***
Вильям быстро ушёл в неизвестном направлении, а его товарищ сел рядом с Гарри. Мальчик, поняв, что его сейчас заберут от родственников, заметно приободрился. Он даже начал рассматривать второго вампира, ведь первый выглядел слишком обыденно, кроме, наверное, длины волос. — Сэр, у вас кровь, вот тут, — ребенок аккуратно ткнул пальчиком в левую щеку вампира. Тот, спохватившись, оттер её и слизнул остатки с пальца. Выглядело это пугающе. Томас покосился на вздрогнувшего мальчика и понял, что даже не знает как к нему обращаться: — Тебя зовут-то как? — Гарри, Гарри Поттер. — Мы влипли.Вступление
4 июля 2021 г. в 14:34
Осенние листья громко шелестят под ногами, ветер, такой же сухой как листья на земле и глотка от жажды, неприятно бьет в лицо, раскидывает волосы, швыряет пыль в глаза и заглушает почти все вокруг. Томас остается позади. Делиться добычей — не в его репертуаре. Поймал — поел. Поймал — утолил жажду. Нет — значит нет. Нет — твои проблемы. А охотиться в такую погоду — сплошные проблемы. Запахи смешиваются в тошнотворном танце, превращаются в ассорти грязного аромата. Ветер — сбивает с пути, путает, уводит глубже в неизвестность. Ориентироваться невозможно.
Ветки шиповника и дикой розы то и дело впиваются в кожу. Оставляют глубокие раны на гладком полотне. Боль и усталость обгоняет жажда, оставляя их позади. Теперь лишь она бежит параллельно. Там, где чуть раньше бежал Томас. Теперь лишь она обгоняет. Так, как чуть раньше обгонял Томас.
И наконец обгоняет окончательно. И наконец ловит тонкие нотки запаха жертвы. И ведет. Наконец в верном направлении.
Тело начинает нетерпеливо ломать. Жаждя и предвкушая. Ноги несут быстрее, осторожнее, тише. Мозг шлет картинки. Струйки на бледной шее жертвы. Испуганные глаза. Страх.
Наслаждение.
И мне приходится переливать себя. Контролировать эмоции, не давая животному инстинкту полностью затуманить рассудок и управлять телом. Пить, но не убивать. Ловить, но не обрекать. Пугать, но не калечить.
Новый поток ветра приносит еще больше запахов.
И ноги несут быстрее.
«Ни убивать, ни обрекать, не калечить» — набатом звучат в голове наставления Старейшины, что он давал юным вампирам.
После нескольких месяцев голодовки не так-то просто контролировать тело и разум.
Несколько долгих месяцев. Почти максимальный возможный для вампира срок. После этого, казалось бы, бессмертное существо исчезало навеки, оставляя после себя лишь сухую кучку костей.
Срочно нужно было найти добычу, и я с этим справился, правда, чуть не потеряв над собой контроль, как какой-то дикий не обученный упырь.
Колючие заросли сменила ровная освещенная местность. Позади оставались скамейки. Старый фонарь, единственный на весь парк, подслеповато подмигивал в темноту, то озаряя всё желтым светом, то вновь погружая во тьму.
Под гнётом таких дум, я продолжал свой путь сквозь заросли до тех пор, пока не увидел слегка освещенную местность. Старый фонарь, единственный на весь парк, подслеповато подмигивал в темноту, то озаряя всё желтым светом, то вновь погружая во тьму.
Скрип старых качелей донесся до моих ушей… Именно там, на детской площадке, находится потенциальная жертва. От этого осознания тело слегка содрогнулась. Еще чуть-чуть. Лишь пара шагов. Несколько аккуратных движений. Минута волнения, а следом — секунды наслаждения. Желаемые. Необходимые.
Шаг.
Еще один.
Следующий.
Его отделяет лишь тонкая граница света. Лишь она скрывает его. Лишь она дает возможность хорошенько рассмотреть «несчастного».
И, на моё удивление, жертвой оказывается худощавый, хиленький бледный толи пацан, толи девчонка. Дремлет на скрипучих качелях, облокотившись на столбик, что удерживал качели.
Худой, бледный в потасканный футболке и вытертых джинсах. Еще и один. Реально несчастный.
И это полумертвое «нечто» вызывало во мне такую сумасшедшую жажду? Его кровь должна быть, как минимум, слаще сахара, если из-за него я чуть не потерял над собой контроль.
И я делаю еще один шаг. Еще ближе к границе.
Еда пошатнулась и начала озираться. Будто бы учуяв незваного гостя.
Она приподняла голову и осмотрелась. Зеленые глазки за уродливыми стеклами старых, ломаных-переломанных очков посмотрели в мою сторону. Выглядел ребёнок-еда очень болезненно и неприятно: бледная кожа, впалые щёки, на которых видны розоватые следы от слез, волосы даже гнездом не назовешь…
Сказать что я удивился — это не сказать ничего. Как человечек почуял меня, сумеречного охотника? Случайно посмотрел сюда? Так чего он до сих пор таращится?
Неуверенный более в своем решении, я вошел в круг мигающего света. Ребенок-еда, испуганно посмотрел на меня. Его можно было понять: как часто вы встречаете в заброшенных парках посреди ночи мужчин, будучи при этом абсолютно беззащитным? А вдруг это маньяк и убийца? Мало ли кто шляется по улицам в час ночи.
— Эй, — крикнул ему я, — как тебя зовут?
Пацан немного сжался. К тому, что я буду с ним разговаривать, он не был готов.
— Г-гарри, сэр, — ответил напуганный ребенок.
Теперь точно понятно — это мальчик.
— Что же ты тут делаешь один среди ночи? Скоро начнется гроза! — еще несколько шагов. Сокращаю расстояние, заговариваю зубы.
