Когда никто не видел

Ограбление монетного двора Испании шло медленно, но продуктивно. Команда трудилась сутками, печатая деньги на станках. Никто даже не заметил, как быстро они стали чем то целым, чем то, напоминающим семью. "Преступники, воры, убийцы"- сколько ярлыков было повешено на каждого из них. Но никто не хотел узнать как сложно приходилось им самим. В душе каждый из команды понимал: ему нечего терять. Поэтому они искренне верили в то, что получив свои деньги, они смогут убежать от прошлого, начать новую жизнь. Профессор рассказал им всë необходимое, чтобы ограбление прошло идеально. Казалось, что может пойти не так, если за дело берутся 8 профессиональных воров и один гениальный стратег. И возможно все и прошло бы идеально, если бы кое кто не нарушил главное правило: не влюбляться в коллегу. Многие подумают, что из за чувств ничего страшного случиться не может, и возможно они правы. Но не тогда, когда ты командуешь операцией внутри здания. Особенно если ты психопат - нарциссист с манией величия и отсутствием эмпатии. Но кто же знал, что такой бесчувственный и жестокий человек, как Берлин сможет полюбить всем своим сердцем, а такая упрямая и своенравная бунтарка, как Найроби будет таять от любых его прикосновений. Да, они нарушили главное правило. Плевать. Ведь их никто не видел. *** 5 дней назад. За окном из стороны в сторону покачивались деревья. Только луна освещала небольшую комнату Найроби. Девушка взглянула на часы - полночь. Она накинула тонкий шëлковый халатик и вышла, прикрыв за собой дверь. Как выяснилось, девушка направлялась в комнату к Профессору, чтобы соблазнить его. Но по воле судьбы Найроби так и не дошла до него, открыв соседнюю дверь. Какое удивлëнное лицо было у Берлина, когда к нему ворвалась полуголая напарница. Но кто сказал, что Берлин не любит сюрпризы? Из за темноты Найроби не сразу разобрала, что перед ней появился не Профессор, по правде говоря она вообще не разобрала этого. Подойдя к мужчине в халате, она приложила палец к его губам. -Не говори ничего, просто молчи. Я все сделаю сама. Найроби толкнула мужчину на кровать и села сверху. Девушка медленно опустила ткань халата, оголив одно плечо, а за тем и второе. Берлин бы с удовольствием дал ей продолжить начатое, уж слишком давно он мечтает овладеть этой сучкой. Каждая двусмысленная фраза в её сторону обходится ему яростным взглядом и язвительными словами. Но его кодекс чести не позволяет использовать эту очаровательную стерву. -Найроби, я конечно не против продолжить эту игру, но может объяснишь, что все это значит? -Берлин? -Собственной персоной. -Чëрт. Найроби быстро накинула халат и уже собиралась встать, как Берлин схватил еë за руку и дëрнул на себя так, что она повалилась прямо на него, а их губы оставались на расстоянии двух сантиметров. - Я не отпущу тебя, пока ты не расскажешь мне, что все это значало. - Отпусти меня, чертов маньяк. -То есть ты припëрлась ко мне чуть ли не голой, а маньяк здесь я. Что ж, я покажу тебе маньяка. Берлин впился в еë губы, опустив руки ей на талию. Казалось, сегодня его уже точно ничто не удивит, но в каком шоке он был, когда Найроби ответила на поцелуй. Буквально через минуту еë шëлковый халатик валялся где то на полу вместе с нижнем бельëм и его махровым халатом. Берлин перевернул Найроби, подмял еë под себя и уже во всю исследовал своим языком еë тело, оставляя мокрые поцелуи на еë острых ключицах, шее и плечах. Девушка запустила руку в его слегка кудрявые волосы и откинула голову. Тихие стоны смешались со скрипом кровати. Ещё