Цветы, замороженные во льду

- Уффф, Годжо-сан, неужели Вам настолько нравится эта игра? - Нобара отвлеклась от складывания сложной кусудамы, рассматривая поле на котором развернулась нешуточная борьба межу магом и ее отцом. – Немногим ранее Вы провели три партии с Мэгуми, и вот сейчас уже вторую с папой. Достаточно хвастаться своей непобедимостью, еще позавчера стало понятно, что Вас, наверное, и мастер первого дана не сможет обыграть, - машинально заправив достигающие подбородка волосы за ухо, девушка снова склонилась к бумаге, продолжив свое вечернее занятие. - Все далеко не так, Нобара-чан, - Сатору делает на доске ход серебряным генералом, почти зажимая в круг копейщика Нанами. – Не так уж и хорошо я играю в Сёги, как хотелось бы. Не поднимая головы от своего дела, девушка прыснула. - Вам бы отключить режим отличника, а то кажется, словно не имеете ни единого изъяна. Право, иногда неловко становится от того, насколько мы все несовершенны в сравнении с Вами. - Дочь, нельзя обвинять человека в том, что он награжден столькими талантам и совершенствует их, - Кенто за пару ходов выдвигает вперед несколько пешек, преграждая генералу оппонента путь к своей ладье. - Отличный ход, Нанами-сан, - подбадривающе звучит веселый голос Годжо, на который оборачивается доселе увлеченный книгой Фушигуро, сидевший поодаль от всей компании. Прошло несколько дней с того момента, как Сатору разоблачил его обман. С тех пор, они ни разу не прикоснулись к оружию, лишь словесно обсуждали боевые стратегии, минувшие битвы, с периодичностью накрывающие смутой их страну, и выдвигали собственные теории, как можно было бы избежать того или иного сражения, либо, минимализировать потери. Теперь Мэгуми хотелось сразиться по настоящему. Не на боккэнах, а с острыми катанами, чтобы свист стали рассекающей воздух стоял в ушах, адреналин приливал ко всем органам и ударял по чувствам. Последнего жаждалось больше всего. Как давно он не испытывал настоящих эмоций?.. Сильных, способных управлять разумом и телом… Кажется, в последний раз подобное довелось ощутить три года назад, когда погиб отец. Из сознания парень вытянул предыдущие фразы разговора состоявшегося в этой комнате – читая, он все же зачем-то слушал их. «И когда только Годжо-сан с Нобарой успели стать настолько близкими друг другу, что он зовет ее по имени, да еще и так ласково произнося его» - отразилось в мыслях, и тут же было похоронено заживо. Не все ли равно на это, в самом деле. Несколько глав литературного произведения были позади, когда стон, слетевший с уст Кенто, ознаменовал проигрыш. - Хватит с меня на сегодня, - Нанами возвращает пораженные фигурки на поле, расставляя их в нужном порядке, - с таким оппонентом играть сплошное удовольствие, но, пожалуйста, в следующий раз совсем чуточку поддайтесь мне, порадуйте старика. - Отец! - неодобрительно выкрикивает Нобара, толкая его в плечо, а после обнимая со спины подобравшись на коленках, скрестив руки на его груди. – Ну что еще за «старик», - недовольно бурчит девушка, оттягивая большим и указательным пальцами щеку родителя. – Ты у меня самый молодой, красивый и обаятельный. - Мне уже сорок три года, - парирует мужчина, и не видит, как позади его дочь закатывает глаза, вызывая смех Годжо. - Нобара-чан права, что Вы такое говорите. Еще ведь так молоды, - поддерживает подбадривающий настрой маг, - столько всего впереди. - Вот, слушай умных людей, раз уже не хочешь слышать меня, свою-то родную дочь, эхххх… Как ты можешь так поступать, я огорчена, - девушка поднимается, но хитро улыбнувшись, взвизгивает возвышаясь над сидящим на полу папой. – Яй, что это?.. – хватается за прядь светлых волос на голове мужчины, склоняясь к ним, словно внимательно рассматривая, а сама-то игриво подмигивает Сатору. - Что там?.. Седые волосы уже есть, да? – Нанами взволновано задирает голову назад, получая поцелуй в лоб, сразу же расслабляя лицо и образовавшиеся на лбу морщинки. - Все в порядке, папочка. Развела тебя как юнца, - утешительно хлопнув ладонью по плечу, уходит. – Я купаться. Чур, не подглядывать. Мэгуми издает некое подобие фырканья на слова подруги, и дождавшись также ухода Кенто, почти бесшумной поступью