«Но ты – человек, ты, и сильный, и смелый.
Своими руками судьбу свою делай.
Иди против ветра, на месте не стой.
Пойми, не бывает дороги простой»
(Евгений Крылатов, Юрий Энтин – Ты – человек;
из к/ф «Приключения Электроника»)
Ци Хэй смерил насмешливым взглядом барахтающихся в карстовой воронке, до краев заполненной водой, молодых расхитителей. Необычный водопад добавлял зрелищу определенного шарма и комедийности: не каждый день увидишь, как полтора десятка юнцов, отплевываясь от воды и матерясь на всю пещеру, бестолково молотят руками и ногами в попытке выбраться на сушу. Не то, чтобы наемник желал им всем скорейшей смерти, но помощь, когда реальной опасности для жизни великовозрастных остолопов не существовало, определенно, считал излишней тратой собственных сил. Кроме погибшего а-Сина, команда оставалась вполне живой и дееспособной, а потому Яньцзин не безосновательно полагал, что подобное приключение должно научить их хотя бы чему-то, кроме пустого бахвальства и невежества. Как бы там ни было, но большинство расхитителей, спасшихся из загребущих лап древних бо стараниями нерушимого трио, по итогу осознали свою испорченность и тупость, и встали на путь исправления (в основном, благодаря многочисленным нагоняям от Хо Сюсю и Цзэ Юйчэня, но все-таки). Вдумчиво изучив выуженное из воды тело а-Сина, наемник нахмурился, отключаясь от ворчания толпящихся за спиной, до нитки промокших подопечных. Вряд ли кто-то из ребят удосужился осмотреть его, сделав самый очевидный и в корне неверный вывод о причинах внезапной смерти товарища. Кроме раны на голове, едва ли случайной, Ци Хэй не без удивления обнаружил глубокий хирургический разрез, берущий свое начало от грудины и доходящий до левого плечевого сустава. Погрузив пальцы в начавшую разлагаться плоть, человек в черном издал гортанный звук, так и не обнаружив ключицы. Сдавленный возглас заставил Яньцзина отвлечься от размышлений, обращая свое пристальное внимание на застывшего любимчика Эрбая. Глаза парня были широко распахнуты, в них плескался неподдельный испуг, смешенный с отрицанием случившегося. И что-то наемнику подсказывало, что, так называемая, дружба двух юнцов выходила за рамки общепринятого понятия. Хотя, возможно, по своей глупости, те просто не подозревали об этом. - А-Сина убили? – практически беззвучно выдохнул Цзян Мудань, не имея сил отвести взгляд от распростертого на камнях тела. Принять факт смерти от несчастного случая оказалось намного проще, чем осознать собственную оплошность в выводах. А-Син всегда вызывал в нем странные чувства, вроде слепого восхищения буквально всем, что их двоих связывало. А-Син звал, Цзян-гэ безропотно шел следом. А-Син предлагал, а он соглашался буквально со всем, восторженным щенком крутясь под ногами младшего. - Да, - в отрицании очевидного Ци Хэй смысла не видел. С мальчишкой расправились быстро, но на последок решили поглумиться над трупом, причем весьма изощренным способом. Хотя всегда оставалась вероятность, что смерть а-Сина настигла случайно, а некто просто собирал коллекцию человеческих костей, что, впрочем, вряд ли соответствовало реальности. - Как? - Тебя интересует, как именно убили товарища? Или же как кто-то посмел поднять на него руку? – стерев с лица ухмылку, уточнил Яньцзин. - Как он умер? - От удара по голове тяжелым тупым предметом, - имитируя поведение киношных криминалистов, ровным тоном сообщил наемник. - Его пытали? - Без понятия. Левой ключицы нет – это все, что мне известно. - Мы нашли его в овраге за кустами, - вклинилась в разговор одна из служащих семьи Хо. – Рядом лежал окровавленный камень. Это несчастный случай. - О, юная леди напоминает мне одного любопытного книжного персонажа, - ехидно пропел господин Хэй, отворачиваясь от тела мальчишки. – Сяо Хуа любитель таких занимательных книжонок. Но я не предполагал, что подобная тупость встречается где-то помимо них. - А? - Как ты себе это представляешь? Вашему товарищу по команде захотелось стать инвалидом, он взял скальпель, удалил себе ключицу, а после случайно поскользнулся и свалился в кусты, проломив голову об неудачно подвернувшийся камень? Решила переквалифицироваться в дешевого сценариста мыльных опер? - Я… - Если идеи закончились, то предлагаю всем заткнуться, и с вещами на выход, - жестко припечатал Ци Хэй, окончательно устав от непроходимой тупости собравшихся вокруг тела а-Сина юнцов. – Все ясно? – изобразив на лице убийственно нежную улыбку, так походящую на те, которыми одаривал своих противников босс У, человек в черном быстрым шагом направился к маячившему впереди, зияющему тьмой широкому проходу. Подняв с земли а-Сина, любимчик главы У поспешил за наемником, одаривая девушку злобным взглядом. Злить единственного адекватного и, что самое главное – опытного, человека было, как минимум, не разумно. Даже будучи исключительно самонадеянным мальчишкой, Цзян Мудань вынуждено признавал: без старших они ни на что не способны, кроме набора очков неприятностей на свои пустые головы. Совесть за свою неуемную жажду власти и гордыню взыграла с новой силой. По-хорошему, им следовало сосредоточиться на поиске железного трио. Живыми или мертвыми, они заслуживали того, чтобы вернуться домой или отправиться в последний путь со всеми почестями. А в результате вся команда застряла в подземном лабиринте, петляющем в недрах высокогорного холма. Повороты и коридоры сменяли друг