Один день - три осени.

Для атмосферы советую включить песню под которую писалась работа Blinded - Emmit Fenn Цзян Чэну снились сны. Сны пропитанные запахом гари, крови и боли. Сны в которых темный силуэт кричал до разодранного горла, до хрипа, до бессилия. Кричал, не понимая, почему его шиди не поможет ему, почему не протянет руку, чтобы вытащить из ада творящегося вокруг. В этом сне Цзян Чэн смотрел на Вэй Ина как на ничтожество, насекомое под ногами, на которое не повезло наступить и теперь придется выкинуть хорошую обувь, потому что чувство брезгливости не позволяло ее больше надеть. Вэй Ин тянул к нему то что раньше было руками, а теперь стало обглоданными мертвецами костями. Он кричал, бился, умолял. Но шиди не сдвинулся с места, только поморщился от отвращения, а потом и вовсе отвернулся. Усянь кричал ему в спину, но уже знал, что ему не помогут, не спасут. И все равно надеялся. — Пожалуйста, А-Чэн, умоляю! Не бросай меня! Почему ты уходишь? Мне страшно, пожалуйста! Когда Вэй Ин был ребенком он звал Цзян Чэна «мой герой», потому что тот всегда приходил и спасал глупого брата от маленькой собачки, которая забрела слишком близко к главному дому в Пристани Лотоса. Усянь улыбался любимому шиди широко и счастливо, пока тот горделиво задирал нос и прятал смущение показным ворчанием. Во сне Цзян Чэн даже не хотел смотреть на человека, которого когда-то считал самым близким другом. Ближе отца и даже матери. Человека, которого любил до боли в грудной клетке, когда казалось, что от звонкого смеха Вэй Ина ребра проломятся под напором нежности. После таких снов Ваньинь просыпался от своего же крика и рыданий. И чувствовал, что грудь действительно проломило. Не от нежности. От страха и необъемлемой пустоты. Чувство потери душило, не давало вздохнуть, заставляя тонуть в собственных слезах и ненависти к себе. Потому что Цзян Чэн сожалел, что не спас. Позже, в бессмысленных попытках заснуть он пытался найти хоть что-то что заставило бы его снова ненавидеть брата, как в день смерти сестры. Но ничего не находил, потому что в глубине души знал, что Вэй Усян не был виновен. Многое тот натворил, многих убил, совершил слишком много ошибок, но все это и рядом не стояло со смертью шицзе. Да только не получалось винить его за это. Цзян Чэн скучал. И не знал что с этим делать. Заворачиваясь в одеяло он думал о том, что хотел бы сказать, если бы Вэй Ин вернулся. Если бы только была возможность снова увидеть его, прикоснуться, обнять как раньше, запутать пальцы в его волосах, услышать смех и вдохнуть такой родной запах. Всхлипывая, он представлял, что брат рядом с ним, обнимает его и улыбается понимающе. Как в горячке Цзян Чэн прошептал: — Я никогда не смог бы тебя забыть.