Всё ради тебя

— Если ты заставишь меня уйти, то домой можешь не возвращаться.       Чанбин остолбенел. Какого чёрта он творит? Почему нужно начинать выяснять отношения именно сейчас? Почему, блять, нельзя просто пойти домой как он и попросил? — Какого хуя ты творишь? — он быстро оглядел зал бара и зло посмотрел на Джисона. — Так сложно что ли просто сделать, что я прошу? — Да, Бинни, сложно. — парень скучающе оглядел всех присутствующих. — Господи, блять, — Со провёл рукой по своему лицу, пытаясь придумать, что ему делать. — Это твой единственный выходной впервые за долгое время. Ты действительно хочешь провести его именно здесь? — Но ведь ты тоже здесь, — Чанбин точно не ожидал такого ответа. Он снова растерянно оглядел зал, пытаясь зацепиться за что-нибудь. Ну не привык он к такому явному проявлению чувств, особенно при чужих людях. Но наткнувшись взглядом на свою «жену» сознание снова прояснилось. Ему нужно уговорить Джисона уйти. — Пожалуйста, Сони, я тебя прошу, иди домой. Я со всем разберусь и приду к тебе. — Неужели ты так хочешь, чтобы я ушёл? — Я не хочу, ты же знаешь это. Но так будет проще. — Проще? Для кого проще, Бинни? Для меня? Или для тебя? Или может для твоей жены, Джию? — Хан начинал злиться и причём не на шутку, — Тебе не надоело лгать всем подряд? — Да какая в пизду разница что думают остальные? Разве не важнее, что между нами? — Вот именно, Чанбин. Важнее то, что происходит между нами, но ты не хочешь этого признавать. — Я просто не хочу, чтобы… — Всем внимание! — дверь в бар резко распахнулась и на пороге появился отец Чанбина и его друг, — Посмотрите-ка, кто вернулся! — Папаня вернулся! — воскликнул Со старший и все присутствующие счастливо загудели. — Вот же блять… — рыкнул парень и ушёл вглубь помещения.       Какого хуя вообще его отца выпустили из-под стражи? Сколько ещё он должен сделать, чтобы суд закрыл его на пожизненное? Ещё и непутёвая женушка Чанбина (навязанная ему собственным отцом), которая возомнила себе, словно он что-то должен ей. Как будто, блять, ему нужна была эта сраная свадьба и эта сраная жена. Он нихуя ей не обещал. Да, может парень и приносил клятву перед богом, но это была лишь формальность. Они женились лишь потому, что Джию залетела. — Почему он всё ещё не ушёл? — ну вот, только подумал о ней, — Твой отец видимо не заметил мелкого. Я могу помочь ему. — Даже не смей, сука, — он ткнул её пальцем. Она знала на что давить. — Даю тебе последнюю попытку сделать это самому. — она аккуратно передала парню младенца, которого тот собирался показать своему отцу (как и подобает хорошему сыну). — Если же нет, то пеняй на себя. — Отсоси, — Чанбин получше перехватил ребёнка и отправился показывать его Со старшему.       Когда-то отец застукал их с Джисоном и избил обоих. И если младшему досталось не так сильно, то на нём ещё долго не было живого места. А потом и вовсе прислал ему Джию, чтобы выбить всю гомосятину. Поэтому да, Чанбин до смерти боялся, что тот вновь обо всём прознает, но ни за что в жизни не признается в этом. И уж тем более Хану.       