На другой стороне залива жизни

Девушка сидела около бочки с водой, выпивая уже вторую кружку какого-то сладкого напитка, что выдала ей мисс Орал, уверяя, что это снадобье всегда помогает ей восстановить, что физические, что моральные силы, коих у Кимберли было уже не сильно много. Она не спала практически уже три ночи, так как никак не могла заставить себя выбросить из себя труп мужчины. Рядом с ней, уткнувшись в ее же куртку, что она скинула с себя, так как солнце взошло достаточно высоко, чтобы начать припекать, несмотря на то, что уже подходил к концу второй месяц осени, спокойно посапывал щенок, утомившийся от бега за им же обглоданной косточкой с утра. Его чистая шерстка, которую девушка буквально час назад к тому же и расчесала, красиво поблескивало в лучах холодного солнца. Собака тихо посапывала, иногда начиная ворчать, что поначалу вызывало немалое удивление у Ким, но позже она к этому привыкла и уже давно научилась игнорировать это, тем более в сон клонило нещадно. И все же каждый раз, как она закрывала глаза, то в голове воссоздавались ужасные картины из ее жизни, так что девушка моментально пыталась очнуться. Переживать все это во второй раз, особенно одной и в своих мозгах она просто не могла. Улегшись на траву рядом с щенком, она обняла последнего, утыкаясь лбом в его изуродованный бок, на что пес не обратил никакого внимания. Лишь чуть слышно что-то проворчал на своем, а потом снова замолк, прижимаясь всем тельцем к своей новой хозяйке. Улыбнувшись, девушка принялась перебирать вычищенную ей же шерстку животного, чувствуя, как пальцы непроизвольно отяжелевают, а веки смыкаются. Ей не хотелось засыпать, но спать хотелось больше. Тьма, абсолютно некрасивая и непроглядная, от которой по телу начинали бегать мурашки, окутывала девушку, заставляя задыхаться и вновь начинать дышать от всех воспоминания, что роем всплывали в ее голове. Они были абсолютно неразборчивым, перемешавшимися и вместе с тем все-равно вселяли тот неподдельный ужас, который все это время сидел у нее внутри. Это была далеко не первая смерть, которую она видела в своей жизни и она прекрасно понимала, что явно не последняя. Из нее делали воина: абсолютно послушного и преданного своему хозяину, делали раба, только вот ее не смогли изменить все те три года, что она провела в настоящей неволе, когда за жалкий кусок хлеба ей порой приходилось делать то, на что не пойдет обычный человек ни за какие гроши. Ее жизнь разделилась на три этапа: детства, сейчас и по середине «это время», которое она предпочла бы забыть, просто стереть из своей память. Из нее делали рабу, а получили лишь человека, что любой ценой готов заполучить свободу. — Кимберли, ты спишь? — ее толкнули в плечо, заставляя разлепить глаза и подскочить на месте, тут же резко разворачиваясь и убирая за спину щенка, который также моментально проснулся, встал в защитную стойку и оголил свои все еще маленькие клыки. Хэйтем удивленно уставился на маленькое животное, которое так истерично продолжала держать девушка, явно боясь, что он отберет у нее пса. — Это что такое? — Друг, — выпалила она, оборачиваясь назад и смотря на белый бок щенка. — Теска, — чуть помолчав, уже спокойней продолжила она, снова поднимая глаза на хозяина. Мужчина удивленно хмыкнул, обернулся через плечо на двух людей, что стояли перед входом в таверну, а потом покачал головой. — Так, хорошо, — протянул он, наблюдая как девушка поднимается на ноги, все еще придерживая щенка ногой, чтобы он не мог броситься на мужчину, — ты мне нужна. — Я не хочу изображать жертву… Снова, — тихо возразила Ким, прищуриваясь и с опасением косясь на абсолютно обездвиженных людей. — Во-первых, ты будешь делать, что тебе скажу я, — его голос стал жестче, от чего по коже девушки пробежали мурашки. — Во-вторых, не надо будет изображать жертву, — продолжил он, с прищуром поглядывая на пса. — В-третьих, избавься от него. — Почему? — затаив дыхание, прошептала она, с ужасом поглядывая на маленькое животное прижимающиеся к ее ноге. — Потому что я так сказал, — его бровь чуть поднялась вверх. — Тебе всегда было этого достаточно, что-то поменялось? — он с прищуром наблюдал за поджавшей губы девушкой. — Я не выкину его, а тем более не убью. Это обычно животное, которое не сделала ничего плохого в своей жизни, но и так уже было наказано тем, что просто появилось на этот свет, — ее голос не был сильно уверенным, но все же она даже на секунду не подумала исполнять его приказ. Хэйтем удивленно вскинул бровь, покачал головой, доставая из кобуры пистолет. — Нет, — прошептала она, резко вставая прямо перед ружьем, так что оно оказалось направленным прямо ей в живот. Девушка судорожно дышала, а и без того бледная из-за недосыпа кожа стала практически