друга нескончаемой вереницей потайных ходов, укрытых в недрах скалы, походящей на швейцарский сыр, испещренный разнокалиберными дырочками. Одни проходы заканчивались тупиками, другие оказались закольцованы. Проходя мимо осточертевшего водопада в пятый раз, команда разразилась жалобами и упреками, вызвав на губах господина Хэя еще одну глумливую усмешку. В конце концов, он никому не давал никаких гарантий, не спеша исследуя один тоннель за другим в поисках верного пути к выходу из ловушки. Молодежь же явно желала поскорее оказаться на воле, устав от неизвестности. Впрочем, настрой команды резко изменился, стоило свернуть в широкий коридор, буквально светящийся от обилия самоцветов, украшавших его отполированные стены. Теперь Яньцзин был уверен, что нашел верную дорогу к спасению. Подземные воды указывали направление, оставляя после себя гладкие камни и известковистые отложения, о которых человек в черном узнал благодаря У Се, когда тот рассказывал о своих приключениях в поисках четверых мальчишек, укативших прямиком в Долину Смерти. Буквально за шкирку оттащив ропщущую толпу юнцов от несметных природных сокровищ, Ци Хэй парой едких комментариев и несколькими подзатыльниками выпроводил их в пропахший сыростью и плесенью коридор. Яркая вспышка на мгновение разогнала сумрак, царивший в нем, вынуждая команду нервно вздрогнуть, а особо впечатлительных ее членов истерично завопить, бросаясь наутек под язвительные подтрунивания человека в черном. Очередной пируэт судьбы, определенно, стал лучшим событием за последние несколько часов жизни господина Хэя.***
- Итак, если у кого-то есть идеи, где мы оказались, то надеюсь услышать их прямо сейчас, - потирая ушибленный лоб, проворчал Панцзы. Длинный коридор вывел железное трио на перекресток нескольких дорог, отмеченных причудливыми символами. Неожиданный забег отнял много сил, но оставаться на месте, когда вокруг сновало полчище волосатых восмилапых миниатюрных преследователей, определенно, было слишком опасно, как и тратить драгоценное время на расшифровку указателей. Впрочем, идти наугад тоже не имело смысла. Неверный выбор всегда стоил слишком дорого, чтобы совершать подобную ошибку. Стоило задуматься хотя бы над тем, куда именно их занесло, прежде чем делать следующий шаг. У Се помнил смутные образы, мелькавшие в воспоминаниях Ляо Цаньэ. Эхо пустых подземных коридоров, лязг решетки и скрежет потайного механизма, захлопнувшего ловушку за спиной неверного супруга – все сливалось в единый калейдоскоп чужих эмоций, искажающих восприятие действительности. Боль, разочарование, жажда мести – слишком много гнетущих, разрывающих душу и тело на части чувств, чтобы знать наверняка, однако среди раздражающих вспышек оставалось нечто, контролирующее сознание госпожи Ляо, не давая ей соскользнуть в пучину безысходности – тьма, свившая кокон в подрагивающем горле. - Тяньчжэнь? – бас подрывника ударил по ушам, вырывая босса У из плена наваждения. С некоторым усилием разжав судорожно стискивающие воротник куртки пальцы, светлый ум Железного Треугольника указал на один из боковых проходов, сглатывая противную приторно-сладкую горечь – нелепое сочетание, вызывающее тошноту. - Накрыло? – сочувственно прищелкнул языком Юэбань, наблюдая за выражением лица лучшего друга. Пока длился их небольшой забег в поисках спасения от необычных хранителей этого места, его самого успело посетить весьма реалистичное видение, послужившее причиной появления внушительной шишки на лбу господина Пана. И это не считая противного сладковато-металлического тошнотворного привкуса, поселившегося на покрытом маслянистой пленочкой языке – отвратительное ощущение, нервирующее своей навязчивостью. - Накрыло? – Цилин вскинул бровь, вопросительно поглядывая на подрывника. Смутно знакомое слово вызывало чувство неясной тревоги. «Накрыло» – так говорил Бэй Тоу, возомнивший себя хозяином воина, так говорили те люди, что накачали его наркотиками, заставив забыть У Се, так сказал Панцзы, явно подразумевая нечто иное, беспокоящее своей неизвестностью. - Айя, Сяогэ, мы же не наркоманы, в самом деле! – напряженно хохотнул пузо и душа Железного Треугольника, старательно отводя глаза. – Ладно, - сдался он под немигающим взглядом Чжана, поочередно тыкая пальцем в себя и У Се, словно этот нехитрый жест мог объяснить происходящее лучше слов. – Думаю, я окажусь прав, если скажу, что меня и Тяньчжэня никак не отпустят те воспоминания, что нам пришлось пережить. Они просто бесконтрольно возникают в голове вновь и вновь, как стоп-кадр на заевшем диске. Понимаешь? - У Се? – впечатленным откровением Сяогэ себя не чувствовал, но предчувствие опасности значительно усилилось, назойливо вибрируя под кожей. - Ммм, что-то вроде, - кивнул босс У. – Не представляю, куда ведут все эти тоннели, но второй слева стал последним путем для мужа Ляо Цаньэ. Символ. Я уже видел нечто подобное. Сяогэ, знаешь, что он означает? Похоже на аштамангалу*(1). - Не совсем, - чуть помедлив, возразил Цилин, прослеживая пальцами угловатые линии символа. – Это печать вань*(2). - Свастика? – нахмурился Панцзы. - Вода и озеро, - пояснил Сяогэ, переходя к похожему знаку над входом в соседний коридор. – Вода и гром. Земля и вода. Озеро и вода. Ветер и вода. Вода и гора. Вода и ветер. Озеро и небо. - Все связаны со стихией воды? – задумчиво пробормотал У Се. – Интересная система. Шифр из идеограмм