перемещается на его место за игровой доской. - Если я выиграю эту партию, Вы научите меня тому, что попрошу, - голос парня звучит требовательно и твердо, каждой произнесенной буквой давая понять, что отказ не принимается ни при каких обстоятельствах, - сей же час! Годжо не может не усмехнуться напору ученика. Он и без приказного условия научит Фушигуро всему, что под силу им обоим, но, считая игру в сеги важной частью любого обучения, упускать возможность дополнительно потренировать мозг совершенно не хотелось – согласие было очевидным. - Всё, что в моих и Ваших, конечно же, силах, Фушигуро-сан. - Не скажу, что мне нравится подобного рода уточнение, но здраво осознаю определенного рода ограничения, - придерживая длинный рукав темно фиолетового кимоно левой рукой, правой Мэгуми расставляет фигурки в нужном порядке, предоставляя Годжо возможность сделать ход, отдав ему черный цвет в игре. - Вы даете мне фору, юный господин, - Сатору передвигает по доске фигуру, совершая первый ход. - Династия Токугава признала Сёги и Го играми, развивающими стратегическое и тактическое военное мышление. - Так вот где кроется ответ на то, почему столь горячо любите ее и принуждаете всех в этом доме каждодневно играть. - Ох, мой нехитрый план был раскрыт. Чтож, теперь будете осведомлены, что мы не просто коротаем время вечерами, а вполне с пользой для себя же проводим его, - брюнет сделал ход, и Годжо призадумался, анализируя ситуацию на несколько движений фигур вперёд. – К слову, все прочие настольные игры самураям запрещены, но эти две, напротив, получают государственную поддержку. - Вы убеждены, что быть стратегом и тактиком настолько важно, - Мэгуми опускает руки на колени, внимательно глядя в лицо собеседнику, во второй раз за все время знакомства задумавшись, что же скрывается там, под белыми повязками обмотанными вокруг головы. - Могу прочесть лекцию на тему того, почему этими навыками досконально необходимо владеть не только самураям, но и магам. Мэгуми вскидывает вперед раскрытую ладонь, едва ли не задевая широким рукавом только начавшийся бой на квадратной доске, предостерегая себя от подобного. - Не стоит. Мне более чем понятно подобное, - от Сатору не скрывается тень грусти, осевшая на длинных ресницах собеседника, скатившаяся при первом их взмахе в глубины темных, как ночное небо, глаз. - Хорошо, - спокойно согласившись в нежелании доставать из недр души то, что возможно долго и упорно там закапывали, укладывает за пару ходов несколько фигур оппонента, замечая, как печаль в его глазницах трансформируется в совершенно иное чувство, новое для Годжо в этом человеке. Младший сжимает тонкими пальцами шелк одеяний на коленке, сминая мелкий узор из осыпающихся лепестков цветущей сливы, сосредоточенно осматривает игровое поле, поднимает решительный взгляд на светловолосого и совершает по доске неожиданные для Годжо маневры, зажимая оставшиеся его фигуры в не самых выгодных позициях. В комнате ощущается измененный эмоциональный фон - смесь из негодования, страсти, отчаянного желания и стремления. Еще немного - и к этим эмоциям можно будет прикоснуться физически. Протяни руку, и касайся тонкой материи, образовавшейся вокруг усердного Фушигуро. Ловкое движение рук – главные фигуры Сатору повержены, игра окончена, кажется, впервые в жизни не в его пользу. Старший маг роняет выдох облегчения – теперь ему снова есть куда стремиться и расти, раз ученик смог превзойти учителя. Ведь плох тот учитель, который не сможет более ничему научить. Мэгуми грациозно поднимается – сейчас он похож на ловкую пантеру, готовящуюся к прыжку, обходит Годжо, приостанавливаясь у него за спиной, протягивает руку с изящными пальцами к плечу, намереваясь прикоснуться к покоившимся на нем белым прядям волос, но ничтожно маленькое расстояние межу ним и Сатору не позволяет это сделать. Парень хмурится, сжимает и разжимает кулак, как будто это действие способно что-то исправить или наладить, еще раз на пробу тянется, но, как и в предыдущую попытку – все тщетно, прикосновение невозможно, расстояние в жалкий миллиметр меду ним и мужчиной остается устойчивым. Сатору отклоняет голову назад, нисколько не испытывая дискомфорт от