Стук прошлого

Пока Дэн звонила Эбби и просила ее прийти, чтобы вновь осмотреть Джессику, но уже в осознанном состоянии, Эндрю сверлил тяжелым взглядом спину Джостена. Нил сидел на краю кровати и о чем-то тихо разговаривал с девушкой. — Ты ему так спину прожжешь, — буркнул Аарон. Голкипер неопределенно подернул плечом и промолчал. — Аарон, ты бы так же смотрел на Кейтлин, если бы к ней пришел бывший парень, — цокнул Ники, набирая сообщение Эрику. Мэтт толкнул Хэммика под ребра как бы говоря, что злить Эндрю сейчас черевато для здоровья. Однако голкипер их не слушал. Он нащупал свои повязки и пробрался под них. Ощущая острые лезвия в руках, Эндрю немного выдохнул, но до сих пор напряжённые плечи выдавали его недовольство. — Нил, — тихо позвала Элисон, пытаясь обратить его внимание на ножи, что голкипер уже крутил в руках, как будто этим нельзя было убить кого-то. Джостен немного дрогнул от своего имени, но все же обернулся к Элисон. Проследив за её взглядом, он склонил голову слегка вправо и улыбнулся уголком губ. В Эндрю кипела ненависть. Разве можно испытывать сразу так много эмоций?! Разве это нормально? Хотя, что Эндрю знает о нормальности? Он пережил ломку, наркотики, терапию, увидел всю жестокость, какой обладают люди, он убивал без жалости, смотря безразличным взглядом на своих жертв. Эндрю — это яд, к которому не может существовать антидота. Эндрю — это удар клюшкой под дых. Но Нил не боится его, Нил ему доверяет. Нил — исключение из всех правил Эндрю. Нил — антидот, подходящий лишь яду Эндрю. Нил — воздух, проникающий в лёгкие, после удара клюшкой. Немного сведя брови к переносице, голкипер опускает ножи и кивком указывает на дверь. — Кофе, — единственное, что произносит Эндрю прежде, чем выйти из комнаты. Напряженное молчание прерывает Джессика: — Тебе лучше пойти за ним, — тихо говорит девушка, задумчивым взглядом смотря на дверь, ведущую из комнаты. — Я скоро вернусь. Не сбегай. Ты тут в безопасности, я позабочусь о нём, — просит Нил, крепко жмурясь.

* * *

Горло все ещё горело от неправильного имени. Алекс… Но он уже давно не Алекс, он официально Нил Абрам Джостен и это подтвердят и Лисы, и ФБР, и Морияма. Навязчивые мысли Нила прекратил Эндрю, щелкнув пальцами у рыжего перед носом. — Прекрати, — только и сказал он, разливая кофе по кружкам. — Что прекратить? — Нил растерянно хлопал глазами. — Думать о том, кого ты похоронил, Абрам, — безразлично кинул Эндрю, доставая из морозилки мороженое. Абрам… Ни Натаниэль, ни Веснински, ни Натан. Нет, он Нил Абрам Джостен! Он выдохнул, плечи расслабились, желание расцарапать горло отошло на второй план. Оставив на столе кофе и мороженое, Эндрю подошёл к Нилу, облокотившемуся на стену, и встал в шаге от него. Безопасное расстояние для Нила, который роется в своей голове и снова делается мучеником. Эндрю окинул безразличным взглядом комнату, ненароком задержался на рыжей макушке и снова начал злиться сам на себя. Нил почувствовал волны недовольства, исходящие от блондина, и поднял голову, склонив на бок, спрашивая, что случилось. — Пришло время отрабатывать мое ранее сказанное «да», — четко проговорил Эндрю и сделал шаг навстречу к Джостену. Мурашки побежали от предвкушения, Нил с готовностью встретил губы голкипера. По обыкновению ладони Нила скользнули в светлые волосы, Джостен слегка их оттянул, когда Эндрю больно прикусил ему губу. Рыкнув Миньярд подтолкнул Нила к стене и поцеловал еще настойчивее. Поцелуй был смазанным, немного грубым, полным недовольства Эндрю и нетерпения Нила. Руки Эндрю уже проскользнули под футболку и стали поглаживать выученные до боли в пальцах шрамы. Нил отозвался тихим стоном и перехватил инициативу на себя, разорвав поцелуй он очертил языком подбородок Эндрю и спустился вниз к его шее. И как бы голкипер ни старался он не мог сдержать дрожь, которая всегда его пробивала, когда Джостен целовал его шею. — Наркоман, — процедил Эндрю, проклиная себя за то, что позволил кому-то оказывать на него такое влияние. — Тебе это нравится, Дрю, — промычал Нил, его слова вибрацией разбежались по телу Эндрю. Запрещенный прием. Называть Эндрю — Дрю — запрещенный прием. От этого Миньярд перестает контролировать себя, его буквально распирает изнутри, и он не хочет знать, что именно это за чувство. Ненависть, злость или любовь… Хотя нет. Это точно не любовь! Такое чувство как любовь слишком мало для того, что между ними, для их этого. Для них клятвы не имеют значения, пафосные речи — бред, в который ни один не верит. Им больше подходит «да» на вопрос о прикосновениях, «останься» после ночных кошмаров. Вместо уверений о верности — ключи от машины и дома, вместо признаний в любви — «я тебя ненавижу» или «103, Джостен». Про них кофе с утра, исполосованные шрамами пальцы, оттягивающие светлые пряди, рука, покоящаяся на шее. Любовь слишком поверхностна для них. Ненависть, равнодушие, поддержка, защита и поминание — это уже ближе. Про них просто это, которое обозначает сразу и все, и ничего.