Хоть мужчина и не сюсюкался с ребенком, но было видно, что он рад появлению внука. А это значит: на сына внимания обращать не будет, что даёт время Чанбину уговорить Джисона уйти домой. Вот же, блять, тоже упёртый. Ну разве так сложно просто без скандалов сделать, что он просит? Ещё и условия эти ебаные ставит. Чего ему вообще неймётся? — Что-то ты не очень торопишься, — Джию присела на соседний диванчик, — Как думаешь, твой отец будет рад тому, что не до конца из тебя пидрилу выбил? — Послушай меня сюда, — огромные запасы терпения у Чанбина закончились, поэтому он резко встал и отнял у девушки бутылку соджу, склонившись над ней. — Только попробуй разинуть ебало и… — Пошли поговорим, — его внезапно прервал Джисон, мягко коснувшись крепкого предплечья. — Да, сейчас, — младший отошёл в сторону, а Со ещё ближе наклонился к Джию и начал говорить, замечая как с каждым его словом та теряла всю свою напыщенность. — Послушай меня сюда! Лучше чем сейчас, твоя жизнь уже не будет. Да, может тебе и засаживают целыми днями, но при этом ты обеспечена крышей над головой и жратвой. Советую не проёбывать, что имеешь, — он несильно похлопал её по плечу и пошёл за своим парнем, — Что такое? — Я ухожу домой, — он резким движением допил содержимое стакана, в котором, на вскидку, было пиво и стал натягивать куртку. — Ладно, хорошо. Увидимся дома, — Чанбин погладил его по плечу, коротко оглядываясь, чтобы удостовериться, что на них никто не смотрит. — Не-а, не увидимся. — Хан небрежно скинул руку. — Всё кончено, так что не приходи. — Да что, блять, с тобой такое? — Со мной? Да ничего такого. Просто заебало быть всего-лишь любовником женатого мужчины. — Что за бред ты несёшь? Знаешь ведь, что это не так. — Да? — Джисон зло усмехнулся и приблизился к лицу старшего. — Ты ведь боишься их: боишься своего отца, собственной жены и самое главное — самого себя. Боишься быть тем, кто ты есть на самом деле. А мне всё это надоело, — он отстранился и попытался пройти между парнем и барной стойкой. — Надоело? Ну так и пиздуй нахуй, — младший задел за живое. Чанбин уже неоднократно думал об этом и каждый раз приходил к одному и тому же выводу — он действительно боялся. Боялся, что на него будут косо смотреть, шептаться за спиной, может даже подстерегать за углом. Да и вообще, где это видано, чтобы хоть кого-то из семьи Со не привлекали сиськи побольше?       А Джисон лишь показал ему фак, даже не оборачиваясь. Он спешно пытался покинуть бар, по пути борясь с бегунком на замке, который всё никак не хотел застёгиваться. Ему было до безумия больно и обидно. Парень так надеялся, что у них всё наконец-то будет хорошо, что Бин принял себя, раз сам пришёл к нему, спустя столько времени и, опять же, сам предложил быть вместе. Может, он и правда был слишком оптимистичен, за что теперь и расплачивался. Хан очень любил старшего, но, видит Бог, его нервы не железные и он не хочет терпеть всё это и дальше.       Видя удаляющуюся русую макушку, до Чанбина наконец-то дошло — Джисон не шутил. Он уйдёт и оставит его одного. Опять. И Со не уверен, сможет ли выдержать это во второй раз. Когда тот ушёл первый раз — после его и Джию свадьбы — парень сначала очень долго злился на Хана, обвинял его во всём, но, спустя время, до него дошло: в этом виноват лишь он сам. Никто не мешал ему выступить против собственного отца и отказаться от жены, никто не мешал ему просто-напросто выбрать Джисона, наплевав на всё и всех… Никто. И тогда он злился на себя. За трусость, за тупость. А потом понял, что ему безумно не хватает Хана.       