возвышающегося над ним Мэгуми, и выжидает вопрос. Нет. Просьбу обучить. - Научите, - брюнет садится в позу лотоса ровно на том самом месте где стоял, в полной готовности внимать новые знания, но в ответ видит лишь отрицательное колыхание головы. – Но я же выиграл партию, – Мэгуми не повысил тон ни на йоту, но его тембр стал более требовательным и серьезным. - Я ведь уточнил, что сделаю все, что в моих и Ваших силах, Фушигуро-сан, - полуоборот, чтобы собеседник не сверлил его затылок - пусть уж сморит в лицо. – Эта техника принадлежит моему клану, и обучить подобному невозможно, с ней нужно родиться, как это произошло в моем случае. Губы младшего сжимаются в тонкую полоску, он хочет контролировать собственную досаду, но противной гусеницей она подъедает часть его надежд, словно молодую листву по весне. - Что это за техника? – он снова пробует дотронуться до плеча, заведомо зная, что не выйдет, и только охает от неожиданного ощущения тепла под пальцами, когда они не замирают на том же расстоянии, что и в предыдущие разы, а опускаются на одежду. - Бесконечность. По моему желанию между мной и всем окружающим миром образуется определенное расстояние, через которое никто не способен ко мне коснуться, пока я сам того не позволю. Мэгуми смотрит в повязку, как будто пытается увидеть через нее взгляд, хотя это, как и прежде, невозможно. Он хочет знать, что еще за тайны скрывает в себе Годжо Сатору, но с садистским упоением будет оттягивать момент познания всего как можно дальше. Зачем? Чтобы удержать подле себя как можно дольше?.. Чтобы, как будто обнаруживая желанные подарки - вскрывать упаковки на них в самые сладостные моменты и узнавать о нем новое?.. Чтобы знать, что рядом есть поддержка и могучий тыл в предстоящих битвах, в которые он жаждет ворваться?.. Он не чувствовал превосходство Годжо над собой, упрямый нрав не позволял допускать мысли, что он будет хуже и не сможет сполна раскрыться. - Хорошее умение. С такой техникой Вам даже не нужен защитный барьер, он и так постоянно с Вами, - взгляд прослеживает путь собственной ладони, перемещающейся по предплечью, путаясь в длинных, но таких мягких на ощупь белоснежных волосах. Мэгуми и подумать не мог, насколько они приятны и легки, словно лебяжий пух, в отличии от его собственных - более жестких и тяжелых, которые едва удерживают в прическах красивые заколки. – Ночью тоже техника работает? – он не поднимает взор к лику собеседника, но притягивает к собственному лицу длинную прядь, прижимая к щеке. - Всегда работает, - Сатору не двигается, только отмечает действия, не запрещая ничего, с интересом ожидая, что последует от ученика далее. - Но, - светлые волосы скользят по губам младшего, он едва прихватывает ими гладкие волоски, осторожно сжав, и лишь немного приподнимает ресницы, чтобы посмотреть в лицо, - не сейчас, - голос понижается до приятной интимности, словно ощупывая допустимый барьер между ними. Сатору спокоен, размерено дышит и совсем не двигается, замерев, лишь пропускает через себя чужое касание, голос, который слышит в подобном звучании впервые, и долгое время откровенно любуется длинными ресницами. Уж это можно делать открыто – никто и знать не будет. - Сейчас и не нужно. - Мммм, значит, - самую малость Мэгуми подается вперед, - нет необходимости именно в этот момент, да, - делает паузу, и продолжает, выдохнув практически в самое ухо, - учитель?.. Под повязкой глаза Сатору зажмуриваются, позволив сознанию в полной мере прочувствовать этот странный и все еще непонятный для него момент. Ощущения несли в себе неопределенный характер: хотелось мгновенно вернуть Бесконечность, чтобы этот мальчишка прекратил его испытывать хотя бы физически, и в то же время, неизвестностью манило продолжение. - Так и есть, - с прежним спокойствием отвечает Годжо, приготовившись к следующему испытанию от приближения, но брюнет встает в полный рост, самодовольно чему-то усмехаясь. Рука исчезает с плеча, отпуская намотанную на указательный палец белую прядь. И когда только успел? - Хорошего отдыха, Годжо-сан, - привычно спокойным тембром произносит парень, словно предыдущие минуты и не существовали на самом деле, а были лишь надуманным видением.