Дилюк провожает последнего гостя, надеясь, что он не упадет перед столом во дворе таверны. Для него это ничего не значит, но не хотелось, чтобы его заведение прославилось еще и услугами ночлежки.
Парень вздыхает, сегодняшний день для него был непростым: ни ночных патрулей, ни спокойной работы в баре. Единственное, что облегчило его работу, Венти не хватило моры на третий стакан вина. Остальное время прошло на одном дыхании. Дилюк не понимал, сегодня какой-то праздник или у жителей Мондштадта резко нашлось время для выпивки?
Обычную работу Чарльза Дилюк выполнял легко. Для него это лишь формальность деятельности. Ведь кто, если не он, сможет сделать все идеально? Семейное дело отразилось на нем напрямую, даже не смотря на неприязнь к алкоголю. Дилюк находит ироничным, что лучшие в своем деле — ненавистники спиртного. Странно осознавать, что вся винокурня держится на не ценителе вина. Даже сам Венти подмечал эту информацию в пьяном бреду.
Парень со спокойствием на лице, проходит между каждым столиком, забирая оставшиеся стаканы и бутылки. Что-то пришлось выкинуть, разбитое списать. «Условность», — бормочет Дилюк, возвращаясь к бару. В руке оказывается новая, чистая тряпочка. Вымытые стаканы парень протирает с осторожностью, немного надавливая на стенки бокала.
Идиллию прерывает громкий стук каблуков о каменную тропинку города. Дилюк не поднимает взгляд, когда дверь закрывается, он лишь ставит натертый бокал на стойку. Звук ходьбы, более приглушенный, становится все громче, когда гость подходит к бармену. Дилюк негромко вздыхает, оборачиваясь за вином. Стакан уезжает в сторону, когда парень наполняет его наполовину.
— Вновь отсаживаешь от себя? — знакомый голос ласково приветствует, присаживаясь к бокалу.
— Что тебе нужно? — Дилюк берется за второй стакан, не отвлекаясь от дела.
Парень понимает, что Кэйя не появляется просто так. Да и сам Дилюк не хотел бы видеть брата без причины.
Для Дилюка становится сложно понять намерения Кэйи, ни одно его высказывание или действие не вызывало стопроцентного доверия. Дилюк злится на брата в душе, не понимает и в какой-то степени презирает, но все это до ужаса пугает. Они ведь не чужие друг другу, тем более их отношения на протяжении всего взросления были безупречными. Возможно, так считает сам Дилюк, опираясь на ошибочные воспоминания, которые он старается приглушать каждый день. Для него те годы оказались сложнейшими в жизни. Парень не знает, что именно сделало его в итоге сильнее: смерть отца, предательство названного брата, или время вдали от дома.
Дилюк никогда не спрашивал о Кэйе прямо, но всегда точно знал о том, что у него происходило в те годы. Связи и сплетни делали свое дело. Парень уверен, что и сам Кэйя делал подобное, рыскал любую информацию. Он также знает и о том, что Кэйя мастер в подслушивании и шпионаже — это и не давало покоя. Никогда не знаешь, когда брат приходит с чистыми намерениями, а когда вынюхивает. Будто бы Дилюк хороший информатор.
— Разве ты не рад меня видеть? — Кэйя отпивает немного вина, облокачиваясь на стол. — Я думал, ты скучал по мне?
Дилюк не отвечает, он откладывает стакан, взявшись за следующий. Парень лишь немного косится на брата своим холодным взглядом. Кэйя усмехается, вновь подмечая у себя в голове контраст Дилюка с его глазом бога. Парень не думал об этом серьезно, просто как рефлекс шутить над братом. Дилюка действительно раздражают неуместные комментарии в свой адрес, но никак не оскорбляют.
— Мы закрыты, — говорит Дилюк, когда Кэйя просит повторить.
— Чего тогда впустил?
— Ты пришел выпить?
Кэйя снова усмехается, чуть прикрывая рот тыльной стороной ладони. Он укладывает подбородок на руку, заглядываясь на бармена. «Он так вырос» — пролетает в голове. Кэйя раньше не задумывался на счет скоротечности времени, его влиянии и тем более о росте. Конечно, за эти три года отсутствия Дилюка многое произошло, да и сам Кэйя запомнил брата иначе. Маленький, наивный, разбитый и сломленный… много сказалось на них двоих, никак иначе.
— Тебя сложно выловить, знал? — игнорируя вопрос, спрашивает Кэйя.
— К чему ты клонишь?
