Пластиковые деревья и игры в снежки

Робби уставился в зеркало, ощущая непонятную нервозность. Обычно Рождество для него было временем чуть зачерствевшей выпечки, слишком большого количества дешевого бренди и лелеемой горько-сладкой боли одиночества. Он действительно ждал этого с нетерпением, все продумал и так далее, но в этом году ему придется быть более… тьфу… общительным. Спортакус уговаривал пойти с ним на праздник, который состоится этим вечером у мэра. Шумные сопляки, игры, смех… И все же, если его заставят там присутствовать, он хотя бы будет хорошо выглядеть. Пусть жители города посмотрят на человека, который умеет одеваться не только в спортивную одежду. Он гордился своим бархатным темно-фиолетовым костюмом, ботинками «челси» и жилетом с золотой монограммой. Они восхитительны. С чего бы ему нервничать? Он терпеть не мог нервничать, не желал признаваться в этом даже самому себе, поэтому, пробираясь по сугробам к мэрии, шагал все усерднее, а выражение его лица делалось все насмешливее. «По крайней мере, будет еда» — подумал он. Шоколадное рождественское полено, съедобная золотая глазурь, марципан… И Спортакус улыбнется, когда увидит, что Робби сделал над собой усилие и пришел. Робби мысленно встряхнулся. Он был злодеем - ему нужно было объективизировать тело Спортакуса, то, каким шумным он был в постели, как сила его мощных легких превращала минет в изысканную пытку… Но нет. Он просто хотел видеть его улыбку. Добравшись до мэрии, Робби перестал улыбаться. Вместо ожидаемых сладостей там были только растения, маленькие красные свечки и огромная ванна, полная кислых на вид зеленых яблок. Он сбросил пиджак и хрустнул костяшками, разминая пальцы. Кому-то придется кое-что изменить. Спортакус бодро вошел в зал, занося последнюю охапку дров для костра. Увидев, что стало с этим местом, он резко остановился, едва не выронив свою ношу. Его тщательно уложенные ветви остролиста, плюща, омелы и лиственницы скрылись под тысячами хаотично мигавших крошечных разноцветных огоньков. Все поверхности были уставлены ярко-розовыми и лиловыми тортами, а рядом стояла огромная елка из пурпурной мишуры. Пыхтящая машина рассыпала снег по сцене. Это было неприятно, это было странно весело, это было… — Робби! Робби разговаривал с миссис Деловой. Спортакус знал, что ему нравится эта женщина, его восхищало то, как она умеет манипулировать мэром. Робби повернулся к нему с ухмылкой, которую, как знал Спортакус, он считал невинным выражением. — Чем могу помочь, Спорткувыркун? — Я отвлеку тебя буквально на секундочку! — он схватил злодея за локоть, наполовину отводя, наполовину оттаскивая в укромный уголок. Спортакуса переполняла энергия того рода, что бывает от прогулки на холодном воздухе, рождественской вечеринки и нескольких глотков медовых сливок. Робби был красив, Робби был забавен, он был чуток к Спортакусу так, что тот ощущал себя особым, чувствуя это по отношению к себе. Но иногда он был таким, таким… — Что ты натворил в холле? — Я сделал его более рождественским, Спортчудак. Там было слишком много природы. И эти яблоки… Держу пари, что они даже не сладкие, не так ли? — Как ни странно, в мои представления о рождественском веселье совсем не входит вырубиться, окунувшись лицом в ванну с водой! — И какие же у тебя идеи для рождественского веселья? — Слушай, какую бы магию ты не сотворил, создавая эти огоньки и елку… — Технологию! — перебил Робби, но Спортакус продолжал: — Это не просто Рождество! Рождество - это свечи, пение, прыжки в замерзшее озеро, а потом нужно хлестать друг друга ветками, чтобы согреться, а еще… — Звучит довольно странно. — Робби! — он покраснел и огляделся, убедившись, что их никто не слышит. — Робби, я… — Джентльмены! — мэр лучился важностью и праздничным весельем, но слегка настороженно поглядывая на Робби. Робби уже неоднократно пытался свергнуть и обезглавить его, так что это было справедливо. — Дети