Стой! Давай сыграем в любовь

На экране телефона, брошенного злостно на пол, появилась трещина. Реджина была зла и расстроена, но никак не из-за трещины. Проблема была в этом придурке Локсли, который доставал её бессмысленными сообщениями. Подняв всё-таки телефон, Реджина прочитала его новое сообщение. - Ну игнорируй меня дальше, раз ты настолько трусливая))). - А ты пиши дальше весь этот бред, если я так тебе важна, что ты жить не можешь, всё строчишь сообщения))). - Переводи стрелки дальше. - Я не перевожу стрелки, я просто не хочу с тобой разговаривать, а ты всё строчишь отсебятину. Я не хочу продолжать этот разговор. Пока. – После отправки этого сообщения, Миллс вышла из фейсбука, выключила интернет на телефоне и отложила мобильник на тумбочку. Ублюдок порядком испортил ей настроение. Голова разболелась, Реджина села на кровать. На часах было 6.01 утра. «И какого чёрта этот придурок не спит в такую рань?» Хотя это была странная претензия, ведь она сама спала лишь полтора часа. Встав наконец с кровати, Миллс направилась в сторону ванны, надеясь не разбудить мать, ведь отвечать на вопрос, почему она не спит, ей не хотелось. Аккуратно снимая длинную пижаму, она вздрогнула, увидев изрезанную руку. Зрелище было не из приятных. Её белые руки, покрытые порезами, всё ещё болели, хотя последний раз, когда она их полосовала лезвием, был шесть дней назад. Также у неё была попытка в прошлую пятницу, но старшая сестра отвлекла Реджину, когда она уже поднесла лезвие к руке. Бедные её ручки. Они абсолютно не заслуживали того, что она с ними делала. Реджина еле сдерживалась, чтобы не нанести новый порез. Её не пугала перспектива занести инфекцию под кожу, не пугал тот факт, что наносить себе вред – ненормально. Единственное, что вызывало у неё страх – то, что кто-то может увидеть многочисленные порезы. Реджина никогда не резала руки выше локтя (около полугода назад она резала помимо рук ещё и плечи, но прекратила, когда порезы заметила её подруга Кэтрин. Тогда Реджина сказала, что упала и поцарапала плечи об колючий куст. С тех пор она резала лишь руки и иногда (в очень плохом эмоциональном состоянии) ноги. - Надо заклеить их пластырями. – Прошептала она, стянув с себя пижаму. – А если кто-то заметит? Сказать, что поранилась? Нет, не поверят. – Реджина на всякий случай проверила дверь. Миллс всегда запирала её, когда принимала душ. Хотя она запирала дверь и в своей комнате, когда дома находился кто-то из родителей. «Надо что-то придумать». Ей надо обработать порезы, возможно даже забинтовать руки. Но как объяснить родителям возникновение бинтов? Раньше они часто уезжали, но около полугода назад их командировки стали значительно реже и скрывать «её способ снятия стресса» стало значительно труднее. Реджина пыталась бросить это делать. Пыталась много раз. Стоя под прохладной водой в душе, юная Миллс вспоминала, когда же это всё началось? Когда она начала вымещать гнев и другие сильные эмоции посредством нанесения себе увечий. Год? Полтора? Два назад? Да, два года назад. Если быть точнее, то два года и 3 месяца назад. Ей даже двенадцати на тот момент не исполнилось. От этой мысли во рту появилось ощущение горечи. Выйдя из душа, Реджина чуть не растянулась на мокром полу. Успев в последний момент ухватиться за умывальник, она облегчённо выдохнула. Одно неловкое движение – и здравствуй поездка в больницу, наложение швов. Говорят, люди, занимающиеся селфхармом желают смерти, но это не так, по крайней мере в её случае. Нет, Реджина Миллс не хотела умереть, она просто хотела заменять свои нервные истерики «совсем безобидным» нанесением