Расспросы у его семьи не принесли Чанбину никакой пользы — парень уехал в неизвестном направлении и лишь изредка писал, что с ним всё хорошо. Даже последующие несколько недель поиска не дали никаких результатов. Со уже почти отчаялся, но в один день к нему пришёл старший брат Хана и сказал, что нужна помощь. И когда он увидел его вновь, то пообещал себе, что больше никогда не отпустит Джисона. — Извините, можно минуточку внимания?! — Чанбин пару раз похлопал по ближайшей столешнице, привлекая к себе внимание всех присутствующих. Адреналин в крови увеличился, а сердце с каждой секундой так и норовило выскочить из груди. — Я хочу, чтобы вы все знали. — Он всё ещё боялся отца, но страх вновь (а может быть даже навсегда) потерять Джисона был сильнее. — Я, блять, гей. Подумал, что вам всем стоит это знать, — парень выразительно глянул на Хана, который так и остался стоять на пороге, наполовину находясь уже на улице и шокировано пялясь на старшего, и вкрадчиво спросил, — Теперь ты доволен?       Чанбин максимально напрягся, ожидая первого удара откуда угодно. Но его не последовало. Не было даже ни одной идиотской шутки или вопроса: всем будто было плевать. Люди просто продолжили разговаривать друг с другом, делая безучастный вид, даже включили музыку, которая была приостановлена ради объявления Со. И тут его накрыло волной облегчения — это оказалось куда легче, чем он думал. Парень вновь глянул на Джисона, всё ещё стоящего на пороге, но уже с закрытой дверью, и слабо улыбнулся. Он смог. Он признался не только всем вокруг, но и самому себе. На душе стало в разы легче, будто все эти годы там лежал не просто камень, а целый валун (о котором Чанбин и сам не подозревал), и тут вмиг исчез.       Внезапно раздался грохот, источником которого служил перевёрнутый стол и разбитая посуда, что стояла на нём. Лицо Со старшего покраснело от злости и он двинулся в сторону сына. — Да я тебя убью, сука ты этакая! — прорычал он.       К счастью самого Чанбина, он смог отреагировать быстрее и нанёс удар в нос первым. Однако мужчина лишь немного пошатнулся и с ещё большей яростью набросился на него, возвращая удар. Парень почувствовал сильный толчок в грудь, которым его отбросило к полке позади него. Рука легла на какую-то бутылку, и он, недолго думая, схватил её и разбил о голову отца. — Пидорас ты, блять, этакий! — тот воспользовался небольшой замешкой младшего и, схватив его за плечи, повернул и бросил на пол. — Сука! Гавнюк ты мелкий! — не давая опомниться от удара, мужчина сел на Чанбина сверху и стал бить его по лицу. Он наносил удар за ударом, глядя как крови на его руках и лице напротив становится с каждым разом всё больше и больше. Со старший даже не заметил, как к ним подлетел Джисон, наспех снял куртку, отбросил её куда-то в сторону и кинулся на него. — Целую вечность ждал этого момента, — с этими словами он схватил отца своего парня за плечи и ударил макушкой тому в лицо, из-за чего тот упал, схватившись за повреждённый нос двумя ладонями. Вероятнее всего, у него будет перелом, но Хану глубоко похуй. Он также перекинул ноги через туловище и стал остервенело наносить удары по открытым участкам лица.       Джисон давно ненавидел папашу Бини, но ничего поделать не мог. Раньше он был лишь хилым подростком, который ничего не мог сделать против крупного взрослого. Хан даже не умел нормально драться. Но прошло много времени с того момента. Парень давно уже вырос, подкачался и даже успел походить на бокс два года. Он знал, как нужно бить и как надо уворачиваться, куда ударить и с какой силой, чтобы было максимально больно.       Вдруг Хана огрели стулом по спине, из-за чего у того отвалились ножки, а сам он навалился на мужчину под собой. Но Джисон быстро смог справиться с собой и потому через пару секунд уже бежал разъярённый на своего противника, затем схватил его поперёк пояса и протолкал вперёд, впечатывая во всё, что попадалось на пути.       