Пасхальный террорист

      — Что ты там ищешь?       Серёжа с самым невинным видом восседал на диване с ноутбуком на коленях, оформляя свой заказ, и украдкой поглядывал на мечущегося по всей кухне Волкова. Он прекрасно знал, что пытается найти Олег, и чего он никогда не сможет сделать. Пока что.       Подтвердив оплату картой, Разумовский снова отвлёкся на происходящее на кухне. Олег тем временем успел вытащить всю немногочисленную посуду с полок и переходил в состояние неумолимой злости.       Весь предыдущий и сегодняшний день Волков увлечённо занимался приготовлением пасхальных куличей. В какой момент ему в голову пришла эта идея, Серёжа не знал, но поначалу думал, что через несколько часов непрерывного нахождения у духовки Олегу надоест, и он вернётся на уютный диван к Разумовскому. Но реальность оказалась несколько другой. Олега внезапно затянуло в омут готовки с головой, и он решил попробовать практически все варианты приготовления куличей, которые смог найти. Серёжа никогда не думал, что самую обычную булку с глазурью и разноцветной посыпкой (изюм он не любил и точно знал, что добавлять его никто не будет) можно приготовить в таком количестве и с таким разнообразием. Первым делом встал очень важный вопрос: а кто всё это будет есть? Выкинуть Олег не позволит, а если вся красота протухнет — расстроится. Ни первый, ни второй вариант не подошли, и в итоге Серёжа решил забыть об этом вопросе на время. В конце концов, у них будет достаточно булочек, чтобы не покупать их в магазине пару-тройку недель. А уж тот факт, что всё было приготовлено руками Волкова, прибавлял куличам особый вкус.       Как только первая, пробная партия была готова, остыла и удостоилась чести быть полностью украшена глазурью и присыпкой, Олег обнаружил, что для другого рецепта ему не хватает какао-порошка, и, предупредив Серёжу ничего не трогать на кухне в своё отсутствие, ушёл в ближайший продуктовый. А Серёжа остался сидеть на диване, твёрдо заверив Волкова, что он и близко не подойдёт к кухне, не то что будет там хозяйничать. Так и было. Первые пять минут.       Совсем заскучав в ожидании, пока новый сериал загрузится с торрента, Разумовский посмотрел в сторону стола и заметил стоящую на нём глубокую чашу. В один момент содержимое настолько заинтересовало Серёжу, что он решил подойти и посмотреть, что же там такое. Перед этим он клятвенно сказал самому себе держать руки за спиной и ни в коем случае не дотрагиваться ни до чего. Олег, конечно, не мог просканировать взглядом помещение и обнаружить чужие отпечатки на предметах, но мало ли. Осторожность никогда лишней не будет.       Медленно поднявшись с дивана и зачем-то на цыпочках, Серёжа подкрался к столу и осторожно заглянул внутрь чаши. Ничего сверхъестественного там не было: всего лишь белая глазурь, оставшаяся после украшения куличей. Видимо, Олег оставил её для новой партии.       Поразмыслив немного и решив, что ничего страшного не произойдёт, Разумовский достал ложку и зачерпнул немного глазури, быстро слизнув. Сладость приятно растеклась во рту, и Сережа удовлетворённо зажмурился. Вкусно.       Зачерпнув ещё небольшое количество глазури, Разумовский вспомнил, что оставил одну очень важную новость без внимания, и уже хотел было вернуться к ноутбуку, но в последнюю минуту развернулся, взял чашу со стола и с довольным видом ушёл обратно на диван.       А вернувшийся из магазина Волков, обнаружив сытого Серёжу и пустую чашу у него на коленях, понял, что придётся смотаться обратно ещё раз и докупить сахарной пудры. Не забыв метнуть сердитый взгляд на слегка пристыженного Разумовского, Олег снова натянул шапку и покинул квартиру. По возвращению домой Волков, конечно, планировал посердиться немного для вида, прекрасно понимая, что этот метод ненадолго подействует на Серёжу. Но стоило ему только во второй раз за день переступить порог, как рыжий вихрь чуть не снёс его с ног и крепко прижался всем телом.       — Олеж, прости меня, — на Волкова уставились грустные голубые глаза. — Пожалуйста. Ты же знаешь, я очень люблю сладкое.       Вздохнув, Олег одной рукой приобнял Разумовского, а второй ласково потрепал его по голове, словно щенка. Простил.       Но Серёжа очень сомневался, что в этот раз его прощение обойдётся всего одним жалостливым взглядом.       — Олеж! Так что ты там ищешь?       Шорох на кухне прекратился, и злой до чёртиков Олег подошёл к дивану.       — Чёртову посыпку для куличей. Ты, случайно, не знаешь, куда она делась?       Серёжа, конечно же, знал.       — Хм… — Разумовский задумчиво нахмурился и постучал пальцем по губам. — Нет. Понятия не имею, где она.       