порезов. Не сказать, что это сильно помогало, но она хотя бы не задыхалась в рыданиях и после парочки порезов могла спокойно общаться с людьми и заниматься своими делами. Но это, конечно, не нормально. Ей следовало начать принимать успокоительные. Или сходить к психологу. Начать… говорить о своих проблемах, что ли? Реджина тряхнула головой, будто откидывая эту мысль. Аккуратно поднявшись, Миллс выпрямила спину и оглядела себя в зеркале. Ничего не менялось. Точнее менялось, но только во внешности. Раньше у неё были длинные тёмные волосы, довольно красивые, судя по комплиментам, которые ей говорили, но самой Реджине они жутко мешали, поэтому в августе 2019 года она от них избавилась, продав за неплохую сумму. Теперь у неё было удобное каре, но естественный цвет ей порядком надоел, поэтому Реджина решила покрасить их в ярко-чёрный. Новый цвет волос идеально подходил ей, ведь как уже было замечено, Миллс одевалась во всё чёрное. Реджина любила чёрный цвет по довольно банальной причине: чёрный подходит ко всему, красивый и довольно практичный цвет. Что касается фигуры, то она тоже изменилась. Хотя Реджина всегда была довольно стройной (тут дело было не в диетах и правильном питании, ей просто повезло родиться с хорошей генетикой), то в последний год она была уже болезненно тощей. Причина была в её нервном состоянии и проблемах с едой на этом фоне. Нет, расстройства пищевого поведения у не было, по крайней мере ей так не казалось. В любом случае, это было не здорово. Но если во внешности что-то и менялось, то моральное состоянии каким было год назад, таким и осталось. «Это эгоизм. Резать руки в четырнадцать, живя в обеспеченной семье, в которой тебе покупают любые безделушки. Наносить себе увечья, имея уважение в классе, имея какие-никакие цели в жизни (хотя стоило признать, она даже не выбрала себе профессию, о каких планах тогда говорить?), имея даже несколько друзей (ну скорее приятелей). Это не просто эгоизм. Это верх эгоизма. Высушив мокрые волосы и надев на себя одно из своих многочисленных чёрных платьев, Реджина снова проверила телефон. К счастью от Робина больше не было сообщений. Это одновременно радовало, а одновременно и расстраивало её. Ну для чего он всё это делает? Зачем он мучает её? Как так можно: называть друг друга друзьями, при этом оскорбляя и распуская друг про друга слухи. Хотя нет, слухи распускал только он. Реджина и слова плохого не сказала про бывшего друга. И из-за чего? Из-за того, что он слабохарактерная тряпка, не способный решить проблему со своей «девушкой», вымещая гнев на своей подруге. Или всё дело в возможной симпатии Робина по отношению к ней? Это маловероятно, но всё же возможно. А может он просто долбоёб. В любом случае она собиралась заблокировать его во всех соцсетях и радовалась, что, хотя бы не учиться с этим придурком в одной школе. Сложив свой планшет, пенал и тетрадки в шоппер, Реджина решила на всякий случай проверить свой «тайник». Миллс всё-таки была немного параноиком, но как им не быть, живя в её семье. «Тайник» - двойное дно в одном из ящиков, которое она сама сделала около года назад. Там хранилось не так уж много вещей: почти пустая пачка сигарет (в последнее время девятиклассница довольно часто курила), три бритвенных лезвия, которыми она надеялась больше не воспользоваться, но понимала, что вероятность этого крайне мала и упаковка леденцов от горла, в которой вместо упомянутых леденцов лежали противозачаточные таблетки. Правда, в отличии от сигарет и лезвий последней вещью она воспользовалась всего лишь дважды в своей жизни. Если бы этот тайник увидел Робин, то