Ни Джисон, ни Чанбин не могли бы толком объяснить, что произошло после — всё смешалось в одну кашу, поэтому оба помнили лишь бесчисленные удары, которые получали сами и наносили другим. Они не знали сколько прошло времени, кто вызвал копов и как те появились. Один офицер скрутил Бина, другие двое его отца, вывели на улицу и толкнули на капот машин, стоявших у обочины. — Пидорас ты ебливый! — заорал Со старший, когда ему начали надевать наручники, — Вали из моего дома, хуесос хренов! — Иди нахуй! И не переживай, я с Джисоном живу с тех самых пор, как тебя, мразь, за решётку бросили! И представь себе, мы трахались там, — Чанбин сделал пару движений бёдрами туда-сюда и услышал как мужчина взревел «пустите, суки, я ему въебу». — Да уймись ты! — бросил раздражённый офицер в ответ на брыкания и очередное «да отпустите же» и увёл отца парня в машину. — Да пошёл ты нахер! Да, я отсасываю ему и мне охринеть как нравится! — Со попытался повернуться, чтобы увидеть перекошенное от ярости лицо мужчины, но тот вновь стал брыкаться на сына. — Да объебись ты нахуй! — Я тебе яйца так мелко нашинкую и очко запихаю так далеко, что у тебя, пидор, из жопы яичные деревья расти начнут! — проорал тот на всю улицу, на которой уже собрались не только все люди из бара, но и случайные прохожие. — Да что с тобой такое? — спросил офицер и прижал старшего Со к другой машине, — Четыре часа как вышел и уже подрался. Нарушаешь условия УДО*, — он вместе с напарником запихнул того в машину, под непрекращающийся поток ругательств и оскорблений. — Ну, а ты? — спросил офицер, освобождая Чанбина. — Идти-то можешь? — Что? — парень не понимал какого чёрта происходит. — Если я тебя заберу, то это куча волокиты, с которой я пробуду в участке всю ночь. А меня дома муж ждёт. Лучше я поеду к нему.       Чанбин всё ещё шокировано смотрел в спину уходящему мужчине и неловко потирал руки. Джисон подошёл к нему со спины и накинул куртку на плечи. — Тебя отпустили? — Да, он… Он сказал, что его дома ждёт муж, — парень неловко взял чужую руку, которая потирала его предплечье. — Так это же хорошо, — Хан улыбнулся, но сразу же болезненно зашипел. — Геи значит, — напротив них остановились двое друзей отца, но, посмотрев пару секунд на ребят, один из них усмехнулся, а другой лишь покачал головой.       Как только они отошли, Джисон едва слышно выдохнул, ведь не хотелось больше ни с кем драться — им двоим неплохо так досталось. Он достал фляжку из внутреннего кармана куртки и задумчиво повертел её в руках. — Бля, — протянул задумчиво Чанбин, убирая руку от лица, — по-моему мне пол зуба отхуярили. — Да уж, — младший протянул парню ту самую фляжку, в которой оказался виски, — моим рёбрам тоже не ахти как весело, — тот взял и сделал пару глотков. — То есть, ты окончательно признался? — Это не значит, что я буду носить платья или типа того, — Со резко ощетинился. — Да никто же и не просит, ёпт, — Хан слега пнул чужую лодыжку ботинком и слабо улыбнулся, видимо губу тоже рассекли. — Хотя ножки у тебя и правда ничего, — Бин пару секунд тупо смотрел на парня, а потом рассмеялся. — Вот ты ж сука, — Джисон тоже рассмеялся, а потом схватился за повреждённые рёбра.       Чанбин ещё немного посмеялся и затих. Он как-то задумался, правильно ли всё сделал? Может не нужно было делать всего этого? Может? Джисон подошёл ближе, обнял его за голову и поцеловал в висок. Но в целом, это того стоило. — Бини, а ты не жалеешь? Обо этом всём. — Неа, — не задумываясь, ответил тот. — Я понял, что больше не хочу потерять тебя. Так что нет, не жалею, — он помолчал пару секунд, а после прошептал еле слышно, но Хан всё равно услышал, — Всё ради тебя.