немного и еë ноги оказались на его пояснице, а он уже медленно входил в неë, наращивая темп. Берлин делал всë аккуратно, с незнакомой для него нежностью. Найроби поддавалась к нему бëдрами, ногтями оставляя на его спине царапины. Эта дикая смесь животной страсти и нежности проглотила их обоих с головой. Лишь спустя часы два обессиленных тела рухнули на кровать. Так они и уснули в объятиях друг друга. Солнечные лучи пробивались сквозь светлые занавески, наполняя комнату светом. Берлин повернулся лицом в подушку, а руку положил на другую половину кровати. Пусто. Мужчина резко поднялся с постели и огляделся. Никого. Найроби будто и не было. Может быть это был дурной сон. Какой же он дурной если в нëм Берлин отъимел девушку, о которой мечтает уже 2 месяца. С этими мыслями вор решил заправить постель, но какой сюрприз его там ждал. Еë трусики. Чëрные кружевные трусики Найроби. Подумав, что это его честно заработанный трофей, он расслабился. Всë таки не сон. После завтрака Берлин направился к Найроби, вернуть должок, но путь ему перегородил Профессор. -Через три дня начинаем, ты готов. - Конечно, Серхио, обижаешь. -Профессор, не называй меня по имени. Кстати, сегодня ночью у тебя кто то был? Этот вопрос застал Берлина в расплох, но он решил промолчать про свою ночную гостью. - Нет, с чего ты взял? - Спинка твоей кровати всю ночь билась о стенку. - Оу, не знаю, наверно я плохо спал. Я пожалуй пойду. Берлин вышел из гостиной и направился в комнату к Найроби. Мужчина постучал в дверь, ведь он же джентельмен, но после того как ему никто не открыл вошëл сам. В комнате девушки не было, однако из ванны доносилось пение. В любой другой ситуации Берлин бы подождал в комнате, а может и вовсе ушëл бы, но не после того, что они вытворяли ночью. Казалось, он помнит все до малейшей детали. Без капли смущения он распахнул дверь ванной и замер. Там, под душем стояла Найроби. Еë прекрасные изгибы тела возбуждали его так же, как и пистолет в её руках, направленный на него. Эта девчëнка его доведëт... Берлин быстро скинул с себя пиджак, расстегнул рубашку и снял брюки, а потом вошëл в душевую кабинку. Найроби почувствовала чьë то дыхание на своей шее и резко развернулась, ударив незнакомца под дых. Такой молниеносной реакции Берлин не ожидал, поэтому поднял руки в знак капитуляции. - Чëрт возьми, Берлин, сукин сын, выйди от сюда! - Но... -Что вообще ты здесь делаешь? Глаза хотя бы закрой, идиот. -Закрою глаза - не увижу больше такой красоты. Это очень эстетичное тело. - Боже, ты невыносим. Ну и что мне делать, а? - Ну, можешь, к примеру, поцеловать меня, а дальше так уж и быть я все сам сделаю - передразнил её Берлин - я же знаю, что тебе вчера понравилось. Да, он черт возьми прав, ей понравилось. Это был, мать его, лучший секс в еë жизни. Но она не скажет ему. -Нет, Берлин. А теперь проваливай. - Не ври хотя бы себе, Найроби. Ты же не зря ко мне шла.. - Я вообще не к тебе шла, а к профессору. Весëлое выражение лица Берлина тут же сменилось на бесчувственное. Это задело не только его самооценку, но и чувства. К его брату, серьëзно? - И что же ты хотела? Соблазнить его,а потом уйти, бросить, как это сделала со мной? - Я не бросала тебя. То что мы переспали - не значит, что мы были вместе. Без обязательств. - Ну раз без обязательств, то почему бы не повторить. Берлин прижимает её к стенке душевой, она не сопротивляется. Его язык проникает в еë рот, изучает его. Найроби покусывает его губу, а потом зализывает, будто кошка. На её ключицах до сих пор красуются засосы с прошлой ночи, но никто