спустя пять минут все его друзья знали бы, что Реджина Миллс, гордость гимназии, дочь Генри и Коры Миллс является «сумасшедшей курящей шлюхой». Зная Робина, он бы ещё и приврал что-нибудь. И зачем ей тогда вообще нужен такой друг, если от него одни проблемы? Да, надо заблокировать. Хотя может стоит просто игнорировать, ведь это ещё больше будет раздражать его. Реджина достала одну сигарету. Как же ей сейчас хотелось закурить. Наполнить лёгкие никотиновым дымом, расслабиться. Может всё-таки закурить? Всё равно дверь заперта, а её мать ещё не проснулась. Нет, не стоит рисковать, всё равно отец приедет только вечером, а со школы она вернётся в четыре часа, так что сможет выкурить хоть все сигареты до прихода матери. Запах сигарет также успокаивающе действовал на девушку. Может всё-таки положить немного сигарет в шоппер? Размышления прервал стук в дверь. - Реджина, я слышала, что ты уже встала. – Джинни дёрнулась от испуга, быстро закрыла ящик, перед этим положив в него сигарету. – Почему дверь не открывается? - А, видимо я случайно закрылась, сейчас. – Абсолютно непринуждённо произнесла Миллс, открывая дверь. - Не вздумай так больше делать, ещё дверь сломаешь. А ты чего не спишь в такую рань? Ещё только 6.58. Ты обычно в такое время только просыпаешься. – Кора подозрительно оглядела дочь. - Не спалось. Я встала в 6 утра. – По сути это являлось правдой. Ну почти. Она легла в 4.10 утра, а встала в 5.40. Кора замолчала, будто обдумывая, говорит Реджина правду или врёт. Даже в таких мелочах ей было важно знать правду. В переводе на нормальный язык, это означает заставить Реджину чувствовать себя «не очень хорошо». Хотя какая разница во сколько она встала, Джинни врала постоянно по более крупным поводам, ибо это был единственный способ избежать скандала, который наверняка случился бы, скажи она правду. - Ладно, так что будешь делать? Я поеду не раньше, чем через час. А отца дома нет. – Они всегда ехали вместе. Мать и отец на работу, Реджина в школу. - Не знаю, может пораньше выйду. - Но не сейчас же. - Ну не сейчас. Минут через сорок. И сама доеду. - Ты сама доедешь? - Ну да. Или ты думаешь, я настолько дура, что не разберусь как ехать до школы, в которой я учусь уже много лет? – Реджина почувствовала головокружение и чувство голода начало возвращаться. Видимо было ошибкой есть только один салат в течение всего прошлого дня. - Уж кем, а дурой я тебя точно не считаю. Ладно, езжай сама, если хочешь. Пошли завтракать. – Кора пошла на первый этаж, где у Миллсов находилась кухня. Реджина нехотя спустилась вслед за матерью. Размазывая рис по тарелке, Реджина чувствовала, что её сейчас стошнит. Нет, дело было вовсе не в самом рисе, он не был ей отвратителен. Её организм просто привык со временем питаться, мягко говоря, необычно. Под «необычно» подразумевалось есть два-три дня подряд только одно блюдо. Или даже не блюдо: как-то она целый день ела только огурцы, а этим летом незадолго до своего дня рождения питалась два дня подряд одним только мороженым. За эти два дня она съела 5-6 штук. После этого она больше недели не могла есть своё любимое мороженое. - Ты будешь есть или нет? «Будто у меня есть выбор». - Да, конечно. – Реджина съела почти всё и молча вернулась к себе в комнату. Ей даже нравилось ходить в школу: там всё было просто. Её любили учителя, с учениками у неё были хорошие отношения. Никаких проблем. Её мозг будто «разгружался» в школе. Стоя у зеркала, Реджина красила губы бордовой помадой, размышляя о том, стоит ли ей выкинуть лезвия? Ведь это уменьшит шансы наносить себе вред. Нет, глупая идея: если ей вдруг захочется