на основе системы триграмм… - Это как-то связано с Пределом? – по-деловому осведомился подрывник. - Разный наклон печати указывает на связь с определенной триграммой, верно? - Да. - И указывает на направление, так? - Да. - И образует восемь гексаграмм. Шестидесятую, третью, седьмую, сорок седьмую, пятьдесят девятую, тридцать девятую, сорок восьмую и сорок третью *(3). Я прав? - Прав, - под одобрительный вздох Панцзы подтвердил догадку потомственного расхитителя Цилин. Наблюдать за тем, как У Се находит правильные ответы, опираясь на жалкие крохи информации и задавая верные вопросы, для воина было чем-то сродни эстетическому наслаждению от величайшего и прекраснейшего произведения искусства. Ни одно древнее сокровище не вызывало в его душе подобных эмоций. Старые знакомые железного трио во главе с Чжан Жишанем не лгали, говоря о том, насколько глубоко наследник семьи У увяз в тайных знаниях клана Чжан. - Значит, выход на юге, - обозначил свой выбор У Се, делая первый шаг к одному из арочных проемов, в тайне надеясь, что не ошибся с выводами, и Сяогэ не станет останавливать его, указывая на очевидную оплошность. Впрочем, задетую гордость босс У не считал обоснованным поводом для потакания собственным въевшимся в разум и плоть замашкам. Здесь и сейчас он не был один на один с возникшей проблемой, рядом находились те, кто с готовностью бы пришли на помощь, стоило лишь позвать. И привычка принимать все решения в одиночку сильно усложняла жизнь в последнее время. - Ммм... - Со стороны это выглядит странно – говорю прямо, - ворчливо отозвался Юэбань, с опаской заглядывая в пропахшую сыростью и плесенью тьму. – Звучит тоже. Что, черт возьми, происходит? - Озеро и небо соответствуют сорок третьей гексаграмме Ицзин – гуай, - стараясь не отставать от Цилина, пояснил потомственный расхититель, оборачиваясь на грузно топающего позади друга. – Небо указано лишь раз, а, значит, положение печати вань соотносится с южной стороной света согласно системе восьми триграмм Фуси. - Тяньчжэнь, ты и раньше использовал триграммы, чтобы запутать старую змеюку Хо, но это не объясняет… - Помнишь ту ловушку клана Чжан, где я оказался с Яньцзином, Ли Цу и Ван Мэном? - Ту, где ты едва не помер, спасая Ван Мэна от яда хэймао? – напряженно уточнил Панцзы. – Помню! - Чтобы попасть в нее, мне пришлось изучить не только принципы взаимосвязей в системе Ицзин, но и проникнуть в архив клана Чжан. - Одно из их тайных знаний, - презрительно скривился подрывник. – Сяогэ, к тебе это не относится, - поймав на себе нечитаемый взгляд, покачал головой он. – Однако твоя семейка реально отмороженная. Удивлен, что великий клан Чжан просуществовал так долго. Рассадник долгоживущих, погрязших в гребаных тайнах паразитов. Да у меня тараканы вызывают больше уважения! – в сердцах сплюнув на грязный пол, вспылил господин Пан. - Зато я узнал, почему те, кто связан с цилинем и Пределом, считаются проклятыми. Не все в клане Чжан страдают эпизодической амнезией. Многие даже не представляют, какого разом лишиться всех своих воспоминаний. Хотя Сяогэ и полукровка, но, исходя из того, что мне удалось выяснить, он истинный Чжан. Не такой, как его чистокровные родственники. Его связь с Пределом и божественным зверем намного сильнее, отсюда частые провалы в памяти. - Ты знаешь? – слушая болтовню любимого человека, старательно обелявшего его, Сяогэ никак не мог отделаться от странного чувства: У Се знал о нем многое, храня воспоминания и боль, стершиеся из памяти самого воина и не восстановившиеся по сей день. Причина постоянных амнезий – проклятие, связанное с Небесным даром, полученным первым из Чжанов, прознавшим о существовании Предела. - Да. И тебе больше не стоит беспокоиться об этом, Сяогэ, - улыбка тронула губы босса У. – Все небесные дары уничтожены. Единственное, что осталось – бронзовый колокольчик. Он надежно спрятан. Никто не станет искать его. Но, возможно, однажды тебе самому захочется воспользоваться им. - Зачем? – резко остановившись, Чжан повернулся к своему сокровищу, заглядывая в сосредоточенное лицо. Даже зная о существовании бронзового колокольчика, умиротворяющего душу и разум, он не пожелал воспользоваться им, чтобы облегчить собственное пребывание за Вратами. Помнить того, кто стал связью с этим миром, пусть и было порой мучительно больно, но казалось правильным и желанным. - Однажды, Сяогэ, я хочу, чтобы ты забыл о нас и прожил долгую счастливую жизнь. - Нет, - прозвучало холодно. Цилин сам вздрогнул от собственного голоса, подсознательно ища страх или неприязнь в карие глазах напротив, но увидел в них лишь растерянность и непонимание. – Я не хочу забывать. - Сяогэ, - У Се почувствовал боль в нижней губе, поспешно разжимая впившиеся в нее зубы. Остаться в памяти Сяогэ, что могло быть лучше, кроме возможности дать тому избавление от новой порции ничем не заслуженных страданий. – Возможно, придет время, когда ты изменишь свое решение. - Нет. - Бронзовый колокольчик может стереть те воспоминания, что причиняют боль. Ты знал об этом? Не все, только самые болезненные или… - Нет. - Тогда нет смысла говорить об этом, верно? – постаравшись придать словам пренебрежительности, передернул плечами потомственный расхититель. – Продолжим поиски выхода. - Мы словно ходим по кругу! Панцзы без преувеличения казалось, что воздух вокруг друзей искрит и потрескивает от напряжения. Оба мужчины