Мне не нужны крики и лишнее внимание. Хоть парк и заброшен, но рядом все же живут люди, которые могут услышать вопль ребенка.
Мальчик, казалось, не заметил моих шагов к нему и немного успокоился. Действительно, я не выглядел опасным. Моя внешность не вызывает у непосвященного человека никаких вопросов, ведь она абсолютно не примечательна: невысокий для человека, но средний для вампира рост, худощавое телосложение, обычные зеленовато-болотные глаза, такие у миллиардов людей, и каштановые длинные волосы. Самый обычный и для своих, и для чужих, вот каков я, Вильям Морель, прекрасный шпион и боец, хоть по мне и невозможно догадаться.
Еще пара шагов.
Еще пол метра.
Еще несколько фраз.
Еще больше лжи.
Оказалось, что он сбежал из дома и случайно забрёл сюда. Просто шел куда глаза глядят, не обращая внимания на то, что ушел на окраину Литл-Уингинга, в не самый благополучный район с кучей брошенных жильцами домов и квартир, латанными-перелатанными дорогами и уютными зарослями, которые плевать хотели на то, что сейчас середина осени, и все порядочные растения уже опали.
— Тогда, Гарри, хочешь, я сделаю так, что тебе никогда не надо будет ни о чем заботиться? И твои родственники больше никогда не будут заставлять тебя что-либо делать, — будет легче, если он сам согласится на укус.
— Совсем ни о чём? — слегка заплаканные глаза мальчика широко раскрылись в неверии: как же это так, никаких проблем и оскорблений!
— Совсем.
— Хочу, если Вам не будет тяжело, Сэр, — потупившись ответил Гарри
— О-о-о, можешь даже не волноваться об этом, мне никогда не будет в тягость делать подобное. Ты просто должен закрыть глаза и наклонить голову, вот так, — ребенок накляняется влево и опускает плечи, расслабляя их. Похоже, он уже понял, что будет дальше, судя по заинтересованному — хоть и испуганному — взгляду. Глаза он так и не закрыл — ага, молодчина…
— Вильям, ты тут? — голос из зарослей шиповника, растущего неподалёку. Именно находясь там я учуял мальчика, и вскоре оттуда показался высокий рыжеволосый аристократ, речь которого, скорее, была похожа на речь подростка, чем на персону голубых кровей. — Мне, короче, попался какой-то идиот, он сначала такой типо: «Кусай меня!», а когда узнал, что не станет вампиром, попытался сбежать… Эй, ты что творишь?
Какого дьявола этот моралист тут появился?! Я только хотел поесть! Мой друг, а это был именно он, всегда отличался особой чувствительностью к детям, и не смог бы смотреть, как их убивают. А тут я стою над объективно маленьким мальчиком в позе, которая ясно говорит, что мне сейчас перепадет свежая кровь.
Томас на скорости, недоступной обычному человеческому глазу, подбежал ко мне и оттянул за локоть от шеи ребенка-еды. Я попытался вырваться из его стальной хватки, но окончательно понял, что никакого ужина у меня не случится — слишком уж зло выглядел Дюран. В такие моменты он становится излишне принципиальным, и переубедить его у меня бы не вышло. Мы сверлим друг друга взглядами, пока Гарри не подал голос:
— С-сэр, вы ещё долго?
— Можешь открывать глаза, — как оказалось, пацан так и не закрыл глаз. — Малой, он не будет тебя кусать, — опережает меня Томас.
— Так вы… типо… вампиры? — тихо произнес ребёнок-уже-не-еда, вынося из нашего разговора, точнее, монолога этого обломщика, необходимые ему крупицы информации. Мальчик быстро соображает даже в такой ситуации, поразительно!
— Пойдем, Морель, нужно кое-что обсудить. — насильно тянет меня в сторону Дюран.
— Да что не так? — я начинаю злиться. Какого черта он так себя ведёт?! — Почему ты меня прервал?
— Этот мальчик больше на труп смахивает, чем на ребёнка. Ты можешь отравиться его кровью! Тебе желание пожрать все мозги выключило что ли?!
Он задумчиво стоит пару секунд, будто бы собирая ускользающие мысли в кучку, а потом выдает:
— Ладно, пошли, тебе надо кого-нибудь другого найти.
— А его мы тут что ли оставим?! — я указываю на ребёнка, который смотрит куда-то вдаль и медленно покачивает ногами. Теперь, когда его не будут избавлять от проблем, он, похоже, начал вновь думать про возвращение к своим родственникам.
— Да не волнуйся, — машет рукой Томас, — Посидит немного и домой пойдет. Ну или, в крайнем случае, его родители найдут.
— Он сирота, а опекунам на него всё равно. Он сам так сказал, — после того, как я это произношу, даже жаль его становится.
— Ты его забрать что ли хочешь?
— А почему бы и нет?! Откормим его, вылечим, а потом и съесть можно будет! Или есть постепенно, необязательно за один раз, — мой мозг в панике пытается найти способ забрать мальчика с собой. Неожиданные чувства, появившиеся впервые за несколько десятков лет, требуют что-то сделать.
— Ты сейчас серьезно? — киваю, — Ладно, делай как хочешь, но растить будешь сам. И только попробуй обидеться, когда я его съем по первому зову Жажды. И иди пожри что-нибудь, прежде чем к нему подходить, — похоже, мой друг поверил в отмазку, что я это всё из корыстных побуждений делать буду, поэтому недоверчиво на меня косится, боясь, что я сейчас накинусь на Гарри.
— Хорошо, я вернусь где-то через пол часа, ждите меня тут, — и я скрылся в многострадальном и уже малость помятом шиповнике.