нанести порезы, а под рукой не будет лезвия, то случится паника. Но может стоит выкинуть не все, а хотя бы несколько? Она решила, что подумает об этом позже. Доделав макияж, Миллс накинула пальто, забрала шоппер и вышла из дома. На улице было довольно холодно. Несмотря на холод, Реджине нравилась сегодняшняя погода: пасмурно, спокойно, безветренно. Дойдя до остановки, она уткнулась в свой телефон, чтобы посмотреть расписание автобуса, но её внимание тут же привлекли уведомления. Кэт что-то прислала ей в телеграмме, в фейсбуке ей пришла от кого-то заявка в друзья, а также одно сообщение. Нехотя Реджина открыла приложение, но это был не Робин. Это была её сестра. Всего лишь её сестра. Зелина отправила ей заявку в друзья и прислала какое-то сообщение. - Зацени наряд. -Далее прилагалась фотография её старшей сестры в белом платье на бретельках и в чёрной кофте, накинутой сверху. На ногах у Зелины красовались белые босоножки. - Не боишься замёрзнуть. – Зелина тут же принялась строчить сообщение. - Нет, у меня же есть кофта. Ты как, кстати? «Супер. Пытаюсь не располосовать себе руки». - Нормально. Сижу на остановке и мёрзну. - На остановке? А разве мама тебя не возит в школу. - Возит, но не всегда. Я сама решила сегодня прогуляться. А, что? - Да нет, ничего. Просто мама говорила, что у вас принято родителям возить детей. - Нет, не принято. Большинство учеников добираются сами. Это не элитная частная школа, а обычная гимназия. - А, прости. Я ляпнула ерунду. Кстати, поедешь на выходные ко мне? Реджина задумалась: во-первых, почему её сестра так часто употребляет слово «кстати»? Может Миллс просто кажется? Ладно, наплевать на это, что ей ответить? Кора вряд ли её отпустит, да и самой Реджине не сильно хочется туда ехать. Но сестру обижать тоже не хочется, поэтому она решила ответить расплывчато. - Я ещё не говорила с ней на эту тему, но вряд ли она разрешит. Если хочешь, можем погулять в субботу? - О, давай. Я только за. Давай я тебе завтра напишу. Или сегодня, если занята не буду. У нас сегодня не уроки, а трэш одним словом. Реджина посмеялась. Её почему-то умиляла старшая сестра. Точнее не сама Зелина, а её манера разговора, мимика. - Вчера весь вечер пыталась написать стих, но не получалось. В итоге психанула и съела целое ведро мороженого. А потом ещё вспомнила, что забыла перевести текст по немецкому, но мне было лень этим заниматься. Пожелаем мне удачи. - Удачи. А ты оказывается стихи пишешь? - Да так, увлекаюсь. Ладно, я пойду. Мне выходить уже надо. Скоро отпишусь – Зелина прислала смайлик, изображающий красное сердечко и вышла из фейсбука. Реджина тоже вышла из соцсети, добавив перед этим Зел в друзья. Уже в школе она поняла, что зря отказалась от идеи забинтовать руки. Порезы жутко болели, рукава платья казались ей слишком короткими. Ещё не хватало, чтобы кто-то увидел. Была бы у неё кошка, Реджина бы выкрутилась. Хотя нет: дураку понятно, что эти порезы не от когтей. Она листала ленту в инстаграме, когда наткнулась на фотографию Кэтрин, только вместо миловидной русоволосой десятиклассницы, причёска которой украшена розовыми прядями, на фотографии была изображена яркая блондинка. Не успела Реджина сообразить, как сзади её обняли чьи-то руки. - Привет. Чего не здороваешься? – Кэтрин с шикарными белокурыми локонами, одетая в клетчатую рубашку и синие брюки, отступила немного назад. – Ты не рада меня видеть? - Эмм…рада. Конечно рада. – Кэтрин кокетливо улыбалась и пыталась «лишний раз» потрогать платье Реджины, в прочем она всегда так делала. - Чего молчишь тогда? «Пытаюсь не взвыть от боли». - Любуюсь твоим новым цветом