Олег насмешливо выгнул бровь и криво улыбнулся, что совсем не понравилось Серёже. Но он решил: если притворяться дурачком, то до конца. По крайней мере, у него есть ещё где-то десять минут.       — Уверен? Подумай ещё раз, Серый.       Серый решил перейти от дум к более активным действиям. Лукаво улыбнувшись, Разумовский привстал с дивана и потянулся рукой к руке Олега. Крепко сжав чужую кисть в своей, Серёжа аккуратно, но настойчиво потянул Волкова на себя. Усадив несопротивляющегося мужчину рядом с собой, Серёжа ловко забрался на чужие колени, не переставая улыбаться. Олег следил за его действиями с усмешкой в глазах. У Разумовского очень хорошо получалось перевести тему в совершенно другое русло, заставив забыть обо всём. И поскольку этот раз ничем не отличался от других, Волков решил принять правила, обнимая Серёжу за талию. Но к разговору они ещё вернутся, это Олег себе пообещал.       Разумовский ластился, словно нашкодивший кот: тёрся всем телом, оставлял лёгкие поцелуи на шее и практически мурчал на ухо. Руками шарил по всему телу, настойчиво поглаживая то там, то тут. Залезал под одежду, касаясь боков и живота, и гладил-гладил-гладил. Волков обнимал и целовал в ответ, с удовольствием принимая чужие ласки. Разумовский в последнее время стал чересчур тактильным и нежным. Не скажешь, что раньше он таким не был, но планку явно повышал, навёрстывая упущенное.       Последние несколько лет дались обоим очень тяжело. Выбираться из всего дерьма, в которое угодили, было трудно. Особенно поначалу.       Олег не спешил возвращать утраченное после пяти выстрелов доверие, старался вообще не идти на контакт без крайней нужды. Приносил еду, воду и лекарства. Вручал поднос как можно быстрее и скрывался за тяжёлой железной дверью, не обращая внимания на тихие просьбы позади. Пытался не обращать внимания. И в первую неделю это выходило практически без затруднений. А на вторую начался личный Ад в душе Олега Волкова.       Серёжа пытался поговорить с ним. Он уже не просил прощения без остановки, он начинал задавать вопросы.       «Где мы? Сколько времени мы здесь пробудем, Олег? Пожалуйста, поговори со мной, Олег. Олег!»       Олег хотел. Олег очень хотел поговорить. Выговориться. Он хотел задать один-единственный вопрос, который мучал его с тех пор, как Волков открыл глаза на больничной койке. Но всё никак не решался спросить. Боялся услышать ответ и окончательно разочароваться в единственном близком человеке. А близком ли после всего случившегося?       Все эти мысли измучили Олега, не давали уснуть по ночам. Кошмары заставляли подскакивать на кровати, шумно пытаться вздохнуть в перерывах между хриплым кашлем. Волков весь подбирался, закрывал лицо руками и сидел, пытаясь прийти в себя и осознать, что кошмар позади. По крайней мере, на некоторое время. Пока Разумовский сидит там, внизу, запертый в пространстве, Олег чувствует себя относительно в безопасности. И хотя он очень хочет наконец поговорить с Серёжей, его тело напрягается, а сердцебиение учащается от одной мысли о том, чтобы остаться в комнате наедине с Разумовским хотя бы дольше, чем на шесть минут.       Но в конце концов, промаявшись в сомнениях, страхе и боли ещё месяц, Олег не выдерживает. В один из так похожих на другие день он берёт с собой пистолет, поднос с едой и, оказавшись на пороге «комнаты» Серёжи, решается окончательно. Поговорить нужно сегодня и сейчас.       И спустя больше года, удерживая ласкающего его Разумовского на коленях, Олег думает, что в тот раз он ни в чем не ошибся.       Звонок в дверь прерывает их нежности, и Серёжа, напоследок чмокнув Олега в губы, быстро встаёт с его колен и бежит открывать. Волков лишь вздыхает и идёт на кухню, прикидывая в голове, сколько ещё придётся докупать ингредиентов, чтобы хватило и на украшение куличей, и на ненасытного Серёжу.       А Разумовский тем временем благодарит курьера за доставку, закрывает за ним дверь и радостно возвращается к Олегу.       — Олеж, смотри! — трясёт рукой, в которой зажата коробка. — Я нашёл твою посыпку.       Олег усмехается, стараясь не засмеяться, и забирает пропажу.       — Эй, а где поцелуй в благодарность? — Серёжа наигранно хмурится.       Волков убирает коробку с голубых глаз подальше в тумбочку, решая, что готовка подождёт ещё пару часиков. Он подходит к всё ещё «обижающемуся» Разумовскому, обнимает его и шепчет на ухо:       — Ты — пасхальный террорист, Серый. И сейчас тебя ждёт самое суровое наказание.       А Серёжа счастливо улыбается, думая, что теперь сам будет настаивать каждый год на приготовлении домашних куличей.