упрощение техники исполнения произведения и имитация народных картинок, детских рисунков, искусства племен), кубизма (изображение предметного мира с помощью простых геометрических форм), экспрессионизма (искажение реальности, ее передача через субъективное восприятие художника, его эмоции). P.S.: Авторы не разделяют всемирное восхищение творчеством Шагала. Картина «Дача», написанная в 1917 году, по нашему мнению, самая приемлемая для восприятия. Но это только наше личное мнение, на котором мы не настаиваем!!! 13. Пекинский ботанический сад расположен на северо-западной окраине Пекина, был основан в 1955 году. Его площадь составляет 564 000 квадратных метров. Это комплексный ботанический сад, который сочетает функции научно-популярной работы, научных исследований и туризма, и он является одним из ключевых ботанических садов, строительство которого поддерживается на государственном уровне. В саду есть экспозиции лекарственных растений, ароматических растений и суккулентов. Коллекция растений включает в себя множество редких видов. Сад пионов был открыт для публики в 1981 году. Он занимает площадь в 100 000 квадратных метров и состоит из трех отделов. 14. «Школа реки Гудзон» (или гудзонская школа) – группа американских художников-пейзажистов, возникшая в середине XIX века под влиянием романтизма (персонажи и локации на полотнах напоминают литературных героев). Картины «Школы реки Гудзон» изображают долину реки Гудзон и её окрестности. Эффектный, нарочито романтизированный пейзаж в ходе развития американского искусства постепенно преобразился в реалистическое воспроизведение подлинной природы США. 15. Канапе – маленькие открытые фигурные бутерброды круглой формы на хлебе, слоёной выпечке или сухом печенье. 16. Патинирование в декорировании – это имитация затемнения поверхности, которая в естественном виде выглядит как изменения цвета после длительного периода времени, окисления и частого контакта с руками, то есть эффект старины. Декоративная патина получается за счет нанесения красящих материалов: морилки, воска и других при работе с деревом. Поэтому цвет патины можно сделать любой: темный, цветной, металлический, белый (лайминг). 17. Вести-парк или карманный парк – это небольшой парк, доступный для широкой публики. Как правило, карманный парк занимает площадь менее 0,5 га (1,24 акра, 5000 кв.м. или 50 соток). Для сравнения сквер (благоустроенная и озеленённая территория внутри жилой или промышленной застройки) представляет собой участок величиной до 2 га, однако встречаются скверы и более значительных размеров. ---------- С уважением к читателям, Pushok Mandarin и Mandarinoviy Pushistic