волос. Почему именно блонд? - Тебе не нравится? – Кэтрин показательно надула губки. - Очень нравится. – Реджина увидела новое уведомление, но решила, что просматривать телефон во время беседы не очень культурно. – Мне просто любопытно: почему именно блонд? - Да не знаю, если честно я особо не задумывалась. Просто хотелось покрасить волосы в какой-нибудь цвет. Причём покрасить полностью, а не только пряди, как я делала летом. – Кэтрин встряхнула белокурыми волосами. – По-моему, вышло супер. Думаю, перед днём рождения покраситься в бордовый. - В бордовый? Интересно. – Реджина оценивающе оглядела подругу. – Но мне кажется быть блондинкой тебе очень идёт. Хотя моё мнение не учитывается, главное, чтобы тебе нравилось. – После этих слов Кэтрин буквально засияла и обняла подругу. Реджина также неловко обняла Кэт, хотя надо признать тот факт, что Реджина не любила обниматься. Но её окружение, как назло, обожало обнимашки, а выглядеть стервой Реджине не хотелось. Кэт училась, как уже было сказано, в десятом классе. По правде сказать, Реджина удивилась, когда узнала, что Кэт всё-таки останется в гимназии. Миллс думала, что её подруга перейдёт после девятого класса в другую школу или в колледж искусств, ведь Кэт обожала рисовать и как-то говорила, что хотела бы «творческую» профессию. К тому же учёба ей никогда особо не давалась. - Как думаешь, мне подойдёт чёрный? - Не знаю. – Кэт рассмеялась. - Не парься, я не буду краситься в чёрный. Это твой цвет. – Кэт начала играть с прядью чёрных волос подруги. Реджина решила сменить тему. - Так на какой ты профиль всё-таки пошла? - На англ-нем. На нём учиться намного выгоднее, чем на физмат. Хим-био я даже не рассматривала. Ну какой мне хим-био? Я даже элементарное химическое уравнение не могу решить. Я даже не помню, как они называются. - Уравнения реакции. – Подсказала Реджина. - Откуда ты всё это знаешь? – Кэтрин удивлённо уставилась на подругу. - Потратила немало времени, чтобы разобраться в химии. Также, как и в биологии. - И в математике, и в физике. Есть хоть один предмет, который ты слабо знаешь? Реджина задумалась. - История. Да, пожалуй, история. Кэтрин расхохоталась. - Я думаю её все хреново знают. – Кэт взглянула на часы. – Чёрт, звонок через 3 минуты. Чего так мало? – Она наклонилась над самым ухом Реджины и прошептала. – Я жутко хочу курить. А дома это сделать просто невозможно. - Понимаю. - У тебя сигареты с собой? - Нет, Кэт, я же не дура. Их опасно нести в гимназию. - Мне плевать, я уже старшеклассница, а значит у меня могут быть привилегии. Могут же ведь? - Нет конечно. Кэтрин, если тебя поймают за курением, причём неважно, куришь ты сигареты, вейп или трубку, у тебя будут проблемы. Даже если ты заканчиваешь выпускной класс, это не имеет значения. Кэтрин приуныла. - Блин. Я где-то вычитала, что, начиная с 10 класса особо ничего, кроме как задержаться после уроков, не будет. Обидно. Ладно, я пойду, у меня математика на третьем этаже. – Кэт снова обняла подругу и уже собиралась уходить, как вдруг кое-что вспомнила. – Джинни, слушай. Ты же знаешь, что у меня др 10 октября? - Ну да, а что? - Да я отметить хочу, причём, как говорится, с размахом. Всё-таки мне исполнится шестнадцать. День рождения как раз выпадает на субботу. Ты придёшь? Реджина заметно напряглась. Кэтрин дружила с Робином и с его «бандой», а Миллс не хотела видеть никого из них. - Ну, вероятнее всего да. А кто приглашён? Кэтрин принялась загибать пальцы. - Ты, Джой, Кэти, Элли, Джеймс, Алекс. Вроде все. Возможно ещё Кэрри, но очень вряд ли. - А Нолан? - Так я же назвала его. - Нет, другой Нолан. Младший. - Ай, пошёл