— Я к тому, — улыбаясь, выпрямляется он, — что это, наверное, десятый раз, когда я заходил сюда после закрытия.
Дилюк хмурится. «Что ему нужно?» — думает он, убирая стаканы на полку. Парень не понимает, почему для Кэйи найти его оказалось сложной задачей. Он прекрасно знает о «Полуночном герое», о винокурне…
— И? — вернувшись к гостю, недоумевает Дилюк.
Кэйя молчит, приподнимая пустой бокал, прося добавки. Парень за барной стойкой не понимает, ему нужно заплатить за информацию вином? На самом деле для них это обычное дело: остаться ночью в таверне после закрытия, встречать рассвет в полном молчании и в какой-то степени одиночестве. Дилюк не сопротивляется желаниям брата, позволяя ему выпить еще один бокал вина.
— Может, выпьешь со мной?
— Тебе разве нужен собутыльник?
— Не вспоминай, — отмахивается Кэйя, забываясь.
Воспоминания… Для них двоих это слово вызывает не только болезненное ощущение на сердце но и чувство долга. Кто бы мог подумать, что обыденные разговоры о прошлом могут закопать их отношения еще глубже. Конечно, каждый из парней думал о детстве, но у каждого воспоминания заканчивались в разных кусочках временной линии. А у кого-то и вовсе все внутри перемешано в непонятный клубок из петель и узлов.
***
— Видимо, у тебя сегодня замечательное настроение, — комментирует Кэйя, увидев второй бокал на столе, — постой, только не говори что ты…
— Не вино, — сухо отвечает Дилюк.
— С тобой так скучно! — разочарованно вздыхает он.
Дилюк присаживается на другой край бара, держа расстояние. Простая условность, которую они оба приняли. Кэйя рад, что брат согласился на эту «авантюру». На самом деле ему глубоко все равно на то, что в стакане сок, а не алкоголь — важен процесс. Да и сам Дилюк не видит в этой встрече ничего плохого, главное только не подпускать брата ближе. Пока еще нельзя доверять?
— Как ты?
— Что? — удивляется Кэйя, чуть поперхнувшись вином.
— Не важно, — отмахивается второй, сверля взглядом напиток.
Сложно продолжить разговор, но первый на сегодня узелок взаимоотношений развязан. Для них обоих кажется странным невозможность поговорить друг с другом как два взрослых человека. Словно они все еще дети, затаившие обиду. Парни помнят о своих детских разногласиях, но почему-то не помнят как смогли вернуть все назад.
— Знаешь, — вздыхает Кэйя, оставляя бокал на столе, — на самом деле не очень.
Дилюк молчит, не зная, стоит ли ему поинтересоваться еще раз.
— Быть капитаном кавалерии без лошадей по всему Мондштадту — хреново.
Дилюк не может сдержать смех, а тишина в баре делает его достаточно громким.
— Эй, не смейся! — улыбаясь, ругается Кэйя.
— Просто, — сквозь смех говорит он, — ты так начал, будто о чем-то серьезном.
Парни встречаются взглядом, немного смущаясь. Для них что-то подобное редкость, забава из прошлого — не более. Но почему-то эта ночь стала до жути интимной в этот момент.
— А ты? — чуть погодя, спрашивает Кэйя.
— В порядке, — мотает головой Дилюк, касаясь стакана.
Они вновь потеряли надежду, упустили идеальный момент. Их нить взаимоотношений, полная узлов недопонимания, натянулась словно струна, которая в любой момент может лопнуть.
— Мы оба врем сейчас, да? — заполняя тишину, спрашивает Кэйя.
— Ага, — тихо отвечает второй.
Кэйя поворачивается к брату, протягивая руки. Это ужасно дерзкий с его стороны поступок, но Дилюк прекрасно понимает — иначе не может. Это простое, обыденное действие вызывает сложности у двух взрослых парней. Дилюк, опустив голову, медленно плетется к брату. У Кэйи руки трясет, стоит только им оказаться ближе друг к другу. Дыхание прерывается, когда оба сжимают чужие спины, сминая одежду.
Парни стараются не двигаться, боясь испортить момент. Они действительно нуждались в этом еще давно, но почему-то не позволяли сделать это. Сегодня для них особенное — оно не существует в действительности, а только в мыслях и воспоминаниях. Они прекрасно понимают, что завтра все будет иначе, все вернется назад. Дилюк больше не спросит Кэйю о его делах, а Кэйя не осмелится прийти в смену Дилюка еще долгое время.
Парни жмутся друг к другу все ближе, готовясь вот-вот отстранится друг от друга еще дальше.