вот-вот придут. Пора надевать костюм! Он протянул им костюм Санта-Клауса, красный с белоснежным мехом и блестящими золотыми пуговицами… Они одновременно потянулись к нему. — Он слишком длинный для тебя, Спорткоротышка! — Зато тебе он слишком просторен! — Милфорд! Мэр, ошеломленно смотревший на них, повернулся на зов Бесси и поспешил узнать, что ей нужно. Робби воспользовался случаем, схватил костюм и дал деру. Спортакус следовал за ним по пятам. Он не знал, куда бежит: нечасто бывал в мэрии, но увидел что-то похожее на гардеробную и метнулся к ней. Как только он распахнул дверь, Спортакус сделал кувырок над его головой и приземлился перед ним. Робби потерял равновесие, и они вместе свалились внутрь, захлопнув за собой дверь. — Просто замечательно! — огрызнулся Робби, отряхиваясь. — Я ведь даже не хотел играть Санту для кучи сопляков. — Тогда зачем ты украл костюм? — Я злодей, не забыл? Кроме того, мне показалось, что костюм Санты не подойдет к твоему странному здоровому Рождеству. — Робби… — Спортакус насмешливо и недоверчиво посмотрел на него своими голубыми глазами. — Ну, было бы здорово, если бы меня тоже об этом спросили, — фыркнул Робби. Спортакус слегка усмехнулся, его лицо было полно любви и понимания. В такие моменты он видел его насквозь, и иногда Робби просто ненавидел это. Он чувствовал, что Спортакус собирается предложить ему стать Сантой хоть сейчас, в любую секунду. Сейчас он был слишком хорошим для его, Робби, блага. Этого нельзя было допустить. Робби схватил его и грубо поцеловал, разворачиваясь в тесном шкафу, пока не обхватил руками бедра и талию Спортакуса. Спортакус позволил ему поцеловать себя, но отстранился с озабоченным видом. — Робби, там может быть кто-нибудь… Мэр может быть прямо за дверью! — Тогда нам лучше помолчать. Если тебя поймают, тебе ведь придется навсегда покинуть город… Спортакус так же грубо поцеловал его в ответ. — Тебе бы понравился такой исход, да? Они прижались друг к другу, бедро Спортакуса вклинилось между ног Робби. Он был так возбужден, его переполняли чувства от близости Робби: тепло, запах, эрекция, прижимавшаяся к его животу… Робби слегка порыкивал, как он иногда делал, и кусал его. Его пальцы скользнули к затылку, по волосам Спортакуса, и наконец, нашли уши. Словно электричество пробежало по спине Спортакуса, и он прижался к Робби. Большие ладони поддерживали его, мягкие безжалостные губы поглощали каждый его звук, когда он кончил. — О, — выдохнул он, когда пришел в себя. — О, — повторил он, увидев расползающееся мокрое пятно на своих спортивных брюках. — Не волнуйся, Спортгрязнуля, — голос Робби был наполнен нежностью. Он вытер Спортакуса носовым платком, а затем помог влезть в костюм Санта-Клауса, невероятным образом проделав все это в тесном пространстве шкафа. Дверь со щелчком открылась — может, это была снова магия Робби, а может, всего лишь задвижка, которая была там все это время. Робби вышагнул из шкафа как ни в чем не бывало, лишь его волосы были слегка растрепаны. — Пойдем, встретимся наконец с нашей обожаемой публикой. А позже, — он понизил голос, наклоняясь к уху Спортакуса, — Позже я сяду к тебе на колени, и ты расскажешь, каким плохим мальчиком я был. Спортакус рассмеялся. Робби был плохим, он был ужасным, он вызывал у него такие эмоции, которые не вызывал никто другой. Мэрия выглядела замечательно с целым лесом из ветвей вечнозеленых растений, мерцающими огнями, свечами и искусственным снегом. Спортакус раздавал детям подарки, Робби играл на пианино, а Стефани пела. Они вышли на улицу и устроили поистине эпическую снежную битву: Спортакус, Стефани, Зигги, Пиксель, а также мэр — против Робби, Бесси, Трикси и Стинги. Потом они вместе вернулись в мэрию, выпили горячего какао и съели по пирожному. Спортакус пил горячий яблочный сок и ел ягоды со сливками. После вечеринки они вдвоем пошли домой, и Спортакус не стал снимать костюм Санта-Клауса.