он к чёрту. – Кэт взглянула на часы. Ладно, урок начнётся меньше, чем через минуту. Напиши мне в инсте, или в фейсбуке. Расскажу о том, как будем отмечать? - И почему не хочешь видеть Нолана младшего? - Он мудак. Больше сказать нечего. – Кэт убежала. Сидя на уроке, отличница школы пыталась понять, про что вообще говорит их педагог. Голова раскалывалась, а учитель со своими рассуждениями ещё больше увеличивал головную боль. Реджина списывала конспект с доски, продолжая думать о своём. «Так, ты скоро с ума сойдёшь. Крыша отъедет быстрее, чем ты думаешь. Надо успокоиться. Никаких проблем у тебя нет, эгоистка чёртова. А даже если и есть, то может стоит их решить, а не бегать от них». Но Реджина уже очень долго убегала. - Мисс Миллс. – Громкий голос вырвал её из размышлений. - Что? – Реджина оторвала свой взгляд от конспекта. - Ты вообще слышала, что я спросила? - А, не совсем. Простите, я писала конспект… - Конспект надо писать, когда я закончу рассказывать. Или ты уже знаешь тему? «Блять, как же ты «в тему» со своим дурацким вопросом». - Нет, не знаю. Простите пожалуйста, я буду вас слушать. Преподавательница усмехнулась. «Какая она всё-таки мерзкая особа». - Спасибо и на этом. – Весь класс засмеялся. От всего этого шума головные боли усилились. Начиная с прошлого года, Реджина ненавидела свою гимназию. В классе она ни с кем близко не общалась, а если и приходилось поговорить, то только на темы, касающиеся школьной жизни. Вне школы она ни с кем, кроме Кэт и её компании не общалась. Ну раньше она дружила с Робином, а также состояла в компании, однако сейчас её круг общения составляли только Кэт и её компания. Реджина всегда была одиночкой. Начиная с первого класса, ей никогда не хотелось искать друзей, первой начинать диалог. Первые друзья (именно друзья, не просто приятели, а именно люди, с которыми она могла хоть частично поговорить по душам) появились в жизни Реджины, когда она училась в 6 классе. Но за три года много чего изменилось, поэтому в данный момент ни с кем из тех друзей, с которыми она познакомилась в далёком 2017 году, девятиклассница не поддерживала общение. Когда проклятая история США наконец-то закончилась, Миллс вышла в коридор, размышляя: не бросить ли всё и уйти домой? Нет, нельзя. Она не хотела объяснять матери причину своего ухода из школы, лучше уж перетерпеть боль, к тому же приступы мигрени случались с ней не первый раз. Кэт пришла к ней, развлекая рассказами про то, как во время лабораторной работы в прошлом году Джеймс Нолан чуть не пролил кислоту на сумку учительницы химии, про то, как она застала целующимися какую-то одиннадцатиклассницу, имя которой Реджина до этого не слышала, и какого-то «странного мужика лет 25, некрасивого, на мой взгляд, но он одет был в дорогой костюм", про то, как она в миллионный раз рассорилась со своим недопарнем Дэвидом Ноланом и теперь переключилась на его старшего брата – одиннадцатиклассника Джеймса Нолана, с которым она до этого дружила два года. - Джеймс такой красавчик! Намного симпатичнее своего брата-идиота. Он думает покрасить волосы в медный цвет, но мне кажется ему не подойдёт. Кэти позвала меня погулять в эту субботу, думаю после прогулки заехать к Джеймсу. Он правда не звал меня, но я хочу напроситься в гости. Чайку попить. – Кэт изобразила похотливый взгляд и расхохоталась. – Ладно, шучу. Думаю, что стоит позвать его в кафе. Если у него хватит на меня времени, у него же выпускной класс. Ладно, кого я обманываю, у него кроме учёбы ещё своя компания, в которую меня почему-то ещё не приняли. Надо попробовать влиться к ним. Там классные