кипенно-белой также из-за страха за свою жизнь, но она все же продолжала молча стоять прямо перед ним. — Он мой друг, — помолчав, добавила она, чувствуя, как ее голос предательски подрагивает, но он ничего не могла с этим сделать. — Жизнь пса ценней своей собственной? — нахмурился он, на что девушка, с тихим всхлипом, кивнула головой. — Хорошо, раз так, — он резко схватил ее за руку, приставляя дуло к ее ладони. Щенок залаял, вылетая из-за ног хозяйки, но Кенуэй с легкостью отбросил его в сторону, заставляя потерять не только равновесие, но и, похоже, сознание. Девушка на автомате дернулась в сторону пса, но Хэйтем резко одернул, притягивая к себе за кисть. — Ты прекрасно знаешь, что я тебя не убью, но проучить точно могу, — его голос был, как обычно, холодным, пробирающимся под кожу и остающимся на тонких костях девушки. — Поверь мне, рана будет беспокоить тебя ближайшие месяца два, а то и больше, — Ким с ужасом смотрела на дуло пистолета, потом перевела взгляд на пса, что сейчас валялся около бочки, явно без сознания, но живой, так как удар был и впрямь несильный. — А предательство всю оставшуюся жизнь, — прошептала она, зажмуриваясь. — Как можно быть таким жестоким? — Всего лишь разумным, — спокойно ответил он, спуская курок. Раздался выстрел, пуля прошла навылет, тут же падая на землю между ног мужчины, уверенно продолжавшего не только стоять, но и держать за кисть девушку, которая от боли закричала, пытаясь интуитивно дотронуться до раненой руки, но он не дал, перехватив ее вторую конечность. — Подумай в следующий раз об этой боли, когда решишь, что можешь мне перечить, — он спокойно наблюдал за кровью, что ручьем вытекала из ее ладони. — Тебе нужен врач, — он еще несколько секунд продолжал удерживать ее, потом усадил на скамейку, наконец-то отпуская руки, так что девушка моментально оторвала рукав рубашки, тут же пытаясь зажать рану и исподлобья, кое-как оставаясь в здравом уме, посмотрел на Кенэуя. — Пса можешь оставить, ты его отстояла, — его голос показался ей каким-то далеким, но почему-то эта фраза все же нисколько не потеряла смысл. Она не знала, кто ее нашел и кто отнес к врачу. От боли рассудок помутился практически моментально, а от потери крови она и вовсе практически сразу же потеряла сознание. Пришла она в себя только через полтора дня после выстрела на кровати мисс Орал. Ладонь была перебинтована, а шевелить пальцами на ней, а тем более пользоваться ей хотелось меньше всего. — Врач сказал, что тебе повезло: пуля прошла навылет, не задела ничего. Он быстро обработал рану и зашил, так что остается только подождать, когда ткани срастутся, и ты снова сможешь пользоваться рукой, — девушка подняла удивленный взгляд на мисс Орал, которая, чуть помотавшись из стороны в сторону, присела рядом с ней на кровать. — Не переживай, Ким, месяца два — и ты будешь практически, как новенькая. Ну может чуть подольше… — ее голос был добрым, но в нем легко слышались нотки беспокойства. — Как пес? — чуть подумав, поинтересовалась она. — Мистер Кенуэй приказал приютить его, так что не волнуйтесь: ваша находка сейчас наконец-то хотя бы немного угомонилась, перестав искать вас и сейчас спит внизу, на кухне, охраняя продукты, — девушка слабо улыбнулась, переворачиваясь на бок и прикрывая глаза. — Кимберли… — Не надо вопросов, пожалуйста, — прошептала девушка. — Я бы хотела просто отдохнуть, если есть такая возможность. — Да, конечно, — женщина понимающе кивнула головой, вставая с кровати и проводя пальцами по волосам девушки, что дорого отливали в свете заходящего солнца. — Сегодня переночуешь у меня, а завтра переберешься обратно к себе. Отдыхай, — женщина слабо улыбнулась, удаляясь из комнаты и плотно закрывая за собой дверь, оставляя Кимберли в абсолютном одиночестве. Она лежала еще часа полтора, не меньше, до того, как нашла в себе силы подняться с кровати и, подойдя к окну, распахнуть его настежь, усаживаясь на подоконник и выглядывая наружу. В комнату тут же ворвался холодный ветер: за последние сутки температура сильно понизилась. — Стоило ли это пса? — тихо прошептала она, поднимая ноющую ладонь вверх и изучая все-таки пропитавшийся ее же кровью бинт. — Даже не его жизни, а отношений с ним, ведь я с собакой виделась всего четыре раза… — ее голос тонул в болтовне, раздающейся в заполненных улиц. Люди, уже явно закрывая все лавки, спешили по домам: к семьям, а кто-то уже и вовсе вышел гулять с последними. Жизнь в Бостоне кипела, и никому ровным счетом не было дела до хрупкой фигурки в окне… Практически никому. Быть может по городу где-то и шел одинокий мужчина в плаще и треуголке. В его движениях не было ничего необычного или нервозного, со стороны он был абсолютно спокоен, впрочем, наверное, и в душе тоже. Наверное…