просто не видел его спину. Под каплями воды их тела сливаются в единое целое. И снова эта пучина, засасывающая их обоих. Лëжа на еë кровати, они наслаждались моментом. Оба понимали, что их связывает, что то большее, чем секс, но оба боялись это признать. Найроби думала о том, что в объятиях Берлина очень уютно и она не хотела бы, чтобы он уходил. А Берлин думал о том, что ему нравится, как она стонет его имя, пусть и не настоящее, но его, и она нравится ему. - Так зачем ты пришëл, Берлин? -Ах, да. Ты забыла утром. Берлин потянулся к тумбочке и передал девушке трусики. - Хочешь, оставь себе, может тебе и пойдет. Берлин искренне рассмеялся. С этой женщиной не соскучишься. *** С того самого дня начались их отношения. Нет, они не встречались. Просто спали вместе. Но оба любили, просто не могли сказать это из за гордости. Каждое утро она тихо уходила из его комнаты, когда никто не видел. Она выходила на балкон поздним вечером в его пиджаке, когда никто не видел. Каждую ночь кровать Берлина скрипела, когда никто не видел. Они бросали друг на друга взгляды, когда никто не видел. Он делал ей комплименты, на счет еë фигуры, когда никто не видел. Она гладила его рубашки, когда никто не видел. Она приходила к нему в кабинет каждый вечер, когда никто не видел. Шторы в этом кабинете постоянно закрывались, когда никто не видел. Они флиртовали друг с другом, когда никто не видел. Они сбегали, когда никто не видел... И лишь один раз это увидели все. -Где этот сраный придурок? -Берлин, успокойся, это была просто шутка, просто шутка. -Ты не понимаешь, Найроби, дело в чести, он портит мой авторитет. Его нужно наказать. -Берлин, стой. -Хельсинки, уведи её. Берлин был зол, очень зол. Из за выходки этого тупого идиота на него вылилось это дерьмо. Из за него люди думают, что он, Андрес - сутенëр. - Оу Денвер, как во время. -Берлин! -Боже, Хельсинки, я же просил увести еë. Дорогая Найроби, мы все решим сами по мужски. Тут Берлин услышал шорох в кабинке, он медленно стал двигаться в направлении шума. Андрес резко открыл дверь кабинки и увидел там Монику. Вот это сюрприз! Берлин направил ствол на девушку. -Ах, Денвер, Денвер. Когда же ты научишься выполнять приказы. -Опусти оружие. -Или что? Денвер развернулся и направил пистолет на безоружную Найроби. -Или пострадает она, Профессор будет очень недоволен если узнает, что ты позволил прострелить ногу своей напарнице. Берлин почувствовал, как что то кольнуло прямо в сердце. Плевать на Серхио, если он причинит боль Найроби он убьëт его, расчленит. Не важно. - Убери от неë чëртов ствол! Если тронешь еë, я вышибу тебе мозги, а потом и твоей девке. -Отпусти Монику! - Повторю, убери от Найроби пушку. Если моя девушка пострадает, я перережу тебе горло, ублюдок. -Девушка? -Моя? - воскликнула Найроби. В туалет вбегает Токио. Еë глаза перебегают с одного на другого члена команды, как бы ища объяснения. Все резко опустили пистолеты, будто осознали, что здесь все свои. -Что происходит? -Да тут Берлин назвал Найроби своей девушкой. А до этого хотел прострелить бошку мне и Монике... - Берлин? Найроби? Моника? - Ладно, Берлин тебя Профессор просит к телефону. *** - Берлин, ты это серьëзно говорил тогда? Ты переживал? - Если бы он причинил тебе вред, я бы правда убил его. - Ты мне тоже очень дорог. Но мы нарушаем главное правило, сегодня мы в этом убедились, наверно лучше уйти... -Останься...Найроби, останься со мной. - Я уже с тобой, Берлин, и похоже навсегда. Берлин притянул Найроби к себе за талию и нежно поцеловал. Конечно же, когда никто не видел.