походили на упершихся в невидимую преграду баранов. С одной стороны, подрывник поддерживал наследника семьи У – Сяогэ заслуживал счастья в мире, где их однажды не станет. С другой, Цилин имел право выбора, да и вряд ли человеку, столько раз остававшемуся с пустотой вместо воспоминаний, придет в голову добровольно расстаться с ними, даже с самыми болезненными и тяжелыми. - Впереди что-то есть. Круто отклонившись в сторону, тоннель уперся в просторную пещеру, простирающуюся над пропастью. - Тихо, - приложив палец к губам, Чжан прислушался, улавливая едва различимый шорох, доносящийся откуда-то сверху. – Там, - луч фонарика вскользь прошелся по высокому потолку, высвечивая слившиеся в сплошную массу наросты, отчетливо напоминающие вытянутые на подобии трубочек осиные гнезда размером с кулак ребенка. - Что это? Наросты завибрировали, создавая знакомый звук разгулявшегося в скалах ветра, переплетавшийся с мелодичным перезвоном колокольчиков. Шуршание усилилось, эхом отражаясь от сверкающих в отблесках желтоватого света самоцветов. - Твою мать, - сквозь стиснутые зубы выдохнул Панцзы, мгновением позже получая исчерпывающий ответ на свой так некстати сорвавшийся с языка вопрос. То, что совсем недавно казалось серебристым ажурным напылением, дрогнуло, проседая под весом бесчисленного потока мохнатых темно-коричневых с красноватым оттенком миниатюрных существ, чьи брюшки пестрили разлитыми темными пятнами, несущих на своих спинах попавшую в прочную сеть умерщвленную жертву. - Никого не напоминает? – понизив голос до едва различимого шепота, У Се указал на худощавого парнишку, оплетенного полупрозрачным коконом из тончайших паутинок. - Тот проныра, что крутился возле нас в деревне, - практически беззвучно ахнул подрывник, опознавая в жертве назойливого пацана, по словам старосты приехавшего в Мэйлин за пару суток до команды Цзюмэнь вместе с группой заблудившихся в горах туристов, а после оставшегося в грозовой деревне, сославшись на вывихнутую в походе лодыжку. - Он вооружен. - Шэнбяо? – брови Панцзы поползли вверх, стоило обратить внимание на веревку с дротиком на конце, обмотанную вокруг шеи парня. – Он что, придушил сам себя? - Упал, - возразил Сяогэ, - и сломал позвоночник. - Это погребные пауки*(4). Покидать укрытие до завершения торжественного шествия маленьких хранителей холма, было сродни настойчивому засовыванию головы в пасть голодному разозленному тигру. - У нас будет немного времени, пока они займутся поеданием своей добычи, - после небольшой паузы, вместившей в себя самые отборные и смачные ругательства в исполнении подрывника, высказываемые в полголоса, продолжил босс У. - Айя, Тяньчжэнь, ты видел ту гигантскую пропасть? – всплеснул руками пузо и душа Железного Треугольника. – Как мы переберемся через нее? - Магнитные плиты. - Айя, Сяогэ, начитался книжек о путешествии к центру Земли? Пещера содрогнулась. С потолка осыпалась копившаяся столетиями пыль вперемешку с каменной крошкой и тушками погибших пауков. Плавно балансируя в воздухе над провалом, из клубящегося туманного сумрака поднялось несколько скругленных вытянутых осколков скалы, достаточно громоздких для того, чтобы вместить одного человека. С грохотом пришвартовавшись к краю обрыва, камни остановились, покачиваясь на невидимых волнах. Ухмыльнувшись обиженно фыркнувшему другу, Цилин стряхнул с пальцев липкую грязь, показательно неспешно вытащив их из углубления в стене. Взломанная защита потайного механизма мелкой крошкой лежала у ног воина, решившего не размениваться на гуманные способы получения доступа к секретному рычагу. - Воздушное плавание? Умно, - хмыкнул Панцзы. Еще несколько лет назад Сяогэ, определенно, не позволил бы себе подобную выходку, действуя точно, быстро и четко, словно запрограммированный на вскрытие гробниц робот. Но спустя десятки опасных приключений, пару тройку совместных попоек и несколько лет проживания под одной крышей все изменилось: Чжан оказался тем еще озорным мальчишкой, порой дающим фору даже господину Пану и боссу У. - В среднем погребным паукам требуется около восьми с половиной минут на поедание жертвы. Но у нас не будет и пяти. Здесь больше тридцати сотен особей, а, значит, процесс поедания сократится по времени. - Айя, Тяньчжэнь, избавь меня от подробностей, - простонал Юэбань, скривив губы в сардонической усмешке. – Серьезно, профессор У, не будь занудой. Отрывай свою задницу и пробуй! - Сейчас! – дернув мужчин на себя, Цилин выскочил из укрытия, увлекая опешивших расхитителей к маячившему в полутора чжанах обрыву. Времени на раздумья и сомнения у них не было. Что бы там ни говорил подрывник, но они оба знали, что У Се прав. Жизни нерушимого трио зависели от командной работы и разумной спешки. Осколки скалы, зависшие в воздухе, мерно вибрировали под ногами беглецов, посылая волны дрожи по телу. Огромные намагниченные булыжники ощущались горячими и немного влажными. Чуть наклонившись вперед, словно парусная лодка под порывом ветра, камни отчалили от «пристани», плавно набирая скорость. У Се чувствовал себя героем приключенческих романов Жюля Верна, цепляясь за выступы и неровности плиты в попытке сохранить равновесие и не перевернуться, но при этом совершенно не чувствовал страха перед неизвестностью и высотой. Новое приключение по-своему было увлекательным, притягивающим своей новизной. Ляо, определенно, отличались от бесчисленных