ребята тусуются, скейтеры, красавчики. – Кэт снова хихикнула. – Тебя могу с кем-нибудь познакомить, если вы с Робином конечно же не встречаетесь. - Мы не встречаемся. - Разве? Не верю. – Кэтрин захлопала аккуратно накрашенными чёрной тушью ресницами. – Вы ТАК друг на друга смотрите. Вы помирились или ещё нет? Реджине на секунду захотелось придушить Кэтрин, но Миллс понимала, что подруга ни в чём не виновата. Кэт всегда болтала без умолку, причём в основном о какой-то чепухе. Но при этом Кэтрин была всё-таки хорошим человеком и неплохим (возможно уже единственным) другом Миллс. Реджина вновь почувствовала себя эгоисткой. Собрав всё своё спокойствие, она как можно сдержаннее произнесла. - Мы, если так разобраться, и не ссорились. Просто у кого-то шарики за ролики заехали, а если выражаться понятнее произошёл конфликт с девушкой. Вот и этот «кто-то» решил выместить свою злость на мне. - Подожди, так вы всё-таки встречаетесь? – Кэтрин неосознанно ещё больше разозлила свою подругу. - Нет, я разве это сказала? «Спокойствие, только спокойствие». - Ты сказала что-то про девушку. - А ты не знала, что у него есть девушка? – По выражению лица Кэтрин, стало понятно, что нет. Реджина тут же поняла, что ляпнула лишнее. - Что за девушка? Не слышала от него ни про какую девушку. Я думала ему ты нравишься. – В голосе Кэт прозвучали нотки грусти. Реджине даже стало как-то жалко подругу-сводницу. - Да так, была одна. Из его школы, забудь. К чему вообще я говорила? А, так вот, Кэтрин, мы в данный момент не общаемся и естественно не состоим ни в каких отношениях. Если кое-кто по имени Робин перестанет вести себя как скотина и извинится, общение мы возможно возобновим. Пока он ведёт себя как свинья, я не буду с ним разговаривать. Кэтрин замолчала. - А, так вот про что мне рассказывал Джон. Я думала он шутит. Ладно, я пойду, скоро звонок. – Кэт обняла Реджину и убежала. Головная боль её подруги ещё больше усилилась. Оставшиеся семь уроков Миллс просидела только благодаря обезболивающим. Когда учебный день наконец-то закончился, Реджина мигом бросилась домой, сказав матери, что доедет сама, ибо девятиклассница была согласна ехать с тремя пересадками, только бы не разговаривать лично с матерью. По пути в гардероб, чуть не сбив Эмму Свон и извинившись за это, Реджина села на автобус, вновь проверяя фейсбук, и увидела новое сообщение от Робина. - Я распускаю слухи? Я? На себя посмотри, идиотка. Распространяешь про меня ложную инфу, а крайний снова я. Дура ты! Не понятно, что из себя возомнившая дура. Миллс тяжело вздохнула. Как бы она не делала вид, что ей всё равно, на самом деле Реджине очень неприятно читать подобное. Как можно так говорить про подругу? Они ведь знакомы год. Год общения, прогулок, веселья. Год они потратили на то, чтобы узнать друг друга. ГОД! И всё это можно стереть. Миллс почувствовала, как на глаза накатываются слёзы. Она ненавидела это чувство, когда слёзы сами стекают по твоим щекам в самый неподходящий момент. С трудом доехав до своей остановки, она ещё какое-то время шла домой, пытаясь не разреветься. Уже зайдя в дом она дала волю эмоциям. Реджина Миллс позволяла себе плакать только в одиночестве. Ей было больно, обидно, неприятно. Реджина могла подобрать тысячу синонимов этих слов. Скинув пальто на кровать, она некоторое время просто молча сидела, пролистывая ленту в инстаграме, мысленно ругая бывшего друга. В целом он не сказал ничего плохого, просто её «крепкие нервы» сегодня были в особенно расшатанном состоянии. Скоро пришло новое уведомление. - Сказать нечего? Ахах, ты реальная трусиха. Ну вороти нос