правителей, чиновников, военных и других загадочных исторических личностей творческим подходом к созданию ловушек и средств передвижения по воздушному пространству. - Осторожно! Встрепенувшись от захватывающих дух впечатлений, босс У попытался накренить булыжник, чтобы оттолкнуть друга с пути несущихся навстречу осколков, едва не рухнув в пропасть. От столкновения с внезапным препятствием плита, на которой восседал Панцзы, отклонилась, заваливаясь назад и медленно опрокидываясь, оставляя подрывника висеть на вытянутых руках над разверзшейся внизу бездной. Еще один удар, пришедшийся по выступающему краю камня, выбил из него мелкую крошку, осыпавшуюся за отворот куртки натужно пыхтящего господина Пана. Новый толчок сотряс ненадежную опору, заставив вращаться и сталкиваться с более мелкими осколками, разлетающимися в разные стороны со скоростью пуль, выпущенных автоматной очередью и рикошетом бьющих по плитам У Се и Сяогэ. От удара по носу «воздушное судно» сделало кульбит, позволяя вцепившемуся в него мертвой хваткой подрывнику распластаться по шершавой поверхности. Рывок заставил Юэбаня непроизвольно разжать пальцы, оцарапывая их в кровь. Знакомый, едва уловимый аромат мускуса с цитрусовыми нотками смешивался с ментолом, окутывая со всех сторон. Судорожно ухватившись за сильные руки, буквально удерживающие его над бездной, Панцзы отрешенно наблюдал, как плита, что совсем недавно казалась достаточно безопасной для небольшого заплыва по воздуху, на глазах превращалась в щебенку, атакованная градом осколков. Окрик Цилина подействовал на пузо и душу Железного Треугольника отрезвляюще, побуждая подтянуться на заметно дрожащих руках, сталкиваясь лбами с У Се. - От столкновения плиты разогреваются и притягивают к себе новые осколки, - скороговоркой пояснил босс У. Только сейчас Ван заметил, что оба его друга держатся за руки, не позволяя булыжникам отдалиться. Куртка потомственного расхитителя служила своеобразным барьером, предотвращающим столкновение камней, вызвавшим бы еще большую неразбериху. - Гребаные звездные войны, - сквозь зубы прошипел Юэбань, осторожно придвигаясь ближе к У Се. - Я переберусь к Сяогэ, - уловив усилившуюся вибрацию, тянущую плиту вниз, босс У подтолкнул вскинувшегося было с возражениями подрывника ближе к центру. – Не отпускай наши руки, - посоветовал он, ловко перебираясь за спину напряженно всматривающемуся в сумрак Чжану. - Как на прогулке в детском саду, - недовольно буркнул в ответ Панцзы, сжимая кровоточащие пальцы на предплечьях друзей. Чувство благодарности переполняло, но бросаться к двум самым неординарным и дорогим людям с объятиями подрывник не спешил, довольствуясь простым держанием за руки. - Мы на месте, - значительно усилив хватку на запястье Юэбаня, воин крепче ухватился за край плиты, призывая послушно следующего указаниям У Се обхватить себя за талию. Удар о «пристань» не заставил себя ждать, сотрясая булыжники и прижавшихся к ним людей. – Идем, - спрыгнув с насиженного места, Цилин бесцеремонно сдернул на площадку синхронно вскрикнувших расхитителей, немигающим взглядом провожая рухнувшие в пропасть средства передвижения. - Где мы? – босс У покрутил головой в поисках подсказок, обхватывая себя за плечи. Промозглый воздух оседал на обнаженной коже рук и тонкой ткани футболки, вызывая мелкую дрожь. Оставшись без спланировавшей в провал следом за плитами утепленной куртки и исходящего от разогретых камней тепла, светлый ум Железного Треугольника никак не мог перестать стучать зубами, зябко ежась и стараясь согреться от собственных ледяных пальцев, до синяков впивающихся в беззащитную плоть. Вздрогнув от неожиданности, когда мягкая теплая ткань коснулась покрывшейся мурашками кожи, У Се обернулся, встречаясь глазами с темными глазами Чжана. Синяя толстовка, заботливо накинутая ему на плечи, приятно согревала. Знакомая тяжесть, пропахшая хвоей, давила, создавая ощущение уюта. Благодарно завернувшись в кожаную куртку Панцзы, наследник семьи У позволил себе прикрыть глаза и сделать глубокий вдох, прежде чем улыбнуться внимательно следящим за его реакцией мужчинам. - Айя, Тяньчжэнь, не смотри на нас так, словно увидел божеств, - хохотнул Ван Юэбань, ободряюще похлопав друга по спине. – Ни я, ни Сяогэ не желаем видеть тебя на больничной койке с соплями, жаром и воспалением легких. Какие будут идеи, профессор У? – беззлобно поддразнил он задохнувшегося от возмущения расхитителя. - Как всегда. - Самый лучший план – его отсутствие. Идем дальше в надежде найти выход – мне нравится. Сяогэ? - Идем, - согласно кивнул на предложение подрывника Чжан. Раньше воин никогда не позволял себе халатно относиться к спуску под землю, всегда имея в запасе несколько планов, но приключения в составе Железного Треугольника научили его обходиться без них, действуя по ситуации, что, в целом, стало весьма интересным опытом, перешедшим в привычку. Никакой, даже самый выверенный план не давал гарантий на успех, зато зачастую приводил к самым непредсказуемым последствиям. Без плана непредвиденных ситуаций становилось в разы больше, зато вариантов их разрешений тоже, по итогу, оказывалась масса. До знакомства с У Се и Панцзы он просто не замечал очевидного, и только. - Изумрудный город какой-то, - с горящими в предвкушении приятного бонуса в виде горсти самоцветов, буквально устилавших пол, потолок и стены коридора, глазами присвистнул пузо и душа Железного Треугольника. - Тебе храбрость, мозг или сердце? – не остался в долгу потомственный расхититель. - Мне – домой, - фыркнул в ответ господин Пан, ссыпая в карман ветровки пестрящую россыпь угловатых камней. - Шум воды, - прервав шуточный спор, Цилин кивком головы указал на боковой проем, уходящий немного в сторону от основной ветви тоннеля. - Триграмма кань*(5), - ноготь У Се зацепился за выдолбленные в камне черты яо: две разорванные сверху и снизу, и одну сплошную в центре. – Западное направление. Сюнь*(6) – юго-запад, - очертив пальцами символ рядом с соседним проходом, задумчиво продолжил он. – И, наконец, триграмма гэнь*(7), то есть движение на северо-запад. - В чем смысл? – Панцзы чувствовал себя сбитым с толку, и напряженное молчание друзей лишь усиливало нервозность. – Ау, я все еще здесь! - Если выберем юго-западное направление, что, согласно системе триграмм Фуси, соответствует правильному круговому расположению триграмм, то проникнем в тайны этого места и будем вынуждены покориться им. Если решим пойти на северо-запад, то грубо нарушим естественный порядок триграмм и столкнемся с препятствием, которое потребует от нас сосредоточиться на главном и единственно важном. Двигаться по западному коридору, все равно, что сделать выбор в пользу надписи на камне под грифом «пойдешь налево – голову потеряешь». - Другими словами за соседним поворотом нас поджидает смертельная опасность, - подвел итог Панцзы, одаривая босса У выразительным взглядом, ясно говорящим о том, куда подрывник был решительно готов отправиться в компании переглянувшихся расхитителей. - Да, - чуть помедлив, подтвердил догадку Юэбаня воин. - О, позвольте, на этот раз, старине Вану сделать правильный выбор. Вы оба слишком сосредоточены, а, значит, коридор справа от вас нам не подходит. Мы все находимся глубоко в заднице, так куда нам пытаться проникнуть в нее еще глубже. Поэтому нет смысла идти прямо. Остается поступить так, как всегда поступает Железный Треугольник – сунуть голову в петлю и найти гребанный выход из глубин зада, чтобы, наконец, расслабиться. - Панцзы, твои рассуждения…, - Цилин замолчал, обдумывая дальнейшие слова, но был прерван едва сдерживаемым фырканьем: в глазах У Се стремительно разгорался плутовской огонек, настолько же бесшабашный, как и тот, что плясал на дне глаз подрывника. – В них есть смысл, - сдавшись на милость фонтанирующим неуемной энергией двум самым дорогим и шкодливым людям в своей жизни, Чжан коротко хмыкнул, показательно закатывая глаза в стремлении спрятать озорные искорки, вспыхивающие в них. - Тогда решено! – ободрено хлопнул ладонью по бедру Панцзы, первым делая шаг в выбранном направлении. Бродить по укутанным мистическими тайнами и скрытыми опасностями тоннелям в компании друзей – пожалуй, пузо и душа Железного Треугольника не желал ничего иного, пока они оставались рядом, разделяя на троих новое увлекательное, сопряженное с риском и многочисленными секретами приключение. - Ловушка, - поймав увлекшегося подрывника за воротник ветровки, Сяогэ осторожно приблизился к небольшому выступу, одним точным ударом деактивируя потайной механизм: взвившиеся в воздух короткие дротики с лязгающим звоном осыпались к ногам воина из клана Чжан. - Куда дальше, господин Пан? – позволив своему голосу звучать лукаво, прищурившись, осведомился У Се, останавливаясь на очередном перекрестке четырех дорог. - Чертовы Ляо, - с деланным возмущением цыкнул Панцзы. – Делаю ставку на юго-восточное направление, - поразмыслив, заключил он. Цилин хмыкнул, с интересом поглядывая на друга, чей выбор основывался исключительно на обуревавших того эмоциях. Четыре триграммы, используемые родом Ляо для обозначения коридоров, были сродни изощренной насмешке, не имея ничего общего с их традиционными значениями или с сутью Предела. Зато подрывник, обладая весьма поверхностными знаниями о нем и едва ли более обширными познаниями о системе Ицзин в целом, прекрасно справлялся с поставленной задачей, поразительно хорошо ориентируясь в лабиринте благодаря своей экспансивной натуре. - Тогда, полагаю, на следующем перекрестке мы пойдем на северо-восток? - Айя, профессор У, с чего такие поспешные выводы? - Кажется, я понял схему, - пожал плечами У Се. – Мы практически спустились к подножию горы. Над тайным проходом, который мы обнаружили в скале, была надпись. Один из иероглифов в ее составе – шань*(8). Мы шли на северо-запад, пока не достигли первого перекрестка, где, основываясь на составляющих гексаграммы гуай, выбрали южное направление. Затем повернули на юго-восток. Подумай сам, гора, небо, вода и ветер. Порядок направлений не соответствует ни прямому круговому порядку триграмм, ни обратному. Значит, суть в другом, как и в случае с портретами. Это своего рода идеограмма. Шифр. Если предположить, что символы в портретной галерее рода Ляо – зашифрованное сообщение, указывающее на цикличность некоторых событий, предсказанных духами, то… - Дорога в грозовую деревню лежит через грозовые ворота, - понятливо протянул Панцзы. – Думаешь, следующей триграммой будет чжэнь*(9)? - Вероятно. - Сяо-го*(10). - Переразвитие малого, - кивнул босс У. – Возможны дела малых, невозможны дела великих. Не следует подниматься, следует спускаться. Тогда будет великое счастье, - знакомая цитата сорвалась с губ раньше, чем он осознал, с содроганием вспоминая ее