дальше, шлюшка. Дальше следовало голосовое сообщение длинной в 25 секунд, которое Реджина не стала прослушивать. Взяв себя в руки, она настрочила ответ. - Тебе так важно, чтобы я ответила. Знаешь, я с дегенератами в разговоры не вступаю. Можешь писать, что хочешь, я больше не буду даже просматривать твои текстовые сообщения и тем более не буду слушать голосовые. В блок кидать не буду, у меня теперь на тебя стоит беззвучный режим. Всего хорошего. Зайдя в ванную, Реджина собрала волосы и смыла растёкшуюся тушь с лица. Приведя себя в порядок и уединившись в комнате, она вытащила из тайника желанную сигарету. Поднося сигарету к губам, девушка пыталась успокоиться. «Если человек приносит в вашу жизнь одни проблемы, то надо убирать этого из своей жизни» Эту фразу она услышала давно, но только сейчас Реджина начинала понимать, насколько она правдивая. «Он ублюдок. Ему приятно делать мне больно. Грубить, издеваться, распускать мерзкие слухи. Надо перестать волноваться из-за всяких идиотов». Потушив сигарету, Реджина взяла планшет, укуталась в плед, включила какое-то видео на ютубе и спустя 10 минут окончательно успокоилась. Затем она сделала себе кофе и думала сделать домашнее задание по математике, но поняла, что сейчас не сможет ничего нормально решать, поэтому думала почитать книгу, как вдруг услышала мелодию, стоящую у неё на звонке. Миллс не хотелось отвечать. «Этот придурок звонит? Или Кэтрин? Или Джейк?» Все остальные её приятели писали в соцсетях и звонили в очень редких случаях. Нехотя взяв телефон в руки, Реджина увидела, что номер никак не подписан. Тем не менее, она прекрасно знала, кто звонит. «Поднять? Нет, лучше просто проигнорировать. А вдруг что-то важное? Хотя зачем он вообще звонит, если сам не хотел никак взаимодействовать». Она всё-таки ответила на звонок. - Алло? – Никто не ответил. Может это случайный вызов? Реджина уже хотела сбросить звонок, как услышала до боли знакомый мужской голос. - Привет. – Повисло молчание. Миллс не понимала, для чего он ей звонит, учитывая, что разговаривать ни с кем ей не хотелось. - Реджина? - Привет. - Извини, что поздно позвонил. Только недавно увидел твоё сообщение. Я буквально на днях вернулся в город. - А, понятно. «Точно, эта дурацкая переписка. Как я могла забыть про неё». - Эй, у тебя всё хорошо? - В смысле? – Хотя Реджина прекрасно понимала, что он имел ввиду. - Признаюсь, я немного испугался, прочитав то, что ты писала. – Реджина покраснела от стыда. Всё-таки не стоило тогда это делать. - Всё нормально. Более-менее. - Что значит более-менее? «Твою мать». - Просто школа нервы треплет, так всё хорошо. - Ну а что нового? - Мама работает, отец тоже, особо ничего не изменилось с июля. В девятый перешла. А ты увидеться хотел? – Реджина уже поняла, что он позвонил не просто так. - Я завтра встречаюсь с твоей матерью. Можем тоже увидеться, если хочешь. - Давай в пятницу, я освобожусь в 14.15. Можем встретиться в три часа. Я сейчас немного занята, так, что не могу говорить. - А, хорошо. Тогда в том же кафе в субботу? - Да, давай. Пока, Роб. Роберт завершил звонок, а Реджина снова улеглась на кровать, прижимая ноги к животу. По сути она сама напросилась встретиться, но Миллс жутко хотелось кому-то выговориться. А так получилось, что Роберту она, на удивление доверяла. Ведь он вряд ли разболтает что-нибудь. Его мучило чувство вины, хоть он ни в чём толком не был виноват. И он знал её много времени. Реджина почувствовала, что засыпает. Она сделала звук на видео минимальным и уснула, радуясь, что, хотя бы сегодня не прибегла к излюбленному, но всё же отвратительному методу успокоения.