значение. Разочарования и так постоянно преследовали его, чтобы сталкиваться с ними по воле проклятого холма. - Сочетание гор и грома – указание на грозовую деревню, укрытую в горах. Что-то типа того, а, Сяогэ? - Да. Впереди кто-то есть. Смутные голоса, эхом отражающееся от каменных стен лабиринта, достигали ушей Чжана, стремительно приближаясь, пробуждая мирно дремлющую на задворках сознания звериную сущность. Громкий топот оглушал, слепящий свет ударил по глазам, вынуждая воина настороженно замереть, закрывая собой напряженно застывших У Се и Панцзы. За пронзительным воплем последовал удар, пришедшийся сбоку, а за ним надсадный, захлебывающийся стон, стоило не шелохнувшемуся Цилину выбросить руку вперед, отправляя нападавшего в непродолжительный полет. Озадаченно моргнув пару раз, позволяя глазам привыкнуть к чересчур яркому свету, переливающемуся в природных изломах усыпавших все доступное пространство самоцветов, Сяогэ перевел взгляд на распростертое на полу тело, не без удивления опознавая в нем одного из молодых расхитителей из семьи У. - Ну, привет, - встав перед в одночасье утратившей боевой запал командой, босс У криво усмехнулся, встречаясь глазами с ехидно ухмыляющимся в ответ Ци Хэем. _____________________________________________________________ Комментарий к 71 главе: В последнее время нас часто спрашивают, по какому принципу мы выбираем эпиграф к главе. Да, изначально, когда над проектом трудились только РМ и МР, мы делали выбор, основываясь на сюжете предстоящей части, чтобы прочувствовать атмосферу. Сейчас нас целый авторский коллектив, и у каждого автора есть своя музыкальная тема, способствующая поиску вдохновения. Поэтому в настоящее время выбор делается в пользу того трека, под который писался самый эмоциональный или самый остросюжетный элемент текста. И далеко не всегда песня соответствует происходящему, потому как мы все разные, слушаем разную музыку и получаем вдохновение из разных музыкальных источников. Если же говорить о главе, то мы постарались сделать ее более интересной и динамичной, при этом не забыв уделить особое внимание мыслям, чувствам и взаимоотношениям железного трио. Авторы довольны проделанной работой, поэтому надеются, что и уважаемым читателям понравится новая глава нашего творчества. Примечания: 1. Ашатамангала – священный набор из Восьми Благих Эмблем, характерных для индуизма, буддизма и джайнизма. Тибетские буддисты используют особый набор из восьми Благих Эмблем в религиозном искусстве и украшении жилых домов. Существует несколько основных порядков Благих Эмблем в зависимости от религиозного направления и трактовки: Зонт (защита), Золотые рыбки (благость), Сосуд сокровищ (здоровье, долголетие, богатство, процветание, мудрость), Лотос (изначальная чистота), Раковина (звук дхармы), Бесконечный узел (окончательное единство всего), Победоносное знамя (победа на четырьмя марами, т.е. препятствиями на пути просветления), Колесо учения/закона (путь, ведущий к прекращению стаданий). Вместо Колеса в непальском буддизме используется тантрический символ – Мухобойка. В джайнизме у дигамбаров (нагих, нищих аскетов) Восемь Благих Эмблем состоят из трех традиционных символов (Зонт, Знамя, Сосуд) и пяти измененных (Калаша – ритуальный металлический горшок, Мухобойка, Зеркало, Веер и Стул). 2. Печать вань или вань (万 [wàn]), то есть мириада – в культуре древнего Китая иероглиф 万 [wàn] был созвучен со свастикой, которая появилась еще во времена неолита. Согласно одному мнению она символизировала тогда гром и воду, а согласно другому – астрологическое явление. С появление конфуцианства и буддизма у свастики появились новые значения. Так свастика стала символом счастья в буддизме, а в конфуцианстве и ряде других религий в одном из своих значений символизирует слияние двух противоположных принципов – жизни и смерти. Существуют два вида свастики: правосторонний и левосторонний. В Китае и буддизме, в частности, отдают предпочтение второму. Так на современных картах стран дальнего Востока свастикой обозначают месторасположение буддийских храмов. В Китае свастику можно встретить повсеместно (на предметах искусства и религиозных предметах, и даже в быту), поскольку здесь «солярный круг» – благоприятный, благожелательный символ, не имеющий ничего общего с нацизмом и фашистской Германией. Например, в культуре мацзяяо (馬傢窰 [mǎjiāyo], неолитическая культура IV-III тыс. до н.э., на территории современного Китая преимущественно в верховьях бассейна Хуанхэ) символ «卍» обозначался этимологическим иероглифом 巫 [wū] – шаман, колдун – и был связан с солярным символом (ян), который сосуществует зачастую с водными символами (инь) в едином узоре. Знаменитый китайский монах, ученый, философ и путешественник Сюаньцзан использовал для обозначения свастики иероглиф 德 [dé] – добродетель. Тем, кто закрепил за символом «卍» звучание万 [wàn] была императрица У Цзэтянь. 3. Каждую гексаграмму можно считать состоящей из двух триграмм и анализировать её согласно взаимодействию этих составляющих. Нижняя триграмма характеризует внутренний мир, наступающее, созидающее, а верхняя – внешний мир, отступающее, разрушающее. 3 гексаграмма – Чжунь 屯 zhūn – вода и гром – Начальная трудность 7 гексаграмма – Ши 師 shī – земля и вода – Войско 39 гексаграмма – Цзянь 蹇 jiǎn – вода и гора – Препятствие 43 гексаграмма – Гуай 夬 guài – водоем и небо – Выход 47 гексаграмма – Кунь 困 kùn – водоем и вода – Истощение 48 гексаграмма – Цзин 井 jǐng – вода и ветер – Колодец 59 гексаграмма – Хуань 渙 huàn – ветер и вода – Разлив 60 гексаграмма – Цзе 節 jié – вода и водоем (озеро) – Ограничение P.S.: 43 гексаграмма гуай состоит из верхней триграммы – Водоем/Озеро, и нижней – Небо, и выражается в словах: поднимешься до царского двора, правдиво возглашай; если и будет опасность, то говори от своего города; не благоприятно браться за оружие, благоприятно иметь, куда выступить. Иными словами, это время для принятия решений и четких, решительных действий в соответствии с намеченной целью, когда скрытое становится явным, а внутренняя сила проявляется во внешнем мире, позволяя смело преодолеть любые препятствия. 4. Погребные пауки или Segestria florentina Rossi – семейство пауков, принадлежащих классу Арханиды. Размер туловища погребных пауков в среднем составляет 1 см. Они имеют три пары глаз по бокам головы, веретенообразное брюшко с темными пятнами, головогрудь, окрашенную в темный цвет с примесью коричневого или красного оттенка. Предпочитают селиться в погребах, подвалах, трещинах стен, на деревьях (преимущественно в коре или дуплах) в лесах или расщелинах в скалах. Строят гнезда в виде длинных трубочек. По обоим концам трубочки паук растягивает свои сети для ловли насекомых, от них внутрь трубочки подходят сигнальные паутинки. Когда жертва попала в сеть, паук выбегает из своего гнезда, хватает жертву и уносит ее в гнездо, где поедает. Погребные пауки представляют большую опасность для человека, так как обладают очень сильным ядом, который можно сравнить с ядом скорпиона. У укушенных людей могут возникать судороги, сокращения мышц, потеря ориентации, головокружения, тошнота и рвота, повышение температуры. Большая концентрация яда может привести к летальному исходу. Так, например, мышь после укуса погибает в течение 2 минут. 5. Триграмма кань (坎 [kǎn]) – одна из триграмм Ицзина, символизирующая Воду. В системе Фуси (ранее небо) задает западное направление, в системе Вэнь-вана (позднее небо) – северное. Так же в системе Ицзин иероглиф 坎 [kǎn] обозначает 29 гексаграмму – «Опасность». Однако известные декларации о расшифровке порядка триграмм и гексаграмм по Вэнь-вану научная общественность не приняла, поскольку сам порядок не совпадает с круговым расположением триграмм по Вэнь-вану, а оно в свою очередь не совпадает с алгоритмом перехода триграмм по Вэнь-вану. В то время как порядок триграмм Фуси совпадает с круговым расположением триграмм по Фуси. Поэтому авторы используют трактовку триграмм и гексаграмм по системе Фуси – Багуа Фуси. Кроме того, именно система Фу Си соотносится с Великим Пределом. 6. Триграмма сюнь/сунь (巽 [xùn, sùn]) – одна из триграмм Ицзина, символизирующая Ветер. В системе Фуси соответствует юго-западному направлению, в системе Вэнь-вана – юго-восточному. Так же в системе Ицзин иероглиф 巽 [xùn, sùn] обозначает 57 гексаграмму – «Проникновение». 7. Триграмма гэнь (艮 [gèn]) – одна из триграмм Ицзина, символизирующая Гору. В системе Фуси соответствует северо-западному направлению, в системе Вэнь-вана – северо-восточному. Так же в системе Ицзин иероглиф 艮 [gèn] обозначает 52 гексаграмму – «Сосредоточенность». 8. Иероглиф 山 [shān] – шань, то есть «гора», «холм», «могильный холм», «боковая стена здания» и «рама для шелковичных червей». И, что самое главное, иероглиф 山 [shān] согласно схеме багуа Фуси соотносится с триграммой гэнь (艮 [gèn]). 9. Триграмма чжэнь (離 [zhèn]) – одна из триграмм Ицзина, символизирующая Гром. В системе Фуси соответствует северо-восточному направлению, в системе Вэнь-вана – восточному. Так же в системе Ицзин иероглиф 離 [zhèn] обозначает 51 гексаграмму – «Молния» или «Возбуждение». 10. Гексаграмма сяо-го 小過 [xiǎoguò] – 62 гексаграмма Ицзина – «Переразвитие малого», состоит из верхней триграммы – чжэнь, и нижней –гэнь, то есть Грома и Горы. Ее суть выражается в словах: свершение, благоприятна стойкость; возможны дела малых, невозможны дела великих; от летящей птицы остается лишь голос ее; не следует подниматься, следует опускаться, тогда будет великое счастье. Так же читается, что сяо-го символизирует разочарование в том или тех, кого человек любит, при этом унижая себя и разменивая по мелочам. Другими словами, сяо-го используется для обозначения переходного периода, когда не следует демонстрировать свою силу в чем-либо или навязывать волю, действуя осторожно, незаметно, приспосабливаясь к временным обстоятельствам и сосредотачиваясь на незначительных деталях. P.S.: однако хотим отметить, что едва ли придерживаемся традиционной символики триграмм и гексаграмм Книги Перемен, по большей части интерпретируя их максимально просто, что не забываем отражать в тексте, отмечая нестандартность подхода семьи Ляо к их использованию. Тем не менее, в каждой китайской семье обязательно есть Книга Перемен, по которой жители Поднебесной зачастую гадают с самыми различными целями. Например, биржевой брокер вполне может спросить совета у книги, как ему поступить с покупкой или продажей ценных бумаг, и вообще стоит ли совершать сделку или лучше немного подождать. ---------- С уважением к читателям, Pushok Mandarin и Mandarinoviy Pushistic ---------- С уважением к читателям, Сюньлу ---------- С уважением к читателям, Хико Сэйдзюро и Изабелль ---------- С уважением к читателям, Енот и Панда